№ 111. Рапорт князя Прозоровского — графу Румянцову-Задунайскому.

23-го декабря 1776 г. Перекоп.

При самом отправлении прежде изготовленной к вашему сиятельству депеши моей, каковое получил я от Касай-мурзы с двумя его сотоварищами письмо, которым они уведомляют, что от гонения ханского отдают себя со всем имением своим в нашу протекцию, а сами отправились в Ениколь, с [207] оного перевод под № 1, тожь и оригинальное, а под № 2 мой ответ к ним найти изволите. Вследствие чего что я писал к господину генерал-маиору Борзову о приеме и содержании их в Ениколе — то под № 3. А здесь о защищении имения и скота их, каковые дал повеления мои господину генерал-поручику и кавалеру Суворову и подполковнику и кавалеру Любимову, по способности квартирования его там, с оных также под №№ 4 и 5 копии подношу, а затем под № 6 перевод письма полученного мною от племянницы Калги-султана, а под № 7 мой ответ к ней ваше сиятельство найти изволите.

Согласно с упомянутыми чиновниками я сужу, ваше сиятельство, что лучше если бы Калга-султан был здесь, ибо вскоре мог-бы обнародован быть и ханом, но прибытие его в Ениколь затрудняют турки, пребывающие в Темрюке и Тамани, а можно-ли ему к Перекопу приехать хотя на почтовых, то я не знаю позволяют-ли сие обстоятельства, почему и отношу оное рассмотрению вашего сиятельства. — А между тем осмеливаюсь нижайше испрашивать повеления, что если обстоятельства позволят скорее турок вытеснить из Тамани и Темрюка и его Калгу-султана переслать в Ениколь, или сюда в Перекоп, то почти без ошибки можно сказать, что оное скоро бы исполнилось, а продлительность времени делает в сем легкомысленном народе перемену, а между тем может иногда и Порта кого к ним прислать, с уверениями о прежнем их положении, что великое в них действие как и самим вашему сиятельству известно, сделать может.

Письмо князю Прозоровскому, Мансурской фамилии — Касай-мурзы и Осман-мурзы, да ширинского Темир-газы-мурзы.

(Приложение № 1).

По рассеянном слухе якобы мы имели сообщение и договоры с российскими и что до Шагин-Гирей-султана людей и письма посылали, произошли разные об нас переговоры, от которых мы пришли в робость и для спасения душ наших [208] отдаем себя российской протекции и защищению, как голов, так и людей наших и потому взяли ужь мы путь свой в Ениколь, а для уведомления вашего сиятелства сие посылаем. И как мы уже теперь российские гости считаемся, то просьба наша в том, чтоб как наискорее нашего благодетеля Шагин-Гирей-султана привести сюда, а покамест Девлет-Гирей-хан здесь будет, то как области, так и нам в спокойствии быть не можно. Почему и старайтесь, ваше сиятельство, каким-нибудь образом вынудить из Крыму Девлет-Гирей-хана как наискорее.

(Тут пишет Касай-мурза один “Известно-бы было вашему сиятельству, что за Перекопскою линиею ходят мои овцы, так с ними со всем имуществом и жизнью своею отдаюсь я защищению России”).

Письмо князя Прозоровского — Касай-мурзе и прочим пребывающим в Ениколе.

(Приложение № 2).

23-го декабря 1776 г.

Приятельское ваше письмо, почтенные патриоты, я получил исправно. Не скорбите, мои приятели, о состоянии вашем и возьмите малое терпение, ибо не только вы, но и вся область ваша будет благоденственною, как мне по высочайшей воле моей всемилостивейшей государыни и главнораспоряжающий г. генерал-фельдмаршал во всех данных своих предписаниях повелевает неусыпно пещися о восстановлении вашего благоденствия, что я все охотно и исполняю. Но иногда обстоятельства и расстояние с Кубанью продолжают время. Относительно-же до домов и имущества вашего, то дал я кому следует повеления, чтоб пристойным числом войск было закрыто и уверьтесь, что в целости все пребудет. Г. генерал-маиору Борзову с сим же дал повеление, чтоб вас, как искренних наших приятелей и почтенных гостей, и все-бы вам возможные выгоды доставил и уверьтесь, мои искренние приятели, что с удовольствием его сиятельство граф [209] Румянцов-Задунайский оное примет и донесет высочайшей ее императорского величества особе, где также принят будет в уважение ваш похвальный поступок, а по природному уже ее императорского величества великодушию ко всем прибегающим к ней, конечно не оставлены вы будете высочайшей ее императорского величества милостью, А затем уверьтесь и о моем усердии, с которым я навсегда пребуду.

Ордер князя Прозоровского — генерал-маиору Борзову.

(Приложение № 3).

23-го декабря 1776 г.

