№ 204. Журнал, веденный происшествиям в Крыму и на Кубани.

С 11-го по 18-е июня.

По отправлении к вашему сиятельству последнего журнала с г. подполковником и кавалером Леванидовым, сего месяца (июня) в 10-й день, получил я 11-го числа от г. бригадира и кавалера Бринка три рапорта от 4-го, 5-го и 6-го чисел сего месяца, которые с приложениями под №№ 1, 2 и 3 здесь следуют. Я все оные посылал рассматривать его светлости, которого отзыв изволите ваше сиятельство усмотреть из особливого моего при сем следующего донесения.

В 12-й день сего месяца возвратил я одного из прибывших ко мне в прошлом мае месяце из Царьграда курьеров с двумя письмами здесь под №№ 4 и 5 ¹ следуемых и приложением из журнала нужной выборки к сведению посла нашего г-на статского советника Стахиева, на судне посылаемом от его светлости с жидом Иосифом, для разных ему надобных покупок.

13-го числа получил я рапорт г. полковника Репнинского об известиях очаковских с двумя к нему от нового паши на турецком языке письмами, которые с копиею рапорта под № 6 здесь в переводах включены, что все рассмотря его светлость, сказал, что он чрез посланных от себя для разведывания в Очаков надеется получить основательное известие.

В 14-й день возвратился ко мне из Царьграда морем на боте “Карабуте” посыланный к г. Стахиеву еще в последних числах апреля прапорщих Карпинский.

Сего числа дошел ко мне рапорт г. бригадира Бринка, о происшествиях на Кубани от 9-го сего месяца с письмом к нему от сераскира Арслан-Гирей-султана, что все, как и мой г. Бринку ответ под №№ 7 и 8 здесь следует. [697]

Того-же дня получил я чрез Якуб-агу перевод с махзара крымской области к Оттоманской Порте, о причинах которыми побуждены они на вывод из своей земли турок, который здесь под № 9 представляется.

В 15-й день сего месяца, навещал я его светлость и нашел в слабом его здоровье, которое продолжалось и чрез 16-е число.

В 17-й день получил я письмо от его светлости с изъяснением причин, кои побуждают его на возвращение нам беглых солдат, хотя-б и магометанский приняли закон, а прочих пленных из подданных россиян только в своем законе оставших, которое здесь в переводе под № 10 следует ².

Сей-же день дошел ко мне рапорт от г. генерал-маиора Борзова о прибытии в Еникольский пролив из Таганрога четвертого фрегата, который по извещению меня г. контр-адмиралом и кавалером Клокачовым по ненадежности быть на открытом Черном море, определен его превосходительством на защищение пролива под командою флота капитана-лейтенанта Елшина, а где ему по приеме в Керчи артиллерии и снарядов пост иметь оное предоставил на рассмотрение определенным от него за болезнию самого главнокомандованию всею в Керче и в двух крейсерствующих в Черном море эскадрах флотилиею г. бригадиру флота капитану и кавалеру Крюйзу.

В 18-й день чрез находящегося при мне в толмачей должности прапорщика Иванова, здешний митрополит сообщил мне, слышанное им от прибывших из Царьграда греков: первый, который заезжал в Балаклавскую гавань и выгрузя тут несколько бочек вина, отплыл к Таганрогу, говорил ему, что дней с восемь, как он выехал из Царьграда и при отъезде слышал, что здешним депутатам от Порты [698] уже аудиенция дана; приняты они были весьма отлично и скоро с кафтаном и саблею для здешнего хана возвратиться имеют. Другие на пяти судах после его выехавшие, кои идут тожь с товарами в Таганрог и за противною погодою при Урзове останавливались, сказывали, что султан переехал жить в свой летний дворец в урочище Бешикташе состоящем, принужден будучи к сему от янычарского бунта, которые усильно требуют перемены министерства, почему каждую почти ночь человек по ста и более их, приказывает он давить и на малых лодках возить из пролива в море; также, что бывшие в проливе десять военных кораблей, командированы на Белое море для усмирения в Сирии бунтующего Али-беева племянника и что в Персии на войне весьма не счастливы турки, всегда и везде побежденными остаются. Всем сим слухам ожидаю я основательного подтверждения чрез г. генерал-маиора Борзова, куда сказанные греческие суда отправились.

Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому

(Приложение № 1).

4-го июня 1777 г.

С дошедшего ко мне от г. полковника Макарова рапорта у сего копию вашему сиятельству подношу, из которой соизволите усмотреть неудовольствия против хана Батырь-Гиреевы, и хотя он письмом меня уведомляет, которое у сего оригиналом следует, что он отъезжает в Абазу для усмирения скопляющихся там к покушению на наши посты черкес и абазинцев, однакожь я больше сомневаюсь, что он хочет, совсем удалясь от Тамани, производить тайные свои совещания переписками с Портою. Я с моей стороны на то письмо отзывался ему одним только удовольствием (как его мне и удерживать не можно), и что я надеюсь на благоразумные его распоряжения в недопущении тех скопищ к исполнению своего намерения, поместя между прочим, еслиб они, не смотря на его ответствования, где либо показались бы пред нашими постами, везде им отпор готов и они для нас не значут ничего, [699] лишь-бы только миролюбивые соседи пребыли в желаемом спокойствии. И что далее происходить будет вашему сиятельству доносить не оставлю, а на сей раз того скопища, о котором в предыдущем от 2-го июня рапорте доносил, нигде еще не слышно.

Рапорт полковника Макарова — бригадиру Бринку.

2-го июня 1777 г.

Ислям-бей сказывал мне, что присылка Хаджи-Казы каймакана по управлению Таманом, так как я и прежде вашему высокородию о сем доносил, Батырь-Гирей-султану неприятна, такожь и учреждения ханские, кои чрез каймакана между прочим в Тамани объявлены, чтоб живущим в Тамани туркам янычарами не называться, а всем вообще именоваться с прочими жителями, и в Тамани, кроме жителей и приезжающим на короткое время в малом числе по нуждам, вооруженным воинским людям не быть, но всякому находиться в своих местах. Казначей же Батырь-Гирей-султана сказывал, что Батырь-Гирей-султану из свиты здесь в Тамани иметь не позволено, почему оный и намерен отсель скоро отъехать за Кубань в свой дом, приговаривая, если-де брат мне не верит когда здесь и российские войска есть, так-де нечего мне здесь и делать. Из чего примечательно, что Батырь-Гирей-султан имеет противу его светлости хана неудовольствие, а от Ислям-бея слышал я, что-де хан знает, что Батырь-Гирей думает. От стороны-жь Батырь-Гирей-султана слышно, что пред сим здесь собирались на хана только одне пошлины, а ныне по установлению от хана положены со всякого скота и прочего доходы собирать все на хана, что Батырь-Гирей-султану весьма противно, а потому он писал к Арслан-Гирей-султану, чтоб с ним повидаться и поговорить, но оный в теперешнее время к свиданию не согласился.

Ислям-же бей сказывал мне, что он от приехавшего [700] из Анадолии для покупки пшеницы армянина слышал, что будто из Царьграда в Синоп прибыл Гасан-паша, где, а также в Царьграде, в Трапезоне и в Сампсоне готовится турецкий флот, но куда оный пойдет неизвестно. О прибытии-жь в Синоп турецкого паши есть слух и в здешнем городе, а потому до прибытия сюда каймакана и отправлены отсель из Тамана в Синоп три человека из здешних жителей для разведания о сих обстоятельствах.

Письмо Батыр-Гирей-султана — бригадиру Бринку.

