Если верить молве, в Египте и в наши дни существуют кудесники, не уступающие в искусстве «волхвам и мудрецам» библейского фараона.

Ученые мусульмане различают два вида магии: ар-рухани, и ас-симийа. Первая – магия духовная, действующая через посредство ангелов, джиннов либо при помощи магической силы некоторых имен бога и т.п. Вторая – это природная или ложная магия, которая, по мнению маловеров, достигает эффекта с помощью определенных благовоний и лекарств, оказывающих, подобно опиуму, наркотическое действие на зрение и воображение человека. Некоторые даже полагают, что этот вид магии без опиума не обходится.

Ар-рухани считается в Египте истинной магией и бывает двух ступеней: ильви (высокая) и суфли (низкая). Первую называют также рахмани (божественная, букв, «связанная с Милосердным» — таков эпитет Аллаха), а вторую — шайтани (дьявольская). [228]

Овладевшие магией ильви или рахмани прибегают, как принято думать, к помощи Аллаха, ангелов и добрых джиннов, а также к другим благочестивым чудесам. Цель ильви всегда благородна; ее постигают и применяют люди честные и неподкупные, узнавшие из книг или предания имена тех сверхъестественных существ и те заклинания, которые способны помогать добру. Составлением письменных заклинаний для благих целей занимается именно эта ветвь магии, а также астрология и наука магических цифр. Высшее достижение в божественной магии – познание аль-исм аль-аазам, т.е. «величайшего из имен» Аллаха; по мнению мудрецов, оно известно лишь апостолам и пророкам. Познавшему это имя достаточно произнести его, чтобы воскресить мертвого, убить живого, мгновенно перенестись куда угодно и совершить любое другое чудо. Полагают, что это имя известно некоторым прославленным вали. Колдуны суфли действуют при пособничестве дьявола и злых джиннов; этот тип магии используют нечестивые в дурных целях. К суфли относится ас-сихр: таким термином арабы называют только злое колдовство.

Труднее обстоит дело с классификацией дарб аль-манделъ – еще одной разновидности магии, приемы которой мы на примерах разъясним несколько позже. Колдуны этого толка утверждают, что им помогают джинны, т.е. претендуют на сопричастность божественной магии ар-рухани (каким образом джинны получают такую возможность, мы отчасти разъяснили во втором абзаце главы 10). Относительно дарб аль-мандель существует другое мнение, и о нем мы сейчас скажем.

Весь ученый мусульманский мир единодушно объявил магию ас-симийа лженаукой и шарлатанством, при котором зрителя одурманивают различными средствами (о них уже говорилось выше). Поскольку процедура дарб аль-мандель также сопровождается курением благовоний, ученые склонны относить эту разновидность магии к лженауке ас-симийа.

Астрологию, или ильм ан-нузум, изучают в Египте многие, в основном для составления гороскопов и ради определения благоприятных для человека периодов в зависимости от расположения звезд и знаков зодиака, под влиянием которых он находится. Эти вычисления ведутся путем подсчета числовых эквивалентов букв в именах мужчины или женщины и его или ее матери. Такого рода подсчеты часто производят, чтобы определить совместимость имен мужчины и женщины, желающих вступить в брак. По моим сведениям, на астрологию опирается и дарб ар-рамалъ, или геомантия, – гадание о прошлом, настоящем и будущем по определенным знакам, произвольно нанесенным на бумагу или песок (отсюда, как говорят, происходит название).

Алхимию (аль-кимийа) изучает также немало охотников. Среди них много талантливых людей, которые могли бы, займись они серьезным делом, пользоваться большим почетом и уважением в обществе. И все же, несмотря на презрение людей [229] здравомыслящих и упреки одураченных жертв, алхимики продолжают до глубокой старости отдавать все силы бесплодному делу. Надо, однако, признать, что подобные занятия часто помогают приобрести существенные познания в химии. Учитывая низкий уровень развития естественных наук в современном Египте, можно утверждать, что усилия, затраченные на алхимию, свидетельствуют прежде всего о незаурядном уме такого человека.

