II. Итальянские источники

(1) БЕРТРАН де БОРН (XI)

А. РАССКАЗЫ О РЫЦАРЯХ БЫЛОГО ВРЕМЕНИ

а. РАССКАЗ О САЛАДИНЕ

Саладин ¹ был отважен, щедр, обходителен; душа его была благородна, так что всякий, кому довелось жить в его время на свете, сказал бы, что он сама доброта без единого пятнышка и изъяна. Вот почему мессер Бертран де Борн, который был наставником Короля-юноши, услышав от одного человека подобный отзыв о Саладине, дабы узнать, таков ли он вправду, отправился его повидать и убедился, что Саладин и вправду такой, каким ему подобало быть. Находясь долгое время при нем, он очень удивлялся и восхищался, так как не мог представить себе, чтобы существовал еще кто-нибудь, кто мог бы говорить и совершать то, что говорил и совершал Саладин. И желая выяснить, как это могло быть достигнуто, он узнал, что Саладин, дабы не впадать в ошибки и делать именно то, что надлежало, располагал тайным советом, составленным из людей самых лучших и самых сведущих, каких только можно было где-либо сыскать, с которыми всякий день говорил и советовался о том, что следует сделать или сказать в этот день и не было ли им сделано или сказано в предшествующий день что-либо неподобающее, а также о том, что нужно предусмотреть на следующий день. И ему никогда не случалось упустить что-либо важное из подлежащего исполнению в тот или иной день. По этой причине Бертран сказал Саладину, пожелавшему узнать, зачем он прибыл сюда, что он не смог усмотреть и не усмотрел ничего такого, что Саладину подобало бы сделать и чего он бы не сделал. Однако Бертран ему посоветовал [346] полюбить истинной любовью одну даму, которая тогда была самою лучшей на свете, и добавил, что любовь затем вложит в него стремление совершить и деяния еще более славные. Саладин ответил, что у него, как среди них это принято, много женщин и девушек, достаточно привлекательных и очень красивых, и что каждую из них он любит, как должно. Мессер Бертран разъяснил ему, что это отнюдь не любовь, и обрисовал истинную любовь ². И как только он рассказал Саладину об этом, того тотчас же охватила чистая и пламенная любовь к упомянутой выше даме. В течение долгого времени Саладин не мог измыслить и представить себе, как бы ему объясниться с этой дамой или ее увидеть, и не знал, как ему это осуществить (ибо та была христианкою и обитала в земле, с которою Саладин пребывал в жестокой войне) ³. Наконец, он поспешно отправился к своему войску в ту землю, где находилась дама, и там соорудил многочисленные метательные машины и применил все потребное для того, чтобы жители этой земли возможно скорее пришли к соглашению с ним. Но те, кто затворился в городе, как полагается людям отважным, не пожелали ни заключать соглашения с Саладином, ни вступать с ним в словесные препирательства, из-за чего он со всех сторон обложил этот город осадою и приказал его разгромить, так что почти все наружные стены рухнули на землю, и осада продолжалась так долго, что у тех, кто его защищал, окончились съестные припасы. Тогда дама повелела Саладину явиться с нею поговорить, и он с сердцем, преисполненным радости, отправился к ней, и она заговорила с ним первая и сказала: "Мне сообщили, будто вы полагаете, что меня любите, и пошли войною на нас из-за любви ко мне; если это соответствует истине, то таковы ли радости, которые должна приносить любовь? Низвергать камни и воевать столь долго, что воевать мы больше не в силах, да и есть нам уже нечего?" Саладин на это сказал: "Мадонна, Господь, который по своей милости вложил в меня любовь к вам, пожелал, чтобы я пришел в вашу землю именно так, чтобы я вел такую войну только ради того, чтобы заключить мир в любви; воздаяние за свершенное мною из любовного рвения принадлежит вам, покарать или наградить меня в вашей воле". Тогда дама обратилась к Саладину с такими словами: "Я хочу, чтобы твое войско удалилось отсюда и чтобы ты согласился принять мое сердце в свое, дабы слились они навсегда в наше общее единое сердце". И они расстались на том, что войско Саладина должно уйти прочь. Как только Саладин возвратился к своим, он повелел огласить, чтобы все его воины собрались в назначенном месте. Когда его люди сошлись, он им сказал: "Мне стали известны важные новости, и они таковы, что всему войску надлежит немедленно уходить; в чем тут причина, я сообщить не могу, и делать этого не подобает. Посему пусть всякий, если он дорожит своей жизнью, не возвращаясь в лагерь, немедленно удалится отсюда и уйдет прочь". Таким способом он заставил свое войско уйти, и ни один воин не возвратился в лагерь, так что он был покинут всеми, будучи снабжен лучше и размерами больше, чем когда-либо бывало раньше, что сделало город намного богаче прежнего. Саладина заставила положить подобное начало любовь, ибо за ним должно было последовать сладостное для него завершение. [347]

б. РАССКАЗЫ О КОРОЛЕ-ЮНОШЕ

I

Однажды, когда Король-юноша ⁴ пребывал вместе с другими рыцарями перед отцом – очень юный, он тогда еще не был рыцарем – один из рыцарей предстал пред его отцом и робко обратился к нему с просьбой о даре. Король ничего ему не ответил, и рыцарь, робко ожидая ответа, стоял перед ним. Рыцари, бывшие с Королем-юношей, в один голос ему сказали: "Поистине, самое постыдное на свете – это просить о чем-либо другого". Король-юноша так отозвался на это: "Самое постыдное – это не дать тому, кто нуждается".

