АРТЕМИЙ РАФАЛОВИЧ

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО НИЖНЕМУ ЕГИПТУ И ВНУТРЕННИМ ОБЛАСТЯМ ДЕЛЬТЫ

КНИГА ПЕРВАЯ

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО НИЛУ

ИЗ КАИРА В РОЗЕТ И ДАМЬЯТ.

(1847.)

ГЛАВА I

Выезд из Каира. Клот-бей. Барраж Нила. Египетские деньги. Деревня Гурэс; приготовление глиняной посуды; шеих эль-бэлэд; женщины. Образцовые деревни: Гизеи, Негиле и Кафр-Зиат. Костюм феллахов. Полковник Мустафэ-бей. Хижины феллахов; топливо. Арабские романсы и песни. Кобт Маалэм Гали.

Прожив два месяца в "матери вселенной" (Омм эль-Дунга) — Каире, куда я прибыл из Александрии 11 ноября 1846 г., и успев несколько в разговорном арабском языке, я решился воспользоваться прохладным временем года, чтобы посетить нижний Египет. Подробное изучение этого края, на который путешественники, ищущие, в земле Фараонов, пo преимуществу развалин древних храмов и па-мятников, обращают до сих пор слишком мало внимания, показалось мне весьма важным для цели возложенных на меня поручений. Вскоре представился удобный случай совершить эту поездку самым полезным и вместе приятным образом. Французский инженер пашинской службы, г. д'Арно, человек образованный и опытный, занимавшийся в то время постройкою укреплений у египетских берегов Средиземного моря, предложил мне выехать, вместе с ним и [3] на его барке, в Александрию, Розет и Дамьят. Такого приглашения нельзя было не принят с удовольствием, и мы положили отправиться в путь 16-го января (по новому стилю) 1847 г. В этот день, перед самым выездом, я встретил на улице Клот-бея, главного инспектора врачебной части в Египте, с которым я познакомился еще в Александрии. Он возвращался из заседания комитета, собравшегося под председательством министра просвещения, Этхэм-бея, для рассуждения о мерах против холеры, которая, по полученным известиям, открылась на восточном берегу Чермного моря, в Джедде и в самой Мекке. Французский консульский агент в Джедде донес, что в Мекке умерло около 15,000 хаджи (поклонников) от повального поноса, и что из 1600 человек египетских солдат, посланных туда из Джедды для наблюдения за порядком в продолжение трехдневного празднества жертвоприношений на горе Арафат, умерло около 1000 человек. Между тем караваны богомольцев уже двинулись в обратный путь в Египет. Жители Каира, и в особенности европейское общество, крепко встревожились, и Мехмет-Али назначил по этому поводу комитет, который положил подвергать хаджи, возвращавшихся из Мекки, карантинному наблюдению на египетской границе. Клот-бей был весьма недоволен этим решением. «Помилуйте, сказал он мне хлопотавши двадцать лет об уничтожении карантинов против чумы, которую все считают приличною, я должен теперь согласиться на введение этой меры против холеры, уже конечно не заразительной! »

Зная, что пытаться утешить взволнованного бея был бы труд беcполезный, я простился с ним, и в 7 [4] часов вечера мы с г. д'Арно выехали верхом на ослах чрез ворота Баб эль-эльфи, в деревушку Табание, верстах в двух от города, на берегу Нила, у которой стояла барка моего спутника. Там мы отправили ослов и погонявших их мальчиков, шепнув последним на ухо, как люди бывалые, сообщенный нам в полиции пароль, без которого в окруженный стеною и считаемый крепостью город Каир ночью нельзя въезжать. В ожидании нашего прибытия, экипаж барки, состоявший из восьми матросов Нубийцев (Большая часть жителей нижней Нубии, обитающих между первым и вторым катарактом Нила, по бедности и малоземельности родного края, отправляются в Египет, где поступают матросами на барки, бороздящие в числе нескольких тысяч, волны «благословенной реки»; другие служат в городах сторожами, дворниками и т. п., и все вообще славятся перед Египтянами своею честностью. Нубийцы называют себя Бэрбэри (в множ. числe Барабра)) и двух слуг г. д'Арно, Негра и Абисинца, забавлялся пением и пляскою под звуки шумной дарабуки — большого глиняного барабана, в виде воронки, коего широкое отверстие обтянуто рыбьим пузырем. Ветра не было и матросы должны были приняться за весла и грести вниз по течению реки, довольно медленному в эти месяцы, в которые оно, по опытам Жирара, не превышает подле Каира 1200 сажен в час или около 2 фут в секунду. В эпоху самой низшей воды, весною, скат или «падение» Нила равняется 1,5 дюймам на каждые 1000 сажен; но когда река в конце сентября достигает высшей точки приращения, причем у Каира подымается на 23 1/6 фута над летним меженем (etiage), тогда падение это значительно увеличивается и равняется 3,5 дюймам на каждые 1000 сажен. [5]

Устроившись в двух каютах небольшой, но весьма удобной барки, мы легли спать в 11 часов; вскоре пошел сильный дождь, продолжавшийся до самого прибытия нашего к вершине Дельты, в двадцати пяти верстах к северу от Каира, где положено было остановиться. Место раздвоенья Нила во всех книгах европейских путешественников названо «коровьим брюхом» (батн элъ-бакара); между тем должно полагать, что это наименование или вовсе не употреблялось здесь у простого народа, или вывелось из разговорного языка: мне по крайней мере никогда не случалось слышать это слово от Египтян, постоянно называющих вершину Дельты — «фум элъ-бахр» (ртом или устьем реки). Заметим кстати, что слово бахр, значащее по арабски море, в Египте присвоено не только Нилу, но и ветвям его, и даже главным каналам, коих в краю ,столь много; собственно море они называют также « бахр элъ-мэлх» (соляным морем). Имя Нил обыкновенно выражает только время — эпоху половодья, а не самую реку.

17 января. В 8 часов утра мы вышли на правый берег Дамьятской ветви, подле деревни Шалаган, чтобы осмотреть кирпичные печи и другие заведения, устроенные там для работ производящейся запруды (барража) Нила. Гигантское это предприятие, на которое не решались ни Египтяне ни Римляне, соорудившие столько других построек, смелостью и громадностью своею поныне возбуждающих наше удивление, поручено было Мехметом-Али искусному Французскому инженеру, Мужель-бею, и работы шли деятельно и в исполинских размерах. Не лишним будет сообщить здесь некоторые подробности об [6] этом барраже, истощающем способы края, тогда как успех его, или по крайней мере прямая польза, весьма многим кажутся несколько проблематическими.

