№ 198. Журнал князя Прозоровского о происходящем в Крыму и на Кубани.

С 20-го по 31-е мая 1777 г.

По прибытии сюда г. генерал-маиора и кавалера фон-Рейзера, яко старшего пред г. генерал-маиором Шестаковым, определил я к командованию расположенным к стороне Козлова деташементом, к принятию коего со всеми предшедшими о сем посту повелениями и прочими письменными делами и отправлен он 20-го числа мая. Генерал-же маиор Шестаков определен в корпус г. генерал-поручика и кавалера Суворова.

В тот же день крейсерующий с эскадрою на Черном море флота г. капитан 2-го ранга и кавалер Карташов доносил мне о благополучном с оною эскадрою прибытии 12-го числа мая на вид городов Кинбурна и Очакова и что он от 17-го числа с Очаковского рейда начал опять продолжать крейсерство к Козлову.

20-го числа его светлость хан уведомил меня, что он, поруча часть нижеследующей в Крыму здесь набережности, яко то Сербулатскую пристань и Акмечеть, с урочищем Карахаджи в Тарханском Куте состоящие, бдению мурзы мансурской фамилии Бей-Арслана и подчиня ему еще его братьев Арслан-шаха и Сары-мурзу с шестьюдесятью человеками татар, указывает своею инструкциею содержать на тех местах караулы и посылать в околичности своей разъезды, не попущая никому проезжать без письменного вида ни в которую сторону и уведомлять о всех происшедших [643] обстоятельствах находящегося там командира российского войска подтверждая исправлять сие поручение усердно и неусыпно.

Я посему предложил г. генерал-маиору Рейзеру, яко имеющему в том краю начальство, чтобы при взаимной его связи с татарами приказал обходиться с ними ласково и по уведомлениям упомянутого ханского чиновника и во всем стараться соглашать поступь свою с ним в общих делах. Для поощрения к сему его велел пристойным образом подарить на сто рублей.

21-го следует здесь под № 1-м рапорт бригадира и кавалера Бринка от 13-го числа касательно до упражнявшегося в разбое Тохтамыш-Гирей-султана с его скопищем и какие он, г. Бринк, сделал по тому распоряжения свои, а также и о прочем случившемся по тамошнему краю.

Под № 2-м присоединяется здесь предписание мое, данное ему, бригадиру Бринку, как на ныне полученный, так и на два еще помещенные уже в прежнем журнале рапорта его.

В 23-й день рассудил я снабдить гг. частных командиров некоторыми относительно до десанта примечаниями, следующими здесь под № 3-м, предлагая в пример им бывшее в последний год прошедшей войны на здешний полуостров нашествие турок, что сколь велики затруднения в высадке на берег, так равно нужно иметь осторожность, чтобы ложного десанта не почесть за истинный, а потому разве при крайней и настояще видимой в превосходстве сил неприятельских нужде звать к себе другого на помощь.

25-го, флота капитан 2-го ранга Карташов рапортовал, что он 20-го числа от Очакова к Козлову в неближнее расстояние прибыл благополучно и видел там стоящих на тот раз на рейде малых купеческих судов под турецкими флагами 35, получающих в нагрузку с крымских берегов пшеницу и соль. Оттуда намерен он, г. Карташов, был в скором времени отправиться с эскадрою на вид Балаклавских берегов. Но при том доносит, что вверенной ему [644] эскадры суда требуют от происшедших штурмов малых поправлений и чтобы я повелел для того не более как суток на трое войти ему со всею эскадрою в Балаклавскую гавань. Почему я, позволя такой вход, предписал однакоже, чтобы старался он как можно скорее исправляться, а между тем сколько есть неповрежденных судов, то все оные для стражи и примечания в море оставить на Балаклавском рейде.

27-го числа, при рапорте г. генерал-маиора Борзова, получено письмо, присланное к нему от бывшего сообщником некрасовцу Родиону Петрову, писаря их Александра Алексеева, по поводу посланного от него, г. Борзова, в недавне к ним в селении, которое и следует здесь в копии под № 4-м.

На оное 28-го числа, каковым я снабдил его, генерал-маиора, предписанием, оное означается у сего № 5-м, дав о всем том знать и бригадиру Бринку, к единому его сведению и с тем, дабы иногда в сих делах с ними не сделал чего противного настоящему об них положению.