Шейх Исмаил Абу Руус из города Дасук прославился на весь Египет своими успехами в божественной магии. Самые образованные и здравомыслящие египтяне рассказывают невероятные истории о чудесах, совершенных, им. Пытаясь объяснить его силу, одни приписывают ему брак с джиннией, другие – слугу-джинна, с которым он мог незримо советоваться и которому мог отдавать приказания без всякой лампы Аладдина. Говорят, что свое искусство он направлял только на добрые, благородные цели и был весьма любим нынешним пашой, который часто с ним советовался. Один из моих каирских друзей, весьма здравомыслящий мусульманин, рассказывал, как однажды посетил Абу Рууса в Дасуке вместе с шейхом аль-Эмиром, сыном аль-Эмира аль-Кибира, шейха секты маликитов. Спутник моего друга попросил мага показать свое искусство, и тот согласился. «Пусть нам подадут кофе в кофейном приборе моего отца из его дома в Масре», — попросил шейх. Через несколько минут кофе был подан, и аль-Эмир подтвердил, что кофейный прибор действительно принадлежит его отцу. За кофе последовал шербет в шербетницах его отца. Тогда аль-Эмир написал отцу письмо, отдал его Абу Руусу и попросил доставить ответ. Маг положил письмо под диванную подушку и через несколько минут, отодвинув ее, достал какое-то другое. Вскрыв новое письмо, шейх убедился, что оно написано рукой его отца и содержит подробные ответы на все вопросы, а также последние семейные новости. Вернувшись в Каир через несколько дней, шейх убедился, что все, написанное л письме, достоверно.

Забавный случай волшебства попал под юрисдикцию правительства; это произошло во время моего предыдущего визита в Египет. Дело вызвало волну удивления, и его широко обсуждали во всех кругах столицы. Привожу здесь всю историю, как услышал ее от каирцев, со всеми преувеличениями, ибо, во-первых, я сам не знаю, до какой степени рассказ правдив, а во-вторых, потому, что так я нагляднее смогу продемонстрировать, сколь велика вера египтян в колдовство и магию.

Кади Мустафа ад-Дигви, главный секретарь двора, был смещен со своего поста. Его преемником стал некий Мустафа, по профессии меняла. Разжалованный секретарь подал паше прошение о возвращении ему должности, но, не дождавшись ответа, внезапно тяжело заболел. Причину болезни он приписал колдовству и убедил себя в том, что Мустафа-меняла нанял мага составить заклинание о его смерти. Мустафа-секретарь снова написал жалобу [230] паше, обвинив на этот раз менялу в преступлении. Обвиняемый предстал перед пашой, признал свою вину и назвал имя мага. Того арестовали, и, не сумев опровергнуть выдвинутое против него обвинение, маг принужден был в тюрьме дожидаться исхода болезни истца. Чародея заперли в маленькой каморке и поставили у дверей двух стражей, чтобы они могли сменять друг друга и спать по очереди. Вот с этой-то минуты и начались чудеса. Ночью, когда один из стражников заснул, второй услышал странные звуки и, поглядев в дверную щелку, увидел, что маг при свете свечи сидит на полу посреди камеры и бормочет что-то непонятное. Неожиданно свеча погасла, а вместо нее появились четыре новых свечи, по одной в каждом углу камеры. Тогда маг поднялся, подошел к одной из стен и трижды стукнулся об нее лбом. После каждого удара стена отворялась, и из нее выходил человек. Маг что-то им сказал, и они исчезли. Исчезли также и четыре свечи по углам, а вместо них снова зажглась свеча в центре. Маг опять уселся на пол, и все стихло. Так были сняты чары и уничтожено заклинание, которые могли уморить ад-Дигви. На следующее утро больной почувствовал себя настолько лучше, что велел принести таз и кувшин, совершил омовение и помолился. С тех пор он начал быстро выздоравливать. Ему вернули прежнюю должность, а мага изгнали из страны. Через несколько дней изгнали еще одного колдуна (саххара) за то, что он составил заклинание, принудившее мусульманскую девушку без памяти влюбиться в копта-христианина.

Когда я впервые попал в Египет, меня заинтересовал рассказ нашего генерального консула мистера Солта. У него в доме стали пропадать вещи, и в воровстве заподозрили одного из слуг. Чтобы заставить виновного сознаться и вообще для острастки прислуги консул призвал известного мага-магрибинца. Маг явился, заверил хозяина, что способен показать изображение вора любому мальчику, не достигшему половой зрелости. Привели одного из мальчиков, работавших в это время в саду. На правой его ладони маг начертил диаграмму, в центр которой налил немного чернил, и велел мальчику пристально смотреть в эту лужицу. Затем он сжег какие-то благовония и несколько бумажек с заклинаниями. При этом он приказывал различным предметам явиться в лужице чернил. Подопытный подтвердил, что видит все указанные предметы, и наконец различил изображение вора. Он описал его внешность, черты лица, одежду и сказал, что знает этого человека. Не откладывая мальчишка помчался в сад и бросился к одному из рабочих. Того привели к хозяину, и он сразу признался в краже.

