№ 137. Письмо князя Прозоровского — крымскому обществу.

2-го февраля 1777 г.

Письмо ваше с капитаном князем Багратионом получил исправно. Но на все оное не нахожу вам длинное письмо писать я опровергать ваши слова, как они все противны освященным трактатам и о которых несомненно уверен, что как вы, так и я их знаем, а потому и выйдет, что вы писать будете все противное им, а мне надлежит то опровергать, чрез что и будут все одинаки в них слова, а наконец станет казаться, что будто старые письма читаем. А притом же я не привык пустословием письма свои наполнять и вас, приятелей моих, прошу писать о материях в настоящее время [308] происходивших, так будете и вы и я спокоен от таковой переписки. А затем пишите вы все таковое, что будто я делаю противное трактату, то я к вам уже о сем писал и теперь о том отвечать не о чем. А сие от вас происходит единственно в оправдание поступка от татар в убийстве казака и раненых. Относительно же до выводу из деревень войск, то неужто вы, приятели мои, хотите чтобы дружеские войска терпели суровость воздуха, а притом как друзьям и гостеприимство для них сделать должны, ибо они не с войной, но с миром к вам пришли; а что вы не присылаете людей получить деньги за забранный хлеб, солому и кизяк, то уже то в воле вашей состоит, которым я еще из дружбы обещал не только за все то забранное заплатить, но сверх того и подарить еще за каждую квартиру по червонному. Впрочем же его светлость Девлет-Гирей есть первый нарушитель всех освященных трактатов, который ныне не только оставляет оное, но еще больше и больше старается то простирать, так следовательно не имею я что к нему и писать. А если вы думаете, чтобы я искавши сатисфакции об убийстве казака должен и к нему писать, то вы ошибаетесь в том, мои приятели, ибо я мою сатисфакцию надеюсь, конечно, получить одним или другим манером. Впрочем же я чрез Казбулат-агу при сем отправленного от меня приказывал его светлости, словесно о всем объявить. А с сим посылаю я моего нарочного сотника Маргоса, с которым достоверно мне дать знать не помедля получу-ли я полное удовольствие за убитого казака и других раненых, в ожидании чего и пребуду к вам почтенное общество доброжелательным.