В тот же день имел я рапорт бригадира Бринка, следующий у сего № 6-м, о появившихся у значущихся там султанов скопищах и разноплеменной горской сволочи, с намерением разорять добронамеренных и предавшихся хану татар, а затем и какие на отряжение сих покушающихся предприняты им, г. Бринком, надобные меры. Я посылал для рассмотрения сей его рапорт к хану, с которым соображая он письмо, дошедшее к нему от Арслан-Гирей-султана, прислал и ко мне оное, перевод с которого препроводил я к бригадиру Бринку, при повелении здесь под № 7-м, в копии представляемом и с переводом самого того письма под № 8-м подносимого ¹.

29-го числа получил я от его светлости записку, писанную к находящемуся при нем аге от козловского каймакана об известиях царьградских, которую здесь в переводе под № 9-м и поднести честь имею. [645]

В 31-й день получил я рапорт чрез Балаклаву флота от г. капитана 2-го ранга и кавалера Карташова, что он с эскадрою своею 30-го числа прибыл на сей рейд.

Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому.

(Приложение № 1).

13-го мая 1777 г.

Вашему сиятельству от 9-го сего месяца в рапорте моем между прочим я донес, что Тохтамыш-Гирей-султан, привыкший в воровству, перешед на здешнюю сторону Кубани и эахватя посланную от сераскира партию, потянулся к едисанам, коего действительное намерение было, имея при себе до восьмисот человек, чтобы у них грабить скот и между тем провиант, идущий с Еи. Но услыша, что сераскир принялся за преследование его, взяв с собою несколько наших гусар и казаков, тотчас поспешил обратиться по прежнему за Кубань, и как чрез посыланных от сераскира йзвестно, что все захваченные тою партиею находятся в деревнях хатукайских и отдать их никак не соглашаются и по таковым нередко случающимся воровским покушениям, я, усиливши пост маиора Фриза, яко против самых жилищ хатукайских учрежденный, сам с полками Белозерским, Острогожским, Славянским, полевой артиллериею и Астраханскими эскадронами, расположился от Копыла верстах в четырех, над первою протокой, и все казачьи посты по берегу Кубани от Копыла к Темрюку расставленные, как они по негодности местоположения камышами и болотами обнимающего от подобных вышеписанных воровских партий и шапсугами производимых, подвержены также всегдашнему безпокойству, принужденным нашелся снять, а учредил только между моим и подполковника Штерича расположением три достаточные поста с прибавлением на обоих флангах и гусар к казакам, а в средине один казачий, которые будут производить одни только разъезды, связывая один с другим по самому берегу [646] Кубани. Полку же Смоленскому, бывшему на Керпелях, приказал, оставя только один пеший эскадрон в прикрытие сделанного там редута, перейти и стать на Бейсюге, яко при самом нужном для моей к границам коммуникации посту, а между тем готовясь к походу, ему назначенному, и все излишния тягости на Ею отправить.

Сераскир Арслан-Гирей-султан, по возвращении из поиска за воровской партией, присылал ко мне, чтоб я, для устрашения таковых воров, со всеми войсками подался вверх по Кубани, против их жилищ. Однакожь я, взирая больше на неожидаемые случаи по известиям о Порте на Таманский остров нежели на малые воровские партии, тем удерживаюсь, отозвавшись ему, что я без воли главной команды моей позиции переменять не могу, считая, что о сем надлежит еще согласиться и с ханом. Но когда услышу сильные покушения в том фланге, то тогда его подкрепить не оставлю; при том же он помещал просьбу свою, чтоб и от Копыла мне отойти для того, что прежде жившие в нем жители намерены вновь заводить в нем селение. Я посему сказал, что расположением своим я им в населении той крепости не только препятствовать не буду, но еще преподам всякие по охранению им пособия.

Ордер князя Прозоровского — бригадиру Бринку.

(Приложение № 2).

21-го мая 1777 г.

