ВОСТОКОВСКАЯ ЛЕГЕНДА

Памятник получил название по имени известного русского слависта А. X. Востокова, обнаружившего его в составе “Торжественника” (сборника избранных житий и поучений) начала XVI в. среди рукописей Румянцевского музея. В 1827 г. текст легенды был опубликован им в “Московском вестнике” (ч. XVIII, стр. 82 — 94). Эта публикация открыла изучение старославянских памятников Вацлавского цикла. Сразу же после публикации “Востоковской легенды” вокруг нее разгорелся спор между А. X. Востоковым, видевшим в ней памятник древнечешской литературы, и С.В. Руссовым, считавшим легенду восточнославянским, т. е. русским, памятником (Об этой дискуссии см.: В. А. Францев. Апология св. Вячеслава. “Известия Отделения русского языка и словесности”, т. VIII, кн. 2, 1902). Общепризнанна в науке точка зрения А. X. Востокова. При этом подавляющее большинство как русских, так и чехословацких ученых считают, что легенда возникла очень вскоре после описываемых в ней событий. Такой точки зрения придерживаются И. Пекарж (J. Pekar. Die Wenzels und Ludmila Legenden und die Echtheit Christians. Praga, 1906), М. Вейнгарт (M. Weingart. Prvni cesko-cirkevneslovanska legenda о svatem Vaclavu. “Svato-vaclavsky sbornik”, t. I, Praha, 1934, str. 863 — 1088) и ряд других исследователей.

Наиболее четко аргументы в пользу столь раннего по времени возникновения и чешского по месту происхождения легенды были сформулированы М. Вейнгартом. Их он видел в обилии имен, хорошем знании топографии Праги и Болеслава, осведомленности о древнейших чешских праздниках, подробных сведений о заговоре, знании дня перенесения мощей. Более того, М. Вейнгарт предполагал, что рассматриваемый памятник был составлен вскоре после перенесения мощей. Об этом, по его мнению, свидетельствует фраза “ныне сбылось пророческое слово”, выражение автором надежды на будущие чудеса, отсутствие указания на год, когда происходили события, и в особенности то, что Вячеслав еще не назван святым. Главными оппонентами М. Вейнгарта по вопросу датировки “Востоковской легенды” выступили З. Фиала и О. Кралик. В наиболее развернутом виде возражения Вейнгарту были изложены О. Краликом (О. Кралик. Возникновение I-го старославянского “Жития Вячеслава”. “Byzantinoslavica”, 1966, N 6, str. 131 — 163), датировавшим время создания памятника 80-ми годами X в. Он указывал на то обстоятельство, что многие доводы М. Вейнгарта не имеют четко определенных хронологических рамок (неизвестно, например, с какого именно времени началось празднование в Чехии того или иного праздника), нельзя доказать, действительно ли так назывался тот или иной храм, упомянутый в легенде. Святыми автор легенды вообще не называет даже и давно и заведомо канонизированных лиц. Что же касается других подробностей, содержащихся в памятнике, то, по мнению О. Кралика, они не более, чем литературный шаблон (например, троекратность совещаний заговорщиков), признаками которого вообще изобилует данный памятник.

Все приведенные соображения О. Кралика отнюдь не являются убедительным опровержением доводов Вейнгарта в пользу раннего происхождения “Востоковской легенды. Они скорее показывают относительность выдвинутых [35] М. Вейнгартом доводов. Как нельзя доказать, что тот или иной храм действительно носил указанное в легенде название, или что тот или иной праздник отмечался в Чехии, так нет данных, которые вызывали бы недоверие к этому известию. Троекратность совещания заговорщиков — бесспорно дань литературному шаблону, но почему собственно этот шаблон не мог быть применен и в агиографическом памятнике, написанном вскоре после канонизации или прославления святого. Действительно, автор скуп на употребление слова “святой”, но при этом едва ли можно допустить, что он не употребил бы этого слова по отношению к тому лицу, прославлению святости которого и служила прежде всего “Легенда Востокова”, при условии, конечно, что эта святость была бы давно утвердившейся в общем мнении, чего, по-видимому, к моменту создания легенды не было.

