ФРАНЦ ХРИСТИАН ГАУ

Путешествие в Нубию.

(Окончание.)

По большей части Нубийцы вооружены копьями и щитами; последние продолговаты и обыкновенно делаются из крокодиловой кожи. У многих есть мечи, похожие на рыцарские веков средних, равно как у некоторых и ружья с фитильным снарядом. Кроме того, каждый Нубиец всегда носит при себе кривой нож в кожаных ножнах, привязанных к верхней части левой руки, и к которым прикреплены маленькие свитки или дощечки с изречениями из священной книги, по их мнению, предохранительными. Подобные найдены в Фивах, принадлежащие к древним временам Египта. Старшие возрастом, несколько [242] зажиточные, носят Арабское платье и платок на голове в виде тюрбана; а молодые одеваются длинным куском какой нибудь ткани, которым обвертывают плеча и бедра. Волосы у них заплетены и висят в коротких косах по плечам; намазывают их салом и осыпают иногда порошком истертых листьев желтоватого цвета - обычай, напоминающий обычаи Римлян во время Императоров, когда знатные женщины осыпали волосы порошком золотистым. Многие носят за ухом деревянную спичку, которую употребляют в случае, когда надобно почесать голову; подобно тому, придворным дамам при Лудовике XV служили для сего ручки из слоновой кости. Прямо стоящие, кудрявые волосы носят только немногие, следственно ето и неможет почитаться характеристическим обычаем Нубийцев. Длинные баккенбарды редко встречаются. Я нарочно замечаю сии особенности, потому что оне имеют отношение к изображениям древних Египетских костюмов на памятниках и что противоречат показаниям Авторов. [243]

Многие надписи, которые списал я с развалин Деккеских, прямо указывают назначение сего памятника: в нем боготворили "Властелина Пайтнуфиса или Гермеса, божество, охраняющее границу между Египтом и Ефиопиею." В другой надписи, еще более достойной примечания, упоминается о "позладении сего храма," хотя я нигде немог найти никаких следов позолоты ни в сем, ни в каком-либо из памятников Египетских, а находил только живопись, или, лучше сказать, расписанную скульптуру.

Ученый переводчик сей надписи думает, что она неможет относиться далее третьего века по нашему летосчислению. В самом деле, из качества памятника, из стиля и отделки барельефа открывается, что все сие принадлежит к последнему периоду Египетского искусства, а мы знаем, что Египтяне сооружали памятники даже и во втором веке, и что их искусство, их образ жизни до распространения веры Христианской небыли подвержены никаким существенным переменам. Занимаясь измерением и скопированием храма [244] в Декке, нашел я в одной куче щебня отломок посуды из жженой глины, на котором приметны были следы письма Греческого. Я велел искать еще, обещая тому, кто найдет, за каждую вещицу по подарку: вскоре наемные работники открыли и принесли ко мне большую кучу подобных отломков. Я взял некоторые из них для образчика, оставив другие, как излишнюю тяжесть в дороге. Копируя с черепков, я клал их в плоскую чашку с водою: таким образом пыль без трения смывалась, и надпись, красками начертанная, показывалася ясно под водою. Так поступал я и с теми местами здания, где предполагал найти надписи: обливал стены водою и срисовывал надпись еще мокрую. Большею частию сии надписи, по ученому истолкованию Статского Советника Нибура, суть: "расписки Римских солдат в полученных ими Cibaria (жалованье, или рационах)." Следовательно отломки суть остаток Архива военного управления, и доказывают, что здесь были некогда постоянные квартиры войска Римского. Стены и кучи щебня, окружающие храм, в самом деле так [245] обширны, что здесь непременно надлежало бы какому нибудь значительному заведению. Из Декке мы поплыли в Гирше, где видели большой памятник, высеченный в скале на возвышенном месте. В то самое время, как я занимался разысканиями, один Английский Капитан посетил сии развалины; он пробежал до задней части памятника, чертил свое имя на стене, широкими шагами измерял длину и ширину здания и менее чем в десять минут уже опять очутился под парусами, чтобы, как вероятно, таким образом познакомиться и с другими достопамятностями Нубии.