Из существовавших в древности, по свидетельству Геродота и других историков, семи ветвей, на которые делился Нил у вершины и внутри Дельты, ныне остались только две: западная — Розетская и восточная — Дамьятская, протекающая даже, как полагают, в руслах прорытых человеческими руками (Прочие пять ветвей ныне исчезли, вследствие дурного содержания русла их, а может быть и уменьшения массы воды в Ниле: одни совершенно засорились, едва оставив слабые следы русла; другие осталась в виде небольших каналов. Точным определением положения этих семи ветвей наука обязана Генералу Андреосси, которому Наполеон, во время египетской экспедиции, поручил съемку озера Мэнзалэ. Это были, считая по направлению от В. к 3.: 1) Пелузийская или Бубастская; 2) Ганитская или Саитская (ныне Омм Фарэг); 3) Мэндезийская (ныне Дыббэ); 4) Фатнитская (ныне Дамьятская); 5) Сэбеннитская (Бурлосское устье); 6) Болбитинская (Розетская), и 7) Канопская (нынешнее Абукирское устье). См. Andreossy, Memoire sur le lac Menzaleh, в Description de l'Egypte, edit. Panckoucke, T. XI, стр. 519 — 554). В эпоху мелководья, в первые летние месяцы, обе эти ветви при ycтье своем ежесуточно вливают в Средиземное море от 8 до 10 миллионов кубических сажен воды, а в половодье, около осеннего равнoдeнcтвия, это количество равняется 70 или 80 миллионам сажен в сутки. Вода увлекает с собою огромное количество всегда смешанного с нею ила, который осаждается на дне Средиземного моря, покрываемого им на расстояние многих верст от берегов Египта, и служит мореплавателям извещением о близости земли, коей берега, по низменности их, в пасмурную погоду не легко [7] разли- чать (Об этом явлении уже говорит Геродот, кн. II, 5. — Г-н Verninac St. Maur, который привез во Францию Луксорский обелиск, уверяет, что даже в 10 лье и больше от египетского берега, лот постоянно вытаскивает нильский ил. Ср. Voyage du Louxor en Egypte, Paris 1835, глава V). Ил и вода, два главные условия всякой растительности в Египте, поглощаясь в море, теряются для земледелия, которое существует здесь только благодаря совокупному их действию на поверхность полей, при редкости дождей в среднем и верхнем Египте и неупотреблении земледельцами унавоживания почвы. Если в иной год Нил не достигает нормальной высоты 23 1/6 фута над уровнем мелководья подле Каира, а это вовсе не редко, то не все поля покрываются разливом, не все поэтому и засеваются; край страдает от неурожая и голода, а казна терпит ущерб в доходах своих. Сверх того летние посевы (эль-сэйфи или эль-кэйди), предпринимаемые и в xopошие годы, требуют весьма частых орошений, которые при низком уровне реки в это время, совершаются не иначе как посредством особых водочерпательных снарядов (caкиe), приводимых в движение быками или буйволами; но жестокие скотские падежи последних годов истребили в Египте большую часть рогатого скота, так что в бытность мою хороший бык стоил в Дельте от ста пятидесяти до двухсот рублей сер., и поэтому при нынешнем общем обеднении земледельцев, многие из них, лишившись скота, не были в состоянии обзавестись новым и должны были вовсе отказаться от работ, требующих частых орошений.

Чтобы пособить этому злу, довершающему здесь [8] разорение мелкого хлебопашца, вицекоролю посоветовали предпринять барраж у вершины Дельты следующим образом и вот с какою целью. Поперек обеих ветвей Нила у самого их начала (ширина их равняется здесь 318 французск. метрам для Розетской и 374 м. для Дамьятской ветви), предположено устроить по каменному мосту на арках, вышиною каждая в двадцать семь фут. Арки эти в эпоху мелководья закроются посредством чугунных ворот и запрудят таким образом русло Нила; воду его следовательно можно будет по произволу поднять до известного уровня при котором орошение полей совершится без содействия упомянутых сакие; вместе с тем сбережется большая часть воды, ныне вливающейся в море без пользы для страны. Канал, шириною в 300 фут, прорыт будет от вершины к основанию Дельты; а два других, один на левом берегу Розетской, другой на правом Дамьятской ветви, каждый шириною в 180 фут, снабдят водою области Бхэре и Шаркие. Наконец, для пропуска барок чрез упомянутые мосты, при каждом устроится по шлюзу, шириною в 30 фут. В этом то заключаются предполагаемые работы, на сомнительную сторону коих я еще буду иметь случай указать.

В проезд мой, занимались углублением и выравниванием дна Розетской ветви, посредством паровых землечерпательных машин. Чугунные ведра, во время вращения, подымали каждое по 1/8 кубического метра ила который потом сваливался на левом берегу этой ветви, где из него образовалась гора порядочной вышины и объема. В это время уже кончена была крепкая кирпичная набережная на каменной подстройке, вокруг угла, [9] образуемого вершиною Дельты; она назначена защищать этот угол против напора нильских волн. Начали также рыть канал, долженствующий идти к основанию Дельты.