Этот рассказ возбудил во мне желание увидеть всю процедуру собственными глазами, однако, не зная ни имени мага, ни места, где он живет, я не смог разыскать его в тот раз. Позднее, вернувшись в Англию, я узнал, что путешественники, отправившиеся в Египет вслед за мной, познакомились с этим магом. Он жил в Каире, а звали его шейх Абд аль-Кадир аль-Маграби. Когда [231] я вернулся в Египет, мой сосед Осман, переводчик при британском консульстве, привел этого мага ко мне, и мы договорились, что он придет показать свое искусство. Маг пришел точно в назначенное время – за два часа до полудня, но явно был чем-то обеспокоен. Он часто смотрел на небо и все повторял, что погода неблагоприятная: было пасмурно, облачно и ветрено. Опыт проводили с тремя мальчиками по очереди. С первым он удался только частично, с остальными – и вовсе не вышел. Маг объявил, что в этот день ничего больше сделать не сможет, и обещал прийти на следующий день к вечеру. Он пришел, как обещал, и объявил, что условия для сеанса благоприятные. В ожидании Османа мы пили кофе, курили трубки и вели беседу. У мага была приятная внешность: это высокий, плотный человек с довольно светлой кожей и каштановой бородой. Одет он был весьма скромно, на голове – большой зеленый тюрбан, какой лосят потомки пророка. Собеседник он любезный и непринужденный. Меня маг уверял, что совершать чудеса ему помогают добрые духи; другим он говорил обратное, что его магия от дьявола.

Готовясь к опыту с чудесным чернильным зеркалом, который наряду с другими (того же типа) относят к дарб аль-мандель, маг попросил у меня перо, чернила, лист бумаги и ножницы. Отрезав узкую полоску бумаги, он написал на ней несколько формул для вызывания духов и еще одно заклинание. С их помощью опыт, по его утверждению, должен выйти. Написанного он не пытался утаить и по моей просьбе тут же составил для меня копии заклинаний и объяснил, что достигает нужной ему цели, используя влияние двух слов – Тарш и Тариуш – имен двух «знакомых ему джиннов». Я сравнил копии с оригиналами, они оказались идентичны. Привожу здесь факсимиле (см. рис. 54) и перевод:

Тарш! Тариуш! Спуститесь!

Спуститесь! Явитесь! Куда отправились

Князь и войско его? Где аль-Ахмар,

Князь и войско его?

Явитесь Вы, слуги этих имен!

«Слова прозрения: “И Мы сняли с тебя твой покров, и взор твой сегодня остр".

Подлинно верно».

Лист бумаги маг разорвал на две части, отделив формулы для вызывания духов от другого заклинания, и разрезал первую часть на шесть полосок. Заклинание на другой половине листа (в него входил 21-й стих из суры Каф — L суры Корана), объяснил он мне, должно заострить духовное зрение мальчика, дабы его взгляд мог проникнуть в невидимый нам мир.

По указанию мага я заранее заготовил ладан, семя кориандра ¹ и жаровню с горящими углями. Все это принесли в комнату, привели также и мальчика для опыта. По моей просьбе его выбрали на улице из толпы ребятишек, возвращавшихся с мануфактуры, [232] лет ему было восемь или девять. По словам мага, видеть изображения в чернильном зеркале способны только мальчики, не достигшие половой зрелости, девственницы, черные рабы мужского пола и беременные женщины. Жаровню поставили перед магом и мальчиком, которому велели сесть. Маг приказал слуге бросить в жаровню немного ладана и семени кориандра и, взяв мальчика за правую руку, начертил на его ладони магический квадрат ² (рис. 55).

