"Прогресс Бухарского ханства зависит исключительно от России"

Докладная записка Е. К. Михайловского. 1912 г.

Публикуемый документ — докладная записка редактора газеты «Туркестанские ведомости» Е. К. Михайловского — формально посвящен анализу состояния вассальной от России Бухары. Однако в действительности он носит гораздо более обобщающий характер и представляет собой обзор политической ситуации на всем Среднем Востоке в начале XX в. Дело в том, что царские чиновники из русских владений в Средней Азии, объединенных в 1867 г. в Туркестанское генерал-губернаторство ¹, были крайне обеспокоены происходившими на Востоке процессами. Особое значение для всех европейских администраторов, в том числе царской бюрократии Петербурга и Ташкента (центра Русского Туркестана), имело нарастание мусульманского движения, приобретавшего в первые годы XX столетия все более значительный размах ². Естественно, первостепенную и тревожную роль «исламский фактор» играл для властей Русской Средней Азии, где мусульмане составляли более 90 % населения.

Основной темой записки Е. К. Михайловского стал анализ положения дел в самом значительном вассальном владении империи в Туркестане — Бухарском ханстве ³. Трехмиллионная Бухара в 1868-1873 гг. признала свою политическую зависимость от царской России, отказалась от ведения самостоятельной внешней политики, но сохранила известную внутреннюю автономию. За это бухарские эмиры получали не только различные чины и награды, но уже после 1868 г. закрепили за собой ряд новых территорий (Восточную Бухару, Шахрисабз, Припамирские бекства) ⁴. [125]

Внешне власть эмиров над их подданными была абсолютно неограниченной однако в реальности эмиры должны были постоянно считаться с мнением могущественной корпорации мусульманского духовенства (улема). Особую роль в жизни ханства играл его первый министр (кушбеги), который одновременно являлся управителем столицы государства (Старой Бухары) и должен был постоянно находиться в городской цитадели (арке) во время отсутствия в городе своего государя ⁵.

Непосредственным поводом для создания докладной записки 1912 г. стала проблема судьбы бывшего бухарского кушбеги Астанкула. Как видно из содержания текста документа, Михайловский выступал в качестве своеобразного адвоката этого бухарского сановника и считал, что восстановление при поддержке России авторитета Астанкула в Бухаре будет способствовать лучшей защите русских интересов при эмирском дворе.

К сожалению, предпринятые нами поиски не принесли каких-либо ощутимых результатов, и мы не располагаем достоверными биографическими сведениями об авторе записки Е. К. Михайловском. Адресатом данного документа является военный министр России в 1909-1915 гг. генерал-адъютант В. А. Сухомлинов ⁶.

При чтении записки Е. К. Михайловского следует учитывать, что в 1910-1914 гг. в Петербурге обсуждался вопрос о дальнейшей судьбе Бухары в целом. Туркестанский генерал-губернатор И. В. Самсонов ⁷ настаивал на скорейшей ликвидации вассалитета Бухары, как «главного очага мусульманства в Туркестане», и непосредственном включении ее территории в состав Русской Средней Азии. Однако в Петербурге в то время сочли нецелесообразным что-либо менять в «патриархальном быте» Бухары, опасаясь вызвать активизацию враждебных самодержавию настроений, как среди туркестанских мусульман, так и за рубежом.

Записка Е. К. Михайловского является не только ценным источником по истории мусульманского мира Бухары и Туркестана накануне Первой мировой войны, но и позволяет яснее понять суть явлений, происходящих в исламской среде сопредельных с Россией азиатских стран. Анализ содержания этого документа дает возможность лучше представить истоки многих духовных и политических процессов в жизни мусульманского Востока последних десятилетий XX столетия.

Машинописная копия записки хранится в Центральном государственном архиве Республики Узбекистан (ЦГА РУз). Документ публикуется по современным правилам правописания, с сохранением его стилистики и особенностей правописания содержащихся в нем имен и терминов.

Публикацию подготовили доктор исторических наук Д. Ю. АРАПОВ и кандидат исторических наук Т. В. КОТЮКОВА. [128]

10 августа 1912 г.