На донесения вашего высокородия сего месяца от 8-го, 9-го и 13-го чисел, сообразясь с мыслями его светлости Шагин-Гирей-хана, предлагаю вам:

По 1-му, приобщая переводы с доставленных к вам на турецком языке писем, по которым возможное прибавление из войск ваших к поставленной от едисанов и джамбуйлуков стражи предоставляется вашему прилежному и локальному обозрению. [647]

По 2-му, противности политическим делам нанесть не может ни мало истребление воровских партий, наипаче как его светлость о сем и просит, с таковою токмо осмотрительностию, чтобы прежде нашим не начинать с ними действия неприятельского, пока не увидят их покушения на разграбление покойных и покорившихся хану того края обитателей; особливо же когда для лучшего устрашения и отвода их потребуется от тамошнего сераскира вспоможение ваше, то тогда яко союзники и обязаны вы их подкреплять и хотя бы случилось какое действие не нарушит оное никак покойного постановления.

По 3-му, все ваши распоряжения очень изрядны и его светлость согласен на все, единого токмо просит, чтобы подвинутся вам сколько нибудь вперед, по настоянию Арслан-Гирея. Я, как основательным почитаю ваше рассуждение, чтобы иметь больше на всякий случай в виду устье Кубани, то чтобы несколько удовлетворить желание ханское, поручаю вам, хотя по рассмотрению, некоторую часть из своих войск подвинуть вперед недалеко, а самим остаться в нынешнем положении; впрочем и сие оставляю вашему на месте обозрению.

О выкупленных армянином казаках позволено-ль будет такую сумму возвращать — представил я на рассмотрение его сиятельству графу Петру Александровичу Румянцову-Задунайскому.

Отношение князя Прозоровского — генерал-поручику Суворову.

(Приложение № 3).

23-го мая 1777 г.

Хотя и не сомневаюсь я в довольном искусстве военного ремесла господ частных начальников, которыми имею счастие повелевать, но почитаю не излишним предложить здесь вниманию каждого пример десанту, происшедшему в сем полуострове при Алуште, истекшего 1774 г. Когда Гаджи-Алибей, сбив Алуштский пост, содержимый двумя егерскими ротами, между тем покуда его сиятельство князь Василий [648] Михайлович Долгоруков-Крымский мог подоспеть с войсками, имел свободные руки высаживать свой десант на берег и не токмо не ощущал никакого препятствия, но тем паче, имея всех татар с правительством и ханом в своем распоряжении, получал всякую помощь; да и затем не мог ускорить прежде 7-ми дней выгрузиться, — то всякий из сего заключить может, сколь медленно делается десант за всеми возможными и желаемыми пособиями. Теперь же, во владение усердного России, светлейшего хана Шагин-Гирея, конечно, ожидать нельзя, чтобы подобная прежнему рука помочи от татар им подана была, следственно и больше еще в высадке выйдет затруднения и коснения, ибо тут, не говоря о другом, однех пушек выгрузка на твердую землю делает великое озабочение: оне на судах снимаются с лафетов и от сих отымаются колеса, почему и надобно в три блока одну пушку поднимать и спускать на малые шлюпки, а потом доставлять к берегу. На каковое продолжение полагая несколько дней, каждый начальник найдет довольно времени и способа заградить по первому известию удобные в страже его к сему места и не имеет нужды при первом виде показавшихся судов, хотя бы они были и в великом числе, устремляя весь свой отпор на удержание неприятельских покушений, призывать тотчас в первые дни к подкреплению себя другие деташементы, расположенные на готовой к сему ноге, ибо иногда сия неприятельская попытка обмануть может и он подав вид к десанту в одном месте вдруг по благополучному ветру обратит свое намерение в другую отдаленную сторону, с которой к сему отвлекши войска, удобно может ускорить выполнение своих предприятий. Сие-то соображая и нужно всякому начальнику иметь крайнюю осторожность, чтобы ложного десанта не почесть за истинный и не завести-бы напрасно другия войска в то место, где, одним видом обманувшись, трудно и невозможно уже будет в другое нужное поспешить, где прямо он всею силою на произведение действия своего устремится. А должен всякий [649] командир, защищая с мужеством свою округу, не прежде как по крайней и настояще-видимой в превосходстве неприятельских сил нужд звать к себе другого на помощь, что, примечая, ваше превосходительство не оставьте изъяснить и другой порученной вам части начальнику г. генерал-маиору и кавалеру князю Волконскому.

Письмо некрасовского писаря Александра Алексеева — генерал-маиору Борзову

(Приложение № 4).

10-го мая 1777 г.