Подле деревни Шалаган приготовляли кирпич, потребный для этих работ, и надзор за устроенными здесь заводами поручен был молодому, весьма образованному инженеру, из Греков. Г-н Л.** в детстве попался в неволю и куплен был известным Богос-беем, бывшим министром коммерции у Мехмета-Али. Прослужив у него несколько лет в звании мамлюка (так называют здесь белых невольников; Негры же и Абиссинцы означаются словом абд), г. Л.** отпущен был на волю и отправлен в Париж, где получил обширное и основательное образование. Он весьма охотно взялся показать нам производившиеся работы. Паровая машина, фабрики Каве в Париже, приводила в движение четыре снаряда, на которых в сутки приготовляли до 80 тысяч штук сырого кирпича, совершенно ровного и превосходно стиснутого. В Египте материала для кирпичей искать далеко не нужно: весь грунт земли по всему течению Нила состоит преимущественно из чистого глинозема (от 0,5 до 3/5 — с примесью кремнезема, углекислой извести, немного железа и пр.), дающего при обжигании кирпич отличного качества. Если иной раз земля немного жирнее или чище, или, наоборот, содержит большее или меньшее количество песка, то приходится только эти разные виды ее мешать между собою. Приготовленные машиною сырые кирпичи сушат на воздухе под навесами из циновок, и потом обжигают в огромных печах, в которые кладут попеременно слой мелкого каменного угля и слой кирпича. Затем [10] готовые красные кирпичи переносятся на другой завод, где посредством чугунных валов, вертящихся действием пара в таковых же бассейнах, они раздробляются в тонкий порошок. Последний смешивают с известным количеством щебня и извести, для составления цемента (beton), играющего столь важную и полезную роль в гид-равлических, особенно подводных, постройках; он под водою получает совершенную твердость камня. Сверх того многочисленные барки беспрестанно подвозили огромные тесаные камни из Турры, селения лежащего в немногих часах к югу от Каира; тут находятся обширнейшие дpeвние каменоломни, доставлявшие еще Фараонам материал для сооружения Мэмфисских пирамид. Камень этот — плотный, изжелта-белый извест-няк, со многими в массе его нуммулитами (плоскими, монетовидными раковинами). Устроенная подле кирпичных заводов железная дорога, на которой вагоны приводятся в движение работниками, служит для перевозки различных материалов куда нужно. В проезд мой, у барража работало около 20.000 человек солдат, расположившихся в земляных шалашах, выстроенных правильными рядами у вершины Дельты; феллахов (Феллах значит земледелец, от корня фалаха: орать) работало тут же около 10,000. Солдаты в Египте все женаты, и семейства их всегда следуют за полками; они наскоро выстроили себе здесь из сушеной грязи избушки в соседстве шалашей, и все население, сосредоточенное в этом месте, доходило тысяч до шестидесяти душ обоего пола. Во время работ солдаты получали двойное жалованье, т. е. по 28 египетских пиастров (7 франков) [11] в месяц; сверх того на каждое дитя мужеского пола отпускается отцу полная хлебная порция и прибавочных пять пиастров (31 1/4 копейки серебром) в месяц (Египетские солдаты получают ежедневно по 300 драхм (около 2,5 фунта) белого хлеба, и сверх того в месяц 1,5 ока (около 5,5 фунтов) риса, 0,5 руба чечевицы, 3 ратла (около 3 1/3 фунтов) буйволицы или 2 ратла баранины; 2,5 ратла масла льняного или растопленного коровьего; 1/4 ратла мыла; 15 ок дров и 2 горсти соли. Содержание солдат в Турции гораздо лучше. — Драхма (дырхэм), основная единица веса в Египте, равняется 3 884/1000 франц. граммам; око = 400 драхмам; ратл содержит в себе 144 драхмы, или 1 фунт 7 золотников и 32 доли русского вес). Замечу при сем случае, во избежание повторений, что по курсу последних двадцати пяти лет, кажется окончательно установившемуся, египетский пиастр равен 25 французским сантимам или 6 1/4 копейкам серебром. Пиастр делится на сорок пар или фадд, и каждая фадда поэтому немного меньше 1/6 копейки серебром. Впрочем наименьшая медная монета в краю ныне — хамсэ в пять фадд, величиною в наши 0,5 копейки серебром. При покупке вещей, стоящих меньше пяти фадд, сдачи деньгами получить нельзя; но в простом народе пособляют этому неудобству, принимая вместо монеты хлеб и подобные малоценные предметы ежедневного употребления. В Египте ходят золотые монеты — во 100, 50, 20, 10 и 5 пиастров, и серебренные — в 20, 10, 6, 5, 3, 1,5, 1, 0,5 и 1/4 пиастра. Для значительных платежей всегда считают кошельками (кис), полагая каждый в 500 пиастров или 125 франков (31 1/4 рубля серебром). Египетский пиастр по курсу десятью % выше турецкого; чрез постепенное в прежние времена ухудшение серебра, употребляемого для чеканки, пиастр значительно [12] потерял против первоначальной ценности: в первых годах нынешнего столетия он еще равнялся 4-0 копейкам серебром; в начале и средине прошлого, цена его была вдвое больше, т. е. в пятнадцать раз выше нынешнего курса. По-арабски пиастр называется гэрш, и гуруш во множественном числе.

Но возвратимся к барражу. Директор работ, Мужель-бей, живет у вершины Дельты на Розетской ветви, в нарочно для него выстроенном красивом доме с башнею. Подле строился большой деревянный дворец для Мехмета-Али. Бревна и вообще все материалы, тщательно пригнанные и отмеченные, привезены были из Норвегии, откуда их выписал александрийский негоциант г. А.**, старый приятель вицекороля и шведский генеральный консул в Египте. Острая кровля этого дворца обращала на себя внимание всех Египтян; она едва ли не единственная в этом роде в здешнем краю, где крыши всегда плоские и устроены террасами.

Мы провели все утро весьма полезным и приятным образом у г. Л**. Инженер этот целых три года прожил на изумрудных рудниках Гэбэль-Забара, находящихся на западном берегу Чермного моря, против Кум-Омбу (под 24-° 28' С. Ш.), и отделяющихся от Нила шестидневною пустынею. Рудники эти славились в древности, и до открытия Америки принадлежали к важнейшим на нашем полушарии, снабжавшим тогдашнюю торговлю изумрудами (Плиний в своей Естественной Истории упоминает об изумрудах, находимых в Фиваиде, у Чермного моря, на расстоянии трех дней от города Coptos, нынешнего Кэфт'а, лежащего слишком на градус севернее Омбу. Пo его словам, египетские изумруды зелени яркой, но редко бывают совершенно чистого и ровного цвета, и поэтому между известными тогда двенадцатью видами этого драгоценного камня, занимали только третье место: первое отдавалось скифским, второе бактрийским. См. Histor. natur., XXXVII, §§ 17 и 18). Ныне разработка однако не вознаграждает [13] труда и значительных издержек; в массе белого кварца находят кристаллы крупные и даже довольно хорошего оттенка: но они всегда тусклы, с пятнами и многочисленными трещинами, отнимающими у них всякое достоинство, как я мог убедиться на показанных мне г. Л.** экземплярах. Подле этих рудников, по уверению сего инженера, хорошо сохранились древние греческие и римские строения, храмы и помещения слишком на 2000 человек, доказывающие, что некогда разработка производилась там в больших размерах. Между тем это место совершенно лишено воды, которую надобно доставлять на верблюдах из Нила. Страх лишиться этой необходимой для жизни потребности, по какому-нибудь приключению на дороге с ходившими за водою караванами, и погибнуть мучительнейшею из всех смертей, всегда жестоко тревожил г. Л.** и бывших с ним работников, отправленных туда Мех-метом-Али и проживших, как было сказано, три года в этой пустыне.

