№ 191. Рапорт князя Прозоровского — графу Румянцову-Задунайскому.

4-го мая 1777 г. Карасубазар.

Какие случились у меня разговоры при отправлении к Порте выбранных от его светлости посланников, осмеливаюсь представить на рассмотрение вашего сиятельства в копии письмо мое к г. статскому советнику Стахиеву, препорученное для отдачи компанейскому сотнику Маргосу.

Письмо князя Прозоровского статскому советнику Стахиеву.

4-го мая 1777 г.

Когда его светлость Шагин-Гирей-хан изготовлялся совсем отправлять своих посланников к Порте, случился я быть у него и между разговорами открылся он мне, что в рассуждении прежней привычки в писаниях к султанам, где они назывались рабами и прахом пред ногами его, считая за непристойность в нынешнем своем вольном состоянии столь уничижаться, напротив же другим и прямым видом от своей особы писать опасаясь, чтобы при первом случае тем его не раздражить, хотел отменить прежнее свое и вам из предшедшего переводу известное письмо, не посылая совсем к нему, а только адресуя своих посланников к визирю и рейс-эфендию при письмах одного содержания. Я противу сего представляя ему сколь неуместна сия перемена, когда прежде он сие утвердил и я как его сиятельства г. генерал-фельдмаршала и разных орденов кавалера графа Петра Александровича Румянцова-Задунайского, так и вас, милостивого государя моего, предварил извещениями, старался всеми образы согласить его на отправление сего письма; нет нужды, говорил я ему, уничижаться вам и именовать себя рабом, когда сам он ратификациею вольность и независимость вашей области утвердил; а писать вам можно к нему как к верховному калифу с почтением, но самому, как государю, избегая всякой низкости, лучше теперь при первом случае открыть [601] важность своего сана, чем умалчивая подавать самому на себя сомнение в непристойной робости. Вы чрез одних визира и рейс-эфендия ведя свое дело, также удалитеся от степени вашей и заставите многих мыслить, что не смеете писать к самому монарху, следственно и посланники ваши могут быть неуважены, а министерству Порты подадите повод отговариваться невременем докладывать султану и тем одним проводит их без ответу долгое время, а наконец так и домой отпустит. Все сие рассуждая, его светлость склонился наконец на отправление к султану письма, но с тем, однако, чтоб прежде о сем с вами посоветовать, для чего как может быть посланникам по приезде скоро с вами увидеться что нибудь попрепятствует, то с согласной его светлости просьбы посылаю я с ними компанейского сотника Маргоса. Сей армянин из первейших кефинских жителей, был в первое время, когда войска наши сюда вступили, и под видом с прочими записался в службу, дабы в российское подданство вступить, о чем выговорено особливым актом в татарском трактате, и они в Ениколь по заключении мира жить перешли. Теперь же употребляя его во всякие нужные посылки, сколько уже по испытанной его верности и безсомнительно на него полагаюсь, снабдя на содержание ста червонными, препровождаю с сими депутатами с тем подтверждением: первое, чтобы он примечал за обращением их и наивернее бы вас обо всем извещал, а другое, чтобы как им часто быть у вас ненадобно, то чрез него могут они обо всем с вами переговорить и наставления ваши получать. По приезде же тотчас обязан он явиться к вам и отобрать руководство ваше как во всем прочем для них нужном, так и наипаче в представлении помянутого ханского письма к султану. Рассудите-ли вы его представлять или нет; я вам открою мысль мою, что, как мне кажется, необходимо бы должно оное вручить, ежели бы сим и тронулся султан, то лучше сужу как и выше хану говорил при первом начале и при нынешней уже между ими [602] остуде сие выполнить, ибо и без того довольно причины имеет Порта сердиться на него, а сим уже одним, когда захочет султан утвердить его ханство, он испортить никак не может. Да и хуже гораздо пропустя теперь, после представлять о сем султану. Впрочем, как вам, милостивый государь мой, сии обстоятельства более известны, то препоручаю оное полезнейшему вашему разбору, и как я Маргоса снабдил ста червонными с тем, что по прибытии в Царьград можете уже сами выдавать ему содержание и нужное число денег. То, предоставляя сие рассмотрению вашему, когда увидите непоколебимую его верность и усердие к препорученным коммиссиям, прошу не оставить без засвидетельствования его сиятельству графу Петру Александровичу, так как и сам я по здешним делам рекомендовал его. О депутатах же не оставьте снизойти на просьбу его светлости, чтобы в нужном случае каждого из них снабдить деньгами по полу-мешку. Их всех посылается четыре чиновника и первейший между ими называется Бекир-ага, которому больше других доверенности делать можете. Я, когда при отпуске пришли они с почтением ко мне, подарил как первого из них, так и из последних каждого пятьюдесятью червонными на счастливый им путь. Таким образом препровождая их, дал я в запас Маргосу мой паспорт, яко едущему в Царьград поизведать о тамошней коммерции и чрез кредитив ваш, как покровителя своего, сыскать доверенность у тамошних купцов, которые бы могли с компаниею их свои торги завести. Если иногда вздумает кто привязаться к нему, он может себя сим очищать, а письмо это так спрятать, чтобы отнюдь ни в чьи кроме ваших рук не попалось. В заключение сего скажу еще, что как прежде посланные от них депутаты весьма мало и почти ничего уважаемы там не были, ибо хотя и давали им по мешку денег или по шубе, но сие делалось больше с небрежением нежели с уважением, то просить его светлость, чтобы вы постарались доставить им отличный противу [603] прежнего прием у Порты, дабы и здешний народ, видя таковую отмену, мог больше познавать нынешнее свое состояние и находит в том удовольствие.