II

Когда Королю-юноше было десять лет, один зуб выступал у него над другим, и он, не поддаваясь ни посулам, ни ласковым уговорам отца и матери, ни за что не соглашался, чтобы его вырвали. Случилось однажды, что пред его отцом предстал один рыцарь и обратился к нему с просьбой о даре – этот рыцарь был учтив и очень нуждался. Король, однако, ему ничего не дал. Король-юноша, увидев рыцаря, стоявшего в замешательстве, незаметно отправился к королеве и получил от нее все, что только смог, сообщив, что согласен, чтобы у него вырвали зуб. Затем, возвратившись к отцу, сказал ему так: "Если вы мне подарите то, что я попрошу, я позволю, чтобы у меня вырвали зуб". Король обещал ему исполнить все, что он пожелает. Тогда Король-юноша позволил вырвать у себя зуб и после этого сказал королю: "Прошу дать этому рыцарю то, что он у вас просит". И он скрытно передал рыцарю полученное от королевы.

III

Король-юноша спросил своих приближенных рыцарей: "Что обо мне говорят?" И один рыцарь ответил ему: "Весь народ говорит, что вы лучший человек на свете". Король на это заметил: "Я не спрашивал тебя обо всех, но о двух или трех".

IV

Король-юноша по причине войны, которую вел с отцом ⁵, и вследствие больших произведенных им трат, задолжал огромные деньги купцам. Незадолго до его смерти, купцы потребовали от него уплаты долгов. Он ответил, что у него нет ни золота, ни серебра, ни земли, каковыми он мог бы удовлетворить их притязания, и сказал: "Чем смогу, тем вас и удовлетворю". И он наказал в своем завещании, чтобы тело его пребывало в их собственности, а душа – в преисподней до тех пор, пока они не будут полностью удовлетворены. По смерти Короля-юноши его отец, войдя как-то в церковь, увидел в ящике тело Короля-юноши, которое принадлежало купцам. Он спросил, что это значит. Ему [348] рассказали, каково было завещание его сына. На это король сказал: "Господу не угодно, чтобы душа такого человека пребывала во власти бесов, а тело – в подобных руках". И он повелел уплатить долги сына, которые составляли многие сотни тысяч, и удовлетворить таким образом всех заимодавцев его.

Б. НОВЕЛЛИНО

а. НОВЕЛЛА XIX

О ВЕЛИКОЙ ЩЕДРОСТИ И УЧТИВОСТИ КОРОЛЯ-ЮНОШИ

Мы знаем из книг ⁶ о доброте Короля-юноши, который по совету Бертрана воевал со своим отцом ⁷. Бертран похвалялся, что умнее его нет никого на свете ⁸. Эта его похвальба вызвала много всяких суждений, и иные из них были записаны. Так вот, этот Бертран подговорил Короля-юношу потребовать у отца отдать ему его долю королевской казны. Сын так настойчиво домогался этого, что добился своего. Все им полученное он повелел вручить своим приближенным для раздачи впавшим в нужду рыцарям, так что сам остался ни с чем и ничего больше не мог раздавать. Как-то раз один из находившихся при дворе попросил его пожаловать кое-что и ему. Король-юноша на это ответил, что роздал все до последнего. "Впрочем, кое-чем я все же располагаю", – добавил он, – "ведь у меня во рту есть уродливый зуб, и мой отец обещал дать две тысячи марок тому, кто сумеет меня убедить с ним расстаться. Отправляйся к моему отцу и побуди его отдать тебе обещанные им марки, а я по твоему настоянию вытащу этот зуб изо рта" Лицедей-прихлебатель пошел к королю и получил марки, а Король-юноша вырвал у себя зуб.

В другой раз ему случилось распорядиться о выдаче двухсот марок одному своему приближенному. Мажордом или, вернее сказать, казначей взял эти марки и, расстелив в зале скатерть, сунул их под нее, причем прикрыл образовавшуюся на ней выпуклость ее же полой, из-за чего та стала приметней и выше. Когда Король-юноша проходил по зале, казначей указал ему на нее, говоря: "Поглядите, мессер, как много вы дали; теперь вы видите, что представляют собой двести марок, которые вы почитали почти за ничто". Тот, рассмотрев бугорок на скатерти, произнес: "Мне кажется, что для такого достойного человека – это ничтожно мало. Отсчитай ему четыреста марок. Ведь я полагал, что двести марок – нечто гораздо большее, нежели то, что видят мои глаза".