К полудню мы возвратились на барку, подробно осмотрев работы барража; время было бесподобное, хотя несколько жаркое. Отсутствие ветра опять принудило нас спуститься вниз посредством весел, и в 0,5 пятого мы остановились у деревни Гурэс, на. правом берегу Розетской ветви. Гурэс содержит в себе до 500 жителей обоего пола и производит [14] торговлю грубою глиняною посудою, которой огромные кучи лежали на идущей вдоль берега Нила насыпи, для продажи. Мы зашли в одну из крошечных изб, в которых приготовляют эту посуду; в ней вырыта была яма, глубиною фута в два, в которой сидел мастер, вида весьма изнуренного и болезненного. Он ногою приводил в движение колесо, вертевшее круглую дощечку, на которой лежала мокрая глина, и при нас с большою ловкостью приготовил несколько рукомойников (ибрик) с двумя ручками и узким горлышком, весьма употребительные между Феллахами для омовений разного рода, предписываемых законом Пророка. Работник месил тут же глину и подавал ее мастеру, а мальчик лет десяти, страшной худощавости и иссохший как скелет, принимал от него готовые штуки и ставил их на землю для сушения. Мастер сказал нам, что таких ибриков он в день может приготовить от 80 до 100 штук, ценою каждая в пять фадд. Тут, сверх того, делают разной величины горшки, кувшины, мангалы для угольев, похожие на высокую вазу с широким отверстием, масхалы или плоские, круглые миски с толстыми стенка-ми, употребляемые сельскими жителями вместо ступок, и большие конические сосуды (суэббэ или сумаа) вышиною в 3 или 4 фута, служащие для сбережения зерна, фиников и подобных припасов, от мышей и муравьев; они хуже тех, которые привозятся из верхнего Египта. Посуду обжигают сухими стеблями дурры (кукурузы).

Выходя оттуда мы встретили феллаха, довольно бедно одетого; он вежливо приветствовал нас и пригласил к себе на кофе, объявляя в тоже время что он сельский [15] голова (шеих элъ-бэлэд) (Название шеих, от корня шаха (состариться), собственно значит старик; но оно дается из вежливости всякого возраста особам, так точно как из латинского слова senior (старший), Европейцы сделали seigneur, senor, signore. Слово бэлэд в Египте означает и «город» и «деревню», хотя горожанин, питающий вообще некоторое неуважение к феллахам, по преимуществу именует себя ибн эль-бэлэд (сыном города). Каир, да еще столицу области Фаюм, и одно необитаемое село на развалинах Фив, туземцы называют мэдинэ, что также значит «город». Мальтийцы, говорящие, как известно, испорченным арабским наречием, именуют «Мэдинэ» — прежнюю столицу своего острова, или город Citta-vecchia. В Сирии «деревни» обозначают названием эль-дэа, из которого Испанцы сделали свое aldea).. Мы пошли вслед за ним в домик из сырого кирпича, разваливавшийся со всех сторон. В тесном дворике, под тенью двух-трех фи-никовых пальм, стояли корова, ослик и несколько коз, среди куч навоза; тут же постлали циновку, на которую мы уселись: потом старуха-хозяйка вынесла нам из избы небольшие чашечки кофе, подслащенного положенным в каждую чашку кусочком сахарного тростника. Шеих предложил нам закуренную трубку с камышом вместо чубука, и засучив правый рукав своего кафтана, показал мне татуированный на коже руки, выше локтя, большой, синий крест, присовокупляя слова: «ана нусрани» (я христианин). Он был Кобт, и голова не всей деревни, а живущих в ней около шестидесяти душ его единоверцев. В трех часах отсюда, в другом селе, находится большее число Кобтов, имеющих там и церковь. Кобтами, как известно, называют тех коренных жителей Египта, которые остались верными Христианству после завоевания этого края мусульманами, в первое двадцатилетие [16] хиджры; остальное же население тогда обратилось к Исламизму. Ныне Кобтов в Египте считают около 150 тысяч душ обоего пола; туземцы называют их эль-кыбти, или по произношению Египтянами буквы каф как гим — эль-гыбти; слово это не есть ли корень имени Aegyptus?( Это сходство поразило еще Волнея (Voyage en Egypte et en Syrie, T. I, стр. 64), но он выводил из него противоположное заключение, полагая, что эль-кыбти происходит от греческого Ae-gypti-os (Египтянин))

В дворе у гостеприимного нашего шейха я заметил девочку лет десяти, не знаю дочь ли хозяина или мусульманку: черты открытого лица ее поразили нас своим чистым древне-египетским типом, отличающимся в особенности чрезвычайно приятным выражением нижней части лица, рта и подбородка, как мы это видим на многих статуях Изиды, на некоторых сфинксах, а еще лучше на колоссах Эбсамбул'ского храма в нижней Нубии, и вообще в произведениях египетского искусства хорошей эпохи. Женщины в Гурэсе славятся своею красотою; хотя это выражение не совсем соответствует действительности, однако ж между девочками, которые возвращались с Нила в деревню, неся на голове огромные кувшины (баллас) с водою, мне в самом деле попадалось много весьма хорошеньких. Геродот говорит (кн. II, 35) «что в Египте мужчины носят тяжести на голове, а женщины на плечах»; это обыкновение ныне, стало быть, изменилось, потому что Египтянки постоянно носят на голове все предметы, от упомянутых больших кувшинов, до кружек и блюдечек с молоком или маслом; привычка, приo6-ретаемая с детства, приучила их ходить весьма скоро по [17] скользкой мостовой или по крутым спускам нильских насыпей, не придерживая этих сосудов руками. Маленьких детей женщины носят не на руках, а сажают их себе верхом на левое плечо; малютки обхватывают ручонками голову матери, и в этом положении часто засыпают.

