№ 201. Журнал, веденный происшествиям в Крыму и на Кубани.

Со 2-го по 8-е июня 1777 г.

Во 2-й день сего месяда получил я рапорт от г. бригадира и кавалера Бринка о происшествиях на Кубани и острове Таманском, с приложением донесения г. полковника Макарова, которые в копиях здесь под №№ 1 и 2 следуют. Я все оное чрез г. подполковника и кавалера Леванидова посылал рассматривать его светлости Шагин-Гирей-хану. На что изъяснение его мыслей выражено в письме ко мне сказанного подполковника, которое здесь-же в копии под № 3 препровождается, из чего хотя и усматривал я довольное его светлости попечение в изследовании причины тайных собраний, деланных в Тамани Батырь-Гирей-султаном и отправления некоторых людей к Порте, но не оставил однако и с своей стороны все удобные к сему предпринять меры, снабдя [659] повелениями гг. генерал-маиора графа де-Бальмена, генерал-маиора Борзова и бригадира и кавалера Бринка, кои здесь под №№ 4, 5 и 6 на рассмотрение вашего сиятельства честь имею поднести ¹.

В 3-й день получил я через Якуб-агу переводы с турецких писем его светлости, сообщенных сведению моему и здесь приобщаемых: первое под № 7 по следствию данных от меня г. бригадиру Бринку повелений, при журнале предшедшем вашему сиятельству поднесенных, об отвращении воровских и злодейских намерений своевольствующего на Кубанском краю Тохтамыш-Гирей-султана, которым просит его светлость вспоможения в нужде тамошнему его сераскиру Арслан-Гирею; второе о бегающих между татар из военнослужащих с приложением своего указа в Крымском полуострове опубликованного и письма к брату его Батырь-Гирею, которые здесь под №№ 8, 9 и 10 представдяются.

Я на сию его светлости поступь взирал с превеликим удовольствием, заключая из оного время от времени открывающуюся в нем к России преданность. Но с другой стороны, по испытанию грубого нрава его подданных, опасался, чтобы сим крутым оборотом не привел он народ в скорое негодование на свою особу, и, никак не мешаясь в самовластное его владение, старался между тем всякими неприметными способами наведываться между народом, каким образом сие ими принято.

Сей день дошли ко мне известия чрез Козлов о происшествиях на противной стороне, особливо в Царьграде, которые хотя между собою несколько и противоречат, но я почел должностью все оное поднести в копиях с рапортов: козловского назира, или пошлинного сборщика сотника Пащенко под № 11, а последния три г. генерал-маиора и кавалера фон Рейзера под №№ 12, 13 и 14. В сих извещениях, по разноречью между собою, требует все еще подтверждения, [660] однакожь о возврате посланников ханских от султана с калифским благословением его светлости кафтана и сабли показано согласно.

Между тем, получа от г. генерал-маиора графа де-Бальмена рапорт о принятии в Кефе беглых из наших войск и продажи в Анадолию, который в копии под № 15 представляю, необходимым почел сообщить рассмотрению его светлости при письме своем здесь в копии-же под № 16 подносимом.

Г. полковник Репнинский в сей-же день известил меня о прибытии в Очаков нового трех-бунчужного Энгаджи-Магомет-паши на место прежде бывшего, также об оставлении в Очакове вышедшего из Тамани Орду-агаси на место янычар аги и о возврате из Бендер известного по предшедшим журналам Мустафы-топчи-баши, который только до сего места с земским судьею, а не в Царьград посылан был. Равным образом предварил меня г. Репнинский, что всегда бывало вооруженные турки в прежнее время приезжают за солью в границы наши; что все как и данную ему от меня на последнюю резолюцию подношу на рассмотрение вашего сиятельства в копиях под №№ 17, 18 и 19.

К прибавлению сего числа полученных известий о происшествиях в Константинополе дошел ко мне рапорт из Балаклавы флота от г. капитана 2-го ранга и кавалера Карташова здесь в копии, под № 20-м следуемый, которым уведомляет он о пересказаниях, пришедших из Царьграда в Керчь.

Между сими слухами, занимаясь я наибольше рассуждениями о непокойных обращениях горских по Кубани черкесов, абазанцов и таманских некрасовцов, старался стороною через Якуб-агу побудить его светлость на скорейшее отправление к последним казака Родиона Петрова, который бы под прикрытием наших войск мог скорее выведать их мысли и наклонить к подданству его светлости. На что 4-го числа, [661] получа его согласие, отправил тотчас одного казака с ордером моим г. генерал-маиору Борзову здесь в копии под № 21-м подносимом, предложа тожь самое к равному содействию и г. бригадиру и кавалеру Бринку, который, следуя через стан его светлости, с полным от него во всем наставлением, при письме к начальствующему в Тамани Ислям-бею, тот-же день отправлен.

В 5-й день получил я рапорты от г. генерал-маиора Борзова с приложением дошедшего к нему от полковника Макарова о намерении черкесов и абазинцов напасть на учрежденный за Темрюком при Кедомите пост, а от бригадира и кавалера Бринка о недоверчивости некрасовцов Батырь-Гирей-султану и о преклонности их к нашей стороне; также по сумнении в некоторых поступах помянутого султана и самого г. Бринка, которые все, — исключая с последним мысль бригадира о принятии от некрасовцов письменного объяснения — посылал рассмотрению его светлости и какие он противу того предпринял меры, изъяснил в повелении моем г. Бринку здесь в копии, как и рапорты их под №№ 22, 23 и 24-м подносимом.

В 6-й день получил я рапорт г. полковника Репнинского о невероятных известиях приезжавшего в Збуривской ретраншемент, с промыслом очаковского турка, который здесь в копии под № 24-м подношу.

В 7-й день дал я повеление флота г. капитану 2-го ранга и кавалеру Карташову об обращении при крейсерстве такового-же внимания на Кинбурнский мыс с его берегами как и на Крымский полуостров, содействуя в нужном случае с сухопутными войсками г. полковника Репнинского, который как и Репнинскому под №№ 26 и 27-м здесь в копиях следуют.

Сей день получил я рапорты, следующие здесь в копиях под №№ 28 и 29-м бригадира Бринка, с письмом на немецком языке маиора Фриза, оригиналом, подносимом и г. генерал-маиора Борзова с дошедшим к нему представлением [662] от полковника Макарова, кои представляемы были его светлости, и сказанный ответ в особливом рапорте вашему сиятельству донесен, что под непроницаемою тайною предложено помянутым обоим частным начальникам, а о приласкании Арслан-Гирей-султана данный ордер г. Бринку здесь в копии под № 30-м представляется.

В 8-й прислан ко мне перевод с письма к его светлости, присланного от депутатов его прибывших в Царьград, о котором накануне, бывши у его светлости, я слышал, равно и сказка некоторых стариков, бывших на поклонении в Мекке и возвратившихся назад, которые здесь под №№ 31 и 32-м следуют.

Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому

(Приложение № 1).

26-го мая 1777 г.

Вашего сиятельства от 16-го настоящего течения ко мне пущенный ордер, касательно до сигнальных с флота пушечных трех выстрелов, с приложением данного г-ну флота капитану 2-го ранга Михневу такового-жь в копии, я 24-го сего-же имел честь получить и по оному препроводя таковую-же копию г. полковнику Макарову, яко ближайший пост к морю содержащему, предписал о таковых прямо к вашему сиятельству доносить и меня уведомлять.

Относительно по другому от 21-го под № 230 ко мне пущенному воспоследующему на мои донесения о принадлежащем с моей стороны честь имею донести.

К поставленной от едисая стражи я на подкрепление учрежденных от меня постов, по первополученному о намеревающемся на них напасть развратном скопище известию, какое распоряжение на опровержение таких замыслов сделал вашему сиятельству от 21-го числа сего мая уже донес. А на подкрепление сераскира ныне отрядил туда все Астраханские эскадроны, оставя только из них при закрытии учрежденного при Копыле магазейна, пеших сто человек, да там [663] находится от Славянского полку гусарский эскадрон, казачий полк, а другой из следуемых с Дону туда прикомандирован, и следовательно полагаю довольным ему подкреплением; а сам с прочими полками остаюсь в прежней моей позиции при Копыле, на готовой ноге к оборотам куда-б только востребовала надобность усиления войск.

За вышедших из плену двух человек по усильному настоятельству Батырь-Гирей-султана (о чем оригинальное его письмо здесь влагаю ² принужден я был, в удовлетворение частых его докучливостей, еще до получения вашего сиятельства повеления отправить ему из коммиской суммы сто рублей, а впредь о таковых выходящих из плену указывать им буду, чтобы просили удовольствие от хана.

Затем представляю у сего с дошедшего ко мне от г-на полковника Макарова о секретных совещаниях Батырь-Гирей-султана с таманцами в посылке к Порте нарочных и о прочем рапорта копию и как таковое последование (буде оно в самом деле было) подает некоторое об нем сумнение, то на таковой раз для узнании точности когда и с чем значившиеся избранные люди отъедут, что я предписал ему Макарову соизволите усмотреть из копии здесь подносимой; а туда-же подношу и письмо к нему Макарову, а от него ко мне присланное от некрасовского писаря Алексеева и на случай его приезда к вящшему приласканию сего корреспондента отослал я пятьдесят рублев и как их употребить велел, на аппробацию вашего сиятельства сообщения моего копия здесь следует.

К полковнику-же Макарову послал я при одном надежном старшине десять человек из стариков казаков на употребление иногда к переговорам с некрасовцами, кои-бы могли им внушать о безвредности им с нашей стороны, только-бы они пребыли в спокойствии. [664]

Рапорт подполковника Макарова — бригадиру Бринку.

(Приложение № 2).

23-го мая 1777 г.

Батырь-Гирей-султан по приезде своем в Тамань секретно собрал к себе из жителей таманских стариков для совета; выбрав трех человек из таманских жителей, из коих мне и об имени одного известно, намерены, под видом отъезжающих по купечеству, послать к Порте в Царьград, но с чем, узнать еще не можно. О чем я приказал, как можно разведывать, буде можно будет узнать, а Ислям-бею дал знать под рукою, чтоб в даче по доверенности ему билетов взял предосторожность. При сем-же известш уведомил, что будто некрасовцы, сходно с письмом писаря Алексеева, а такожь и абазинцы, согласясь, послали от себя чрез Суджук-Кале и Анадолию по три человека, а с каким намерением, также неизвестно; о чем вашему высокородию честь имею донесть.

Отношение бригадира Бринка — подполковнику Макарову.

25-го мая 1777 г. № 273.

На рапорт вашего высокоблагородия от 23-го сего мая, ко мне присланный, объявить имею.

Относительно до секретного собрания Батырь-Гирей-султаном таманских стариков и примеченного совещания на посылку к Порте под видом купечества, избранных трех человек, то я, не видя из того, отрапортовали-ль вы г. генерал-маиору Борзову для донесения его сиятельству г. генерал-поручику и кавалеру князю Прозоровскому, рассудил сей рапорт в копии препроводить на примечание его сиятельству, а между тем ваше высокоблагородие не оставьте как наивозможнейше постараться узнать, когда и с чем те избранные от них посланники отъедут и о том донести прямо от себя его сиятельству и меня уведомить. А не меньше того приметить [665] надлежит и о Батырь-Гирей-султане, нет-ли у него против хана каких-либо несогласия и неудовольствия, побуждающих на таковые секретные отправления и сие разведание сделать сколь возможно секретно, чтобы он не приметил нашего об нем сомнения, ибо когда он захочет скрыть сию посылку, то нет нужды и ему билета требовать от Ислям-бея, а легко может, чрез Абазу сделать отправление.

Что принадлежит до письма, оригиналом ко мне доставленного от писаря Алексеева, то я оное также отнес на примечание его сиятельству вышепоказанному генерал-поручику и кавалеру князю Прозоровскому, а между тем, согласуясь с вашими рассуждениями, что сего человека не лишнее будет приласкать подарком, вслед за сим отправил к вам пятьдесят рублей, из коих по временам письмоносцам его рубля по три и иногда по пяти подарить можете, а достальные, когда он сам приедет, самолично и весьма секретно ему подарить, обнадежа его притом, когда он впредь будет подавать знать о намерениях некрасовцов и что они получат ответ на их прошения, к Порте отправленные, или не услышит-ли о каком-либо им подкреплении, то и наиболее от нашей стороны воздаяние получит. Но в приезд его свидание с вами надлежит сделать сколь возможно секретно в ночное время, и чтоб никто из татар, а кольми паче Батырь-Гирей-султан не знали, дабы не подать ему о себе подозрения; а что в приезд его узнаете, не оставьте меня уведомить.

Письмо подполковника Леванидова — князю Прозоровскому.

(Приложение № 3).

1-го июня 1777 г.

