СИДОНИЙ АПОЛЛИНАРИЙ

Каким представлял себе идеального готского короля римский сенатор, показывает ставшее классическим описание личности Теодериха, сделанное Сидонием Аполлинарием. Адресатом послания, содержащего этот литературный портрет, был сын того самого Авита, с которым король в юные годы изучал Вергилия и римское право и которого он в 455 г. сделал императором. Поскольку Авит был к тому же и тестем автора, ни к одному другому готскому королю Сидоний не испытывал большей симпатии, чем к Теодериху. Очевидно, в том же 455 г. ¹ Сидоний, находясь в Тулузе, и написал эти строки, воздействие которых на последующие поколения впечатляет не меньше, чем образность описания ². Вот что можно там прочесть ³: [291]

Сидоний приветствует своего Агриколу

1. Ты уже не раз просил сообщить тебе в письме что-нибудь о внешности и образе жизни Теодериха, короля готов, ибо его добрая репутация побуждает народы перенимать его культурный (римский) жизненный уклад ⁴. Я охотно выполняю твою просьбу, насколько это возможно в одном письме, и хвалю тебя за столь достойный [устойчивый интерес. Впрочем, этот муж достоин стать известным даже тем, кто не столь близко с ним знаком. Ибо воля Бога и соизволение природы объединились, чтобы наделить его особу даром совершенного счастья ⁵. Но его характер таков, что хвалу ему не может приуменьшить ничто, даже зависть к его королевскому сану.

2. Теперь к вопросу о его внешнем облике. Сложен он хорошо; ростом не великан, но более высок и статен, нежели средний человек. У него красиво закругленная голова, и кудрявые волосы на ней уложены назад от гладкого лба. Кожа затылка не лежит дряблыми складками (на плечах), но обтягивает крепкие мышцы. Обе надбровные дуги увенчаны густыми бровями. Когда же он прикрывает веки, кончики его ресниц достают почти до середины щек. Уши и мочки ушей по варварскому обычаю закрыты зачесанными назад волосами. Нос имеет благородную горбинку. Губы тонкие, и никакое растяжение уголков рта не делает их форму грубой. Волосы, растущие под ноздрями, он ежедневно обрезает. Растительность на лице густо растет на слегка закругленных висках, однако если на нижней половине лица пробивается борода, ее постоянно сбривает брадобрей, так что щеки выглядят как у молодого человека.

3. Подбородок, горло и не жирная, но энергичная шея покрыты молочно-белой кожей, которую — если присмотреться ближе — заливает юношеский румянец; ведь не гнев, но благоговейная робость часто вызывает у него эту окраску. Плечи красиво закруглены, верхние части рук мускулисты, предплечья сильные и кисти широкие; грудная клетка выступает вперед над втянутым животом. Спину меж реберными дугами надвое делит узкий позвоночник. Оба бедра сплошь покрыты сильными мышцами. В опоясанном нутре царит жизненная сила. Ляжка тверда, как рог, и от сустава до сустава выглядит исполненной мужской силы. Его колени полностью лишены складок и отличаются совершенной красотой. Голени опираются на твердые икры, но ступни, несущие столь могучие конечности, тем не менее нежны.

4. А теперь ты захочешь спросить о его дневных трудах, что творятся публично. Перед началом дня он с очень маленькой свитой ищет общества своих духовников и с великой серьезностью молится. Однако, поговорив с ним лично, можно узнать, что молебен этот он совершает более по привычке, чем по убеждению. Остаток утра посвящается заботам об управлении государством. Рядом с троном стоит высший [292] оруженосец. Толпа одетых в шкуры дружинников вправе находиться лишь на таком расстоянии, чтобы при необходимости они были под рукой, но из непосредственного окружения их удаляют, чтобы не мешали. Так что перед дверьми слышен говор – хоть и за занавесями, но еще внутри запертого пространства. Тем временем принимаются послы чужих народов. Король в основном слушает, а отвечает мало. Если дело требует основательного размышления, он откладывает его решение. Если дело надо исполнить быстро, он побуждает к этому подданных. Вот пошел второй час. Он встает с трона, и теперь ему пора осматривать свои сокровища или конюшни.