Все встреченные нами в Гурэсе женщины, замужние и девицы, ходили с незакрытым лицом и босоногие. Одежда их состояла из длинной, темно-синей бумажной рубахи, открытой спереди до сердечной ложечки, и длинного, узкого платка или утиральника (тараха) из той же ткани и того же цвета, небрежно накинутого на голову. Черные и узкие треугольные покрывала из крепкой шелковой материи (буркоа), падающие до колен, которыми женщины городские закрывают все лице кроме глаз, выходя на улицу — ныне, при всеобщей бедности феллахов, в деревнях выводятся из употребления. Одежда мужчин в Гурэсе равномерно не отличается ни щегольством ни опрятностью, и состоит из синей же бумажной рубашки, без исподнего платья, вообще мало употребляемого феллахами. Бритую голову покрывает или чалма, или круглая серая шапочка из толстого войлока (лыбде), или белая бумажная ермолка (такие}; красные шапки, называемые здесь тарбуш, а в Турции фэс, у простого сельского народа за редкость; их носят только шейхи и зажиточные обыватели, коих многосложный костюм опишется в последствии. Сверх рубашки мужики обыкновенно надевают шерстяной плащ без рукавов (аббаие), летом дети обоего пола, до 8 и 10 летнего возраста, нередко бегают, по улицам и вдоль берега Нила, совершенно нагие. [18]

Хижины в Гурзсе выстроены из сырого кирпича, тесны, низки и весьма неопрятны; кладбище находится между избами, в средине самой деревни. Шеих, принявший нас у себя, провел нас потом до барки и при прощанье почтительно поцеловал у меня руку. Вечером опять пошел дождь, сопровождавшийся молниею и громом; ночь была темная и прохладная; мы остались ночевать тут же, закрепясь за берег. Около полуночи прошел мимо нас пароход, буксировавший вверх по речке шесть нагруженных барок; густой дым почти красного цвета валил из трубы; шум машины разбудил наших Нубийцев, которые при этом закричали: «элъ-бабур», «элъ-мэркэб элъ-нар» (огненный корабль).

18 января. Проехав мимо деревень Зауие и, несколько дальше, Терранэ, лежащих на левом берегу Нила, из которых последняя еще издали отличается большим домом, принадлежащим александрийскому негоцианту, Г. Джибаре, мы в 11 часов утра остановились у села Гизеи, на правом берегу. Гизеи, одна из трех образцовых деревень, которые, по совету своего лейбмедика, доктора Гаэтани-бея, Мехмет-Али велел выстроить в нижнем Египте, «с тем, » сказано было тогда в европейских газетах, «чтобы потом по сему плану перестроить все прочие деревни этого края» — коих, заметим, считается слишком 3500 в Египте. Чертежи составлены были под руководством Клот-бея и инженеров Линан-бея (В Египте титул «бей, или бек, бег», ныне присваивается сыновьям пашей, по праву рождения, а чиновникам гражданским и военным — при получении чина полковника; потомственно он не передается. Мехмет-Али первый начал давать этот титул христианам, как Европейцам так и туземным. В бытность мою из служивших там франков носили звание бея: Клот и Гаэтани (врачи), Линан, Мужель, Ламбер (инженеры), Галлис и Варен (военные), химик Эм, также окулист Англичанин Нейлер; между раиа или туземными христианами — министр Артын-бей и братья его Хозрев и Экекиан, из кон-стантинопольских Армян, и Кобт Базилиос-бей с двумя братьями. С тех пор еще несколько Европейцев получили титул бея : Гг. Кёниг, Мари, доктор Пруннер и пр.) и д'Арно, и последнему поручен был надзор за [19] искусственною частью построек. Тотчас по прибытии в Гизеи мы поспешили осмотреть эти работы.

В селе находится 1230 жителей обоего пола, промышляющих большею частью на барках, и 327 старых изб, которые ныне мало по малу заменяются домиками по новому образцу. Последние строятся на каменном основании, из доставляемого по Нилу Турр'ского известняка; стены выложены снизу из красного кирпича, вышиною на два фута, выше — из кирпича сырого; толщина их в 2,5 кирпича; последние приготовляются на месте самими жителями и соединяются без цемента, посредством смешанной с водою глины. Домики расположены прямыми линиями, вдоль улиц шириною главные в восемнадцать, а боковые в двенадцать фут. Перед каждым домиком небольшой двор, с особыми на улицу дверьми; в нем наружная лестница из сырого кирпича ведет на плоскую крышу, состоящую из сухих стеблей кукурузы или камыша, положенных на тонкие перекладины и покрытых сверху землею. Домик, назначаемый для отдельного семейства, содержит в себе только одну большую комнату, длиною в 12 фут, шириною — в 11, а вышиною внутри от пола до потолка — в 9 фут. Одну сторону комнаты, во всю длину, [20] занимает низкая и широкая печь или лежанка, для топления и приготовления пищи; по принятому плану она топится снаружи, дабы дым не входил внутри комнаты, хотя этим конечно теряется часть теплоты: обстоятельство важное в здешнем краю, где топливо редко и дорого, а ночи зимою очень сыры и холодны. На этих печах семьи феллахов должны спать в зимние месяцы. Комнаты расположены таким образом, что семействам многочисленным или обывателям зажиточным можно отводить по две, по три и даже по четыре домика, соединяя между собою смежные, посредством дверей в стенах. Сверх того каждый хозяин, водворенный в новом домике, делающемся его собственностью в замен сломанной прежней избы, имеет право выстроить на свой счет еще верхний этаж, для чего стенам нижнего яруса дана достаточная толщина.

Кроме этих домиков, из коих довольно много было почти конченых, при нас строился на краю селения базар, состоящий из длинного ряда небольших лавочек. Первая из них назначена была для баккала, купца торгующего сахаром, кофе, орехами, серными спичками, углем, трутом, трубками и табаком, иногда также лекарственными веществами и т. п. Затем следует лавка цирюльника, дальше, кофейня. Без последней в здешнем крае не может обходиться ни одно селение, или вообще никакое собрание известного числа людей; кофе Арабу такая же потребность как вода, как пища вообще, и он легче обходится без хлеба чем без кофе; правда и цена чашке, без сахару впрочем, которого туземцы в кофе не кладут, не больше пяти фадд или 3/4 копейки серебром (Арабы называют кофейные зерна, сырые и жженные — бон, а название кахвуэ (или по нижне-египетскому выговору 'эхсуэ) дают только готовому напитку; Европейцы из сего названия сделали слово cafe. Кофе толкут в ступках и, скипятив с водою, пьют не процеживая, без сахара и весьма горячий, из крошечных фарфоровых чашечек (финган, в множественном числе фанагин), содержащих не болee столовой ложки кофе. Вместо блюдечек употребляются медные или серебренные, филиграмовые стаканчики (зарф), формою и величиною похожие на подаваемые в Европе для яиц в смятку (coquetiers). На Востокe нет визита без кофе; трубку не всегда дают, особенно низшему, но кофе предлагается всякому посетителю. Мехмет-Али, принимая знакомых Европейцев, обыкновенно приказывал мамлюкам подавать «тазэ кахвэ» (свежий кофе). Во время торжественной аудиенции у султана в Константинополе (в 1846 г.) нам, перед входом в приемную залу, поднесли в золотых, осыпанных бриллиантами зарфах, кофе с мускусом, который всем нам показался довольно противным. В Египте продажа кофе составляет исключительную монополию казны; центнер, стоящий ей 140 пиастров, продается за 412 пиастров, и паша от того ежегодно получает до 7200 кошельков (около 220,000 рубл. серебр.) дохода. Из потребляемых в Египтe 13,000 центнеров кофе в год, 6000 идут на город Каир). [21] Крайняя лавка на другом конце базара назначена для мясника. В верхнем ярусе над лавками устроены небольшие комнаты для их хозяев. Позади базара большое строение, в котором будут помещены присутственные места, тюрьма, квартира кадия; несколько дальше находится общественная баня. Для всех этих построек казна безденежно отпускает камень, лес, сухой тростник для крыш, железо, гвозди и т. п. Кирпичи, как сказано было, приготовляются самими жителями, и работы производятся под постоянным надзором командированного в каждую из этих деревень инженера-Араба, воспитанника так называемой «политехнической» школы в Каире. Дети обоего пола, от 8 до 10 летнего возраста, приносили на голове [22] в корзинах нужные для построек кирпич и мокрую землю; они ходили отрядами, распевая песни и прихлопывая в такт руками, чтобы придать ритмическую правильность совокупным движениям и облегчить сим способом свою работу: это обычай общий всем Египтянам во время всяких занятий, даже самых легких и кратковременных, если в них участвует несколько человек вместе. За каждым отрядом детей шел надзиратель с длинною плетью, которою, сколько я мог заметить, он однако ж никогда никого из них не трогал, а только хлопал по воздуху.