У его светлости хана я сейчас по приезде моем от вашего сиятельства был и рапорты г. бригадира Бринка все читал. О Батырь-Гирее он сказал, что не знает теперь — верить, или не верить в рассуждении того, что он ему никакой причины ни в чем не подал, и сегодня получил письмо от [666] него, по его должности порядочное. А сверх того Ислям-бей, яко верный его человек и надежный в его делах поверенный, отписал-бы о сем верно, еслиб что было, ибо когда-де полковник Макаров о сем известен, то ему должно и прежде знать, почему ежели что есть, то он получит верно и сам скоро к вашему сиятельству даст знать. Прежде-же приезда Батырь-Гирея в Тамань, тамошние жители имели тожь сборища, весьма секретные, и сколь хан ни старался причину сего узнать, но не мог. Всему открытие он уповает получить как чрез Ислям-бея, так больше от турок тех, кои там всегда жили, а ныне по посланному от него указу их выгнать всех велено на ту сторону. Следовательно, не захотя многие оставить своих домов, и, знав сему изгнанию причину, откроют сему источник, к чему от хана и меры для сего свои взяты и что откроется вашему сиятельству, даст знать. Тогда-же хан говорит, что ежели подлинно от Батырь-Гирея что-нибудь есть в замысле, то сему ни другое что причиною как 2-й пункт присяги, ему сделанной от подданных, надлежащей до уничтожения права султанов в рассуждении ханства. Наконец сказал, что сии безпокойствия должны быть еще года два и три на той стороне, судя по дикости тамошнего народа, склонного ко всяким переменам и безпокойствам, и что к Порте они в сие время разными образами для интереса подбегать будут. Но по счастью, что турки им ни в чем не верят. О некрасовцах, чтоб они к Порте послали, он не сомневается и думает, что сие для того, чтоб выпросить позволение для поселения на той стороне и зависить от турок; а об абазинцах он никак не думает, чтоб они к Порте кого послали, ибо он был-бы о сем непременно предуведомлен. За вышедших из плену наших людей он Батырь-Гирею строго запретил требовать от Бринка деньги, а отдавать безденежно, сохраняя чрез то трактат в точности. Впрочем, распоряжениями, противу шаек воровских от едисан сделанными на Кубани, он весьма доволен. [667]

Ордер князя Прозоровского — генерал-маиору графу де-Бальмену.

(Приложение № 4).

3-го июня 1777 г.

Рапорт от 26-го изшедшего мая г. бригадира и кавалера Бринка, с дошедшим к нему таковым-же от полковника Макарова и его на то ответом, прилагаемые здесь в копиях, откроют вашему сиятельству тайные советы Батырь-Гирей-султана, бывшие в Тамани. О которых какие преполагает меры его светлость Шагин-Гирей-хан увидите из письма ко мне подполковника Леванидова, здесь в копии приобщенного. Я единым вам поверяя сию тайну, хотя и вижу довольное его светлости старание об открытии сего наводимого всем нам сомнения, однакожь неменьшею преполагая должностью и самим пещись о изыскании тайной причины сих советов и отправления в Царьград нарочных, поручаю вашему сиятельству призвать кефинского жителя Андриаса и поговорить ему, чтобы под видом какого ни есть дела, не открывая сей побудительной причины, послал от себя нарочного и велел тем изъпод руки поразведать, для чего-бы сей сбор делан был и кто именно в Царьград послан. Сие секретное примечание нужно для того, чтобы не только от самого Батырь-Гирея, но и от прочих татарских чиновников навсегда скрыто было; почему ваше сиятельство на сие хотя и денег что-нибудь употребите, не оставьте только, наивернее разведать и поскорее известить меня.

Ордер князя Прозоровского — генерал-маиору Борзову.

(Приложение № 5).

3-го июня 1777 г.

На случай, если ваше превосходительство не предуведомлены о тайных в Тамани советах Батырь-Гирей-султана, приобщая здесь в копии дошедший ко мне рапорт г. бригадира и кавалера Бринка, со вступившим к нему донесением полковника Макарова и его на то ответом, как равно и с [668] объяснением мыслей на сие его светлости Шагин-Гирей-хана, которые увидите в копии с письма ко мне подполковника Леванидова. Посему хотя его светлость и не оставляет употребить всевозможные средства к изследованию причины тайных собраний, деланных в Тамани Батырь-Гирей-султаном, однакожь и нам с своей стороны весьма нужно настоящую вину сего совета и отправления трех человек в Царьград изыскивать; о сем поручая вам под секретом наиприлежнейшее попечение, рекомендую чрез конфидентов своих, как можно повернее выведать и меня неускосненно отрапортовать. Но надобно делать весьма скрытным образом, дабы не только самому Батырь-Гирею, но и прочим из тамошних чиновников никому приметно не было.

Письмо Шагин-Гирей-хана — князю Прозоровскому.

(Приложение № 7).

Какие до сего с Кубанской стороны доходили меня известия, такие получены и ныне, что находящиеся там султаны, имея злодейскую партию из ветренных черкесов, обижают грабежом подвластные мои там народы и проезжающих разных купцов, не оставляя случаев огорчать и императрицыны российские там войска. Злодеев сих наказать хотя есть моим долгом, но как у меня с области своей, которая не соединена еще совершенным порядком, не собраны потребные на то войска, а кубанские мои-же народы, разоренные невозможно унять их, то и предпринимал-было собрать несколько. Но предвидя я, что не скоро они сберутся, положил-было испросить у всепресветлейшей императрицы высочайшего соблаговоления употребить на то ее войска, но, рассудя о долговремени на то, в котором увеличатся действия появившихся злодеев, указал я сераскир-султану, находящемуся там с нагайскими войсками, стараться о усмирении, а вы, приятель мой, на случай надобности, какая не может не быть ему в российских войсках, не предпишите-ли бригадиру Бринку [669] употребить из подвастных ему войск на поступление с теми, как с врагами.

Письмо Шагин-Гирей-хана — князю Прозоровскому.

(Приложение № 8).

О российских пленных и беглецах из служащих какой дан мой указ, такого здесь найдете копию, также и с письма моего к брату включаю тут-же для вашего сведения, а о тех грузинах, кои ушли от татар моей области и о коих я слышал жалобы их хозяев чрез доверенных, вы уже пред сим уведомлены, почему я и не сомневаюсь о благосклонности вашей, из которой не было еще случая к роптанию сей области.

Указ Шагин-Гирей-хана — Бахчисарайскому каймакаму.

(Приложение № 9 ³).

Мы восхотели видеть в высочайшем дворе своем тех пленных в нашей области, какие есть мужеского и женского пола из российских и молдавских, отвсюду, где-б они скрыты не были, принявшие-ль закон наш, или их веры. Почему и указываю предвозвестить всем из бахчисарайского судебного дома, что тот, который скроет такого пленника, или продаст в другую сторону, по изследовании и по отобрании всего имущества, будет повешен; и всякий-бы, имеющий пленного российского, или молдавского, явил-бы при дворе нашем хотя-бы оступник был и от прежнего своего закона; сверх сих беглецов из российских войск объявлять намъже, не принимая просьб их о невыдаче и не уважая отговорку, что они приняли закон наш и потому не хотят быть возвращенными, привозить принужденно. А в случае если кто из удовлетворения им, или своей пользы, дерзнет утаить [670] такого, то и имущества и живота лишен будет. Для чего и высочайший сей указ наш поставляем, которым известно да будет каждому о явлении у нас всех пленных в нашей областп российских и волохов обоего пола, также и беглецов из российского войска. Сие внушить каждому в народе нашем.

Письмо Шагин-Гирей-хана — Батырь-Гирей-султану.

(Приложение № 10).