Пред сим с вами, приятелем моим, кроме поставленной дружбы, ничего иного не было. Касательно-жь о происшествии как в горах, так и в прочих сторонах, то мои люди, бывшие там для разведания, под видом некоторых дел, привезли известие, что черкеские абазинцы готовятся сесть на лошадей и делать противности, о чем вам, почтенному приятелю, и письмо сие нарочно посылаю, почему надобно караулам, стоящим при Кубани, иметь должную осторожность, а я в горы выезжаю, однако и оттуда не оставлен буду уведомлениями. Что-же я пред сим писал к вам, почтенному приятелю, то о старании иметь осторожность.

P. S. Что я послал двух людей к братцу своему, и славному хану, то по сю пору еще не имею никакого известия и люди еще там, а что о горских происходят такие не хорошие слухи, то я потому и выезжаю, оставляю по себе в Тамани моего Мегмет-агу, поруча ему как все дела, так и войска.

Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому

(Приложение № 2).

6-го июня 1777 г.

Вашего сиятельства от 28-го мая, под № 554, пущенный ко мне ордер с приложением перевода с письма, от Арслан-Гирей-султана к хану писанного, я, чрез почту сего числа получа, по содержанию оного честь имею донести. [701]

Переправившеюся чрез Кубань в закрытых лесами местах воровскою партиею, по оплошности от полка Кутейникова пикета, на оный было сделано нападение и захвачено со оного не столько, как султан пишет, а только восемь человек казаков, а прочие будучи столь робки, что вместо обороны и удержания своего поста разбежались по камышам и чрез два дня явились к полку; о чем я не оставил выговоря того полка полковнику и прочим о неослабном бдении за своими постами, подтвердил и с отданного по войскам приказа, на усмотрение вашего сиятельства копию подношу.

Касательно до принятия мер к удержанию Тохтамыш-Гирея от набегов, то как из донесений моих вашему сиятельству уже известно, на пресечение оных войск мне порученных расположение и не думаю я где-бы он мог воспользоваться знатною удачею, так-как пред недавним временем подходившая толпа, по взятой пикетами осторожности, обращена в бегство и сераскир также довольно имеет при себе в подкрепление наших войск, а в то время как 20 татар захватили черкесы, он имел еще при себе, кроме ныне состоящих войск, от Смоленского драгунского полка два эскадрона, и следовательно воровские и ничего не значущиеся партии не смеют показаться пред глазами достаточных моих постов, кроме, что к пикетам (кои в закрытие коммуникации по-над самою Кубанью поставлены) нередко подъезжают и вседневные, особливо по ночам, пикеты имеют тревоги, переезжая без всяких перевозов вплавь чрез Кубань на здешнюю сторону и обратно, имея к тому способные места: первое против атукайцев и бжедухов, выше деревни Заны, а второе против абазы и шапсугов, между Темрюка и Копыла, в конце Кедомита, в разных местах до самого Копыла. Для чего к удержанию таких воров против первого под деревнею Заны, в расстоянии от сераскира не далее 35-ти верст, два казачьи, а во втором месте один гусарский и другой казачий полки поставлены, и сии последние расположены [702] при Аман-кале с тем, чтобы Темрюку иди куда востребует надобность могли служить подкреплением, чиня между тем свои разъезды по самой Кубани и связывать цепь с поставленными от моего лагеря пикетами.

Что принадлежит до требования Арслан-Гиреева о подвиге мне с войсками к Кубани, то его желание состоит в том, чтоб не только к Кубани, но и за Кубань с ним я перешел, для усмирения Тохтамыш-Гирея и его сообщников, что я почитаю совсем безполезным. Ответствовал, что к сему приступить без согласия ханского и повеления вашего сиятельства мне не можно, особливо, что нет у него таких сильных собраний, кои-бы могли противиться нам, кроме воровских партий, за каковыми гоняться, особливо за Кубанью и по горам, не заключаю никакой в том пользы, а больше взираю (как и прежде вашему сиятельству доносил) на Таманский остров. Еслиб я показал чрез Кубань только переправу, то знаю, что все оставя свои дома разбегутся в горы, а тем самым и наиболее возбудятся к ненависти против хана и нас. А потому удерживаюсь я переменою моей теперешней позиции, советуя и ему, сераскиру, чтобы он в собрании своих войск взял терпение и что нужно теперь еще соображаться с известиями от Порты, а по решении с нею сих ничего не значущих воров не трудно будет усмирить.