Говоря вообще, эти новые постройки очень хороши; одно только в них показалось мне неудобным и несообразным — помещение домашней скотины перед самыми домами, в двориках к тому несколько тесных. В Египте, при недостатке леса, употребляют вместо топлива сушеный помет домашних животных, тщательно собираемый для этой цели. присутствие этого навоза (обыкновенно полужидкого, от даваемого здесь скотине зеленого корма в продолжение большей части года) и нахождение самого скота в непосредственном соседстве жилищ, и без того не просторных, портит в них воздух и увеличивает неопрятность. Это недостаток важный, но ему впрочем пособить не трудно: надобно бы только расположить упомянутые дворики не подле, а насупротив хижин так, чтобы всегда с одной стороны улицы находилась дверь в избу, а с противоположной стороны той же улицы — вход во дворик. Последние останутся таким образом в достаточной от хозяев близости, для всех домашних потребностей, а невыгоды, происходящие [23] ныне от примкнутости их к жилищам, устранятся. Но во всяком случае, даже в настоящем виде, постройки в образцовых деревнях несравненно лучше прежних хижин, из которых я здесь в Гизеи мог осмотреть многие в подробности. Они скучены в тесные неправильные кварталы, и прилеплены одна к другой условно как птичьи гнезда, оставляя, для прохода людей и животных, самые узкие и кривые переулки, наполненные сором. При каждой почти хижине находится крошечный дворик, в котором иногда растут две или три финиковые пальмы и обыкновенно устроены курятник из земли, и довольно высокая, коническая голубятня, сложенная из круглых глиняных горшков. Помет гнездящихся в сих последних голу бей употребляют здесь для унавоживания земли под некоторыми посевами, напр, сахарного тростника, дынь и арбузов и т. п.; корму голубям не дают; они сами ищут его на соседних полях, к немалому ущербу земледельцев. Испражнения бы-ков, буйволов, коз и прочего скота, каждое утро тщательно собираются хозяйкою, которая месит их руками, как это заметил еще Геродот (Кн. II, 36. «Они месят тесто ногами, говорит Геродот, но грязь и навоз собирают руками.») и, прибавляя немного сеченой соломы, образует тонкие круглые лепешки (гилле) величиною в тарелку, прилепляемые для сушения, к наружным стенам избы; высушенные гиллэ складываются потом вместе с хворостом, сухими стеблями дурры и пр. на крышах и берегутся для будущего употребления. Мехмет-Али, в одно время сосредоточивший было в своих руках все ветви промышленности и производительности края, не пренебрегая и самыми мелочными, присвоил было себе и [24] исключи тельную продажу этих гиллэ; но ныне приготовление их опять свободно предоставлено феллахам. Собственные жилища этих последних состоят в каждом дворе из двух или больше избушек, до того дурных, что в Европе хороший хозяин конечно не решился бы держать в них скотины; они выстроены из земли или сырого кирпича со входом обыкновенно чрезвычайно низким, так что внутрь надо пролезать, сгибаясь в крюк; оконных отверстий вовсе нет. Между избами, принадлежащими отдельному семейству, одна, в большей части деревень нижнего Египта, покрывается плоским кирпичным сводом и часто бывает так низка, что в ней нельзя стоять прямо. Внутренняя поверхность стен и потолок покрыты густым слоем лоснящейся сажи, от дыма, который выходит из плоской печи без трубы, занимающей половину всего пространства избы; на этой печи феллахи спят зимою; с потолка висит веревка, к которой привязан сосуд с молоком для приготовления масла. Избы эти, называемые здесь фурн(печь), устроены с целью сохранить по возможности теплоту, весьма нужную и ценимую в нижнем Египте, где, как было сказано, от частых дождей и туманов ночи зимою очень свежи и сыры, население одето плохо, и при скудной пище весьма чувствительно к холоду, а топливо дорого. Зловонный, едкий дым, развивающийся из сушеного помета, весьма медленно цедится чрез закрытые двери, и, вместе с испариною спящих внутри людей, в высшей степени заражает воздух в избе. В щелях нештукатуреных и небеленых стен и земляного пола, гнездятся тысячи отвратительнейших насекомых, довершающие ужасы этих страшных жилищ! [25] Ночью в фурнах очень жарко, а по утрам феллахи обоего пола, потные, отправляются в одной рубахе к Нилу или каналу, для совершения омовений, и таким образом подвергаются частым и опасным простудам. Летом мужики спят на полу в других избах, устройства обыкновенного.

Под селом Гизеи грунт земли ниже уровня, достигаемого водою, которую пускают на поля во время разлива Нила; по этой причине насыпь, которую пришлось сделать под новыми постройками, чтобы защитить их от наводнений, стоила много труда и работы, тем более, что пространство, занимаемое ими, гораздо обширнее прежнего, хотя вместо ныне существующих 327 изб, предположено выстроить только 300 домиков. Кладбище перенесено на значительное расстояние от села; занимались также засыпкою обширных ям, которыми окружен Гизеи, как и все почти прочие египетские деревни, и в которых после разлива остается вода, гниющая в жаркие месяцы и портящая воздух. Ямы эти (биркэ) первоначально образовались при добывании из них земли, необходимой для возвышения грунта под селениями, и для приготовления материала, из которого выстроены самые хижины; в последствии в них стали вымачивать лен и поить скот. В местах, удаленных от Нила или каналов, феллахи нередко сами употребляют в питье заплесневшую воду из этих ям (Слово элъ-биркэ сохранилось в испанском языке, в котором пруды для вымачивания конопли называются alberca).