Уведомляет меня г. бригадир и кавалер Бринк, почтеннейший приятель наш, что ваше сиятельство изволили требовать у него возвращения бежавших от вас российских пленных. Из сего хотя разумелось выражение российских пленных, употребленным для того, чтобы оных не отдать обратно, но точность всю подтверждает ваше письмо, в коем прямо написаны оные пленные российскими и что требуете их возвращения. Я внимал сие с великим стыдом, поелику на таковой случай предварительно я с вашим сиятельством довольно говорил персонально, ибо таковые требования, с одной стороны, противны мирным трактатам, а с другой собственно для нас предосудительны и посрамления достойны. По всем правам вы обязаны российских пленных не точию у вас находящихся, но и где-бы они не были, употребя всевозможное старание отыскивать и без всего возвращать в их места. В надеянии такового содействия, почтительнейше сие к вашему сиятельству препровождаю; по получении, вняв вышеписанное, прошу непременно оставить требование тех ушедших от вас российских людей и буде не точию у вас, но где лишь только таковых услышать изволите, употребя попечительнейшее старание, не оставьте оных отыскивать и в целости препровождать в их отечество, оградя всякою безопасностью. Сего от вашего сиятельства ожидаю и прошу. [671]

Рапорт сотника Пащенко — князю Прозоровскому.

(Приложение № 11).

2-го июня 1777 г.

Анадольский Мегмет-ага находился в Царьграде; отсюдова судном спустился в Румель и в Бургоз, но по случаю погоды пристал в Козловскую пристань; здесь намерен брать в судах пшеницу. От которого слышал, что Девлет-Гирей-хан из Царьграда отправлен в Бурсу, где находился Сагиб-Гирей-хан, а Сагиб-Гирей-хана оттудова отправят, куда всякие ханы отправляются, называется то место Чифтлик. Крымскому-же хану Шагин-Гирею прислана будет шпага и кафтан в скором времени. Али-бей-паша писал к сыну своему бею в Самсон, чтоб сикурсу послал к нему, который и собирает, а послал уже 2,000 янычар. Прошедшего месяца от проезжающих из Анадолии греков и турок не слыхал я ни от единого, чтоб кто сказал, что Порта желает с Россиею войну иметь, а все сказывают, что желает мира. Впредь как будут в приходе судна из Царьграда, то, что услышу, буду вашему сиятельству рапортовать.

Рапорт генерал-маиора фон-Райзера — князю Прозоровскому.

(Приложение № 12).

1-го июня 1777 г.

Находящийся на посту в городе Козлове капитан Халецкий меня рапортует, что к нему прибыли два мурзы с 30-ю человеками татар из тех самых, кои определены от его светлости Шагин-Гирей-хана к Сырбулатской пристани и к Акмечети, которые и ныне находятся в Козлове, показывали письменный вид на татарском диалекте от его светлости и всякому дано в команду по двадцати человек татар и велено им разъезды держать по морским берегам и что усмотрят давать знать его светлости, да и наших, стоящих на постах уведомлять; а равно и распрашивать по деревнам, где наши стоят посты и разъезды, нет-ли каких обид от наших [672] команд. О ласковом-же с ними обхождении и о прочем всходственность вашего сиятельства повеления ему, капитану Халецкому, от меня предписано.

Рапорт генерал-маиора фон-Райзера — князю Прозоровскому.

(Приложение № 13).

2-го июня 1777 г.

Сего числа грек Дмитрий меня партикулярным своим письмом уведомляет; что из проезжих суден имел он случай поговорить и сказывает, что в Царьграде запрещено отнюдь никакому судну не ездить в Крым, с тем, что ежели кто поедет, тотчас повешен будет, и по всей Анадолии, сказывают, что пишутся янычары и собирают армию, однако никто не знает, куда пойдут. Здешние жители, видевши, что дула погода шесть дней и что не было из Царьграда никакого судна, уверяются, что конечно за их турки вступятся и будет война; день и ночь того и дожидаются, что услышат от султана. А другое судно прибыло из Иерусалима и сказывают, что одно судно оставлено в Царьграде и будет с ним отправлять посланников, которые отсюда посланы и с ними посылают кафтан. Сверх того оный Дмитрий словесно мне объявил, что в Царьградском проливе стоят четыре воинских корабля и никого сюда не пускают, а оное объявил один матрос, пришедший вчерашнего числа из Царьграда на корабле, который оттуда отправился до гавани Бургоза и будто за ветром не мог там пристать, а прибыл в Козлов без всякого товару.

Рапорт генерал-маиора фон-Райзера — князю Прозоровскому.

(Приложение № 14).

2-го июня 1777 г.

Вчерашнего числа по полудни в 12-м часу получил я рапорт от находящегося на посту в Козлове капитана Халецкого, что ему дано знать от стоящего на посту-же при [673] деревнях Таракан и Чигир-аджи унтер-офицера, что одно судно прибыло порожнее до берега против деревни Чигир-аджи, на котором турок 13 человек и оные вышли из судна в оную деревню, а судно порожнее стоит на воде, и усмотрел тот унтер-офицер, что они переменили свое турецкое платье, а надели татарское. Тот-же унтер-офицер спрашивал их, откуда они и куда едут, но они ему не хотят ничего говорить; а в той-же самой деревне Чигир-аджи два здешние мурзы, у которых они пристали, восемь, а пять человек ушли к деревне Желбобы, где поручик Мантуров пост имеет. Тамошний же грузин, который у мурзы Чигир-Аджинской деревни в неволе живет, объявил тому унтер-офицеру, что они недобрые люди. Они-же спрашивают, сколько здесь армии российской, только весьма остерегаются того невольника, а оный невольник по приязни сказал унтер-офицеру, потому что он ему земляк. По которому уведомлению я того-же часу ему, капитану Халецкому, дал повеление, чтобы он взял о сем строжайшую предосторожность и наиприлежнейшее примечание и дал-бы знать о том поручику Мантурову и капитану Лейтнеру на посту, у Акмечетской пристани находящемуся, а также и мурзам, прибывшим от его светлости Шагин-Гирей-хана. А сего числа грек Дмитрий, которого ваше сиятельство в ордере, ко мне данном от 19-го прошедшего мая под № 248-м употреблять приказать изволили, взялся вышеписанное место проехать и обстоятельно проведать и что еще от него получу вашему сиятельству донесть имею.

Рапорт графа де-Бальмена — князю Прозоровскому

(Приложение № 15).

27-го мая 1777 г. № 154.