Оставив в 1909 году должность редактора «Туркестанских ведомостей» ⁸, но, продолжая тщательно следить за жизнью Туркестанского края, в котором я родился и воспитывался, беру на себя смелость представить на благоусмотрение Вашего Высокопревосходительства прилагаемый при сем очерк нынешнего положения дел в Бухаре.

Михайловский

Присматриваясь к событиям последующего времени, невольно приходится остановить свой взор на итальяно-турецкой войне ⁹. Если сами воюющие державы до сих пор еще не столкнулись в решительном бою, то, во всяком случае, они дали решительный толчок прочим державам в отношении перемены их политики, в отношении перехода из состояния покоя к энергичной деятельности.

Не касаясь совершенно европейских держав, напряженно старающихся использовать данный момент, нам хочется обратить внимание тех, кому сие ведать надлежит, на создавшееся положение вещей на нашем Среднем Востоке, спокойствие которого дает возможность без излишних хлопот разрубить «гордиев узел» грядущих событий в Европе.

Тесно соприкасаясь с такими государствами Среднего Востока как Индия, Афганистан и Персия, Туркестанский край с Бухарой и Хивой не может оставаться равнодушным зрителем всего происходящего на мусульманском Востоке и не реагировать на современные события по-своему. Чтобы последнее было более понятно, необходимо вкратце коснуться событий последних лет, так как современные явления представляют собой результат всего последовательно происходившего за последние пять-шесть лет, промелькнувшие с поражающей быстротой.

16 апреля 1906 года совершенно неожиданно для англичан в Лахоре (на северо-западе Индии) собрались толпы народа (индусов и индийцев-мусульман), которые во главе с агитатором Аджит Сингхом ¹⁰ провозгласили переход страны к новой жизни, приобщение к прогрессу и начало борьбы с существующим, неудовлетворяющим туземцев порядком вещей.

Вспышку англичанам удалось быстро подавить, население вернулось к своим работам, но с этого момента Индия лишилась внутреннего покоя: начались выступления анархистов, неразрешаемые сборища, развивалась подпольная, враждебная англичанам литература и, что самое главное и ужасное для последних, началось заметное сближение бывших дотоле ярых религиозных врагов — индусов и мусульман. [129]

Не нужно забывать, что наличием этого фактора религиозной вражды, искусно раздуваемой англичанами, Индия с 1857 года, т.е. со времени восстания Нана Саиба ¹¹, не возмущала покоя своих владетелей. Действительно, в настоящее время Индия насчитывает до 240 млн индусов и до 60 млн индийцев-мусульман. Совершенно различные религиозные верования тех и других давали возможность управлять спокойно Индией при условии, что англичане не поддерживали то одних, то других. Имея 75-тысячную армию исключительно английскую, разбросанную по всей стране, занимающую все важные стратегические пункты, имея целую армию агентов внутренней охраны, англичане спокойно занимались развитием в Индии культуры, полагая, что все необходимое предусмотрено и нет оснований опасаться каких-либо выступлений ненадежного элемента.

События же 16 апреля 1906 года перевернули все вверх дном. Правда, войска своевременно появились на месте происшествия, но то обстоятельство, что ни один агент-туземец внутренней охраны не счел своим долгом упредить события, повергло и английскую администрацию, и английское население не только в бесконечный гнев, но и страх. Религиозная вражда туземцев не помогла там, где англичанам грозила наибольшая опасность, туземцы молчали, европейцы, не будучи в силах проникнуть в туземную среду, не были в состоянии предугадать надвигавшиеся события, мало того, не проговорился ни о чем и ни один чин индийской туземной армии, этих главных, казалось бы, стражей англичан, после их самих. Со второго же полугодия 1906 г. было обнаружено еще более прискорбное явление: прокламации, враждебные англичанам, были найдены во многих частях туземной армии, сочувственно отнесшейся к начавшемуся движению против «угнетателей».