Решительно все ученые, независимо от принимаемой ими датировки “Востоковской легенды”, считают ее вторичной по отношению к редакции, представленной глаголическими списками. В отличие от единственного кириллического списка “Востоковской легенды” их известно в настоящее время четыре, все они входят в состав католических бревиариев и относятся к XIV — XV вв.: 1) Люблянский, конца XIV — начала XV в. (хранится в университетской библиотеке г. Любляны в Словении); 2) Новлянский, 1459 г. (хранится в архиве капитула в г. Новий Винодол в Хорватии); 3) Румянцевский, 1443 г. (хранится в Государственной библиотеке СССР им. Ленина (далее — ГБЛ) в Москве); 4) Римский, XIV в. (хранится в архиве пропаганды в Ватикане, древнейший, но наименее исправный список).

Как отмечали многие ученые (Важнейшие работы о глаголических списках памятника см.: В. Ягич. Легенда о св. Вячеславе. “Русский филологический вестник”, 1902. Варшава; F. Pastrnek. Slovanska legenda о sv. Vaclavu. “Vestnik Kral, ceske spolecnosti nauk”. Praha, 1903, VI, str. 1 — 88; J. Vays. Charvatskohlaholska redakce pu-vodni legendy о sv. Vaclavu. “Sbornik”, str. 31 — 35), глаголические списки имеют более ранние и неповрежденные чтения по сравнению с Востоковским. Например, неясное место в Востоковском списке “научили видати матерь свою” разъясняют глаголические списки: “наустили вигнати матерь свою”. Или: неясное выражение Востоковского списка о том, что Вячеслав был “обещан” св. Емераму, в глаголических списках более вразумительно передано как “обетен”.

Исследователями отмечается и большая древность языка глаголических списков. Об этом могут свидетельствовать такие слова, как “благодать” (вместо “благодать”), “искрьнии” (вместо “ближний”), “реснота” (вместо “истина”) и т. д. Все эти лингвистические наблюдения не вызывают сомнений. Более спорным представляется вопрос об употреблении термина “мьша” (т. е. месса) вместо “литургия”, как в Востоковском списке. Это уже вопрос не древности языка, а принадлежности к той или иной конфессиональной разновидности: западного, где употреблялось слово “мша” для обозначения мессы, или восточного, где служилась литургия, во многом весьма отличавшаяся от мессы. Можно, конечно, допустить, как это и делалось до сих пор, что все указанные отличия являются результатом приспособления древнего памятника к требованиям православного обихода. С этим можно было бы согласиться, если бы все отличие ограничилось этими “тенденциозными” дополнениями и переделками. Однако, как показывает сопоставление текстов, произведенное Й. Вайсом, Востоковский список сообщает ряд дополнительных конкретных подробностей фактического характера. Так, в нем указано название храма (св. Марии), где совершались пострижины Вячеслава; сказано, что у него было четыре сестры; указан возраст в начале его правления и дата его гибели; упомянуто о Людмиле и о ее роли в воспитании Вячеслава. Итак, автор Востоковской редакции знал больше, чем сообщают глаголические списки. Это несомненно. Но возникает вопрос: являются ли эти списки сокращением Востоковской редакции или, напротив, ее автор воспользовался рядом дополнительных источников? Древность языка хорватских текстов склоняет в сторону первого предположения. Об этом [36] же свидетельствует и сам характер умолчаний глаголических списков. Ведь было бы нелепым, если автор сознательно опустил бы такие важные для агиографического жанра детали, как название храма, время начала правления святого, дату его смерти.

Й. Вайс указывал в свое время, что автор Востоковской редакции мог воспользоваться для своих дополнений не дошедшим до нас “Житием Людмилы”. Вполне возможно, что одним из его источников и был этот предполагаемый памятник, однако едва ли он был единственным. Ведь большинство дополнительных сведений о Вячеславе никак не укладывается в рамки жизнеописания Людмилы.