Случай тот, что дезертирующие из вверенных мне войск солдаты нигде в другом месте подманом принимаются как только в Кефе, отколь посредством безпрестанной к Анадольским берегам коммуникации завозимы бывают и далее. Сему вернейший экземпель ныне присланного ко мне из [674] Кефы, от маиора фон-Дикера, Белевского пехотного полка солдата Федора Кузнецова, который назад тому два года бежал из полка, жил у турок в Тамани, а оттуда приехал на судне в Кефу назад тому недели с две и скрывался у турецкого муллы Мехмета, понуждает меня, вашему сиятельству представя, просить о сделании запрещения кефинцам, чтобы впредь таковых поступков делать не отваживались. Я им хотя неоднажды давал уже и пример возвращением приходящих ко мне с желанием покровительства в России грузин и других запроданных христиан, но сего они ни мало не чувствуют, или конечно грубость свою тем виднее вопреки к нам делать стараются.

Письмо князя Прозоровского — Шагин-Гирей-хану

(Приложение № 16).

3-го июня 1777 г.

Из подносимой здесь копии дошедшего ко мне рапорта г. генерал-маиора графа де-Бальмена ваша светлость изволите увидеть противную трактатному с татарскою областью положению поступь жителей города Кефы, которые, принимая беглых солдат, препровождают в Анадольскую сторону. Я, предая все оное благоразумному вашей светлости рассмотрению, безсомнительно надежным остаюсь, что впредь сие наистрожайше запретить изволите, заключая моим всесовершеннейшим усердием верный вашей светлости слуга.

Рапорт полковника Репнинского — князю Прозоровскому.

(Приложение № 17).

29-го мая 1777 г. № 54.

Сего мая 19-го числа в соседственный город Очаков прибыл трехбунчужный паша Энгаджи-Мехмет на смену прежде бывшему там двубунчужному паше, который вступил в правление сего месяца 22-го числа. А продолжал он свою дорогу сухим путем, а не судами. С ним пришло военных янычар и татар до 300 человек. Орду-агаси, бывший в [675] Таманском острове, слышно останется в Очакове на место там состоящего Янычар-аги; прежний же очаковский двубунчужный паша куда отправится еще неизвестно.

Рапорт полковника Репнинского — князю Прозоровскому.

(Приложение № 18).

29-го мая 1777 г. № 52.

В прошедших годах садившаяся в Кинбурнских прогнойных озерах соль. позволенная на основании установленных конвенций, очаковскими турками собиралась в обыкновенное время весьма множественным числом людей и не менее двух тысяч человек, и все турки, приезжающие за нею, бывают вооруженные. Хотя же я неоднократно просил начальствующего в Очакове, чтобы в рассуждении союза обоюдных сторон при таковом случае запрещено было им быть вооруженным, но однако и за ответом его (которым он меня извещал, что подтверждение свое сделал) видел я все противу первого и никак не вооруженные не ездят. А как мне теперешния обстоятельства еще неизвестны, то и беру смелость, представя сим просить от вашего сиятельства резолюции, когда приспеет время сбирать им соль, повелено-ль будет впущать их вооруженных или не соизволите-ли ваше сиятельство от имени своего очаковскому начальнику сообщить с тем, чем решится изволите. Во всех прошедших годах на таковое время при прогнойных озерах, для безпечности, от меня учреждались большие пикеты из донских казаков, а теперь как их у меня очень мало и употребить толикого числа не можно, то не произошло бы в случае каких обид в границе нашей.

Ордер князя Прозоровского — полковнику Репнинскому.

(Приложение № 19).

6-го июня 1777 г.

Рассматривая рапорт ваш о вооруженных турках, приезжающих в нашу границу к озерам за солью, не нахожу [676] за нужное писать еще теперь к очаковскому паше, а предоставляю объясниться самим вам, чтобы попрежнему, когда придет время, брать соль не ездили больше вооруженные турки, ибо они с нашей стороны, по священному наблюдению с Портою мира, не могут быть озлобляемы, почему и опасаться им нет причины. Вы же в таковое время удобнее можете при озерах учредить стражу из пехоты, чем из казаков, а потребным числом людей, на то время когда понадобится, снабдить вас должен по способности г. генерал-маиор князь Багратион, который расположен с корпусом весьма недалеко от вас и чего тогда, прописывая мое повеление, требовать от него можете.

Рапорт капитана 2-го ранга Карташова — князю Прозоровскому,

(Приложение № 20).

2-го июня 1777 г.

Вашего сиятельства ордер, пущенный минувшего мая от 28-го, имел честь получить того же месяца 30-го числа, в котором предписать соизволили, чтоб с вверенною мне эскадрою войти в Балаклавскую гавань, для починок поврежденных штурмами судов, только с тем, чтобы стараться как можно скорее исправиться, а между тем, сколько есть неповрежденных судов, то все оные для стражи и примечания в море оставить на Балаклавском рейде. Во исполнение вашего сиятельства повеления, некоторые из вверенной мне эскадры суда, как для нагрузки баластом, так и починок, вошли в гавань, а прочия при случившихся штилях, не входя в гавань, исправились. Ныне же в гавани шхуна “Вещеслава”, поляка “Патмос”, по сгрузке с первой денежной казны, со второй привезенного в эскадру провианта, нагружаются для лучшего хода балластом, которые в самонаискорейшем времени окончат, а на Балаклавском рейде фрегат второй “Почталион”, корабли: “Хотин”, “Мадон”, “Журжа” и шхуна “Измаил”. Ныне нахожусь только за налитием воды, равно-жь и при [677] неимении при судах дров, для порубки приторгованных мною у балаклавского мурзы Мехмет-бея ста возов, и всем оным конечно приготовлюсь сего месяца к 5-му числу. При сем же вашему сиятельству за долг счел донесть, что сего месяца 1-го числа прошла из Царьграда в Керчь трекатра, на которой шкипер по опрашивании чрез переводчика словесно объявил, что наши четыре фрегата стоят в Царьграде не нагруженными; отправленный от вашего сиятельства бот “Коробут” в Царьград прибыл, стоит с нашими фрегатами. Турецких кораблей отправилось четыре в Белое море, а прочие двенадцать кораблей и четыре катарги в готовности, а куда пойдут о том неизвестен, также и на пришедшей из Царьграда же в Балаклавскую гавань филюгЕ шкипер объявил согласно же.

Ордер князя Прозоровского — генерал-маиору Борзову.

(Приложение № 21).

4-го июня 1777 г.

Некрасовский казак Родион Петров, о котором предварены вы повелением моим, посылается ныне от его светлости к своей собратьи, для склонения их на совершенное послушание и преданность сему владетелю. А потому уже и на успокоение себя ваше превосходительство, когда он к вам прибудет, не оставьте препроводить его немедленно на Таманскую сторону, к г. полковнику Макарову, и подтвердить, чтобы имел он (попечение) в прилежном его сбережении, дабы некрасовцы по старой злобе не сделали ему какого вреда, для чего надобно под прикрытием всегда позволять им с ним видеться и говорить. Чтожь ему надобно будет им внушить, довольно наставлен он от его светлости и имеет от него письмо к тамошнему поверенному в сем чиновнику. О чем сообразуясь и г. Макарову прикажите размерять свою поступь, не делая ничего противного таковому его светлости предположению, о котором подробнее вам изустно сей казак [678] перескажет и коему затем всякое пособие показывать, а ежели иногда с какими стариками возвращался бы назад сюда к его светлости, то без удержно препроводить вы его должны.