б. НОВЕЛЛА XX

СНОВА О ВЕЛИКОЙ ЩЕДРОСТИ И УЧТИВОСТИ АНГЛИЙСКОГО КОРОЛЯ

Юный английский король тратил и раздавал все, что имел. Один бедный рыцарь увидел однажды крышку от серебряной чаши и подумал: "Если мне удастся ее похитить, мои домашние будут обеспечены на многие дни", и [349] украдкою ее взял. Мажордом, убирая со столов, пересчитал серебро. Обнаружилось, что нет крышки от чаши. Стали кричать об этом во весь голос и принялись у двери обыскивать рыцарей. Король-юноша приметил того, у кого была эта крышка, и, тихонько к нему подойдя, прошептал: "Передай крышку мне: меня не станут обыскивать". Устыдившийся рыцарь так и сделал. Король-юноша возвратил ему и вручил эту крышку за дверью, а позднее, распорядившись вызвать его к нему, отдал ему и самую чашу.

Еще большую мягкость и сдержанность проявил он однажды ночью, когда впавшие в нужду рыцари проникли в его покой, сочтя, что Король-юноша, и вправду, объят крепким сном. Они собрали одежду и ценные вещи, намереваясь их унести, как это делают воры. Был среди них один, не пожелавший пренебречь дорогим покрывалом, под которым спал король. Он ухватился за покрывало и стал его стягивать с короля. Тот, чтобы не предстать обнаженным пред ними, в свою очередь ухватился за ту часть покрывала, которая была у него под руками, и удерживал его на себе, в то время как рыцарь тянул в свою сторону. Чтобы проделать это возможно быстрее, другие принялись ему помогать. Тогда король произнес: "Насильственное отнятие – это не воровство, а грабеж". Услышав, что король говорит, рыцари разбежались; ведь они думали, что он крепко спит.

Однажды старый король, отец Короля-юноши, принялся гневно порицать сына, говоря: "Где же твои сокровища?" Тот ответил: "Мессер, их у меня много больше, чем те, какими располагаете вы". Они принялись спорить об этом и, настаивая на своей правоте, побились об заклад, причем назначили день, в который покажут друг другу свои сокровища. Король-юноша призвал всех сеньоров своего государства, которые в назначенный день оказались поблизости. Отец приказал раскинуть к тому же дню богатый шатер и распорядился доставить туда блюда и чаши с золотом и серебром и всевозможную утварь, а также высыпал на ковре в этом шатре неисчислимое множество драгоценных каменьев, после чего, обратившись к сыну, спросил: "А где же твои сокровища?" Тогда сын извлек меч из ножен, и собравшиеся рыцари появились на всех проездах и площадях. Казалось, что вся земля полна рыцарей. Король-отец обомлел. Золото перешло во владение юноши, каковой сказал рыцарям: "Забирайте свои сокровища". Кто взял себе золото, кто – чашу, кто – одно, кто – другое, так что все в одно мгновение было растаскано. После этого король-отец собрался с силами, чтобы возместить свой урон. Сын заперся в некоем замке, и Бертран де Борн вместе с ним. Отец обложил этот замок осадою. Однажды из-за чрезмерной беспечности Короля-юноши ему в лоб неожиданно угодила стрела, которою его умертвил враждебный ему и злокозненный рок.

Однако, незадолго до кончины Короля-юноши все его заимодавцы явились к нему и потребовали с него уплаты долгов. Он им ответил: "Сеньоры, вы явились в недобрый час, ибо все ваши деньги растрачены. Утварь моя раздарена. Тело у меня хворое. Никакого верного обеспечения я предложить вам теперь не могу". Но он повелел вызвать нотариуса и, когда тот пришел, любезный король сказал: "Пиши, что я ввергаю душу мою в узилище, пока не уплатят моих долгов", И он тут же испустил дух. [350]

После кончины Короля-юноши его заимодавцы отправились к королюотцу и потребовали с него свои деньги. Отец гневно ответил им: "Никто иной, как вы, доставляли моему сыну средства, на которые он вел со мною войну, и я вам приказываю под страхом смерти и лишения вас всего имущества вашего немедленно покинуть мое королевство". Тогда один из заимодавцев заговорил и сказал: "Мессер, мы не понесем никаких убытков, ибо душа вашего сына пребывает в узилище". Услышав это, король спросил: "А что это значит?" И заимодавцы показали королю завещание его сына, после чего отец, смягчившись, сказал: "Господу не угодно, чтобы душа столь достойного человека пребывала из-за денег в узилище", – и распорядился уплатить долги сына, что и было исполнено. Когда Бертран де Борн вслед за тем попал в плен к королю, тот, допрашивая его, сказал: "Ты утверждал, что на свете нет никого умнее тебя; где же ныне твой ум?" Бертран ответил: "Мессер, я его потерял". "А когда ты его потерял?" "Мессер, когда умер ваш сын". Тогда король понял, что ум Бертрана оставался при нем благодаря добродетелям его сына; он даровал Бертрану прощение и с превеликой щедростью его одарил.