В центр квадрата он налил немного чернил, велел мальчику смотреть в чернила и ответить, видит ли он там отражение собственного лица. Мальчик ответил, что видит, и очень отчетливо. Не выпуская ни на минуту руку мальчика из своей, маг приказал ему и дальше пристально всматриваться в чернила, не поднимая головы. Ароматный дым горящих благовоний уже наполнил комнату, и тогда маг бросил в угли одну из маленьких полосок, заполненную формулами вызывания духов. Одновременно он стал неразборчиво и безостановочно бормотать какие-то слова, прерываясь лишь, когда надо было дать какое-нибудь указание мальчику или задать вопрос. Листок со строкой из Корана он засунул мальчику спереди под такийу, т.е. под шапочку. После этого маг спросил мальчика, видит ли он что-нибудь в чернилах, и получил отрицательный ответ. Однако через несколько минут дрожащий и явно испугавшийся мальчик сказал: «Вижу, как человек подметает землю». — «Скажешь, когда он закончит», — велел маг. Через некоторое время мальчик сказал: «Он кончил». Маг снова прервал бормотание, чтобы спросить у мальчика, знает ли он, что такое бейрак («флаг»). Мальчик ответил утвердительно, и маг велел ему сказать: «Принеси флаг!» Мальчик выполнил требование и вскоре объявил: «Человек принес флаг». — «Какого цвета?» — спросил маг. «Красного». Мальчику велели потребовать, чтобы принесли еще один флаг. И он снова увидел принесенный флаг, на этот раз черный. Так повторилось еще пять раз, пока флагов не стало семь (флаги были, по словам мальчика, белый, зеленый, черный, красный и синий). Пока все это происходило, маг бросил в жаровню второй и третий лоскутки бумаги с формулами, призывающими духов. Несколько раз он подкидывал в жаровню ладан и кориандр, и дым от них уже начал есть глаза. Потом маг велел мальчику сказать: «Принесите шатер султана и поставьте его!» Он повиновался и через несколько минут сообщил: «Несколько человек принесли большой зеленый шатер и ставят его. – И вскоре добавил: - Вот уже [233] поставили». — «А теперь, — сказал маг, — прикажи прийти воинам и раскинуть лагерь вокруг шатра султана». Мальчик отдал приказание и сразу сообщил: «Вижу очень много воинов с палатками. Они их ставят». Затем он должен был передать солдатам приказ – строиться в шеренги. И это тоже исполнилось. Маг бросил в жаровню четвертую полоску бумаги, а вскоре и пятую. «Прикажи, чтобы несколько человек привели быка». Мальчик повиновался и чуть погодя сказал: «Я вижу быка. Он красный. Четыре человека тащат его, а трое бьют». Тогда последовало желание, чтобы быка закололи, разделали тушу, а мясо сварили в котлах. Вскоре и это было исполнено. «Прикажи воинам съесть мясо», — велел маг. «Они едят, — откликнулся мальчик. – Вот уже съели и моют руки». Потом мальчик получил приказание вызвать султана. Он исполнил это и сказал: «Я вижу султана, который направляется к шатру на гнедом коне, на голове у него красная шапка. Вот он сошел с коня и уселся в шатре». — «Вели, чтобы султану подали кофе и собрались придворные». Мальчик отдал и это приказание и увидел его исполнение. Маг положил в жаровню последнюю из шести полосок. В его бормотании я не смог различить ничего, кроме часто повторяемых заклинаний, записанных на этих полосках. Только два или три раза мне удалось разобрать другие слова: «И если они захотят узнать, скажи им и будь правдив». Но по большей части я плохо его слышал и, поскольку не просил его специально научить меня этому искусству, не могу утверждать, что знаю заклинания полностью.

Затем маг предложил мне призвать кого-нибудь в видение мальчика – человека отсутствующего или умершего. Я назвал лорда Нельсона, о котором мальчик явно не слышал раньше, так как произнес имя не сразу и с трудом. Маг велел мальчику сказать султану: «Мой господин приветствует тебя и желает, чтобы ты привел лорда Нельсона. Пусть он предстанет передо мной незамедлительно». Сказав это, мальчик почти тут же продолжил: «Гонец ушел и вернулся. Он привел человека в европейской одежде черного цвета ³. У него нет левой руки». Вглядевшись повнимательнее, он поправился: «Нет, он не потерял левую руку, она у него лежит на груди». Поправка сообщила его описанию еще большую достоверность, так как пустой рукав лорда Нельсона всегда был приколот к груди. Правда, это был рукав не левой руки, а правой. Я не стал указывать на ошибку и лишь спросил мага, каким видит мальчик изображение — как в жизни или в зеркальном отражении, когда [234] правое оказывается левым. Маг ответил, что в зеркальном. Таким образом, в описании мальчика не было ошибки ⁴.

