Письмо из Каира.

15-го Октября.

Положение наше почти нимало не переменилось. Разлитие Нила, в нынешнем году весьма изобильное, сделало остановку в военных действиях. Мамелюки, всегда несогласные между собою, еще не успели овладеть Каиром: полагают, что, по открытии кампании, они займут сей город. Беспорядок и неповиновение господствуют между Албанцами; власть Порты никем не признается. Паша Куршид есть человек впрочем весьма слабый, но благонамеренный и справедливый, когда никакое постоянное влияние им не управляет Его могущество очень ограниченно; можно даже сказать, что он не имеет никакой силы, и служит только орудием воли Албанских начальников, налагая ежедневно новые подати для удовлетворения их ненасытимой жадности. Албанцы: не хотят признавать никакого начальника над собою; они едва было не умертвили Магомета Али, которой до сего времени старался удерживать их в повиновении. Каждой день они запирают в тюрьмы или низлагают своих Офицеров, [330] которые, для сохранения жизни своей, принуждены молчать о своих правах; улицы Каирские не безопаснее дремучих лесов, наполненных разбойниками. Жители, имеющие надобность выходить из домов своих, одеваются в нищенское платье и почитают себя весьма счастливыми, если таким образом удастся им спастись от пистолетной пули, или кистеня. Рука тиранства не дает им наслаждаться спокойствием в домах своих и ежедневно вынуждает от них новые подати. Если уборы домашние и женские украшения не стоют тех денег, которые заплатить должно грабителям, в таком случае мнимые преступники отводятся в крепость и заключаются в тюрьмы, где и ныне содержится множество почетнейших жителей; они освобождаются не прежде, как по совершенном их ограблении и по доведении до крайней бедности. Греки, Жиды и Християне терпят ужасное угнетение. Горе тому из них, которой осмелился бы показаться на улице! В домах их остались одни только голые стены; все продано для заплаты налогов. Греческий Патриарх удалился из Каира. Не понятно, до какой степени простирается равнодушие сих несчастных людей - лишенных всего, даже [331] необходимых житейских потребностей - ежедневно обижаемых и умерщвляемых на порогах домов их! Шеики с высоких минаретов возносят мольбы к небу о ниспослании гнева на тиранов, и громкими восклицаниями просят о прекращении терпимых несчастий. До сих пор небо неумолимо.

Неистовство Албанцов много помогло бы намерениям Мамелюков, если бы жители Египта, в короткое время господствования их, не претерпели ужасных притеснений. Не смотря на то, в настоящих обстоятельствах жители лучше согласились бы находиться под правлением Мамелюков, если бы могли быть уверенными, что сии последние хотят утвердиться в столице не для того, чтобы совершить ее несчастие.

В Каире теперь не наблюдаются никакие торговые договоры. Совершенное безначалие ослабило все общественные связи. Право сильного почитается единственным законом.

Политические виды Албанцев не могут иметь удачного окончания по причине неповиновения войска, которое не думает о будущем. Нет сомнения, что если бы Магомет Али надеялся на своих солдат, он конечно захотел бы [332] ввести образ правления, сходный с прежним правлением Мамелюков, оставив верховную власть в руках Албанцов. Дальность Порты и ее слабое состояние помогли бы ему в исполнении сего намерения; но неповиновение, беспорядок в войске и ненависть Каирских жителей к его солдатам остановили его планы. Теперь он старается сберечь собственную свою голову от Албанцов и собрать поболее сокровищ, чтобы, в случае нужды, было с чем уйти из Каира. Кажется, что и другие Албанцы имеют то же намерение.

Все Египетские селения разорены. Жители не имеют семен для засеяния полей своих; тираны похитили у них даже способы когда либо пользоваться благодеяниями неба, напоившего землю водою Нильскою и обещавшего богатую жатву. Переменные властелины сделали для себя аксиомою: лучше умерщвлять, нежели господствовать.

(Из Англ. Вед.)