Вчерашнего числа приехал Арслан-Гирей-султана казначей с тем, чтоб ему, имевшему в Таманском острове весь свой дом с имуществом, переселить за Кубань в абазу и соединить вообще с домом сераскира, а притом спешил, чтоб застать еще в Тамани Батырь-Гирея, для некоторых по внутренним их делам переговоров, обнадежа меня, что там услышит уведомление, и быв у меня между прочими разговорами приметить мне было можно носящиеся в народе разглашения, будто весь Таманский остров и степь Кубанскую Россия присвоивает к себе, назначая границею реку Кубань. Все таковые лжевымышленные разглашения народу легкомысленному [703] в особливо не имеющему прямой привязанности к хану, кажутся вероятными.

Хотя и надеюсь я, что донесение г. полковника Макарова, о намерениях Суджук-кале жителей к г. генерал-маиору Борзову отнесенное, сведению вашего сиятельства доставлено, однакожь на случай иногда еще неполучения, и я с моей стороны за настоящее почел у сего копию с дошедшего ко мне от него, г. полковника, рапорта, вашему сиятельству поднести.

Рапорт полковника Макарова — бригадиру Бринку.

3-го июня 1777 г.

Сего числа чрез казначея Батырь-Гирей-султана уведомлен я, что города Суджук-кале жители, якобы опасаясь с противной стороны притеснения, собравшись все, как оных небольшое количество, состоят с их имением на судах, в том числе и те, которые торговали от его светлости хана, ожидают способного ветра, намерены уехать в Царьград, к коим Батырь-Гирей-султан послал уговаривать, чтоб они такие пустые мысли и намерение свое оставили, обнадеживая их быть в покое без всякой опасности от какового либо от кого притеснения. О чем на случай, если они по уговорам Батырь-Гирей-султана сего намерения не оставят, дал я знать крейсерующему от Суджука к Кефе флота 2-го ранга капитану Михневу, и отнеся о сем к г. генерал-маиору Борзову, вашему высокородию доношу.

Письмо Арслан-Гирей-султана — бригадиру Бринку.

Ваше приятельское письмо я ныне получил и все, что в нем описано из усердия и дружбы, я знаю. С присланного письма вам от Батырь-Гирей-султана, от старшего моего брата, я копию от вас получил. Касательно-жь повеления мне от славного хана, брата моего, о взятии с каждого аула ногайских народов по 40 человек и несколько войск [704] российских, то что мне ехать нужно к Ярсоканскому урочищу я сам вижу, но с черкесами иметь договоры, или лучше сказать поступать так, как с врагами, с таким числом войска ехать есть дело невозможное, потому что взятые по 40 татар с аулов не составят и более тысячи, а российских, сказал он, взять несколько. Не знаю, что делать, идти против неприятеля, — он сильнейший и зол, вы-жь его сами знаете; итак, по получении сего надобно, чтоб вы отписали к его светлости с нарочным, что туда идти можно с великим ногайским и российским войском, а притом уведомить и о мне, что и я сего-же намерения. О чем прошу вас, приятеля моего, донесть его светлости по сущей справедливости. Затем-же вы, великолепный мой приятель, велите в стороне Заны караулов ваших начальникам не пропускать никого ни туда, ни сюда, без билетов за печатью вашею или моею, поелику есть превратны, тако-б не имели способов мешать делам нашим, осторожность есть всего лучше, а что вы, приятель мой, обещали для меня кибитку, то по дружбе своей не доставите-ль ее ко мне поскорее, как обещанную на место изломавшейся у меня ныне.

Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому.

(Приложение № 3).

6-го июня 1777 г.