Таково было начало 1906 г. в Индии, а далее, что ни день, то становилось хуже, движение разрасталось с неимоверной быстротой. С северо-запада оно распространилось в такие центры, как Калькутта, Дели, Бенарес, Бомбей, перекинулось затем на юг и особенно сильно дало себя почувствовать в Бенгалии. За прокламациями, сборищами, речами последовали выступления бомбометателей. Между прочим, было подготовлено умышленное крушение поезда, в котором ехал Бенгальский губернатор ¹², в поезд была брошена бомба, а в результате, несмотря на самые тщательные поиски виновных, таковых обнаружить не удалось.

В последующие годы движение крепло, число врагов англичан сильно увеличилось, дошло до того, что европейцы начали опасаться показываться по вечерам в туземную часть города, так как нередко были случаи нападений из-за угла. Все старания англичан привести [к спокойствию] страну с 300-миллионным враждебным ей населением не приводили ни к чему, число обществ и кружков, поставивших своей целью добиться полной автономии Индии, стало крайне велико. Учитывая опасность, англичане начали предпринимать ряд мер, коими полагали ослабить движение и вместе с тем реорганизовать свою армию и переменить очень многие стоянки гарнизонов, сосредоточив их по районам, [130] дабы в случае враждебных действий части войск не оказались бы отрезанными, а напротив, смогли бы подать друг другу быструю помощь.

С апреля 1906 г. прошло более 6 лет. Наружный облик Индии не изменился, а изменился только внутренний. Чтобы пояснить последнее, достаточно будет указать на появляющиеся от времени до времени в англо-индийской прессе, относившейся к России до 1906 г. очень враждебно, таких заметок и статей, что Россия, вероятно, не отказалась бы подать помощь англичанам в Индии (В тексте имеется сноска: «С наших Памир до Пешавара около 500 верст».), если бы движение приняло слишком острый характер. Также крайне тяжелое положение англичан в Индии существует и поныне, грозя каждую минуту зажечь такой пожар, от которого тепленько станет и во многих заиндийских территориях.

Спешное рассмотрение проекта великого трансперсидско-индийского железнодорожного пути, прежде всего, обязано создавшемуся современному положению вещей в Индии. Если бы кто-нибудь лет 10 тому назад предсказал англичанам о скорой постройке этой дороги, то такого смельчака подняли бы на смех, ныне же все клонится к тому, что осенью этого года начнется постройка упомянутого пути.

1906 год в отношении сюрпризов не оставил без внимания и Персию ¹³.

Отзвуки индийских событий быстро достигли южной части Ирана. Нашлись горячие головы, которые начали проповедовать враждебную персидскому правительству движение. Волна его покатилась с юга на север: произошли беспорядки в Ширазе, оттуда перекатились в Исфаган, далее дошли и до Тегерана. В стране, где хаос царит уже с давних пор, где нет никакой возможности опереться на армию, так как фактически ее не существует, единственно, что оставалось предпринять административным лицам — это пойти на уступки, удовлетворить все требования восставших, не вдумываясь в тот вред, который этим был причинен государству, и тем сохранить за собой право дальнейшего существования и управления страной. Конечно, как и следовало ожидать, сильнее всего реагировало на все происходящее население столицы Персии. Образовавшиеся здесь партии, общества и кружки резко заговорили о необходимости конституции, каковую и подписал в конце декабря 1906 года уходивший из этого мира бывший персидский Шах Музаффар ад-Дин ¹⁴.

Как уже известно, 1907 год и последующие годы охарактеризовались борьбой вступившего на престол Шаха Али-Магомета Мирзы ¹⁵ с конституционалистами, его падением, утверждением меджлиса (парламента) и, наконец, полной анархией в стране. Выступления против русскоподданных и необходимость защиты их привели к занятию Азербайджана ¹⁶ и Хорасана ¹⁷ русскими войсками, каковые и до сих пор не выведены оттуда.

Таким образом, и Персия, подобно Индии, переживает борьбу различных партий, основною целью которых является полная [131] самостоятельность страны, установление конституционного строя и изгнание европейцев.