Рапорт генерал-маиора Борзова — князю Прозоровскому.

(Приложение № 22).

2-го июня 1777 г.

О намерении черкесов и абазинцов сделать нападение на состоящий за Темрюком при Кедомите пост, полученный мною сего числа пополудни в восемь часов от г. полковника Макарова рапорт в оригинале при сем вашему сиятельству имею честь представить.

Рапорт полковника Макарова — генерал-маиору Борзову.

1-го июня 1777 г.

Сей момент получил я секретно от Батырь-Гирей-султана уведомление, что черкесы и абазинцы, собравшись намерены в нынешнюю ночь или вперед, сделать нападение на состоящий за Темрюком в 15-ти верстах при Кедомите пост; почему я сию минуту оный состоящий в Темрюке пост, а также и г. бригадира и кавалера Бринка о сем чрез нарочного офицера уведомил, о чем и вашему превосходительству доношу.

Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому

(Приложение № 23)

30-го мая 1777 г.

Вашему сиятельству из довольных обращений с татарами уже есть не безъизвестно, коль они лакомы на деньги и иные подарки, особливо те, которые имеют связь дел с нашею стороною, не исключая из сего свойства и самых между ними именитых людей. А по привычке таковой и сераскир Арслан-Гирей-султан неоднократно находившемуся при нем в доверенности по делам касательным от моей стороны поручику Буколецу между другими разговорами напоминает, что его (как обыкновенно они привыкли говорить) к стороне нашей [679] доброхотство при высочайшем ее императорского величества дворе принято-ли будет в уважение и получит-ли он что себе за то в награждение. Равным образом и Батырь-Гирей-султан, хотя сего еще и не говорит, но думать надобно, что таких же мыслей, особливо потому, что он непоколебимо с 1775 года способствовал в сих делах. Алчность сих людей угобзить я сам собою не будучи в состоянии, особливо что приметно их хотение, чтобы прямо от высочайшего двора получить отзывы и подарки, приветствующие за последование намерениям оного, отношу сие благоразумию вашего сиятельства, дабы они по своему легкомыслию до окончания сих дел пребыли на стороне нашей непоколебимо.

Г. полковник Макаров рапортует ко мне, что на сих днях от некрасовцов приезжали в Тамань с одним станичным атаманом человек до двадцати из стариков и сыскав случай видеться со старшиною, от меня там находившимся, между разговорами признавались, что они присланы от общества для разведывания обстоятельств. По причине происходивших между ними развратов не знают которой стороны держаться, потому что якобы Батырь-Гирей-султан, склоняя их на свою сторону, советует им до времени потерпеть, уверяя, что хан Шагин-Гирей в сем достоинстве не утвержден и не будет-ли еще какой перемены. А старшина сей будучи ко мне прислан сказывал, что по сделанном им приветствии, чтобы они остались спокойны, откровенно и под секретом ему объявили прямые их намерения, чтобы войти им с семействами в Россию, если только преданы будут предков их проступки забвению; с тем отъехали, чтобы посоветуя с обществом о прямых мероположениях чрез несколько дней приехать. Я, по поводу таковой наклонности, возвращая того старшину к нему, г. полковнику Макарову, велел уверить их, чтобы они никакого от нашей стороны сумнения не имели и в чем прямое их намерение состоит, секретно от Батырь-Гирей-султана и даже от хана прислали [680] бы ко мне на письме свое изъяснение, обнадеживая, что оное отнесено и принято будет в главном начальстве в уважение. Что по тому получу не оставлю вашему сиятельству донести.

Начинаю я сомневаться о Батырь-Гирей-султане, нет-ли иногда каких его неудовольствий против хана, и сей последний по довольным затеям не сделал-ли ему какого огорчения по тому резону, что как он некрасовцам воспрещает и делает примечания, чтобы с нашими людьми никакого соединения не имели, и как выше сего соизволите усмотреть, что он удерживает их от решительного о себе преположения в преданности хану, а к тому еще (как г. полковник Макаров мне рапортует) неприятна ему присылка от хана в Тамань доверенного начальника; и что его казначей с нами познакомился хочет удалить в дом его, а он, напротив того, ищет чтобы мы упросили об оставлении его в Тамани, почему я и писал к Батырь-Гирею в виде дружеском, что сей человек ему верен по нашему примечанию кажется, не может-ли упросить у хана какого ему, казначею, начальства в Тамани. Сверх же того, по повелению ханскому о допуске во всех местах тамошнего острова к снятию плана присланного от вашего сиятельства инженерного офицера, на спрашивание Ислям-бея, не ответствуя ничего, остался в молчании. Все сие соображая, особливо как он мыслит и твердит некрасовцам, не будет-ли хану перемены, нахожу его, Батырь-Гирей-султана, по одной только поверхности споспешествующего намерениям наших дел, а внутренне весьма опасаюсь, чтобы он не отпал от его светлости хана и не вошел бы в дела вопреки доныне благополучно стекшиеся. А как скоро сей в чем либо упорствовать начнет, то и Арслан-Гирей последует ему, что однакожь продолжение времени покажет, и по таковым его видам не надеюсь я, чтобы присланного от вашего сиятельства инженерного офицера допустил он, Батырь-Гирей-султан, до обстоятельной по инструменту съемки Таманского острова. А я со своей стороны снабдил его как маршрутами о следовании [681] моем в сей остров, так и картою местоположения и крепостей, с показанием бывших и настоящих лагерей примерно по инструменту, определенным к тому Белозерского пехотного полка капитаном Сырохневым, который прежде находился в генеральном штабе и по бытности в Крыму при г. генерал-маиоре и кавалере Каховском, снятию.

При окончании сего какое получил я от наврусского Касай-мурзы письмо (хотя он в нем ничего более и не пишет, кроме как отвечая на мое таковое же, что он послал для разведывания о скопищах вверх Кубани готовящихся и обнадеживает о том уведомить), оное почел за настоящее вашему сиятельству у сего препроводить, а как о возврате посланных получу от него сведение, вашему сиятельству донесть не оставлю.

Ордер князя Прозоровского — бригадиру Бринку

(Приложение № 24).

5-го июня 1777 г.