5. На охоте он считает ниже королевского достоинства носить лук. Когда, на стоя тяге или идя, он встречает птицу или дикого зверя, следующий за ним слуга подает ему лук со свободно висящей струной, или тетивой. Ведь если обычай самому носить лук в колчане он считает ребяческим, то и получать уже снаряженный лук кажется ему достойным лишь женщины. Таким образом, получив лук, он держит его прямо перед собой, пригибает оба конца друг к другу и натягивает тетиву. Другой способ: он упирая конец лука с узлом в поднятую ступню, натягивает пальцами свободную тетиву и накидывает висящую петлю на другой конец лука. Потом он берет стрелу, укладывает ее и выпускает. Он предложит тебе сначала указать цель. Ты выбираешь, во что он должен попасть, и в то, что ты выбрал, он попадает. Если же один из двух все-таки будет неверен, то чаще не выстрел охотника, а глаз того, кто указал цель ⁶.

6. Когда придешь к нему на званый обед, который, кроме как по праздникам, бывает точно таким же, как обед в частном доме, тут не увидишь, чтобы слуга, кряхтя, громоздил на прогибающиеся столы тусклые груды выцветшего старого серебра. Главное здесь — беседа, поскольку в таких случаях говорят либо ни о чем, либо о серьезных вещах. Удобная мебель для сидения со складчатыми накидками то задрапирована пурпурными тканями, то обтянута белым полотном. Кушанья восхищают искусностью приготовления, а не тем, что они дороги сами по себе; сервировочные же блюда производят впечатление своей блистательной чистотой, а не массивностью. И уж скорее жажда посетует на редко выставляемые на стол винные кувшины и кружки, чем их отвергнет опьянение ⁷. Одним словом — греческое изящество, галльское изобилие и италийская искрометность, общедоступная роскошь, заботливость частного дома и царственная сдержанность. О пышности же празднеств я лучше умолчу, потому что она известна даже менее посвященным. [293]

7. Однако продолжим описание. Дневной сон после трапезы либо совсем отсутствует, либо очень краток. В часы, когда король расположен к игре, он вскоре берется за кости. Он внимательно их рассматривает, поворачивает как знаток, сразу бросает, шутливо уговаривает их и терпеливо ждет. Когда они выпадают удачно, он молчит, когда неудачно — смеется. Ни в одном из этих случаев он не становится гневен, а в любом случае проявляет хладнокровие. Он слишком горд, чтобы, с одной стороны, бояться второго броска, а с другой — делать его. Если подворачивается хорошая возможность для этого, он ею не пользуется, если же ее используют против него — не обращает на это внимания. На кости, выпадающие у противника, он смотрит неподвижно и воспринимает свой результат без преувеличенного ликования. Когда он бросает кости на стол, может показаться, что он разит оружием. Заботится он только о победе ⁸.

8. На время, пока идет игра, он забывает королевскую суровость и предлагает всем общаться без стеснения. Если сказать, что я думаю, — он боится испугаться. Он радуется гневу побежденного и лишь тогда верит, что его противник проиграл, когда досада последнего служит ему доказательством победы. И что удивительно: радость эта, вызванная столь незначительным поводом, часто помогает обратить его внимание на важные дела. Тогда открывается гавань для быстрого решения правовых вопросов, которые давно уже потерпели крушение, разбившись о рифы адвокатов. И я, когда не решаюсь высказать какую-то просьбу, охотно позволяю обыграть себя, если надо проиграть игру, чтобы выиграть дело ⁹.