Всякого благополучия вам желаю и объявляю вашему превосходительству о пребывающих во всяком непокорстве как к России, так и к крымскому хану; сами несклонны являются к России и желающим путь пресекают: послали от себя двух послов к Гаджи-бею в Анадолию, а именно — одного Голубинской етаницы Сары-Ивана, а другого Чирянской станицы Иоакима Свиридова, под скрытием и под смертною казнью положили, если кто об них скажет султану или кому-нибудь, того убить и дом его разграбить. Не взирая я на их запрещение, чрез сие письмо объявляю вашему превосходительству: отпущены от нас старцы в Анадолию и с ними наши и послы, идут в нищем образе, дабы не познаны были от султанских людей, а садятся в Савачюки (?) в судно турецкое; с тем посланы милости просить у Гаджи-бея, чтобы он от себя послал судов или силы, низвел-бы к себе, в Анадолию. А мы, рассудив и посоветовав межь собою, которые не хотят жить под игом варварским, я присоединил с собою к обращению в отечество свое и под покровительство ее императорского величества и обнадежил их иметь надежду в погрешениях своих, от ее величества прощение получить. Того ради они своеручно подписались, которое письмо находится теперь у меня; того ради если еще каких присовокуплю к вышепомянутым и о прочих буду иметь старание, дабы не бегали от своих домов. Многие казаки хотят бежать в черкесы [650] страха ради вашего; а от вашего превосходительства прошу я прощение получить в том, что тогда без повеления твоего домой уехал; хотел тогда обратно к вам приехать; чрез Родиона Петрова не поехал. Послано было с ним в дом к архиерею, послал полковник плису 12 аршин, а прежде того было послано с ним два холста, да три китайки, да денег турецких пятнадцать алтмышлыков (?), да пятнадцать курушов, да десять полуполтинников, то все он у себя удержал, того ради я в войско объявился и по объявлению все то отобрал: плис отдал архиерею, за холстину деньги и китайки две отдал атаману СафОну Астрибову; чрез то Родион Решетников и весь дом его на меня гневаются. Однако я своего начинания не престану, до того буду ожидать, чтоб всещедрый Бог свыше всесильною десницею неверных и непокорных людей в покорность преклонил. Итако остаюсь благонадежным и ожидаю от вашего превосходительства к себе известия об оных людях, которые подписались и впредь если еще какие пожелают подписывать их или не подписывать, на то буду ожидать от вас повеления. Итако остаюсь.

Ордер князя Прозоровского — генерал-маиору Борзову.

(Приложение № 5).

28-го мая 1777 г.

Присланное к вам письмо казака некрасовского Александра Алексеева и препровожденное ко мне при рапорте от 19-го сего месяца по рассмотрению посылал я показывать и его светлости Шагин-Гирей-хану. Поколику уже ныне причины мы не имеем вступаться за сей народ и преклонять их на выход в Россию, а отдается все сие на волю его светлости, почему и присланный от вас Родион Петров представляем был ему, которого полагают вслед за сим отправить чрез вас к г. полковнику Макарову с наставлением как-бы ему со своею братьею увидеться и склонить на успокоение себя со всем народом; о чем тогда же вас предварить не оставлю, [651] а ныне только скажу, что хотя плут Александр и не заслуживает внимания по прежнему своему вероломству, однако-же об отправлении от них двух человек в Анадолию к Гаджи-али-бею г. Макарову поиспытать-бы надлежало, и я не чаю, чтобы они сквозь стражу нашу прорваться могли; особливо когда всякого рода сомнительных людей удерживать и чрез таманского бея, яко лучше тот край разумеющего, старается он, г. Макаров, наведываться, что и не оставьте ваше превосходительство ему однажды навсегда подтвердить, как и о сих под видом нищих, отправленных пообстоятельнее выправиться и мне донести. Ибо лучше ошибиться в человеке и правого иногда, если не можно узнать, задержать, сим токмо огорчится тот партикулярный человек, чем делать снисхождение и пропущать сомнительных людей, которые после вредить в чем-либо могут.

Рапорт бригадира Бринка — князю Прозоровскому.

(Приложение № 6).

21-го мая 1777 г.