Н. И. Серебрянский, исследовавший состав сборника, содержащего “Востоковскую легенду”, пришел к выводу, что оригинал, откуда “Востоковская легенда” попала в “Торжественник” Румянцевского музея, был новгородского происхождения. Об этом свидетельствует местоположение в “Торжественнике” “Сказания о новгородской иконе Знамение” не под соответствующим числом (27 ноября), а в конце церковного года, т. е. как приписка, которая вероятнее всего могла быть сделана в Новгороде (N. J. Serebrjanskij. Ruske redakce puvodni staroslovenske legendy о sv. Vaclavu. “Sbornik staroslovanskych literarnich pamatek”, str. 11 — 13). Такого рода соображения представляются, однако, спорными. В лучшем случае можно доказать, что в Новгороде сделана указанная приписка. Но ведь она могла быть сделана к рукописи любого другого происхождения, тем более что никаких признаков новгородизмов в языке “Торжественника” не обнаруживается. Впрочем, и приписка об иконе Знамения в XVI в. могла быть сделана не только в Новгороде. Эта икона была в то время уже едва ли не повсеместно почитаемой.

Текст оригинала печатается по единственному известному его списку: ГБЛ, ф. 256, № 346. Сборник (“Торжественник”), в состав которого входит издаваемый памятник, написан полууставом начала XVI в. (*** не употребляется). Водяной знак бумаги — голова быка с крестом, обвитым змеей (согласно Брике 1496 — 1499 гг. — См. С. М. Briquet. Les filigranes. Edition 2-me. Т. IV. Leipzig, 1923, N 15.391).

Вот ныне сбылось пророческое слово, которое сказал господь наш Иисус Христос. “Будет так, — сказал он, — в последние дни, которые, как мы думаем, наступили, что восстанет брат на своего брата и сын на своего отца и домашние будут врагами, и люди друг к другу будут немилостивы. Да воздаст им бог по их делам” ¹. Жил прославленный князь в Чехии по имени Вратислав ¹, а его жена была Драгомира ³. И у них родился сын первенец, и когда крестили его, дали ему имя Вячеслав ⁴. Когда же вырос отрок так, что ему надо было постригать волосы ⁵, князь Вратислав призвал некоего епископа со всем клиром. И когда они отслужили литургию в церкви Святой Марии ⁶, они взяли отрока и поставили его на ступенях перед алтарем и благословил его [епископ] и так сказал: “Господь Иисус Христос, благослови этого отрока благословением, которым ты благословил всех своих праведников”. Постригли и других князей, как думаем, также по благословению того епископа и по благочестивым молитвам ⁷.

Стал отрок расти, хранимый божией благодатью. И отдала его [53] бабушка его Людмила учиться славянским книгам по совету священника, и научился он [им] хорошо ⁸. Послал его Вратислав в Будоч ⁹, и начал отрок учиться латинским книгам и хорошо научился.

В это же время умер князь Вратислав, и возвели князя Вячеслава на престол дедов. И с того времени Болеслав стал подчиняться ему. Так как оба они были молоды, то их мать Драгомира управляла землей и своими людьми, пока не вырастила своих сыновей, после чего Вячеслав стал управлять своими людьми. Имел же Вячеслав 4 сестер ¹⁰ и отдал [замуж] в разные княжества и наделил их [приданым]. И возложил бог такую благодать на князя Вячеслава, и стал он понимать латинские книги, как хороший епископ или священник, и если брал греческие или славянские книги, прочитывал их четко без ошибок ¹¹. Он не только знал книги, но и исполнял веру, всем убогим делал доброе, бедных кормил и одевал по евангельскому учению, больных рабов питал, вдов не давал обидеть, всех людей убогих и богатых миловал, все церкви украсил золотом — веровал в бога всем сердцем, делал все благое в своей жизни.