(2) РИЧАРТ де БЕРБЕЗИЛЬ (XVI)

НОВЕЛЛИНО

НОВЕЛЛА LXIV

ОБ ОДНОМ ПРОИСШЕСТВИИ, СЛУЧИВШЕМСЯ ПРИ ДВОРЕ В ПО ⁹

При дворе нашей повелительницы, пребывавшем в По в Провансе, собралось отменное общество. Сын графа Раймона пригласил на торжество по случаю его посвящения в рыцари всю местную знать. И туда охотно съехалось столько людей, что не хватало ни утвари, ни столового серебра. И графу пришлось отобрать необходимые ему вещи у рыцарей его графства и предложить их придворным. Иные отказывались от них, иные их приняли. В этот день было устроено празднество, и на верхушку шеста посадили еще не облинявшего сокола. И вот вперед вышел тот, кто чувствовал себя достаточно состоятельным и отважным и, схватив этого сокола, зажал его в кулаке. Совершившему это подобало содержать двор в течение года. Рыцари и оруженосцы, оживленные и веселые, сочиняли в честь прекрасных сеньор канцоны, как самые стихи, так и напевы, и было избрано четверо судей, которым надлежало отметить среди них наилучшие. Те же, в честь которых эти канцоны были сочинены, указывали, какая из них им больше всего понравилась. Так они коротали время, превознося в беседе своего сеньора. Да и их сыновья были тоже знатными и любезными рыцарями. Случалось так, что среди упомянутых рыцарей был один (назовем его мессером Аламанно), человек великой [351] доблести и великого благородства, который любил прекраснейшую во всем Провансе даму, каковую звали мадонной Гриджей, и любил он ее так потаенно, что никто о ней ничего не знал и не мог заподозрить. И вот, молодежь в замке По решила перехитрить этого рыцаря и заставить его похваляться любовными подвигами. Они сообщили о своем намерении кое-каким рыцарям и баронам: "Мы вас просим о том, чтобы на ближайшем, какой состоится, турнире его участники предались похвальбе". А сами думали про себя нижеследующее: "Мессер такой-то владеет оружием как никто; конечно, в день турнира он одержит победу и преисполнится из-за этого радости. Рыцари примутся похваляться, и он не удержится, чтобы не похвалиться своею избранницей". Таков был их замысел. Турнир удался на славу. Кавалер одержал верх над всеми и преисполнился радости. Вечером, отдыхая от бранных трудов, рыцари принялись похваляться, кто – прекрасно проведенною схваткой, кто – прекрасной сеньорой, кто – прекрасным замком, кто – превосходным соколом, кто – удачами в любовных делах. Не смог удержаться и упомянутый рыцарь, чтобы не похвалиться обладанием столь прекрасной дамой. Но вышло так, что, когда он явился, чтобы вкусить, как обычно, от нее наслаждение, она его не впустила и отослала прочь. Кавалер пал духом и, удалившись от нее и от общества, отправился в лес и уединился в скиту так потаенно, что об этом никто не узнал. Кому довелось бы увидеть скорбь рыцарей и сеньор, оплакивавших потерю столь знатного рыцаря, тот и сам проникся бы немалой печалью. Однажды случилось, что молодые люди из По заблудились на охоте и наткнулись на упомянутый скит. Укрывавшийся в нем их спросил, не из По ли они. Они ответили, что, и вправду, оттуда. Тогда он пожелал узнать, что там происходит. И молодые люди принялись повествовать о грустном событии, о том, как из-за сущей безделицы потеряли они первого среди рыцарей, которого отослала прочь избранница его сердца, и никто не знает, что сталось с ним. "Но вскоре будет объявлено о турнире, и мы полагаем, что наделенный столь благородным сердцем он, где бы ни пребывал, на него прибудет и с нами на нем сразится. Мы набрали сильный отряд из сведущих и опытных воинов, которые без промедления найдут его и задержат. Итак, мы питаем надежду, что возместим великую нашу потерю". И вот, отшельник написал одному своему близкому другу, чтобы тот тайно прислал ему в день турнира коня и оружие, после чего отпустил молодых людей. Друг исполнил просьбу отшельника и в день турнира прислал ему коня и оружие. В день рыцарских состязаний отшельник одержал верх на турнире. Стража заметила его и узнала: его тотчас же встретили с ликованием. Охваченные радостью люди стали обмахивать его лицо веерами и просить, чтобы он соблаговолил пропеть для них песню. Он, однако, ответил: "Я не запою до тех пор, пока моя избранница не снизойдет помириться со мной". Знатные рыцари поторопились отправиться к этой даме и обратились к ней со смиренною просьбой, чтобы она даровала ему прощение. Но дама ответила: «Скажите ему, что я прощу его только в том случае, если сто баронов, сто рыцарей, сто дам и сто знатных девиц в один голос станут выкрикивать "Пощади!", сами не зная, за кого они молят». Тогда рыцарь, обладавший большой осведомленностью во всем, вспомнил, что приближается праздник Сретенья, весьма чтимый в По, в [352] каковой день в монастырь стечется множество знати. И он подумал: там будет, конечно, моя избранница, там будет и столько знатных особ, сколько нужно, как она желает того, чтобы возгласить: "Пощади!" Тогда он сочинил прелестную канцонетту и, поднявшись в подобающее время в утренний час на амвон, начал эту свою канцонетту, читая ее насколько мог лучше, а он умел это делать отлично – и прочел нижеследующее:

Как без сил упавший слон...