Едва ли не с такою же поспешностию, как и Англичанин, продолжал я свое путешествие до небольшого храма при Дандуре. Далее, вниз по течению, прибыли мы к колоссальным остаткам храма при Калапше. Распространившаяся молва о ссорливости и злости тамошних жителей совершенно подтвердилась их поведением во время бытности моей в их деревне. Когда я в первой раз хотел посетить храм, мущины, толпою [246] стоявшие перед входом, вздумали заставить мне дорогу. Я был принужден вступить с ними в переговоры, заплатить им небольшую пошлину за вход, и на все время моего здесь пребывания взять многих из них себе в проводники. Несколько дней спустя после того, как я таким образом купил себе спокойствие для занятий, пронесся слух, будто Английская армия вышла на берег при Коссейре у Чермного моря, чтобы отрешить Пашу от должности, и будто весь Египет находится в возмущении. Нубийцы, казалось, ничего так сильно не желали, как свергнуть с себя иго Египетского правительства; они с радостию принимали весть сию и охотно ее распространяли. Скорое возвращение Английского Консула из Верхней Нубии в Египте, за несколько дней перед тем воспоследовавшее, не мало способствовало к подтверждению сего слуха и - умы воспламенились. Мои бедные судовщики, испугавшись, хотели было тотчас возвратиться домой в Египет. Я объявил им, что не намерен оставлять Нубии до тех пор, пока не кончу своих работ; напомнил им также об их обязанности, о [247] данном ими обещании не покидать меня ни в каком случае; но все мои представления были тщетны. Наконец я предложил послать нарочного на дромедаре к Губернатору в Ассуан, чтобы вернее осведомиться об разнесшемся слухе. Через три дни возвратился наш посланный, и мы узнали, что молва распространилась по случаю прибытия Английского Генерала, с большою свитою приехавшего из Индии чрез Чермное море в Египет, и мирно продолжавшего свой путь вниз по Нилу до Каира; Английский же консул из Нубии поспешил к нему на встречу. Таким образом исчезли на сей раз все прекрасные виды моих свободолюбивых Нубийцев, и я мог спокойно продолжать свои разыскания и работы.

От Калапше до Тегфы наше путешествие было очень опасно, по причине многих гранитных скал, над поверхностью реки возвышающихся. Здесь я в первый раз испытал действие вредного ветра, называемого Гамсин. Бурно воздымались волны реки, вся атмосфера была наполнена песком и пылью, сквозь [248] которые пробивались лучи солнечные, как сквозь густую, желтую дымку. Таинственный, неверный свет, багровое сияние, распространявшееся на все предметы, палящий жар, от которого вся атмосфера казалась превращенною в огненное море, производили какое-то странное, неизъяснимое впечатление; казалось, земля вдруг придвинулась к солнцу на весьма близкое расстояние; казалось, всей Природе предстоит конец ужасный, какого только человек ожидать может в боязливом изумлении. Явление сие продолжалось целые сутки: люди и скот, истощенные жаром и покрытые пылью, лежали распростершись на земле. Небольшой, красивый памятник, невдалеке от реки сооруженный на высоте близ Гартасса, виден был с нашего судна; думать надобно, что он был некогда посвящен божеству, покровительствующему мореплавателей, и что к нему прибегали для испрошения помощи в дороге. По крайней мере еще доныне в Египте существует обычай, основанный на старинном поверьи: судовщик, проезжая мимо Исламских часовен, выстроенных по берегу, должен читать молитву, в [249] которой обыкновенно все пассажиры громогласно участвуют. Почтенный вид Арабов возвышает торжественность сих обрядов священных. Не в дальнем расстоянии от Гартасского памятника находятся обширные каменоломни, существующие с древних времен, высеченные не под землею, как у нас, но под открытым небом, и из которых камни были отламливаемы гораздо в бoльших глыбах нежели ныне, и точно такого вида и величины, какие нужны были для здания. Камни раскалывались посредством маленьких клинов, вколачиваемых в расселину и своим направлением означающих форму, которую должна была получить глыба. Поступая сим образом, конечно медлили работою, но за то сберегали материал; впрочем, такой же способ был употребляем при добывании и Сиеннского гранита в Египте и Каррарского мрамора в Италии. Средство, ныне употребляемое в сем последнем месте для отделения мрамора, есть действительно варварское: из кусков, взрываемых порохом на воздух, едва половина может быть употреблена в дело. [250]