При самом отправлении сего курьера, каков получил я от находящегося при сераскире Арслан-Гирей-султане поручика Буколеца рапорт, с него копию на примечание вашего сиятельства у сего подношу, в коей изволите усмотреть подтверждающеюся о Батырь-Гирей-султане его сераскира недоверчивость. Я из сего заключаю с одной стороны справедливое об нем сомнение, особливо по подтвердительным и сходным с тем г. полковника Макарова примечаниям, а с другой стороны, зная прежде бывшие между ними несогласия, сужу, не старается-ль сераскир против Батырь-Гирей-султана, воспользоваться преимущественным от хана и с нашей стороны [705] уважением. И как на того, так и на другого в прямой к хану привязанности я по сих пор не могу еще полагать надежды, а последование времени откроет их внутренния мыслеразмышления.

А затем письмо от него сераскира ко мне присланное у сего вашему сиятельству оригиналом подношу и как мой толмач пересказывал уведомляет он о собрании войск, о чем я стараюсь ему отсоветывать за прописанными в прежнем моем рапорте резонами.

Из рапорта полковника Репнинского — князю Прозоровскому.

(Приложение № 6).

10-го июня 1777 г.

Чрез посыланных в соседственный город Очаков разведано, что вчерашний день прибыло туда спагов 5,000 человек, а столько-же их осталось в Бендерах. Ожидают в сей город в скорости трех пашей, в том числе одного морского капитан-пашу и что те корабли, о которых прежде я вашему сиятельству доносил, прибудут в Крым, а некоторые в Очаков, что из Очакова пропуск съестным припасам запрещен, то для того будто-бы, что войск приумножается. Впрочем-же ничего больше не примечано. Слышал я от прибывшего сюда турка, что теперешний паша многих очаковских чиновников засадил в тюрьму и приговорил к смерти за то, что они противу бывшего в третьих за сим Мустафы-паши бунтовали и выехали нечестным образом из города.

Из рапорта бригадира Бринка — князю Прозоровскому.

(Приложение № 7).

9-го июня 1777 г.

...Прежде жившие в Копыле обыватели разогнанные и разоренные Токтамыш-Гирей-султаном по разным местам, имея от хана повеление о населенип вновь Копыла, собираются и просили меня, чтобы для того населения дать им место, на котором я ныне с полками имею расположение, почему я [706] уважая их и от сераскира о том ко мне просьбе, перехожу к другой протоке.

Затем неоднократные и одни с другими сходные доходят ко мне известия, что черкесы толпами тянутся сверху вниз по Кубани, левым оной берегом, а к тому еще и отъезд из Тамани Батырь-Гирей-султана (который хотя и сказывает, что для усмирения колеблющихся отъехал), мне кажется сомнителен, особливо, что он будучи в неудовольствии против хана, что не позволено ему никаких сборов от жителей требовать и притом еще прислан в Тамань от его светлости каймакам, при отъезде своем выговаривал так: посмотрим-де, что хан сделает с своим каймаканом и с чего и надобно ожидать других от него оборотов и нет-ли иногда тайных его совещаний с горцами, чтоб, собравшись достаточными силами, покушение сделать на пост наш при Аман-Кале стоящий. И иногда не льстят-ли себя надеждою, хотя и не удастся, но попробовать отнять у нас Темрюк, яко главнейшею преподаю во всех их замыслах представляющийся...

Ордер князя Прозоровского — бригадиру Бринку.

(Приложение № 8).

14-го июня 1777 г.