Возгордились же чешские мужи и восстали сами против себя, так как молод был для них князь, ибо ему было 18 лет, когда умер его отец ¹². Когда же он вырос и зрелого возраста достиг и его брат, дъявол вошел в сердца злых советников его [брата], как некогда в Иуду предателя, ибо написано: “Всякий, кто восстает на своего господина, подобен Иуде” ¹³. И они подговорили Вячеслава, сказав: “Болеслав хочет тебя убить, сговорившись с матерью и со своими мужами”. Злые псы научили Вячеслава изгнать свою мать без вины ¹⁴. Вячеслав же, зная божий страх, вспомнил слово апостола, говорящего: “Чти отца и мать свою, как сам себя и возлюби своего ближнего, как сам себя” ¹⁵. Желая исполнить всю божию правду, он вернул вновь свою мать, горько плакал и каялся, говоря: “Господи боже, не поставь мне этого в грех. Помяну слово пророка Давида: “Грех моей юности и моего неведения не помяни, господи!” ¹⁶ И потому он чтил свою мать, а она радовалась вере своего сына и той милости, которую он творил убогим. Если [встречал] слабого, кормил его; если где [видел] сироту, не давал его обидеть; если [видел] путешествующих, то делал им доброе, как и сказано: “Странствовал, и ввели меня”¹⁷. Если [видел] рабов божиих ¹⁸ и домашних ¹⁹ всех странников и кого-то, кто страдает от холода, то он всех одевал и кормил. Если же какой-нибудь священник был продан, то он приходил к нему и выкупал его [отдав] все [что было]. Во всех городах он построил очень красивые церкви. Божиих рабов он собрал ото всех народов. Всегда, во все дни совершалась служба богу, как и у великих народов, заботами доброго и праведного владыки Вячеслава.

Бог же вложил [мысль] в его сердце, и он построил храм святого Вита ²⁰. Он не помышлял плохого, когда дьявол посеял [54] Болеславу в сердце [мысль] и настроил его против своего брата, что бы вовеки не была спасена его душа. Пришел же день святого Эммерама²¹, которому святой Вячеслав дал обет, и он веселился в боге. Тогда же они, злые дьяволы, вызвали Болеслава и задумали злое на Вячеслава ²², как евреи на Христа в давние времена.

И было освящение церквей во всех городах. Вячеслав же ездил по городам, и приехал в город Болеслава ²³. В воскресенье же была литургия в честь Козьмы и Демьяна ²⁴, и, прослушав литургию, Вячеслав хотел ехать домой в Прагу. Болеслав же не пустил его, со слезами упрашивая его и умоляя и говоря: «Как же ты хочешь уехать, а я имею нетронутое пиво?» И он же не отказал брату, не поехал домой. И, сеа на коня, он начал играть и веселиться со своими друзьями на дворе Болеслава²⁵. И тогда-то, видимо, ему сообщили на дворе [о заговоре] и сказали: «Хочет тебя убить Болеслав». И не поверил он этому, надеясь на бога.

В ту же ночь сошлись воины на двор Гневысин и позвали к себе Болеслава и составили злой, неприязненный заговор. Как к Пилату собрались, замыслив на Христа, так и они, злые псы, подобно тем, совещались, как убить своего господина. И сказали: «Когда пойдет он к заутрене, тогда и схватим его» ²⁶.