Вынесенная наружу борьба партий культурной Индии, заимствование этой борьбы и проведение в жизнь новых начал в Персии, конечно, не могли пройти бесследно для прочих мусульманских стран. Если до сих пор продолжали молчать Афганистан и Бухара с Хивой, если не обращали внимания на все происходившее наши туркмены, то это исключительно лишь потому, что начало борьбы было положено в Индии и притом главным образом индусами-буддистами, что продолжение ее появилось в Персии, стране шиитов ¹⁸ (прочие — мусульмане-суниты ¹⁹) и, наконец, потому, что Турция во главе с султаном Абдул-Гамидом ²⁰, духовным главой всех мусульман, не придавала, по-видимому, совершавшимся событиям никакого значения. В действительности, по-видимому, это относилось лишь к султану Абдул-Гамиду, который, убаюкиваемый своими придворными раболепцами, не видел ничего из того, что творилось вокруг него. Но вот настал неожиданный момент, и султан Абдул-Гамид оказался в заточении в Салониках ²¹, а преемник его Магомет V ²² принес присягу на верность конституции и сделался жалкой игрушкой в руках могущественной партии «Единение и прогресс» ²³. Вот с этого момента и начинается новая эра у мусульман Среднего Востока.

Насчитывая в своих рядах сотни поборников идеи прогресса и единения всех мусульман, вышеупомянутая партия разослала по всему мусульманскому Востоку своих глашатаев, связанных ужасною клятвою не останавливаться ни перед чем в интересах достижения блага Родины, блага всех мусульман ²⁴. Твердо зная все выработанные партией заповеди, глубоко веря в обновление мусульманского мира, в его расцвет и развитие могущества, эти глашатаи начали распространять [эти идеи] среди мусульман Афганистана, Бухары, Закаспийской области, Хивы, они появились у нас в Крыму, на Кавказе, в Казанской губернии ²⁵. Они горячо принялись за работу и в короткое время образовали во всех вышеперечисленных местностях свои партии, связали их с центральным органом, комитетом «Единения и прогресса», находящимся то в Стамбуле, то в Салониках, и пускали твердые и прочные корни там, где они появлялись. Все это происходило в 1908 году, а с начала 1909 года англо-индийская пресса уже забила тревогу о новых веяниях в Афганистане. Газеты сообщали, что в стране неограниченного монарха началась проповедь против эмира ²⁶, началась подготовка населения к перевороту в сторону конституции, так как эмир всецело подпал под влияние неверных (кяфиров-англичан), что последнее повлечет за собой занятие Афганистана англо-индийскими войсками, появлением армии миссионеров и чуть ли не поголовным крещением мусульман. Проповеди эти проникали в самое сердце афганцев и, конечно, наполнили их безмолвной ненавистью к европейцам. Брат нынешнего эмира Сердар Насрулла Хан посвятил себя в муллы ²⁷, дабы и самому иметь возможность вести проповеди против неверных. Содержание последних, иногда помещаемое на страницах англо-индийской прессы, ясно говорило, что должно [132] было испытывать и перечувствовать фанатичное население Афганистана. Результаты, конечно, не преминули сказаться и с 1909 года на жизнь эмира совершено уже несколько покушений, раскрыто несколько неудавшихся заговоров с участием в них даже ближайших родственников. Последний заговор был раскрыт не далее, как в январе текущего года.

Ловя в мутной воде рыбу, агитаторы сумели восстановить население Афганистана провинции Хост (на юго-востоке Афганистана) против афганской администрации и против эмира. Последний, не отдавая себе отчета в происходящем, послал против восставшего племени мангаль милиционеров ²⁸ племени джаджи и тури, но последние не только перешли на сторону мангальцев, но распространили восстание среди своих племен и племени джейран. Тогда эмир обратился с воззванием к племени зумат и каттаваз, но и эти племена присоединились к восставшим, осадили гарнизоны регулярных войск коренных афганцев и часть их истребили. Тогда эмир послал против вышеуказанных племен свои регулярные войска из Лагмана и Кабула, но при этом крайне опасается, чтобы и регулярные войска, укомплектованные большей частью сородичами восставших, не перешли на сторону мятежников.

Так население Восточного Афганистана мстит эмиру за то, что в пределы их он все чаще и чаще дает доступ англичанам, позволяет им производить всевозможные изыскания, и, по-видимому, действительно, ничего не имеет против вступления на часть своей территории англоиндийских войск.