Рапорт вашего высокородия исшедшего месяца от 30-го числа я вчерашний день получил. За исключением единого преположения вашего о принятии от некрасовцов письменного объяснения о выходе в Россию, яко сие предшедшим моим к вам наставлением противно, коими сказал я стараться единственно преклонять их в подданство хану сходно с торжественным трактатом, а прочее, яко поздное с их стороны предприятие, оставить, посылал на рассмотрение его светлости Шагин-Гирей-хану, и он, все почитая сбыточным, Батырь-Гиреева хазнадара хочет пожаловать таманским диздаром-муселимом и определя ему жалованье, иметь со своей стороны конфидентом, который бы примечал за поступками Батырь-Гирей-султановыми, надеясь чрез сие посредство узнать предмет оного султана; что он (хан), дабы сокрыть от его проницания, отпишет к самому, что делая во всем ему уважение, почитает за удовольствие изливать свои милости на всех сему султану прислуживающих, зачиная во первых сие [682] пожалованием его, хазнадара, в муселимы, а прочим предуготовляя вперед награждение.

Сей способ кажется весьма изрядный к прямой привязанности его хазнадара на нашу сторону. И ваше высокородие, дав ему знать стороною об исходатайствовании своем сего ему места, можете надеяться верного в нем себе человека, чрез коего о всем иногда предварены будете.

Рапорт полковника Репнинского — князю Прозоровскому.

(Приложение № 25).

31-го мая 1777 г.

Очаковский турок, бывший при Збуривском ретраншементе для продажи муки и сухарей, по позыву зайдя к находящемуся при мне за толмача Долматского гусарского полка вахмистру Желепову, между разговорами сказывал ему секретно, о котором бы он никому пересказывать не мог. 1) Дели-Гасан-паша, испросивши будто-бы секретно у султана своего позволение, показывая впрочем якобы самовластно собою, набрал войска до восьмидесяти тысяч человек и приготовил немалое число кораблей, которые в готовности находятся в проливе близ Царьграда, называемом Бугаз, а исправясь в сем намерен идти в Крым с тем, чтобы выгнать наши войска оттуда, а ежели средство сие, которым они хотят наводить один страх, мало помогать будет, то намерен и прямо вступить в войну. И теперь несколько препятствуют его путешествию наши два корабля, стоящие на дороге, лежащей к здешнему месту от Царьграда. 2) Сей Дели-Гасан-паша будто бы прошлого года по весне был в Крыму под видом купца, для примечания тамошних мест. 3) Другой еще паша находится в Анадолии для набрания людей, годных под ружье на помощь первому. 4) Что очаковский паша под жестоким наказанием запретил муку и хлебные припасы провозить на нашу сторону и что сей турок свои припасы тайным образом провез, и будто-бы ему от свойственных турок [683] сказано, чтобы по продаже возвратился с возможною поспешностью, дабы здесь в полону не остался.

Один волошин, из Бессарабии прибывший сюда, сказывал, что в Браилов, в Бендеры и в Хотин прибыли спаги все вооруженные и в каждое место весьма не помалому числу.

Ордер князя Прозоровского — капитану 2-го ранга Карташеву.

(Приложение № 26).

7-го июня 1777 г.

Продолжая крейсерование с поверенною вам эскадрою около берегов Крымского полуострова, хотя и указано доходить вам всегда на вид города Очакова и Днепровского Лимана, но не упомянул я в том моем наставлении, что Кинбурн с его округом по набережности черных вод служит равным стражи вашей предметом, как и Крымский полуостров. Для чего, предлагая сие ныне прилежному вашему вниманию, повелеваю неусыпное око иметь и на оный берег и ежели-бы вы увидели в море турецкий десант, клонящийся к стороне Кинбурна, то стараться равным образом, как и о здешних сказано, защищать оные берега и не допущать его к высадке, держа в равной обороне, как Крымский полуостров, так и Кинбурнский мыс. и уведомляя по приближению туда обо всем г. полковника Репнинского, которому о сношении с вами и нужном содействии также я подтвердил.

Орцер князя Прозоровского — полковнику Репнинскому,

(Приложение № 27).

7-го июня 1777 г.

Какое дал я наставление о содействии иногда с вами и защищения Кинбурнского поста эскадрою флота г. капитану 2-го ранга и кавалеру Карташеву, здесь увидите ваше высокоблагородие в копии; почему как от него уведомляемы всегда будете, так и его извещать вы обязаны. [684]

Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому.

(Приложение № 28).

2-го июня 1777 г.

Вашему сиятельству о сомнении моем о Батырь-Гирей-султане я уже доносил, которое от времени до другого и еще подтверждается, как из подносимого у сего на немецком диалекте от маиора Фриза, присланного ко мне письма ⁴ об открытиях ему сераскира Арслан-Гирей-султана и касательных до первого усмотреть соизволите. А сверх того г. полковник Макаров сей день меня уведомляет, что он, Батырь-Гирей-султан, действительно, будучи в неудовольствии против хана, тем паче, что прислан от него в Тамань доверенный каймакан и чрез своего казначея открывался, что, конечно, хан ему не верит, что присылает еще за ним наблюдать, а потому и намерен он дня чрез два отъехать в свой дом. А также и на Арслан-Гирей-султана я весьма-же мало надежды полагаю и куда только не обращусь, все мне сомнительны в прямой привязанности хану, по довольно испытанным в сем народе легкомыслиям.

Действием Тохтамыш-Гирея и других горских султанов воровские, скопляющиеся в горах, партии, доныне не умолкают, а еще приумножаются и не малыми толпами бродят за Кубанью, и переходят на здешнюю сторону к нашим. Так, на сих днях выше деревни Заны, показалась толпа человек в пятистах, но по взятой пикетами осторожности, и особливо на тот раз случилась там достаточная прикрывающая заготовляющих лес на починки в обозах команда, к коей я и от себя на подкрепление пехоты и гусар успел прибавить, обращена в бегство в верх по Кубани, и теперь ожидаю рапорта от посланной по следам оной партии переправилась-ли чрез Кубань, или куда далее тянется. А с [685] другой стороны вчерашний день получил от поста под кряжом Кедомитом стоящего, что на той стороне примечено разъезжающих человек до ста и на Кубани приготовленные лодки а в подтверждение того, сего числа получил от г. полковника Макарова рапорт по объявлению ему Батырь-Гиреева казначея, что абазинцы и другие черкесы, собравшись великим скопищем, намерены вскоре сделать свое покушение на тот при Кедомите поставленный пост. Я по сему предписал тому при содержании осторожности, где примечена будет их переправа, буде в силах себя найдет, стараться на оной отразить, а в невозможности отойти к Аман-Кале и, отправя обозы в Темрюк, взирать более на закрытие оного и дабы не могли иногда в то-же время некрасовцы, подъехав лодками, попасть на сей пост, делать оному подкрепления.

Ваше сиятельство соизволите усмотреть из сего и прежних моих донесений коль не редко и от времени до другого в горах скопища воровские умножаются и как сераскир проговаривает, что там появились уже турецкие деньги.

Рапорт генерал-маиора Борзова — князю Прозоровскому.

(Приложение № 29).

4-го июня 1777 г.

Полученный мною сего числа по полуночи в 7 часов от г. полковника Макарова рапорт при сем к рассмотрению вашему сиятельству имею честь представить.

Рапорт полковника Макарова генерал-маиору Борзову.

