L

ПЕЙРЕ КАРДЕНАЛЬ ¹

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ

Пейре Карденаль родом был из Велэ, из местечка Пюи Санта Мария ², и происходил из семьи достойной и славной: отец его был рыцарь, а мать благородная дама. Еще младенцем отдал его отец в монастырь тамошний самый большой, где он наукам обучился и хорошо мог петь и читать. Когда же он вырос, то, чувствуя себя юным, прекрасным и веселым, поддался влечению к мирской суете. Множество сложил он прекрасных песен на достойные темы, слагал он и кансоны, но редко, а более же всего отличные сирвенты, в каковых, если их должным образом понимать ³, он излагает весьма примечательные сюжеты и дает много отличных примеров, ибо в них весьма обличает он безумие века сего и сурово корит недостойных клириков ⁴. Странствовал он по куртуазным дворам знатных сеньоров и королей, повсюду водя за собой жонглеров, исполнявших сирвенты его. Весьма чтили его и жаловали щедро добрый наш монсеньор король Яков Арагонский ⁵ и все прочие сеньоры.

И я, мэтр Микель де ла Тор, писатель ⁶, свидетельствую, что когда эн Пейре Карденаль покидал сей мир, было ему под сто лет. И я, вышесказанный Микель, сирвенты эти записал в городе Ниме. Некоторые же из этих сирвент тут написаны:

Я ненавижу лживость и обман ⁷,
Путь к истине единственно мне гож,
И, ясно впереди или туман,
Я нахожу, что он равно хорош;
Пусть сплошь и рядом праведник бедней
Возвышенных неверьем богачей,
Я знаю: тех, кто ложью вознесен,
Стремительнее тянет под уклон.

Любить, как Каин Авеля, крестьян
В самой природе у больших вельмож, –
Бордельным девкам мил чужой карман
Не столь, сколь этим хищникам грабеж;
Будь дырка в теле у таких людей,
Не правду обнаружили б мы в ней,
Но фальшь, ибо в сердцах их заключен
Источник лжи, не знающей препон.

Известен мне сеньоров целый клан
Ценой такой, как со стекляшкой брошь:
Сказать, что это малый лишь изъян,
Не то же ли, что волк с ягненком схож? [166]
Людей пустейших все они пустей
Душой, денье фальшивый их ценней:
Крест, и цветок, и сверху посребрен,
А переплавь – дешевле меди он.

Свой новый изложу Востоку план
И Западу, ждать дольше невтерпеж:
Дать честному согласен я безан,
Коль мне бесчестный – гвоздь ценою в грош;
Дам щедрым марку золота быстрей,
Чем мне су турское – союз рвачей ⁸;
Правдивым будет слиток мной вручен,
Будь лживыми яйцом я награжден.

Пергамента клочок и мал, и рван,
Перчатки палец невелик – и все ж
Я напишу на них закон всех стран,
Ибо не труден пирога дележ
Меж честными – их мало: кто щедрей.
Зовет к столу достойных, а гостей
Стекается толпа со всех сторон –
Считает всяк, что он был приглашен.

Нельзя, чтоб урожай похвал с полян
Добра – тот собирал, кто сеет ложь,
Недаром говорят, что коль баран
Ободран, то его не пострижешь;
Нельзя, чтоб где-то трус иль дуралей
Был храброго иль мудреца знатней,
Чтоб праведный был правдой уличен
И мог законник уличать закон.

Хочу сказать сирвентою моей,
Что правды избегающий злодей
Ни здесь, ни там, как ни старайся он,
Не будет к лику славных сопричтен.

Файдит, ступай с сирвентою моей ⁹
В Торнель ¹⁰ немедля: эн Гигон ¹¹ славней
Всех был бы в мире, но такой, как он
И мой сеньор эн Эблес де Клермон ¹².