К изложенному необходимо добавить, что положение эмира, при создавшемся положении вещей, крайне тяжелое, на собственные войска, в данном случае, полагаться он не может, если же обратился бы к содействию англо-индийской армии, то возможно возникновение беспорядков во всем Афганистане, а тогда пришлось бы и нам ²⁹ для усмирения мятежа занять часть Северного Афганистана, так как англичане едва ли рискнут двинуть теперь из Индии (чего там враждебные им партии только и ждут) значительные силы. Поставив на этом пока точку, перейдем к хронологическому обзору событий за последнее время в Бухаре и нашей Закаспийской области, дабы выяснить себе то положение, в котором бы мы при. современном положении вещей оказались, если бы действительно принуждены были силой обстоятельств выступить активно и на афганской границе.

Отец нынешнего бухарского эмира Сеид Абдул-Ахад Хан умер 22 декабря 1910 года. Жил он постоянно в Кермине ³⁰ и непосредственного участия в управлении страной не принимал. Говорить о гнете им населения, в силу полного его бесправия, при таком положении вещей не приходится. Трудно сказать, до каких бы пор все это продолжалось, если бы вышеизложенные события в Индии, Персии, Турции и отчасти Афганистане не отразились бы на Бухаре.

С начала 1909 года появились агитаторы - члены турецкого комитета партии «Единения и прогресса» и в Бухаре, причем, конечно, как столица ханства, как религиозный центр, как средоточение науки, агитаторами был избран для своей деятельности город Благородная Бухара, [133] получивший это прозвище и потому, что там похоронен занимающий третье место в списке святых святой Боговадин ³¹. В городе Бухаре насчитывается до 366 медресе, вмещающих от 40 до 60 тыс. учащейся молодежи (студентов мулла-бачей), представляющих почти исключительно пришлый элемент из всех мест Средней Азии. Конечно, трудно было выбрать лучший пункт для распространения агитации и для организации там нужных партий. Агитаторы энергично принялись за дело. Они образовали несколько кружков и партий, как среди низшего населения, так и среди бухарской интеллигенции, имевшей достаточно поводов, чтобы быть недовольными существующим порядком вещей.

Объединялись все образовавшиеся кружки и партии той идеей, что население не может быть довольно своим эмиром, раз он не принимает участия в управлении страной, всецело вверив ее административным лицам, никем не контролируемым свыше. Кроме того, эмир большую часть времени проводит в поездках в Петербург и в Ялту ³², что тоже не дает ему возможности быть в курсе всего происходящего, а главное, он все более и более подчиняется влиянию русских, что может повлечь, наконец, за собой присоединение Бухары к России. Фактически страна вверена, говорили недовольные, в руки кушбеги Астанкул-бия, который всегда настаивал перед эмиром на том, что прогресс Бухарского ханства зависит исключительно от России, так как, охраняя его от врагов внешних, она дает возможность все силы свои и все средства тратить на внутреннее благоустройство страны. Но ведь кушбеги Астанкул шиит, а шииты в Бухару переселились из Персии 140 лет тому назад, и так как они по религиозным верованиям заклятые враги бухарцев-суннитов, то, конечно, всегда и всюду искали себе поддержки у русских.

Будучи умным человеком, Астанкул-бий сумел войти в полное доверие эмира, а его дружеское [отношение] к русским в результате дало 25 лет фактического его правления страной, прогрессировавшей из года в год, в виду того, что ничто не беспокоило ханство под протекторатом России ³³.

Такое спокойствие привело к тому, что эмир Сеид Абдул-Ахад Хан, за все 25 лет управления страной Астанкул-бия, ни разу не посетил города Старой Бухары, а Государь Император, ценя в кушбеги умного правителя, даровал ему почти все русские ордена вплоть до [ордена] Александра Невского ³⁴.