Тогда весь народ, находившийся в церкви, в один голос воскликнул: "Пощади!", и дама простила рыцаря и вернула ему свою милость, и все стало, как было прежде.

(3) ГРАФИНЯ де ДИА (LXIX)

ФРАНЧЕСКО да БАРБЕРИНО

О ПРАВИЛАХ ПОВЕДЕНИЯ И НРАВАХ СЕНЬОР

... Лондонская мадонна Лиза сказала:

Столь слабо было сердце оной дамы,
Что суетной хвалой и взором впусте
Оказывала честь, себя бесчестя.

С этими словами названной дамы можно сопоставить сказанное графиней де Диа мессеру Уголино ¹⁰. Долгое время мессер Уголино бился, ухаживая за своею избранницей. И вот однажды во время охоты, в которой принимала участие эта дама наряду со многими другими рыцарями и дамами, мессер Уголино, обратившись к ней, много раз обещавшей ему подарить венец, произнес: "Увы, мадонна, когда же я получу тот венец, который вы столько раз мне обещали" Дама же ответила, что она никогда ему его не подарит и никогда не обещала его подарить. Тогда мессер Уголино сорвал с себя плащ и, бросив его в реку, вдоль которой они проезжали, воскликнул: "Вот, я сбрасываю с себя и мою любовь к вам!" А она отозвалась: "Это очень мне по душе". А когда об этом рассказали графине, она повелела призвать к ней мессера Уголино и сурово выбранила его за сумасбродную выходку, которую он позволил себе. Он же принялся сетовать, говоря: "Нет такого рыцаря в Провансе, который не знал бы, что эта дама обещала подарить мне венец" Графиня спросила: "А от кого это стало известно?" Мессер Уголино ответил: "Да от меня". Тогда графиня сказала ему нижеследующее: «Ты сам себя осудил, ибо никому не подобало знать об ее обещании; если она, и вправду, обещала тебе венец, не подобало в присутствии стольких свидетелей напоминать ей об этом, как не подобало и столь неучтиво отрекаться от своей любви к ней. Но ты поступил не иначе, чем поступают в своем большинстве провансальские рыцари, которые, если они любят [353] какую-нибудь даму, более прекрасную и знатную, чем они сами, то повсюду похваляются этим, добавляя к своей похвальбе много лжи, и, в довершение всего, утверждая, что больше любимы своими дамами, чем любят их сами. И когда вы получаете от них что-нибудь драгоценное, то выставляете это напоказ всему свету. Если же вы любите не слишком красивых или тех, кто уступает вам своим положением, то, когда кто-нибудь задает вам вопрос: "Кому же вы отдали ваше сердце?", – вы отвечаете, что эти дамы так умоляли вас и проявляли такую настойчивость, что поступить иначе вы не могли, так что дамы могут претерпеть от вас немало докуки. Далее, вы обращаетесь к слугам, нанося бесчестие вашим избранницам, и велите им продать купцам всевозможные венцы, покровы, пояса, сообщая при этом, что вас одарили ими дамы такие-то. Думаешь ли ты, мессер Уголино, что твоя дама из числа тех, кто ради твоего возвеличения готова себя унизить?» Пристыженный графиней де Диа, мессер Уголино поклялся, что перестанет домогаться любви упомянутой выше дамы, и, ничего не сказав в ответ, покинул родную сторону; и никто с той поры ничего больше о нем не слышал...

(4) ГИЛЬЕМ де БЕРГЕДАН (ХСIII)

НОВЕЛЛИНО

НОВЕЛЛА XLII

Здесь рассказывается прекраснейшая новелла о Гульельмо де Бергедане из Прованса ¹¹.

Гульельмо де Бергедан был знатным рыцарем в Провансе во времена графа Раймона Беренгьера ¹². Однажды случилось, что рыцари принялись похваляться, и Гульельмо в своей похвальбе заявил, что во всем Провансе нет такого знатного человека, какового, пожелай он того, не вышиб бы из седла, как нет и такого, с женою которого не переспал бы. Он говорил это в присутствии графа. Обратившись к нему, граф спросил: "Это относится и ко мне?" Гульельмо отозвался: "Не премину ответить". Он велел, чтобы ему привели его уже оседланного коня, и тщательно подвязав к ногам шпоры, вставил в стремя ступню и ухватился за седельную луку. Проделав все это, он произнес: "Вас, сеньер, я не имею в виду и не касаюсь", после чего вскочил на коня, пришпорил его и ускакал прочь. Граф сильно гневался, так как Гульельмо перестал посещать его двор.

Однажды сеньоры собрались на пышное празднество. Послали за Гульельмо де Бергеданом; тут была и графиня, и одна из дам сказала: "А теперь объясни Гульельмо, на каком основании ты так опозорил знатных сеньор Прованса? Ты дорого за это заплатишь". У каждой дамы была с собой скалка, и та, которая обратилась к Гульельмо, сказала: "Смотри, Гульельмо, ведь за твои безрассудно брошенные слова тебе надлежит умереть". Поняв, что попался в их руки, Гульельмо заговорил и сказал: "Прошу вас, сеньоры, лишь об одном. Ради [354] того, что вы более всего любите, удостойте меня перед смертью единственной милости". Сеньоры ответили: "Проси о чем хочешь, но только не о пощаде". Тогда Гульельмо снова заговорил и сказал: "Я смиренно молю вас только о том, чтобы первый удар нанесла мне самая распутная среди вас". После этого дамы принялись переглядываться, и не нашлось ни одной, которая пожелала бы первой его ударить. Так-то на этот раз он благополучно отделался.

