№ 238. Ордер графа Румянцова — г. генерал-поручику и кавалеру князю Прозоровскому.

14-го ноября 1777 г. № 71.

С рапорта вашего сиятельства от 5-го сего текущего месяца копию, с присланным от вас маиором [831] Шерстневым, по вашему собственному предположению представил я ее императорскому величеству.

Не налагал я никогда на ваше сиятельство ни малейшей тягости в том, чтоб вы в части вашей навсегда следовали моим мыслям в рассуждении вами предприемлемых мер. Оне были соразмерны моему понятию и малому моему искусству военного ремесла, и относилися всегда только к общему распоряжению вверенных мне войск, сообразно количеству и качеству разных корпусов и отрядов. В одном от 19-го января коснулся я только указать вам на Козлов в рассуждении его положения, кое мне казалось удобным к прикрытию вашего правого фланга, следовательно и сообщения с Перекопом, Кинбурном и чрез Днепр с корпусом г. генерал-поручика Текеллия, в другом, от 29-го марта, чтоб вы, ваше главное положение и занятие постов, отделенных на недопущение десантов учреждали, не выходя всегда из связи с Кинбурном и Ениколем, и далее: дабы вы, занимая главные пристани, могли больше в тех местах оказываться, где вам и татар держать в узде и десанту препятствовать равно-бы было удобно. В третьем: от 25-го августа, примечая вам о посте, находящемся в Тамане и вообще Кубанском корпусе, как вовсе отделенном, рекомендовал сделать предписание сообразно собственным его силам и удобности в преподании от вас помощи и внимания его на безпрерывное сообщение с границами, что от Азова, и их безопасность, представляя впрочем вам, как лучше сведущему физичное и моральное Крыма положение, распоряжать и определять сообразно с внутренними сего полуострова обстоятельствами и с главными правилами, чтоб раздроблением войск не ослабить ваше главное положение; следовательно, если ваше сиятельство на сие раздробление поступили, то по собственному благопризнанию и может быть очевидным резонам, но каким? мне неизвестно. Но к сожалению при всем том открылись приключения незапные, и следствия оных весьма неприятные. Я должен [832] вашему сиятельству без всякой укоризны приметить, что при подражании, как слышу, древним полководцам, не худо-бы следовать их примерам в занятии и укреплении некоторых мест, по положению к удержанию сообщения вашего, удобных и именно: от Козлова до Перекопа, а оттуда по Сивашу до Арабата и от Арабата до Кефы, следовательно от обоих сих мест до Керчи и Ениколя; ибо известно, что те всегда от границ своих, отделяясь на великом расстоянии в редутах и штерн-шанцах, оставляя малые команды, закрывали безпрерывное сообщение с оными, и к которым татара на пушечный выстрел казаться не смели. Неоспоримо, что они всегда в каре маршировали, но при всем том мало подвижном, образ войны был наступательный; и покойный фельдмаршал граф Лассий, загнав татар в горы, столицею и большею частию Крыма овладел. И ежели-бы по сие время не предъуспели, ни строгия, ни кроткие меры, к приведению сих нелюдей в познание их собственного добра, и покорения настоящему хану, то ополчитесь только ваше сиятельство на них, преследуйте и поражайте их, истребите с ними презрение к войскам, коих тени они приближаться боялись, и от которых самые малые отряды по собственному вашему свидетельству и ныне, делав на них поиски, великими толпами из виду отгоняют. Сим образом освободите ваше сиятельство себя и подчиненных своих от ежедневного и еженощного бдения, изнуряющего людей и лошадей до крайности; не ожидайте их нападения отнюдь по мнению вашему для лучшего поражения. Они в подобной неподвижности вас находя, признают вас быть вовсе вне всякого действия, и ободряются на ваше безпокойство вас окружая. Я того мнения всегда был и буду, что нападающий до самого конца дела, все думает выиграть, а оборонившийся оставляет в себе всегда страх соразмерно деланному на него стремлению. Не полагаю я отнюдь быть и правилом, чтоб всегда надобно равное противу равного употреблять оружие; а держусь того, чтоб своим, превозмогать над [833] противным, и ваше сиятельство должны быть больше всех иных известны, что татарского вооружения на свете нет хуже, и я в сем себя ласкаю, что ваше сиятельство искусством своим и знанием тамошних мест положения найдете способы где-либо в горах татар запереть и голодом поморить, или отрезав их от гор на голову побить. Первому они должны быть подвержены потому, что скопясь со всем их семейством, кое они конечно с торопостью посреди войск наших забирая, не могли запастись достаточным пропитанием. На втором вы можете быть уверены, что нет и возможности по годовому времени уповать им и на пособие турецких войск, коих переправы подвергаются опасности, ежели вовсе неудобности.

О 2,000 донских казаках, без коих вы не находите способа покорить татар, надлежит ожидать всевысочайшего повеления потому, что мне сие войско неподвластно; а усиливать ваш корпус иными, возбраняют многие и вам отчасти от меня сообщенные резоны; и я дивлюсь как ваше сиятельство полагаете невозможным от Бендер движение в осеннее время, когда вы в начале сей войны и в самую жестокую зиму сами собой оное испытали и уже теперь известно, что Девлет и Бахты-Гирей в околичностях Каушан в Буджаке и на степи, между Бугом и Днестром лежащей, толпятся и делают на зиму землянки.

Что до пропитания вверенных вам войск лежит, то вы должны изобиловать в том: ибо по сему-же рапорту вашему малочисленные команды, отгоняя от себя татар, занимают великое количество скота; а натурально, остается в жилищах их немало и хлеба.

Г. генерал-поручику Суворову приказал я немедленно явиться к команде, а вашему сиятельству нахожу приметить, чтоб впредь подобных ради резонов увольнение из заграничных войск, не имев особливого на то дозволения, не делать. [834]

О полковниках Шалыгине и Бычкове, по признанию вашему к службе неспособных, имеете представить с обстоятельными их неспособностей выражениями; ибо инаково с ними нам поступать несовместно.