ГРАМОТА КРЫМСКОГО ХАНА САХИБ-ГИРЕЯ ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ ИВАНУ IV

(доставлена в Москву в ноябре 1537 г.)

/Л. 419/ А се грамота другая царева о Казани.

Великие орды великого царя силы находца и победителя Саиб Киреево царево слово московскому князю Ивану Васильевичю. Ярлык от царя. Царем ведомо да есть от царьского седалища слово то.

Казань/Л. 419 об./ская земля мои юрт, а Сафа Гиреи царь брат мне. И после бы еси сего дня воины на Казанскую землю не чинил, так же еси, недружбу делая, рати своей не посылал бы еси, как было в предния времена, послов своих и гостей посылал бы еси, межи бы вас доброй мир был.

А как до тебя сесь наш ярлык доидет, а ты на него воиною поидешь, а по сего нашего ярлыка речем межу собою миру не учините, и милосердаго Бога милостию меня на Москве смотри. А не помысли собе того, что с однеми татары буду, оприч тех, которые /Л. 420/ в наших волях татарские рати, а опроче пушечного и пищального наряду счасливаго хандикеря вселенского величества конную рать и янычен холопов взяв, иду. И дружба и недружба от кого придет, толды ведаеш. И опосле прибытка не будет. А хоти к нам с тем нашим паробком Дервиш Алеем, кого к нему прикошевав, куны и поминки пошлешь к нам, а с Казанью не помирився и ты не посылай, тол ко же с Казанским юртом помиришься, и ты посылай, занже кто ему друг, тот и мне друг, а кто ему недруг, тот мне недруг, так бы еси ведал.

И ныне сею дорогою к брату своему ко царю слугу своего Телевлюа /Л. 420 об./ послал есмы. И сем нашим писаным речем толко их поймешь, знамены то к нашему паробку к Телелаюю прикошевав своего человека, послал бы еси в Казань да отпустил бы еси наборзе. И после сего дни вперед к брату моему ко царю учнеш посылати, и яз наперед к тобе пошлю, и ты, своего доброго человека прикошевав, к нему учнеш за все посылати, потому наше одиначество от того дела познаетца.

Казань - мои стол и земля моя, а учнеш ее воевати, и ты мне недруг лих будеш, и только доброво миру с ним не учинишь, и ты бы собе никоторого иного мненья в мысли не держал /Л. 421/, милосердаго Бога милостью на Москве нас смотри.

И толко наше слово примешь, и ты над своим недругом будеш, и со мною содиначишся, иные земли многая моя рать, тое земли кунами сы тостны будут даваньем обычаино от Бога.

И толко что в сем ярлыке писаны которые речи, и ты их не примеш, и ты худ будеш, и недруг твои над тобою будет. Никак в мысли хитрости не держи, а опосле в думе не будет помочи. Нечто по первому реку Оку хребет собе хочеш держати, и ты на воду не надейся, Оки реки тобе не покажут. И ты б ранее собе прямо помыслил про свое дело, а не помыслишь собе того, и то как Магмет Киреи /Л. 421 об./ царь приходил, более того со мною будет силы и рати и мочи, так бы еси ведал, [238] оприч моей рати будет со мною сто тысяч турскои рати да пять тысеч янычен, так бы еси ведал.

Молвя, жиковиною запечатав, грамоту послал есми.

Лета девятьсот четыредесят четвертого.

РГАДА. Ф. 123. Сношения России с Крымом. Кн. 8. Л. 419-421 об.