(5) СОРДЕЛЬ (ХСVІІІ)

А. ФЛОРЕНТИЙСКИЙ АНОНИМ

КОММЕНТАРИЙ К «БОЖЕСТВЕННОЙ КОМЕДИИ»

...Эццелино, пристально наблюдавший за его поведением и узнавший о способе, которым Сорделло пользовался в ту ночь, когда ему, как было условлено, надлежало придти, отстранив слугу, облачился в его одежду и выдал себя за него. Сорделло же прошел в комнату сестры Эццелино и встретился с нею. Не обращая внимания на слугу, он принялся перебрасываться шутками с мадонной Куниццей, и когда он проникся уверенностью в полнейшей своей безопасности, сеньор Эццелино предстал перед ним и сказал: "Сорделло, я не верил, что ты способен замыслить такое; ведь ты хорошо знаешь, что кругом виноват". Этот последний смутился и потерялся, и Эццелино ему говорит: "Уходи с Богом, на этот раз я тебя прощаю и требую, чтобы впредь ты не наносил мне оскорблений". Сорделло ушел, и хотя не раз являлся впоследствии ко двору, однако там всегда смотрели на него с подозрением. А Куницца, не обращая внимания на случившееся, продолжала звать Сорделло к себе, но, быть может, страшась Эццелино, приняла решение удалиться, что и исполнила, отправившись жить в другое место.

Б. ЛАНДИНО

КОММЕНТАРИЙ К «БОЖЕСТВЕННОЙ КОМЕДИИ»

Сорделло был мантуанцем, отличавшимся пытливостью и трудолюбием. Он многое изучил и исследовал и в то время выделялся среди сограждан своею ученостью, дарованиями и осмотрительностью. Он сочинил книгу, которую назвал "Сокровище из сокровищ" и в которой пишет о том, что являлось предметом его занятий. [355]

(6) САВАРИК де МАЛЛЕОН (XXVIII), ГАУСЕЛЬМ ФАЙДИТ (XVIII), ЮК де ла БАКАЛАРИА (XXVI)

ИТАЛЬЯНСКИЙ АНОНИМ

Гляжу на одного с улыбкою живою,
Пожатие руки почувствует другой,
На ногу третьему тихонько жму ногой,
Но из троих ни с чем должны остаться двое.
Лишь одного из трех любви я удостою,
И тот лишь кавалер избранник будет мой,
Кто тайну сохранит любви меж ним и мной
И не расстанется вовеки с тайной тою.
Кто знает толк в любви, тот сможет угадать,
Кого я избрала без хитрости и лести,
По знаку он поймет, на ком же благодать, –
Нам тайно пребывать всегда и всюду вместе.
Где скрыт мой мед, он сам сумеет распознать,
Хотя б не подала ему о сем я вести.
Ему так будет боле чести.
А я смолчу, дабы не сеять зла ни в ком.
Скажите же, кого я награжу венком!

(7) РАЙМБАУТ ИЕРСКИЙ
ДЖОВАННИ МАРИЯ БАРБЬЕРИ

ОБ ИСТОКАХ РИФМОВАННЫХ СТИХОВ

...Раймбаут Иерский влюбился в донну Санчу Арагонскую ¹³ и, меж тем, как ей надлежало после смерти мужа своего, сеньора Марсельского, с мадонной Аудьярт ¹⁴ отправиться домой в Каталонию, стал Раймбаут в станце, здесь ниже подписанной, графа Провансского ¹⁵ упрашивать, дабы при своем задержал ее он дворе:

Коль донны Санчи боле здесь не станет,
Не будет чести вам от нас большой,
О граф, и ваше вежество увянет.
Пусть Арагон она покинет свой!
На даме сей малейшего пятна нет,
Украсит графский двор она собой.
Как в знойный день к себе ветвь древа манит,
Так и она румяной белизной
Нам очи и чарует и туманит. [356]

(8) [ШЕСТВИЕ ТРУБАДУРОВ]

ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА

ТОРЖЕСТВО ЛЮБВИ

²⁸ ...И проходили строем несвободным
Влюбленные, которым нет числа,
Сплоченные наречием народным;

³¹ И Беатриче вместе с Данте шла,
Сельвиджа вместе с достославным Чино.
Не первым шел Гвиттон, исполнен зла;

³⁴ Два Гвидо, славой гордые старинной;
Шли Сицилийцы чуть ли не в хвосте,
Последние в той веренице длинной.

³⁷ Как прежде, в человечной чистоте
Сепуччо с Франческином; следом смело
И величаво шествовали те,

⁴⁰ Кто пел по-своему весьма умело.
Прославленный в своем родном краю,
Их возглавлял Арнальдо Даниелло.