Когда же наступило утро, зазвонили к заутрене, Вячеслав услышал звон и сказал: «Слава тебе, господи, что дал мне дожить до этого утра». И встав, он пошел к заутрене. И Болеслав настиг его в воротах. Вячеслав же оглянулся и сказал: «Хороший был у нас вечер, господин». Дьявол же приник к уху Болеслава и развратил его сердце, и он вынул меч и ответил так: «Хочу, чтобы тебе было еще лучше», и ударил Вячеслава мечом по голове. Вячеслав же обернулся и сказал: «Что ты замыслил?» И схватив его, поверг и упал на него и сказал: «Вот тебе бог, брат». Прибежал Тужа и ударил в руку [Вячеслава]. Вячеслав же отпустил брата и побежал к церкви. Два же дьявола. Чиста и Тира, убили [его] в церковных дверях. Гневыса же прибежал и пронзил ему ребра мечом ²⁷, и он испустил свой дух, говоря: «В руки твои, господи, предаю дух мой» ^2а. Убили же в том городе с ним только Метину ²⁹, а другие мужи быстро ушли. [Злодеи] одних перебили, а другие [сами] разбежались по землям, а младенцев его ³⁰ избили. И священнослужителей, ограбив, изгнали из города ³¹, а жен их отдали за других мужей, и так они подчинились злой страсти и убили своего князя. Тира же сказал [Болеславу]: «Идем на госпожу, и ты одолеешь сразу своего брата и свою мать». Болеслав же ответил: «Никуда она не может деться, мы ее и иных [недругов] настигнем». Они рассекли Вячеслава и ушли, не похоронив его. Крастей же поп взял и положил его перед церковью и покрыл тонкой плащаницей. Услышав же об убийстве сына, мать прибежала и стала искать его. Увидев же его, она припала к его сердцу и, плача, собирала части тела своего сына. И собрав, она не посмела [55] отнести [их] в свой дом, но в доме попа, омыв и одев, положила его посреди церкви. И испугавшись [после] его смерти, мать [Вячеслава] бежала в Хорватию ³², ибо страшно ей было, как бы от чуждой руки не претерпеть. И послав [за ней], не настиг ее Болеслав.

И призвал Болеслав попа Павла ³³, чтобы он сотворил молитву над ним [Вячеславом], и погребли честное тело, Вячеслава доброго и праведного владыку, чтившего бога, христолюбца, ибо служил он ему с благоговением ³⁴ и страхом.

И когда кровь его три дня не хотела идти в землю, на третий вечер все увидели, как над ним выросла церковь и все там [этому] удивлялись. И мы надеемся в боге, что по молитвам и за благоверие доброго Вячеслава и еще большие явятся чудеса ³⁵, ибо воистину его мучение приложится к мукам Христа и святых мучеников, ведь против него составили заговор, как иудеи против Христа. Они рассекли его [Вячеслава] и за него избили младенцев.

Воистину весь род человеческий горько каялся и плакал о нем. Убит же был князь Вячеслав в 6337 году, 7 индикта 2, круг 3. в 28 день месяца сентября³⁶. Упокой, боже, его душу в вечном упокоении со всеми своими избранными [пострадавшими] ради тебя без вины, где покоятся все праведные в твоем свете жизни, господи.

Бог же не оставил избранных своих на поругание неверным, но посетил своей милостью и обратил окаменение сердца на покаяние и разумение своих грехов. И Болеслав, исповедавшись господу богу [в том], сколько сотворил он грехов, помолился богу и всем святым и, послав слуг, принес тело своего брата Вячеслава из города Болеслава в славный город Прагу, говоря: «Я согрешил, и мой грех и мои беззакония я знаю» ³⁷. И положили его в церкви святого Вита с правой стороны от алтаря Двенадцати апостолов, где сам сказал: «Построю здесь церковь».

Перенесен же был князь Вячеслав месяца марта в 3 день ³⁸. Упокой бог его душу в лоне Авраама, Исаака и Якова, где покоятся все праведные, ожидая воскресения [от] Господа нашего Иисуса Христа, ему же слава во веки. Аминь.

Комментарии

1 Евангелие от Матфея, X, 34—36.

2 Вратислав — чешский князь (905?—921), наследовавший своему брату Спитигневу.