Еще раз посетил я развалины Дебута, первые из виденных мною в Нубии. Жители деревни водили меня ко многим вблизи находящимся могильным пещерам, совершенно наполненным мумиями. Многие из них не имеют гробов и только завернуты в полотно, точно также как в Катакомбах-Фивских, где то же тысячи трупов лежат в кучах один на другом. Такого рода погребение конечно было самое обыкновенное; бальзамирование же ароматическими веществами, равно как расписанные и украшенные гробы, наверное были употребительны только у богатых. Роскошь в сем отношении, как известно, дошла до весьма высокой степени, так что нередко мертвого заключали в три, даже в четыре ящика или гроба, один в другой поставленных. Я сам имел у себя мумию, у которой внутренний ящик был выработан сквозною резьбою. Обыкновенно гробы деревянные сделаны из сикомора; есть также каменные, алебастровые, гранитные; один только гроб в сих ямах видел я из жженой глины. Не более как в трех местах заметил я в Нубии могильные пещеры; [251] но нет сомнения, что оне находятся вблизи всех больших развалин. Пещеры, подобно Египетским, выкопаны в горах и расположены в таком отдалении и на такой высоте, что всегда обезпечены от разлития Нила. Сии меры предосторожности частию происходили от желания надежнее сохранить тела мертвых, о которых заботились с таким особенным рачением, частию же от надобности удобряемую ежегодными разлитиями землю употреблять на пашню. Теперь етот обычай оставлен, и хоронят мертвых между живыми. Жилища рядом с курганами, осеняемые пальмовыми деревами, конечно представляют вид весьма живописный; но вразсуждении здорового качества страны ето, кажется, чрезвычайно вредно. Набожный обычай бальзамировать трупы у древних Египтян, вероятно, имел цель двоякую: желали почтить память умерших и сохранить здоровье живых. Правила древнего законодателя, равно как и предписания Могаммеда, столь верно разочтенные по климату, и которых необходимость здесь только, на самом месте, постигать научаешься, представляют не один пример [252] сего рода. Из Дебута отправился я в Филое. Только лишь кончив там свои разыскания, увидел я приближающихся ко мне четверых молодых людей, вооруженных топорами и ножами (последние были в ножнах и привязаны к верхней части руки). Я знал, что остров необитаем, и ето посещение сначала меня удивило; но скоро угадал я намерение незнакомцев: им хотелось от меня поживиться деньгами. Увидевши, что я был один и безоружен, они тотчас дали мне знать самым понятным образом о своем желании, которому я однакож противился, по мере возможности. Тут явился Мамелюк мой, и наглецы тотчас обратились в бегство. Привязавши топор к голове, каждой из них бросился в реку, и все поплыли с чрезвычайною скоростию на другой берег. Обыкновение переплывать реку есть общее, потому что во всей Нубии очень мало лодок, и что си немногие всегда почти заняты по надобнастям правительства. Мне самому случилось невольным образом сделать подобное пожертвование. Один Турецкий начальник пристани в Египте велел, без дальних справок, взять мое небольшое [253] судно, которое нанял я для собственного употребления, и следовательно он отнял у меня средства продолжать путешествие. Я по сему случаю относился к высшему начальству; но мои переговоры имели не лучший успех, как и те, которые с давнего времени зачаты с Высокою Портою по делам гораздо большей важности. Чиновники в сих странах, знают только произвол собственный; они не привыкли давать отчет в своих поступках. Почему, казалось, и сей полновластный начальник, весьма удивленный моими докуками, едва удостоил меня ответом. Какой нибудь бедный Араб на моем месте, верно получил бы такую награду палками, которая, может быть, навсегда освободила бы его от судоходства. Вот и другой случай для доказательства, сколько сии добрые Турки, которых многие в наши времена преимущественно жалуют, сколько заботятся они о благе своих подчиненных. В бытность мою в Фивах у Французского Генерального Консула, нас посетил зять Паши, Губернатор Верхнего Египта. По сему поводу съехались все чиновники из окрестностей, для [254] засвидетельствования Губернатору своей преданности: между ними находился и начальник одного селения, человек, которого я часто видал, и знал как достаточного и даже богатого. Тут он явился в таком бедном платье, что можно было бы почесть его за нищего; а причина та единственно, что он хотел скрыть от Турецкого Паши свое достаточное состояние. Буркгарт рассказывает, что человек, которого почитали богатым, потому что он кушал хлеб немного получше того, каким кормились его соседи, единственно за ето начальниками своими был запутан в тяжбу, доведшую его самого и его семейство до совершенной бедности. Паша Египтка есть первый купец в тамошнем крае. Он покупает все произведения за цену, им самим определяемую, и после продает их иностранцам с барышем чрезвычайным. Ему принадлежат все фабрики, заводы и все суда купеческие. Из сего можно видеть, как счастлив должен быть народ под таким правительством!

Между тем как мои люди сухим путем ехали с грузом в Ассуан, я [255] попытался переплыть чрез пороги на легком судне, с трудом получив на то согласие от начальника пристани. По неудобству и опасности предприятия должен был я удвоить число людей и каждом их них плату. С быстротою стрелы неслись мы по пенистой наклонности воды, которой брызги летали над нами, между тем как служители ревностно занимались направлением судна, отводили его шестами от скал, каждую минуту грозивших нам гибелью. После того рассмотрели мы все, чтo было достойно замечания в Ассуане и на острове Елефантине; плыли далее вниз по Нилу, посетили на пути Ком-Омбос, Сильсилис, Етафу, Ермент, и пристали 12 Апреля к Фивам. Три месяца еще прожил я в сем городе и его окрестностях, пока чума, свирепствовавшая тогда в Нижнем Египте, не прекратилась. Наконец я возвратился в Каиро и Александрию, откуда за год прежде начал свое путешествие в Нубию.

(Из Mgnbltt. X.)

Текст воспроизведен по изданию: Путешествие в Нубию // Вестник Европы, Часть 163. № 24. 1828