Осмотрев с любопытством все эти работы, мы пошли навестить живущего в Гизеи полковника Мустафе-бея, которому поручено хозяйственное управление постройками трех [26] образцовых деревень. Мустафэ-бей — Турок из Рущука, на родине имел случай видеть Русских и даже знал несколько слов по-русски; в издаваемой в Каире на арабском языке официальной газете, посвятившей и мне статейку, он читал о цели моего прибытия в Египет, и принял нас весьма вежливо. Мы уселись под навесом во дворе занимаемого им дома; подали трубки и кофе, а потом и чай из русского самовара, которого красноречивое для меня шипение, на этом африканском берегу являлось каким-то чужим, непонятным для других языком. Долго говорили мы о России, о Стамбуле, о политике, до которой Турки страстные охотники. Я заметил, что во все продолжение нашего посещения бей сидел на корточках, а не поджав ноги по туземному обычаю: этим восточный человек выражает свое особенное уважение к гостю, и показывает, что он считает его, если не выше себя, то по крайней мере равным себе; со стороны правоверного такое обращение с гяуром — важная уступка духу времени. Вообще образом сидения на софе (стульев на Востоке не употребляют), как хозяин, так и посетитель, выражают едва уловимые для Европейца, многочисленные оттенки взаимных их отношений: общественных, служебных, иерархических и т.п., и в соблюдении этикета сего мусульмане весьма строги и щекотливы; то сидят поджав обе ноги, то держатся на корточках, то одну ногу спускают с софы на пол и проч. Знание этих тонких, но не менее положительных условий, также точно обозначает здесь человека благовоспитанного, хорошо знакомого со светскими приличиями, как у нас в Европе мы узнаем те же качества по другим, столь же мелочным признакам. Мы пригласили потом [27] полковника на барку, где показали ему между прочим действие гремучей хлопчатой бумаги (fulmi-coton), тогда недавно только изобретенной, которой привезли мы порядочный запас из Каира. Вспышки этой бумаги, по наружному виду ничем не отличающейся от обыкновенной ваты, чрезвычайно понравились бею, в особенности когда он увидел, что положенная на стол гремучая хлопчатка, посыпанная лучшим английским охотничьим порохом, от искры вспыхивает так быстро, что порох не успевает загореться. Он заставил нас повторить этот опыт по крайней мере десять раз.

Погода поутру была пасмурна, неприятна и, при дувшем сильном северном ветре, холод до полудня казался мне довольно ощутительным; но разбив термометр свой в день выезда из Каира, я не мог определить в точности температуру воздуха. К вечеру, перед самым захождением солнца, стало тихо и тепло; поверхность Нила сделалась ровна и гладка как зеркало; при совершенной по-видимому неподвижности, река в извилинах своих казалась тихим озером, окаймленным пальмовыми деревьями; воздух был прозрачности необыкновенной и небо озарилось оттенками удивительной красоты и ясности, которые придавали пейзажу чрезвычайную прелесть. Матросы, отдохнув целый день, гребли с бодростью, и мы просидели с г-м д'Арно в галерейке перед каютами до полуночи, слушая их песни. Песен и романсов (мауал) у Египтян весьма много и беспрестанно сочиняются новые; алати, певцы, забавляющие публику в кофейнях, и альмэ, призываемые в частные дома, весьма скоро распространяют их в народе. Содержание романсов почти [28] всегда наивно-эротическое, или заунывное, томное; музыка их мне весьма нравилась, и в иных действительно прекрасна. Мауалы состоят из четырех или пяти стихов, и, по духу арабской поэзии, рифмы в них должны быть слова равнозвучные, но различного значения, или гомонимы, которыми так богат и которые так любит этот язык. Я выучился в последствии многим матросским мауаламъ; од-ним из лучших показался мне тот, в котором красавица просит проходящих поклониться «ее милому», если встретят его дорогою (ыл' лагэйту хабиби, сэлымгу ли алэй}; в другой песне она уверяет, что сердце ее любит молодца смуглого (калби иехыб элъ-асмар) и т. д. Описание страстей кипучих или скуки и мучений разлуки; исчисление прелестей девы «с белою как мрамор» грудью, ее богатых кашмировых шалей и кушаков, золотых браслетов, алмазных ожерельев и т. п., играют важную роль во всех этих романсах, веющих каким-то сладостным благоуханием, свойственным столь нужной и прелестной поэзии Арабов! На барках, один из экипажа, у кого голос получше, поет, а прочие, ударяя в такт веслами, хором повторяют последний стих каждого куплета.

19 января. Мы остановились в 9 часов утра на левом берегу Нила, у деревни Нэгилэ, принадлежащей сыну вице-короля, Саид-паше. Это вторая из строящихся образцовых деревень; в ней 701 житель и 245 изб, между которыми многие впрочем ныне пусты; новых домиков, кроме общественных зданий, выстроено будет поэтому только 150. Грунт земли под селением здесь выше и ровнее, чем в Гизеи, так что нивелирование было гораздо [29] легче. Обозрев производящиеся работы, мы возвратились на барку и к 3 часам прибыли в третью образцовую деревню, Кафр-Зиат. Слово Кафр, прибавляемое в нижнем Египте к названию весьма многих деревень, соответствует нашему «выселок» и обозначает деревню, некогда по какой-либо причине — обыкновенно вследствие ссор между феллахами — отделившуюся от другого большого села, с сохранением впрочем его имени. Из этих кафров иные, как Кафр-Шеих, Кафр-Магар, со временем развились и сделались довольно значительными; другие остались в первобытном незавидном состоянии. В Кафр-3иат 807 жителей обоего пола и 176 изб, вместо которых тоже будет выстроено только 150 новых домов. Базар тут гораздо обширнее, чем в двух прочих образцовых селениях, и уже являлись охотники нанимать не совсем оконченные лавочки, с коих доходы пойдут в пользу деревни. Кафр-Зиат производит весьма порядочную торговлю, благодаря близости города Танты, известного своими огромными ярмарками, и который лежит на расстоянии не более трех часов отсюда, в центре Дельты; Кафр-3иат служит Танте как бы пристанью на Розетской ветви. При постройке новых домиков, здесь, как и в обоих других селениях, по возможности старались сохранить находившиеся подле некоторых из прежних изб, финиковые деревья, составляющие частную собственность феллаха, даже тогда, когда земля, на которой они растут, принадлежит не ему. Таким образом я нашел внутри одного домика сбереженные пни двух огромных пальм, которые были пропущены через потолок и высоко поднимали вечно-зеленый венец свой [30] над крышею. Присутствие этих деревьев внутри комнаты производило весьма оригинальное и не лишенное поэзии впечатление: пальмы как бы сделались тут членами самого семейства и участвовали во внутренней, домашней жизни хозяев!