3 Драгомира — жена Вратислава, происходила из племени полабо-прибалтийских славян лютичей. Лютичи, как известно, особенно долго сопротивлялись принятию христианства. Это у Гумпольда и у некоторых позднейших чешских хронистов, в частности у Козьмы Пражского, породило мнение, что Драгомира и в Чехии оставалась язычницей (см. Козьма Пражский. Чешская хроника. М., 1962, стр. 58). Кристиан, хотя и сообщает о строительстве Драгомирой храма в Тетине, за ее злые дела видит в ней по существу язычницу. (См. FRB, стр. 204 — 205, 209). Древнейшие же источники свидетельствуют, что она была христианкой. Подробнее об этом см. V. Nоvotny. Ceske dejiny d. 1, с. I. Praha, 1912, str. 450 (далее — Novotny). Вячеслав родился, предположительно, в 906 г. Правда, известно (см. далее), что когда умер Вратислав, а это произошло в 921 г., Вячеславу было 18 лет, т. е. год его рождения должен быть 903. Однако тогда становится непонятным, почему “чешские мужи” считали этот достаточно зрелый возраст слишком молодым для княжения. В. Новотный справедливо предполагает, что здесь может быть неточно передана цифра с глаголического письма на кирилловское, а именно: 13 могло быть понятно как 18, обозначение цифр 3() и 8 в глаголице в известной мере сходны. (См. Novotny. стр. 452, прим. I). В глаголическом Новлянском списке данной фразы нет. Обряд княжеских пострижин означал переход мальчика в отроческий возраст. Он неизвестен на Западе, но его хорошо знали как восточные, так и западные славяне. Лаврентьевская летопись сообщает о княжеских пострижи-нах под 1192, 1194, 1212, 1302 (см. “Полное собрание русских летописей”, т. I. М., 1962, стр. 409, 411, 437, 486), а Новгородская Первая под 1230г. (см. “Новгородская Первая летопись младшего и старшего извода”. М. — Л., 1950, стр. 276). О пострижинах сыновей у Гнезненского князя Попеля в Польше пишет Аноним Галл (см. Галл Аноним. Хроника. М., 1961, стр.28). Нет поэтому необходимости, как это делает Бюдингер (см. М. Budinger. Zeitschrift fur oesterreichische Gymnasium. Wien, 1857, S. 21), видеть в сообщении жития о пострижинах католический обычай миропомазания, которое в отличие от православного совершается по достижении совершеннолетия. Характерно, что слова молитвы при пострижинах находят соответствие в православном Синайском эхологионе, на что обратил внимание Й. Вайс (см. J. Vajs. Postriziny sv. Vaclava. “Casopis katolickeho duchovenstva”, 70 (95). Praha, 1929, str. 40). В одной из молитв Синайского эвхологиона читаем: “Дажди и тому благословение, еже дасть праведному Семеону” (R. Nachti-gal. Euchologium Sinaiticum, t. II. Liubljana, 1942, стр. 14). О пострижинах см. также К. Polkanski. Postrzyzyny u slowian i germanow. “Roczniki Akademii Umiejetnosci”, XXXII, 1895.

6 Церковь св. Марии находилась в Пражском Граде у городских ворот, точнее, между ними (теперь на этом месте крыло дворца) и построенным Вячеславом храмом св. Вита. Храм св. Марии до нашего времени не сохранился.

7 О пострижинах других князей вместе с Вячеславом упоминания в Новлянском списке нет.

8 В Новлянском тексте также говорится об обучении Вячеслава по славянским книгам, но не упомянута в связи с этим Людмила (ср. “Sbornik”, стр. 37).

9 Будоч (точнее — Будеч) — город, расположенный северо-западнее Праги. В настоящее время хорошо сохранилось древнее городище Будеча, а также развалины костела Петра и Павла, при котором находилась школа. В нее и был отдан Вячеслав своим отцом.

10 Из сестер Вячеслава по имени известна только одна Пшибыслава (см. Кристиан, кар. 8, 10), отданная замуж за хорватского князя.

11 Заметим, что по распространению грамотности Чехия значительно опережала Германию. Этому, безусловно, способствовало распространение письменности на родном языке — славянской письменности (см. “Dejiny Ceske literatury”, t. I. Praha, 1959, str. 48).

12 См. прим. 4.