В путь, Раймондет ¹³! Сирвенты суть моей
Узнают лишь храбрец и книгочеи;
Не пой ее мужлану, ибо он
И слыша не поймет, откуда звон. [167]

* * *

Любовь я ныне славлю всласть ¹⁴:
Она дает мне спать и есть,
Меня не жжет, не студит страсть,
Я не блуждаю где-невесть,
Вдаль не гляжу, зареван,
Не мучит душу мне разлад,
Я не унижен, не распят,
К посланцу не прикован,
Предать меня не норовят,
Дела мои идут на лад.

Против меня не ставят снасть,
Не страшно мимо стула сесть,
Не надо ни изменниц клясть,
Ни грубого ревнивца месть,
Никем не атакован,
Ничьей внезапностью не смят,
Не гнусь под грузом глупых лат,
Не гол, не обворован,
Не говорю, что я объят
Любовью, ни что в сердце ад.

Не говорю, что должен пасть,
Что мук любви не перенесть,
Встреч не ищу, не славлю власть
Той, что могла мне предпочесть
Любого, будь готов он;
Нет дела до ее наград,
До сердца, сданного в заклад;
Не бит, не ошельмован,
Любовью в кандалы не взят,
Напротив, ускользнул и рад.

Благую победитель часть
Избрал: его венчает честь,
А побежденного ждет пасть
Могилы, страшно произнесть,
Но высший тем дарован
Удел, кто из души разврат
Изгнал, кто армией услад
Не мог быть завоеван;
Победа эта им стократ
Важней, чем городов захват. [168]

Хочу на тех охулки класть ¹⁵,
Чья речь – ручей, чьих чар не счесть,
Кто скор корысть красавиц красть,
Вливая ловко в ласку лесть;
Их раж и жар рискован,
Они о нас надменно мнят;
Визг розг и грязь грызне грозят,
Но зря тот арестован,
Чья явь – любовь, а яства – яд;
Плачь, коль оплачен оптом клад.

Курс волей облюбован
Такой, что чувства наугад,
Но не куда хочу летят.

Комментарии

1. Пейре Карденаль – ок. 1205-1272. Обширное наследие этого трубадура (96 песен) составляют преимущественно сирвенты (ср. примеч. 4).

2. Пюи Санта Мария – см. XVI, примеч. 14.

3. ...если их должным образом понимать... – Религиозной поэзии Пейре свойственны элементы эзотеризма.

4. ...корит недостойных клириков. – Одна из важнейших тем морализующих сирвент Пейре, в которых он обличает злоупотребления в среде священства.

5. ...король Яков Арагонский. – Яков I Завоеватель (1213-1276).

6. И я, мэтр Микель де ла Тор, писатель... – см. нашу статью в Приложениях.

7. Я ненавижу лживость и обман... – Р.-С. 335,58. Эта сирвента – типичный пример моральных инвектив Пейре Карденаля.

8. Турское су – мелкая монета, как в предыдущей строфе – денье; безан, золотая марка – монеты крупного достоинства.

9. Файдит, ступай с сирвентою моей... – Обращение к жонглеру, возможно, к Гаусельму Файдиту.

10. Торнель – замок в Вольвике, Пюи-де-Дом.

11. Гигон – граф Ги II Овернский (1194-1224).

12. Эблес де Клермон – брат Ги Овернского, сеньор Олльерга.

13. В путь, Раймондет! – Сирвента, возможно, была вручена двум жонглерам: первый должен был доставить ее ко двору графа Ги, второй получил лишь "общие указания"; не исключено, что вторая посылка добавлена самим этим Раймондетом.

14. Любовь я ныне славлю всласть... – Р.-С. 335,7. – Все три кансоны трубадура (из общего наследия более 80 песен) проникнуты – в духе Маркабрюна – неприязнью к дамам и любви, а также к потерявшим свое значение и пародируемым им куртуазным формулам. В этой песне поэт, иронизируя, восхваляет Амора за то, что тот наконец оставил его в покое; дальше он перечисляет все, чего ему не надо больше делать, исходя из привычных куртуазных клише.

15. Хочу на тех охулки класть... – Эта строфа песни характеризуется настойчивой аллитерацией, причем аллитерирующие согласные меняются от стиха к стиху.