Кафр-3иат принадлежит Кобту Базилиос-бею, занимавшему в мое время высшую административную должность в Каире. Он пользовался доверием и благорасположением Мехмета-Али и имел большое состояние. Отец его, богатый маалэм (Название маалэм, присваиваемое в общежитии всем вообще Кобтам без различия звания, собственно значит «мастер» (подобно как во Франции поныне, в судебном слоге, адвокатов и нотариусов называют таitre). Из мусульман оно в Египте дается, сколько я заметил, только архитекторам и хозяевам общественных бань. Корень этого слова происходит от алэм, алым, значащего «ученый, искусный, мудрый, преданный науке». Таковыми, по завоевании края полудикими ватагами Амру, многие Кобты конечно должны были казаться в глазах безграмотных бедуинов, нахлынувших на Египет. Амру, отчасти по необходимости, отчасти из политики, оставил межевые регистры в руках Египтян, не согласившихся обратиться к Исламизму; а это были именно жители богатейшие и образованнейшие. С тех пор и поныне, распределение и сбор податей, и вообще вся счетная и письменная часть администрации остались преимущественно в руках Кобтов, потомков тех христиан, и дают им повод к величайшим злоупотреблениям, совершенно истощающим край. Они прежде вели регистры и книги на кобтском языке, чтобы сделать их недоступными для Арабов; султаны мамлюкские по этой причинe запретили, под смертною казнью, преподавать язык сей в школах, вследствие чего ныне он совершенно исчез, и самые Кобты, употребляющие его при Богослужении, его больше не понимают. Миссионер Ванслеп рассказывает, что в 1763 г. он видел в Cиутe последнего Кобта, говорившего на этом языке; то был глухой, семидесятилетний старик, от которого большего толка добиться было трудно. (Sonnini, Voyage en Egypte, T. II, стр. 190).) Гали, главный сборщик податей, [31] умерщвлен был в мае 1821 года мамлюками Ибрагим-паши, перед палаткою сего последнего, в нижнем Египте, по приказанию впрочем самого вицекороля. Вопреки существовавшему искони веков в Египте обычаю, не брать подати с земель шэраки (т. е. тех, которые, при недостаточном разливе Нила, не покрылись водою и потому не были засеяны), Мехмет-Али, нуждавшийся тогда в деньгах для образования предположенных им регулярных полков, хотел принудить феллахов нижнего Египта к платежу этого сбора; маалэм Гали противился, говорят, этой мере и заплатил жизнью за непослушание (Сравни Mengin, Histoire de l'Egypte sous Mohammed-Ali (jusqu'en 1823), T. II, стр. 243 и след. Другие уверяют, что Мехмет-Али узнал об изменническом сообщении маалэмом Гали оттоманской Порте подробного списка доходов и расходов Египта, и за это велел его лишить жизни. Последнее мнение правдоподобнее).

В Кафр-3иате поселился Англичанин, г. Пиозен, бывший прежде консулом своей нации в Каире и ныне занимающийся торговлею. Он жил в Одессе с 1807 по 1812 год, знал дюка де-Ришелье, графа Ланжерона и многих других известных у нас особ, и встреча с ним на берегах Нила показалась мне довольно интересною. Он подтвердил нам неприятное известие, уже сообщенное мне в деревне, что шлюзы ведущего из Нила в Александрию канала Махмудийе, закрыты по приказанию великого паши, и что нам навряд ли удастся съездить в этот город на своей барке.

Ночь настала очень темная, и потому реис (шхипер) барки, из опасения наткнуться на развалины кирпичных сакие, коими усеяны берега реки, уговорил нас ночевать [32] в Кафр-3иате. На другой день, 20 января, погода была пасмурная, но теплая, и мы с попутным юго-восточным ветром отправились под парусами, и быстро проехали мимо нескольких деревень, окруженных финиковыми пальмами и смоковницами (гэммэз, Ficus sycomorus). Потом ветер утих, и матросы вновь должны были приняться за весла; около полудня миновали мы сею Кафр-Магэр, в котором Мехмет-Али обыкновенно проживает несколько дней, объезжая весною частные имения свои; у него тут выстроен небольшой дворец (каср). Через два часа мы прибыли в Кафр-Дэсук, известный по находящейся тут могиле праведного шейха Сид-Ибрагим и по большим ярманкам, открывающимся через неделю, после окончания ярманок в Танте (Кафр-Дэсук и девяносто других деревень принадлежат наследникам Ибрагим-паши эль-сугаир, племянника Мехмет-Али от сестры). Путешественника на Ниле поражает совершенное почти отсутствие лодок на этой реке, так что жители мест, лежащих на противоположных берегах ее сообщений между собою никаких не имеют. Существовавшие прежде лодки исчезли с тех пор, как великий паша обложил особою податью перевозку через Нил; в 1821 г. эта подать давала в год по шести сот кошельков, но при нынешнем положении края едва ли приносит ту же сумму. В случае надобности, феллахи переплывают через Нил, ложась грудью на связанные в пук cyxиe стебли дурры, и держа одежду на голове. В 5 часов вечера мы оставили справа город Фуэ, находящийся в живописном положении среди фруктовых садов, и через полчаса бросили якорь, или точнее говоря — при [33] неупотреблении на нильских барках якорей — закрепились за берег у местечка Атфэ, на левом берегу реки, при устье канала Махмудийе и близ самих его шлюз. Многие сотни барок, нагруженных хлебом, хлопчатою бумагою и т. п., равно как и порожних, стояли на Ниле и в канале, ожидая обещанного открытия шлюз на семь или восемь дней. Закрытие их последовало вдруг, без всякого предварительного извещения негоциантов и судопромышленников, и от того произошла остановка барок, с разного рода убытками для торгующего сословия.

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие по Нижнему Египту и внутренним областям Дельты А. Рафаловича. СПб. 1850