Затем я попросил вызвать образ одного египтянина, долгое время прожившего в Англии и носившего европейскую одежду. Тяжелая болезнь приковала его к постели задолго до моего отъезда в Египет. Быть может, подумал я, имя этого человека, довольно обычное для египтянина, собьет мальчика с толку и он ошибется. Правда, на предыдущем сеансе мага другой мальчик описал этого же человека правильно – в одежде европейского покроя, какую я видел на нем в последнюю встречу. На этот раз мальчик сказал: «Вот несут человека на чем-то вроде носилок. Он завернут в простыню». Такое описание могло соответствовать действительности, если упомянутый египтянин еще был болен или уже умер ⁵. Лицо человека, по словам мальчика, было закрыто. Ему велели приказать, чтобы лицо открыли. Тогда он сказал: «Лицом господин бледен, усы у него есть, а бороды нет». И это было верно.

Потом мы вызвали по очереди еще несколько человек, но описания мальчика, хотя их и нельзя было назвать ошибочными, становились все менее и менее точными, каждое последующее изображение, по его словам, все более и более расплывчатым, как будто зрение мутнело. К концу сеанса ему уже требовалось более минуты, чтобы описать увиденное в чернильном зеркале изображение. Маг решил, что продолжать опыт дальше не имеет смысла. Привели другого мальчика, начертили ему на ладони магический квадрат, но он ничего не смог увидеть. Маг заключил, что паренек недостаточно юн.

Это было удивительное представление. И все-таки я был разочарован, потому что оно показалось мне не таким ярким и интересным, как те, о которых я слышал от друзей и соотечественников. На одном из таких сеансов присутствовавший там англичанин стал посмеиваться над происходящим и заявил, что поверит магу только в том случае, если ему в точности опишут его отца, которого никто из присутствующих никогда не видел. Мальчик, вызвав образ по имени, описал человека в платье европейского покроя и в очках. Рукой европеец прикасался к голове, одна нога его стояла на земле прямо, а другая была несколько приподнята и согнута назад, как будто он спускался по ступенькам. Описание оказалось верным во всех отношениях. Положение руки было характерным для этого человека, страдавшего головной болью, а нога у него не разгибалась в колене из-за падения с лошади на охоте. Меня уверяли, что на том сеансе мальчик очень точно описал всех, кого ему назвали. В другом случае точнейшим образом был описан Шекспир: и внешность и одежда – до мельчайших подробностей. Я мог бы здесь описать еще много случаев, когда этот же маг поразил и смутил умы моих трезво мыслящих соотечественников. Однажды, закончив опыт с мальчиком, он начертил магический квадрат на ладони одной юной англичанки. Поглядев некоторое [235] время в чернильное зеркало, она призналась, что видит метлу, которая метет землю сама, без чьей-либо помощи. Это зрелище настолько напугало молодую леди, что она отказалась продолжать опыт.

Я рассказываю вам здесь только то, чему свидетелем был либо сам, либо люди, достойные полного доверия. Читатель, конечно, может подумать, что все увиденные мальчиком изображения были каким-то образом спроецированы в чернильное зеркало или что мальчик был сообщником мага, который помогал ему правильно отвечать, задавая наводящие вопросы. Это, однако, не так. Возможность предварительного сговора я постарался исключить, выбрав наугад первого попавшегося сорванца среди других, бегавших по улице. А после сеанса я предложил ему подарок, надеясь, что после этого мальчик признается в обмане. Но он от подарка отказался. Таким же способом я попытался проверить правдивость другого мальчика во время еще одного опыта – и с тем же результатом. Часто случается, что опыт у мага вовсе не выходит. Но если с самого начала мальчик видит все верно, сеанс, как правило, удается до конца; если же он ошибается в самом начале, маг тут же отпускает его, говоря, что этот мальчик не подходит по возрасту. Непонятно, в чем здесь дело: быть может, пары благовоний, возбужденное воображение или страх подобным образом действуют на зрение ребенка? Но если дело обстоит так, то почему же мальчик видит в точности то, чего от него требуют и о чем он прежде не имел ни малейшего представления? Ни мне, ни другим не удалось найти ключ к разгадке. И если мой читатель, как и я, пребывает по этому поводу в недоумении, надеюсь, что этот рассказ не вызовет у него недоверия к остальным главам моего повествования.

Комментарии