13 Послание апостола Павла Тимофею, I, 8.

14 Новотный предполагает, что конфликт между Вячеславом и Драгомирой произошел из-за возвращения Вячеславом священникам Людмилы их владений, отобранных после убийства Людмилы Драгомирой (Novotny, стр. 463).

15 Послание апостола Павла ефесеям. VI, 2.

16 Псалом XXIV, 7.

17 Евангелие от Матфея, XXV, 35.

18 “Рабы божий” — духовенство. Так обычно именовали себя представители западного католического духовенства. (Подробнее об этом см.: О. Бодянский. О времени происхождения славянских письмен. М., 1855, стр. XXIX.)

19 Домашние рабы — т. е. личные домашние слуги — рабы. Наряду с рабами-ремесленниками они представляли собой в этот период последние сохранившиеся еще категории рабов в Чехии, где к X в. рабовладение в земледелии уже не было сколько-нибудь характерным явлением... (см. Z. Fia-la, Premyslovske Cechy. Praha, 1965, str. 44 — 48).

20 Храм св. Вита был построен в Пражском Граде (кремле) в 926 — 929 гг. в виде ротонды. В настоящее время над ним находится капелла св. Вацлава в готическом соборе св. Вита (в его юго-западной части). Остатки древнего храма были открыты и исследованы в результате археологических раскопок 1911 и 1928 гг. (И. Л. Маца. Архитектура Чехословакии. М., 1959, стр. 17).

21 День св. Эммерама праздновался 22 сентября. Эммерам (Эммеран) — миссионер в Регенсбурге в конце VII — начале VIII в. чтился как покровитель Саксонии и Чехии (до освещения храма св. Вита).

22 Не совсем ясны причины озлобления этих феодалов против Вячеслава. Калоусек высказал предположение, что они хотели извлечь выгоды из перемены власти и потребовать себе за участие в перевороте более почетного места, чем они имели при Вячеславе (см. Kalousek. Указ, соч., стр. 11). Возможно, однако, что здесь имели место определенные сепаратистские тенденции знати.

23 Город Болеслава — Болеслав (ныне Стара Болеслава) расположен северо-восточнее Праги.

24 День Космы (Козьмы) и Дамиана (Демьяна) отмечается в православной церкви 30 июня и 1 ноября, а в католической — 27 сентября.

Храм Космы и Дамиана в Старой Болеславе до настоящего времени не сохранился. На его месте находится костел св. Вячеслава. Существует мнение, что некоторые части храма Космы и Дамиана вошли в этот костел. Однако этому противоречит прямое указание “легенды Никольского” о досках стен храма, т. е., что храм был деревянный. (Подробнее об этом см.: Karel Cuth. Budec a Boleslav, “Svatovaclavsky sbornik”, t. I. Praha, 1934, str. 775 - 784).

25 Воинские игры были обычной забавой и вместе с тем носили характер военных упражнений средневекового рыцарства как в Западной, так и в Восточной Европе. Они практиковались в Галицко-Волынской Руси даже во время военных походов (см. В. Т. Пашуто. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950, стр. 232).

26 Рассказ о трех совещаниях заговорщиков едва ли можно рассматривать как достоверный, Он явно несет на себе черты литературного шаблона: троекратность совещаний, обилие библейских цитат и сравнений, прямая речь (подробнее об этом см.: О. Кралик. Возникновение 1-го старославянского “Жития Вячеслава”. “Byzantinoslavica”, roc. XXVII. Praha, 1966 , N 1, str. 137 - 159).

27 Имена убийц Вячеслава названы только в “Востоковской легенде” (как в кирилловском, так и в глаголическом вариантах) и “Проложном житии Вячеслава”. Недавно Э. Вальтер высказал предположение о варяжском происхождении Гневысы, не приведя, однако, достаточно убедительных доводов к этому (Emil Walter. Jeste ke imenum Tunna a Common v ceskych legendach a kronikach. “Scandoslavica”, t. VII. Copenhagen, 1961, str. 153).