З-го июня 1777 г.

Сего числа чрез казначея Батырь-Гирей-султана уведомлен я, что города Суджук-Кале жители, яко-бы опасаясь ожидаемого ими, по разглашениям с противной стороны, притеснения, собравшись все как оных небольшое количество состоит с их имением на судах, в том числе и то, которое [686] торговано от его светлости хана, ожидают способного ветра, намерены уехать в Царьград, к коим Батырь-Гирей-султан послал уговаривать, чтобы они такие пустые мысли и намерение свое оставили, обнадеживая их быть в покое без всякой опасности от какового-либо от кого притеснения. О чем на случай, если они по уговорам Батырь-Гирей-султана сего намерения не оставят, дал я знать крейсерующему от Суджука к Кефе г. флота 2-го ранга капитану Михневу и, отнесся о сем к г. бригадиру и кавалеру Бринку, вашему превосходительству доношу.

Ордер князя Прозоровского — бригадиру Бринку.

(Приложение № 30).

7-го июня 1777 г.

Под непроницаемою тайною единому вашему сведению приобщаю копию с рапорта моего, препровожденного на сих днях его сиятельству графу Петру Александровичу Румянцову-Задунайскому; ваше высокородие, размеряя по сему свои поступки, не оставляйте продолжать примечаний своих за обращениями Батырь-Гирей-султана всякими ему неприметными и вам возможными образы.

Что-же лежит до Арслан-Гирей-султана, то как увидите из моего представления его сиятельству о просимом ему награждении, хотя наверное и не должны вы утверждать его в сей надежде, однакожь можно сказать, что как время от времени открывается усердие его к благоустройству общих дел и прилежное попечение об успокоении тамошнего края, и вы надеетесь, или и слышали стороной, что он за отличные свои труды без хорошего награждения не останется, не усыпал-бы токмо в продолжение своих ревностных подвигов к благоучреждению кубанского народа и в верной ему стражи. [687]

Письмо крымских депутатов из Царьграда — Шагин-Гирей-хану.

(Приложение № 31).

По высочайшему вашему, государя нашего, повелению, мы из Авлутое, выехавши на судне поутру вторника, достигли 7-го дня в 6-м часу полудня Царьградского пролива и чрез урочище Кавак въехали в самый Царьград, а ужь в вечеру прибыли к таможне, из которой в ту-же минуту уведомили о нас и Порту, а от сей чрез присланного к нам пристава Заим-агу объявлено в рассуждении наставшей ночи успокоиться. Для чего уже ночью и вошли мы в показанную квартиру на Анадольском берегу и Скутаром называемому у Испагахар-агасы, сына Ахмет-аги недалеко Казы-Куллесы. А последовавшего дня вторыика, наш пристав ездил ко двору и, возвратившись, сказал, чтоб мы, почтенные их гости, и еще дня на два имели успокоение, почему и надеемся быть на аудиенции уже по отправлении сего от нас молитвенного письма, т. е. в четверток. Теперь важного донести вашей светлости затем мы не имеем, что прежде аудиенции опасаемся, мы увидеть прочих, а слышим только, что Девлет-Гирей-хан и по ныне еще в урочище Инжирлии, султаны в Долмабахче, бежавшие с Фейтулой-агою в одном хуторе за осьмью часами от Царьграда не подалеку Текирдау. О долгом или нет пребывании здесь хана и султанов мы разведать старались и узнали от возвращающихся отсель крымских купцов, кои виделись с людьми Калги-султана, а больше с Ибрагим-эфендием, что вчера Порта, определяя им деньги на издержки, дозволила выехать на прежния их жилища в Румелию, куда они в будущую пятницу и отправятся. А они некоторым своей свиты позволяют ехать в Крым. После чего уведомились и еще от их-же свиты, что Девлет-Гирей-хан с дозволения от Порты выедет в субботу, что он обоз свой уже отправил, оставшись сам на легке и что, говорят, о конечном выезде его в субботу; из чего мы и видим, что для того и [688] аудиенции нам по сю пору нет, что они еще здесь да и из того, как мы слышим, что рады нашему прибытию, а аудиенции еще не было, заключаем причиною султанов, которых непременный выезд в пятницу или субботу подтвердили нам и казначей и директор у Калги-султана. Нам-же слышно, что Порта не уставила еще порядок между подданными ей внутри Царьграда, сверх сего и доныне от стороны Карса, хотя кровопролитны Порте военные действия персидского войска, однако в ней о сем утаивают, а в Анадолии большею частию мрут от голода. В пристани-же Ирилие узнали мы, когда в сей были, что с городом сего звания сражался Мустафа-ага, находящийся в Анадолии и кончил кровопролитием, и что и в самой Анадолии есть замешательства и безпокойства, а лошади не сыскиваются почтовые и курьерам. Итак мы не хотя упустить такое судно, которое отправлялось из Гисара урочища в Крым, осмелились на нем послать сие донесение, поставя себе долгом и впредь не медлить слухи, какие до нас дойдут; а впрочем воля вас всепресветлейшего государя и благодетеля нашего.

Объявление Шагин-Гирей-хану — от хаджи Измаил-аги, приехавшего из Мекки

(Приложение № 32).

По прибытии моем с прочими в Египет, из которого от Порты Оттоманской высылалось войско за жалованье каждому человеку в год 250 левков и за особливое султаново награждение 50-тью левками, приехал капиджи-баша с требованием таких 4,000 по данным ему указам, кои как прочитали, то ответствовано было, что из вышедших от них войск никто еще не возвратился и что они по прибытии своем в армию служили посмешищем. Почему хотя предприняли-было не дать, но от сего отступили; однако и затем ненадежно, чтоб войска даны были, ибо Шах-Булейш, бывший Мурат-бей, не находясь в самом Египте, а в его уезде, не пристает поджигать их на первое намерение. По прибытии-же в [689] Царьград чувствительно смеялись нашему богомольству, уехавшие отсюда, говоря о напрасном на то труде нашем, которым мы и опечалились, но депутаты как туда прибыли и как все обстоятельства были узнаны, то не только мы, но и торгующие купцы радовались и по прибытии наших депутатов в 7-й день отправились из Царьграда Девлет-Гирей-хан и его братья в свое жилище сухим путем, а Фейзула-эфендий остается на урочище Кабаташ; Шах-мурза-ага живет в гостином доме, называющемся сулухак, а Исельтан-Мегмет-мурза и мансурские мурзы возвратятся сюда на трехмачтовом судне Гасан-аги. К Багдаду и Эрзеруму, без сожаления, от Порты посылаются войска. В Анадолии голод и междоусобные драки, чрез что при всяком безпокойство.

Комментарии

1 Приложение № 6 здесь не помещается, так как оно одинакового содержания с № 5.

2 Письма этого не оказалось.

3 Такие-же указы посланы были всем начальникам в городах Крымской области.

4 Письма при деле не оказалось.