9. В девятом часу на его плечи вновь возлагается бремя власти. Снова приходят просители и снова — те, кто должен их вывести. Повсюду слышны громкие споры и домогательства, и это продолжается до самого вечера. На время королевского ужина столпотворение стихает; наконец дела распределяются между разными придворными в соответствии с тем, что они патронируют, пока не приходит время идти на покой и на свою службу не заступает караул. Правда, иногда, хоть и редко, на ужине выступают актеры, но не оскорбляя никого из сотрапезников едкими и колкими замечаниями ¹⁰. Не допускается там ни звучания водяного органа, ни постановки хорового произведения под громкий оркестр. Не играют там ни лютнисты, ни флейтисты, ни девушки с бубнами, ни гитаристки, потому что король расположен лишь к той музыке, что вносит в душу силу, а в уши — благозвучие.

10. Когда он встает из-за стола, караул прежде всего становится на пост в подвале сокровищницы и вооруженные воины, которым поручена первая ночная стража, занимают проходы к королевскому дворцу. Однако я думаю, что выстрелил уже выше цели, — ведь я обещал тебе рассказать не многое о королевской власти, а немногое о короле. Кроме того, пора моему грифелю остановиться: ведь ты хотел лишь узнать о манерах и личности определенного человека, да и я намеревался писать не исторический трактат, а письмо. Будь здоров.

Комментарии

1. Loyen, Sidoine Apollinaire 2, 245 n. 2. Ср. прим. 27.

2. Wolfram, Mittelalterliche Politik 9 f.

3. Sidonius Apollinaris, Epistulae I 2; p. 2 sqq. Cp. McCormick, Eternal Victory 298 f., и Claude, Westgoten 51 f.

4. Здесь уже появляется знаменитое понятие civilitas [лат. культура, учтивость, обходительность], которое позже, в Vагіаe Кассиодора, предстанет чем-то вроде девиза правления Теодериха. См. Cassiodor, Variae S. 521 под словом «civilitas»; ср. «civilis» и «сіvіliter». Сидоний (Sidonius Apollinaris, Carmina XXIII vv. 69 sqq.; p. 251 sq.) величает Теодериха (II) Martius rector atque magna patre prior, decus Getarum, Romanae columen sulusque gentis [лат. (любимый) Mapсом правитель и перворожденный великим отцом, краса гетов, опора римского государства и благо племени]. О датировке см. Loyen, Sidoine Apollinaire 1, 196.

5. Wolfram, Fortune 29 ff.

6. Возможно, Сидоний Аполлинарий видел в руке готского короля составной лук конных кочевников: см. Maenchen-Helfen, Hunnen 165 ff. Werner J., Archaeologie des Attila-Reiches 46 ff. Сообщения об искусстве готов как лучников противоречивы. Иордан (Iordanes, Getica 43; p. 65) следует Лукану (Lucanus, Pharsalia VIII v. 221), который имеет в виду дакийских гетов. По Vegetius, Epitoma rei militaris I 20, использование оружия дальнего боя типично для готов. Однако, если внимательно вчитаться, выясняется, что автор рассматривает технику боя конфедерации трех народов – остроготов, гуннов и аланов. В VI в. остготы очевидно вообще не умели использовать лук в широких масштабах: см. гл. V.6. прим. 99 и след. То же, видимо, может относиться и к вестготам – в известной мере к такому выводу подталкивает краткое сообщение о битве при Вуйе: см. гл. IV.2. прим. 107.

7. Возможно, Сидоний Аполлинарий воспринимал умеренность короля как «неготскую» или «неварварскую»: см. гл. IV.7. прим. 13.

8. Ср. Groenbech, Kultur und Religion 2, 189 ff. См. также Tacitus, Germania с. 24, а также Much, Germania 322 ff.

9. Сидоний Аполлинарий в это время должен был часто бывать при тулузском дворе: Courcelle, Histoire litteraire 166 etc. Loyen, Sidoine Apollinaire 2, 245 n. 2.

10. О мотиве «насмешки за трапезой» см. Groenbech (см. прим. 26) 105 ff., 197. Ср. например, Paulus Diaconus, Historia Langobardorum I 23 sq.; p. 61 sq.

(пер. Б. П. Миловидова, М. Ю. Некрасов)
Текст воспроизведен по изданию: Вольфрам Х. Готы. СПб. Ювента. 2003

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.