При отправлении нынешнего моего к вашему превосходительству курьера получил я письмо от бежавших к вам в Ениколь под протекцию мансурской фамилии Касай-мурзы и той же фамилии Осман-мурзы, да ширинской фамилии Темир-Газы-мурзы, а по сказанию присланного с тем человека, что и еще туда же хотели отправиться Джелал-бея сын Сеид-Шах-мурза и Барин-бей с ним же. Итак, когда таковые добронамеренные патриоты своему отечеству прибегают от гонения ханского в нашу протекцию, то я, не входя в подробное с вами изъяснение как с ними поступить, яко в таком деле, которое вашему превосходительству известно, надлежит только по всей возможности оказать им всякое благоприятство и дружелюбие и снабдя их, с утеснением своих, выгодными квартирами, стараться угощать и содержат без недостатка на счет экстраординарной суммы и о чем самом донес я ныне же к его сиятельству графу Петру Александровичу. А таковым их там безопасным у вас пребыванием и яко отдавшихся в наши руки, надеяться можно всего лучшего и усиливания иногда такой их партии, которая в опровержение противной послужить может. Для лучшего же усмотрения прилагаю здесь копию с письма их ко мне, где вы увидите, что они отдали себя в протекцию нашу со всем своим имуществом и скотом, так сколь достойны таковые люди особливого уважения, паче же при размножении партии их. [210]

Отношение князя Прозоровского — генерал-поручику Суворову.

(Приложение № 4).

23-го декабря 1776 г.

По обстоятельству, что из добронамеренных к нам мурз, три человека мансурской и ширинской фамилий от гонения ханского ушли в Ениколь под протекцию наших там войск, что из прилагаемого в копии их письма подробно ваше превосходительство увидеть можете, а из посланного и здесь в копии следующего моего ордера к подполковнику и кавалеру Любимову увидите мое определение, то осталось мне вашему превосходительству сказать, что в надобном случае дать ему подкрепление. Только числа большего войск татарских быть не может, а потому и отделить часть, ибо деревня Тузла, прикрывая все войска, испражнена совсем быть не должна; только напоминаю вашему превосходительству, что по воли высочайшей без крайней нужды от кровопролития удерживаться, а притом отогнав отнюдь не преследовать и возвратиться назад, а как скоро г. Дюбимов иметь нужду будет выступить, тотчас Сумскому полку место его взять и на то время пребывание тут взять г. генерал-маиору и кавалеру князю Волконскому.

Ордер князя Прозоровского — подполковнику Любимову.

(Приложение № 5).

23-го декабря 1776 г.

Как из добронамеренных и патриотов своего отечества мансурской фамилии Касай и Осман-мурзы, а тожь и ширинской фамилии Темир-Газа-мурза, страха ради ханского в гонении за доброжелательство их, что из прилагаемой копии с письма их подробно усмотрите, а потому достойны они уважения и так (как уже они отправились в Ениколь под протекцию наших там войск, то вы извольте тотчас, снесясь с судьею Ахмет эфендием, живущим в деревне Капкара и управляющим деревнями оных бежавших мурз [211] принадлежащими к вашему квартированию, взять их в точное свое предохранение от ханских иногда грабительств и разорений с тем, что отрядя для того пристойные при надежном офицере команды, но совсем под другими каковыми либо претекстами, а лучше покупать им ячмень и кизик, велеть оным неослабное надзирание в защищении имения их иметь, и еслиб дан и прислал войска к грабительству их имения, то оным той команде послать сказать, чтоб далее не ходили, ибо всех патриотов мы защищать повеление имеем. А наконец, если бы все способы не послужили бы удержаться от кровопролития, то тогда, не допуская их до разорения, прогнать, но далеко не преследовать, а писал я к судье, чтоб он скот и прочее подвез и подогнал ближе к вам, о чем вы с ним снеситесь. А с сим курьером отправляю татарина ко мне присланного; он им верен, то вы, переговоря обо всем с ним, узнаете деревни и судью. Г. генерал-поручика и кавалера Суворова я о сем известил, как и г. генерал-маиора князя Волконского. Но обо всем по сей коммиссии прямо мне рапортуйте и им знать давайте. Когда же вы совсем выступить должны будете, Сумской полк ваше место занять тотчас должен будет. Наконец, отогнав и успокоя возвратиться на свой пост, оставя там пристойную команду. Сено, ячмень и квартиры требовать и за фураж производить заплату, а если и провиант потребен, то и оного за деньги требовать; в потребном же случае подкрепление себе можете требовать по команде.

Денег серебряною монетою я на сих днях отправить к вам прикажу, а потому самым делом прикажите упомянутому офицеру покупать ячмень и кизяк, а особливо сего кизяку старался бы скорее покупая сюда доставлять. [212]

Письмо князю Прозоровскому — племянницы Калги-султана, жены Касай-мурзы.

(Приложение № 6).

От Бахчисарая известилась я, что войска моего дядюшки разбиты некрасовцами и как от сего я в великой печали, то посылаю сие дружеское письмо и прошу покорно уведомить меня о действительном состоянии моего дядюшки, чем меня много обрадуете. Я же ныне в Козлове по болезни была у доктора, так когда случится какая надобность, то в Козлове я буду находиться.

Письмо князя Прозоровского — племяннице Калги-султана.

(Приложение № 7).

Приятное мне весьма письмо ваше получил, но нескорбите ваше сиятельство, ибо слух о разбитии якобы некрасовцами войск дядюшки вашего совсем есть ложный, и рассевается ханом по зломышленности, дабы тем коварством отвлечь многих усердно желающих к нему и желающих его иметь здесь. А потому уверьтесь, ваше сиятельство, что вы его увидите благополучным поелику войск с ним так много, что никогда еще столько на Кубани не бывало и не только одни некрасовцы, но и весь тамошний народ разбить его не могут. Следовательно, некрасовцы, не осмелясь никак драться, живут напротив того спокойно. Итак, еслибы вашему сиятельству случилась какая надобность и мое пособие, то прошу только уведомить меня, а я конечно стараться буду доказать мое к вам усердие, так как и то почтение с которым и пребуду.