⁴³ Двух слабодушных Пьеров узнаю.
Без дам сдавался в плен другой Арнальдо,
Иных осилил Купидон в бою.

⁴⁶ Там были тот и этот Раимбальдо,
Воспевший госпожу де Монферрат,
И старый Пьер д’Альвернья, с ним Джиральдо.

⁴⁹ Шел Фалько вслед, утрата, говорят,
Для родины; находка для Марселя.
Он был потом отчизне лучшей рад.

⁵² На гибель обрекли Жофре Рюделя
Весло и парус; мертв Гильельмо сам
От собственного песеннего хмеля.

⁵⁵ Бернардо, Америго, Уго там.
Им всем служил язык мечом в сраженье,
Не уступая рыцарским щитам. [357]

Комментарии

(1) БЕРТРАН де БОРН (XI)

А. РАССКАЗЫ О РЫЦАРЯХ БЫЛОГО ВРЕМЕНИ

а. РАССКАЗ О САЛАДИНЕ

Один из наиболее ранних (конец XIII в.) сборников итальянских рыцарских новелл (Conti di antichi cavalieri). Текст: Boutiere-Schutz. Op.-cit. P. 585-590.

1. Саладин – см. примеч. 43 к разо пятому Гаусельма Файдита (XVIII). Эта история вымышленна.

2. ...Бертран разъяснил ему, что это отнюдь не любовь, и обрисовал истинную любовь. – Весьма любопытен мотив внушения Бертрана де Борном язычнику-мусульманину развитой трубадурами идеи истинной или "тонкой" любви, знакомой и арабам.

3. ...обитала в земле, с которой Саладин пребывал в жестокой войне. – К этой идее тут же добавляется концепция "дальней любви" трубадуров (ср. жизнеописание Джауфре Рюделя, V).

б. РАССКАЗЫ О КОРОЛЕ-ЮНОШЕ

4. Король-юноша – см. XI, примеч. 7 и passim, а также след. примечание.

5. ...по причине войны, которую вел с отцом... – Ср. вариант жизнеописания Бертрана де Борна (XI, 2), разо 8-е, 9-е и примеч.

Б. НОВЕЛЛИНО

а. НОВЕЛЛА XIX

О ВЕЛИКОЙ ЩЕДРОСТИ И УЧТИВОСТИ КОРОЛЯ-ЮНОШИ

Сборник итальянских новелл (Novellino) (ок. 80-х гг. XIII в.), составляющий весомое достижение на пути развития итальянской прозы. Перевод по изданию: Le cento novelle antiche, о libro di novelle е di bel parlar gentile, detto anche Novellino, con introd. е note di L. di Francia. Torino, 1930.

6. Мы знаем из книг...– Т.е. из сборников историй, во-первых, на итальянском языке (таких, как более ранние "Рассказы о рыцарях былого времени"), во-вторых, на латинском, в которые этот сюжет перешел из провансальских жизнеописаний трубадуров.

7. ...Короля-юноши, который по совету Бертрана воевал со своим отцом. – См. примеч. 4, 5. Здесь, по сравнению с "Рассказами о рыцарях былого времени", добавлен подчеркиваемый провансальскими жизнеописаниями мотив ответственности Бертрана за войну сына с отцом.

8. ...Бертран похвалялся, что умнее его нет никого на свете. – Ср. вариант жизнеописания ХІ, 2 и разо 10-е. Этот мотив, восходящий к провансальскому источнику, развивается в конце следующей новеллы.

(2) РИЧAPT де БЕРБЕЗИЛЬ (XVI)

НОВЕЛЛИНО

НОВЕЛЛА LXIV

ОБ ОДНОМ ПРОИСШЕСТВИИ, СЛУЧИВШЕМСЯ ПРИ ДВОРЕ В ПО

9. Об одном происшествии... и т.д. – Вариант рассказа о трубадуре, изложенный в разо к песне Ричарта де Бербезиля (XVI), переложенной, что особенно любопытно, в тексте новеллы на итальянский язык.

(3) ГРАФИНЯ де ДИА (LXIX)

ФРАНЧЕСКО да БАРБЕРИНО

О ПРАВИЛАХ ПОВЕДЕНИЯ И НРАВАХ СЕНЬОР

См. посвященную этому автору статью в Приложениях. С обширными выдержками из его "Предписаний любви" нам предстоит познакомиться в Дополнении втором, IV, 3. В данном разделе даны выдержки из его сочинения на итальянском языке "О правилах поведения и нравах сеньор" (1313). Перевод по изданию: Francesco da Barberino. Reggimento е costumi di donna / Ed. critica a cura di G.Е. Sansone. Torino, 1957.

10. …мадонна Лиза... мессиру Уголино. – С персонажами этого рассказа – Уголино де Форкалькьером и хорошо известной нам трубадуркой графиней де Диа мы встретимся в выдержках из "Предписаний любви". Р. Ортис предполагает, что трубадур "мессер Уголино", так же как и "лондонская мадонна Лиза", – авторы недошедших до нас дидактических произведений.