Г. подполковник Лешкевич по извещению его определенными на Ее от светлейшего хана чиновниками, а их по уведомлению прибежавших от Кубани четырех татар, рапортует ко мне, что при выезде оных оттоль прибыли к пребывающим там Казы-Гирею сыну Караш-Гирея и другим горским султанам, кабардинское при их владельцах большое скопище, а и у них султанов таковое-же собранное из разноплеменной горской сволочи состояло, в числе коих и из касайцов, взятых с каждой кибитки по два человека вооруженных имеется, с коими, перешед Кубань, оставшихся там едисанов и джамбуйлуков с аулами, прогнавши в верх по Кубани и соединив с касайцами, взяли от них, сколько могли набрать вооруженных людей и с тем скопищем, в отомщение ушедших пред сим на Ею, Есени и Челбасы едисанам и джамбуйлукам за нарушение обязательств, им [652] данных и особливо за сопротивление против посланных от них султанов к возвращению уклоняющихся от Кубани аулов и повреждение многих владельцов и узденей намерены и уже приняли движение, сделав нападение их разорить и между тем на встречавшиеся наши посты покуситься. Я посему к недопущению такового скопища к разорению добронамеренных и предавшихся хану татар, приказал подполковнику Нагелю с таганрогскими эскадронами, всеми имевшимися там у содержания постов казаками, выступя податься в верх по Ее и делать его обороты, куда только они потянутся, заграждая и границы, а к тому еще и один казачий полк, следуемый с Дона, туда-же обратил и на случай надобности в подкрепление приготовил. От стоящего ныне на Бейсюге Смоленского полка три полных эскадрона с одним орудием — при маиоре Нелидове, приказал ему по первому от подполковника Нагеля уведомлению, выступя, как можно налегке, куда он назначит следовать, а чрез подполковника Лешкевича писал к тем чиновникам, чтобы они от своей стороны на отражение того скопища усилили поставленные ими посты и придали-б одного надежного мурзу к нему, Нагелю, который-бы мог, посылая верных людей на встречу развратникам. Разведывая их оборот, давать знать ему, Нагелю, а вашему сиятельству доношу чрез сие; что-же по сему произойдет впредь донести не оставлю.

Ордер князя Прозоровского — бригадиру Бринку.

(Приложение № 7).

28-го мая 1777 г.

Рапорт вашего высокородия от 21-го сего месяца посылал я на рассмотрение его светлости Шагин-Гирей-хана, с которым, соображая он письмо, дошедшее к нему от Арслан-Гирей-султана, прислал и ко мне оное, кое в переводе сообщая вашему высокородию, требую скорейшего от вас уведомления с нарочным какие-бы то были черкесами захваченные из наших войск 15 человек и один убитый, о [653] коих вы в своем донесении ничего не упоминаете. Я о распоряжении вашем к пресечению горцам предпринимаемых воровских нападений ничего другого сказать не могу. как сослаться на прежния мои предписания, в коих по неизвестности мне положения тамошних мест отдал все на ваше локальное сведение, что самое и теперь подтверждая до получения обстоятельной карты, которую теперь снимают и сочиняют, когда могу лучше рассмотреть и подать мои наставления; а ныне прибавляю токмо то вашему высокородию, чтобы старались вы взять все меры к учреждению вашего с корпусом расположения так, чтобы разбойник Тохтамыш-Гирей не мог больше подобных нынешшш делать набегов и разорений подчиненным хану татарам, также и нашим постам, как Арслан-Гирей пишет. Сей султан ваших советов послушается, надобно токмо согласно и прилежно о сем печись и все удобные по положению мест и по числу войск ваших брать предосторожности.

Записка старшего комиссара Крымской области — Шагин-Гирей-хану.

(Приложение № 9).

Ханскому аге пишет козловский каймакан, что из Очакова прибыл туда Реиз-Сеин, который уведомил его, что из Очакова он в прошлый четверток и 5-го дня в понедельник достиг лимана Аджи-Якала в Тарханском повете. Известия его только те, что за день перед его отъездом из Очакова приехал туда Селистра-Валес-Есен-Гасан-паша из Царьграда, а и сам уже он 20-й день как из Царьграда-жь выехал и имеет письменный вид, под которым обыкновенно ездят покупать хлеб и что он-же ему сказал, что Девлет-Гирей-хана, султана и казыаскер-эфендия оставил он еще в Царьграде, а прочие все в тридцати шести милях от Стамбула на урочище Шиле, а ханская фамилия уже туда прибыла, также и султаны, находившиеся в Царьграде, живут на прежних своих местах; а после его что [654] с ними сделал он уже не знает, затем-же просит объявить о сем и его светлости хану.

Комментарии

1 Приложение это по неимению значения не помещается.