Какие я последствием донесениев ваших имел в рассуждении с его светлостию Шагин-Гиреем-ханом, увидите ваше высокородие из включенной здесь копии из представления моего его сиятельству графу Петру Александровичу Румянцову-Задунайскому, по содержанию которого, соразмеряя все поступки, и не должны вы далее прежнего занятия тамошних степей простирать свои предприятия, а единственно стараться оборонять нынешния места, а защищать подчиненных его светлости татар от всяких набегов и грабежа горской сволочи, поступая тут с ними яко с неприятелем, если покушаться будут по нынешним примерам на наши посты или на подданных его светлости. [707]

В последнем вашем донесении от 9-го сего месяца изъясненное распоряжение противу новых предприятий горских татар отношу я на лучшее ваше положение тамошних мест сведения, ибо как и прежде неоднократно я вам говорил, не имея верной карты, где-бы все переправы рек и прочия и нужные места назначены были и не бывши сам там никогда, нельзя мне наверное и располагать. Одно только скажу вашему высокородию, что хотя вы по благоизобретению своему и можете г. полковника Гамбоа с баталионом взять к Темрюку, однакожь должны оглядываться на Таманский остров, чтобы не ослабить пост г. полковника Макарова, яко весьма нужный к обороне оного от стороны моря на всякий нечаянный случай. Правда, что крейсирующая к тем берегам эскадра и вновь прибывший из Таганрога фрегат четвертой, который остается для защищения пролива, послужат ему не малою подпорою, но в случае отделения оной эскадры в которую-либо сторону весьма нужно г. Макарову смотреть на устье Кубани, где есть удобная пристань именуемая Кизиль-таш, дабы неприятель не мог чрез оную ворваться в Таманский остров. Все сие предоставляя вашему прилежному по вместно вниманию и неусыпному попечению, не вижу еще ныне нужды в отпуске Тамбовских гренадерских рот к их полку, ибо там на сие время довольно войска, а вперед еслибы обстоятельства переменились и потребно было Таманскому посту сильное подкрепление, то на такой ноге у меня расположены все в Крыму деташементы, что г. генерал-маиор граф де-Бальмен может на ту сторону чрез Еникольский пролив переправиться и с целым деташементом и тамошнее место защищать, а генерал-маиор и кавалер князь Волконский с своею частию заступит уже его место и так далее один другого секурсировать могут. [708]

Перевод махзара Порте Оттоманской от крымского правительства.

(Приложение № 9).

Спокойствие для православных жителей, сей малой области утвержденное Портою Оттоманской и двором Российским, вечно заключенным миром, коему соблюдая, должное почтение нужно воспрещать нарушающим его порядок и выгнать из сей области смелых делать такие непристойности. Почему и должно установить их на действительном почтении к мирным положениям, а из того самого подать им спокойственную жизнь, которой удаляясь оставшиеся в разных местах подданные Блистательной Порте Оттоманской турки, иные от бывших здесь в минувшем времени из Анадолии и Румелии по купеческому промыслу, другие от определенных на защищение крепостей, полков, а некоторые и беглецы, когда по врожденному в них разврату не преставали заводить безпокойства, то командиры здесь-же их наказывали. Но сии уже лет с пять как по бывшим происшествиям возвратились в настоящие свои жилища, а остались только некоторые в Ачуеве, его стороне и внутри Крыма, где те с своими старшинами, вместо чтоб оставить вредные свои действия и познавать свою должность на сохранении мирных заключений, не престают в сей привычке и стараются о нарушении вечного мира, возбуждая к последованию им и жителей сей области. За такое непристойное действие, кое они оказывают, и кое уже явно, если их отсель не выслать и не успокоить тем обитателей, то и всей области навлекут они разорение, из коего и имя ее не останется. Посему мы все согласно испросили для народа высочайшее милосердие у повелительного ныне сей крымской области всепресветлейшего и наиславнейшего хана благодетеля нашего, чтоб по изследовании таких недоброжелателей его области выслать из ней в их жилища и там, если таковые будут иногда объявлять Порте Оттоманской причину высылки их не эту, то иную просим признавать [709] несправедливою. Мы того в предупреждение и махзар сей посылаем Блистательной Порте Оттоманской.

Комментарии

1 Приложения эти здесь не помещаются, как не заключающие ничего, кроме благодарности за полученные письма.

2 Приложение это, как не заключающее никаких подробностей, не помещается.