(4) ГИЛЬЕМ де БЕРГЕДАН (ХСIII)

НОВЕЛЛИНО

НОВЕЛЛА XLII

11. ...новелла о Гульельмо де Бергедане из Прованса. – См. ХСIII и примеч. Эта история вполне согласуется с образом трубадура, как он восстанавливается из его песен.

12. ...во времена графа Раймона Беренгьера. – См. XI, примеч. 161, 162 и ХСII, примеч. 2, а также статью в Приложениях, с. 555.

(5) СОРДЕЛЬ (ХСVІІІ)

А. ФЛОРЕНТИЙСКИЙ АНОНИМ

КОММЕНТАРИЙ К "БОЖЕСТВЕННОЙ КОМЕДИИ"

Неудивительно, что Сордель – трубадур, которого Данте сделал своим проводником по нескольким кругам Чистилища (ХСVІІІ и Дополнение второе, I, 9, ср. рис. на вклейке), вызывал внимание ранних комментаторов "Комедии". Анонимный флорентийский комментатор XIV в. приводит историю, касающуюся его скандальной любви к Куницце да Романо (см. ХСVІІІ, примеч. 5-7); живший веком позже другой комментатор, Кристофоро Ландино (1424-1492) – (Б), приписывает ему сочинение под названием, традиционным для энциклопедических трактатов, – "Сокровище сокровищ" ("Сокровищем", например, назвал свою знаменитую энциклопедию, написанную им на французском языке, Брунетто Латини). Перевод по изданию: Commenta alla Divina Commedia d’Anonimo Fiorentino del secolo ХIV, a cura di P. Fanfani. Bologna, 1866-1874.

(6) CABАРИК де МАЛЛЕОН (XXVIII), ГАУСЕЛЬМ ФАЙДИТ (XVIII), ЮК де ла Б АКАЛАРИА (XXVI)

ИТАЛЬЯНСКИЙ АНОНИМ

Ср. разо 2-е Саварика де Маллеона (ХХVIII, 3), тему которого развивает это анонимное итальянское стихотворение начала XV в. Перевод по изданию: Lommatzsch Е. Provenzalisches Liederbuch. В., 1917. S. 238-242.

(7) РАЙМБАУТ ИЕРСКИЙ
ДЖОВАННИ МАРИЯ БАРБЬЕРИ

ОБ ИСТОКАХ РИФМОВАННЫХ СТИХОВ

Джованни Мария Барбьери (1505-1565) – итальянский гуманист XV в., уделявший в своих трудах большое внимание вопросу об истоках итальянской поэзии, которые он справедливо находил в поэзии трубадуров. Раймбаут Иерский известен лишь этим свидетельством и строфой (Р.-С. 391).

13. ...в донну Санчу Арагонскую... – Очевидно, жена Санчо, брата короля Альфонса II Арагонского, с 1181 по 1185 г. графа Провансского.

14. ...с мадонной Аудьярт... – и т.д. – См. разо Понса де Капдюэйля (XLVII, примеч. 5).

15. ...графа Провансского... – См. XI, примеч. 161.

(8) [ШЕСТВИЕ ТРУБАДУРОВ]

ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА

ТОРЖЕСТВО ЛЮБВИ

Приводим отрывок из главы четвертой "Торжества любви" Петрарки. Торжество в соответствии со средневековой традицией представлено триумфальным парадом знаменитых влюбленных, "сплоченных наречием народным", т.е. прославивших свою любовь в поэзии на народном (в отличие от ученой латинской поэзии) языке. Петрарка как бы возвращается здесь от Данте и ранних итальянских поэтов – Друзей и соратников Данте Чино да Пистоия, Гвидо Кавальканти, поэтов более ранней "ученой" болонской школы Гвиттоне д’Ареццо и Гвидо Гвинцелли, за которыми "чуть ли не в хвосте" следуют поэты хронологически первой школы сицилийской, – к их прямым предшественникам, провансальским трубадурам, возглавляемым Арнаутом Даниэлем (стих 42, см. жизнеописание IX). Далее (ст. 43) следуют два слабодушных Пьера – один из которых, несомненно, Пейре Видаль, бежавший, по легенде, от гнева своей госпожи (LVII, разо первое), и другой, робкий Арнальдо – Арнаут де Марейль (VII). Тот и этот Раймбальдо (ст. 46) – Раймбаут Оранский (LXVIII) и Раймбаут де Вакейрас, воспевавший Беатрис Монферратскую (LXX). Старый Пьер д’Альвернья и Джиральдо (ст. 48) – ранние трубадуры Пейре Овернский (XXXIX) и Гираут Борнель (VIII); Фалько – Фолькет Марсельский (LXXII), происходивший из Генуи, но как трубадур прославившийся в Марселе, "лучшую же отчизну" обретший в Тулузе, где он стал епископом. Далее следуют певец дальней любви Джауфре Рюдель (ст. 52), пустившийся в плавание за не виданной им принцессой (V), и Гильем де Кабестань. Триумфальный парад заключают Бернарт Вентадорнский (VI), Аймерик де Пегильян (LXIII), Юк де Сент Сирк (ХХХIII).

Перевод по изданию: Rime е trionfi, a cura di F. Neri. 2 ed. Torino, 1960.