28 Обычные предсмертные слова святых как в восточных, так и западных житиях (см.: X. М. Лопарев. Греческие жития святых VIII и IX веков, ч. 1. Пг., 1914, стр. 81).

29 Метина назван только в “Востоковскои легенде”.

30 Младенец здесь означает не “ребенок”, а “слуга” (ср. древнерусское “отрок”). Об этом см.: О. Бодянский. Указ, соч., стр. XXXIV.

31 Нет оснований думать, что преследование священников после убийства Вячеслава было проявлением языческой реакции со стороны Болеслава и его сторонников. Таких фактов о деятельности Болеслава источники не содержат. Видимо, изгнанию и ограблению подверглись только те священники, которые были связаны непосредственно с Вячеславом (подробнее см. об этом: Kalousck. Указ соч., стр. 22).

32 Имеются в виду племена белых хорватов, живших на север от Праги.

33 Согласно легендам Fuit и Кристина, Павел был придворным священником Людмилы (см. FRB, I, стр. 145 и 207). В последнее время. Р. О. Якобсон склонен связывать с авторством священника Павла древнейшие произведения чешской славянской письменности, в частности, житие Людмилы (R. О. Jakobson. Minor Native Sources for the Early History of the Slavic Church. “Harvard Slavic Studies”, II, 1954, p. 57).

34 В подлиннике: “служи бо ему говением и страхом”, так что не исключено и иное толкование “ибо он служил ему постясь и со страхом”, что соответствовало бы образу жизни Вячеслава, как его описывает Гумпольд.

35 В этом ожидании чудес видят обычное доказательство особой древности данного памятника. Калоусек полагает на этом основании, что “Востоковская легенда” возникла до 967 г., так как именно этим годом Видукинд датирует первые чудеса Вячеслава (Kalousek. Указ, соч., стр. 18). В последнее время с возражениями по поводу этого аргумента выступил О. Кралик. Он считает, что автор легенды просто не располагал сведениями о чудесах в той мере, которая была бы достаточна для специального отдела, посвященного описанию чудес. Это, однако, представляется мало убедительным. Ведь сам Кралик связывает автора со средой духовенства храма св. Вита. Едва ли он мог быть не осведомлен в рассказах о чудесах у гроба св. Вячеслава. Вот почему слова автора об ожидании таких сведений с точки зрения датировки создания памятника имеют важное значение. (См. О. Кралик. Возникновение I-го старославянского “Жития Вячеслава”. “Byzantino-slavica”, roc. XVII. Praha, 1966, № 1, str. 142 — 143).

36 В переводе на современное летосчисление получается 828 г. (из 6337 г. следует вычесть 5509 лет). Индикт означает год в пятнадцатилетнем цикле. Обращает на себя внимание византийское летосчисление памятника. В глаголических списках легенды дата не указана вообще. Видимо, автор (редактор) “Востоковской легенды” располагал какими-то дополнительными, более определенными сведениями о времени, когда происходили описываемые события. Это обстоятельство свидетельствует о том, что указанная дата проставлена, скорее всего, в гамой Чехии, но в той среде, где было распространено византийское летосчисление, т. е. среди последователей Кирилла и Мефодия.

37 Участие Болеслава в перенесении мощей Вячеслава и в его прославлении после того, как по его приказанию Вячеслав был убит, современным исследователем “Востоковской легенды” О. Краликом трактуется не более, чем “житийная фикция” (О. Кралик. Возникновение..., стр. 144).

38 Перенесению мощей Вячеслава в Прагу посвящено специальное “Сказание”, встречающееся в русских прологах под 4 марта. Такая же дата (4 марта) указана и в Новлянском списке “Востоковской легенды”. Ошибка в цифре, видимо, объясняется сходством в начертании глаголических цифр 3 и 4.

(пер. А. И. Рогова)
Текст воспроизведен по изданию: Сказания о начале Чешского государства в древнерусской письменности. М. Наука. 1970