Имея в виду, что фактически Бухарой управляет Астанкул-бий, а эмир находится в Кермине, агитаторы и повели свои враждебные действия против кушбеги при содействии образовавшихся в Бухаре враждебных правительству партий. Весь почти 1909 год ушел на подготовку населения, на подготовку мулла-бачей к враждебным демонстрациям против кушбеги, причем, как и в самой Турции перед переворотом, так и здесь агитаторы действовали настолько осторожно, что когда кто-либо из расположенных к кушбеги лиц предупреждал его о враждебной агитации, он спокойно продолжал свою работу. Он не был в состоянии представить себе, чтобы его двадцатипятилетняя работа на пользу страны, отрешение от появления в стране (кушбеги не имеет права [134] выходить из дворца), в силу посвящения всего себя делу управления страной, все это не будет оценено населением. Наконец, он был слишком уверен в благоволении, в бесконечной вере к нему эмира, постоянно осыпавшего его своими милостями, а главное, он отлично знал, что прекрасно зарекомендовал себя в глазах русского правительства, которому он помогал во всех его начинаниях в Бухарском ханстве, так как твердо верил, что все предпринимаемое русскими в Бухаре клонится к обоюдной выгоде, к обоюдному спокойствию.

Нужно вспомнить те времена, когда Туркестанский край только что начал устраиваться. Не было хороших дорог, не было почтовых трактов. Железная дорога проведена много позже. Такие пункты как Сарай, Термез, Келиф, Керки, Чарджуй — все это было отчуждено русским при Астанкул-бие. При нем же отчуждена пограничная полоса вдоль реки Аму-Дарьи. Все передвижения войск по бухарским владениям всегда совершались в сопровождении командируемых кушбеги чиновников-бухарцев, что проделывается и до сих пор. Особенно хорошо были обставлены войска, когда они шли в Джамский поход ³⁵. Нечего и говорить, что ни одно мероприятие русских властей на территории Бухары не обходилось без содействия со стороны кушбеги Астанкул-бия, особенно такие крупные из них, как, например, занятие нашими войсками пунктов Термез, Керки, постройка железной дороги от Фараба до Самарканда, постройка ветки в Старую Бухару и т.п. Все эти начинания проходили без особых хлопот, так как кушбеги всегда умел доказывать пользу от всего этого Бухарскому ханству. Как упомянуто уже выше, результатом дальновидности кушбеги явились вполне заслуженные награды от русского правительства в виде орденов.

Из изложения видно, что, начиная агитацию против кушбеги Астанкул-бия, враждебная партия отлично осознавали, какой трудный переворот они затевали, но ведь кушбеги был шиит, следовательно, борьба облегчалась больше чем вдвое.

Самого хода событий конца 1909 года, разыгранного агитаторами как по нотам, мы здесь касаться не будем, так как события эти с достаточной полнотой освещены в свое время прессой. Здесь вкратце необходимо упомянуть, что агитаторы в дни Мухаррама (декабрь 1909 года, дни печалования по убитым Хусейне и Хасане ³⁶) сумели направить суннитов на шиитов, подвергшимся оскорблениям во время совершения обрядностей, и сумели распустить ложный слух об убийстве шиитами студента (мулла-бачи) — суннита.

После этого началось поголовное избиение шиитов, но, этого, конечно, было мало, так как враждебные партии поставили своей целью смещение популярного кушбеги и тем добиться: устранение эмира, именно, что и с ним будет поступлено также, если он будет продолжать политуступки русским; устранение заместителя кушбеги Астанкул-бия, который с места должен подпасть под влияние партий, руководивших погромом; этим же они хотели добиться того, чтобы население поняло, что в Бухаре не все обстоит благополучно ³⁷. [135]

Когда город Бухара был занят русскими войсками, когда генерал Лилиенталь ³⁸, объезжая население, спрашивал, довольно ли оно прекратившейся бойней, подученное население начало кричать о необходимости смещения кушбеги.

Пораженный услышанным, генерал Лилиенталь, как старый туркестанец, на глазах которого прошла вся блестящая деятельность кушбеги, конечно, не хотел верить ушам своим. Но требования становились все заносчивее и грозили снова перейти в резню шиитов. Другого выбора не было: пришлось уступить и обещать исполнение просьб населения. Таким образом, свершилось событие, которое в истории взаимных отношений России и Бухары должно быть названо падением престижа русских и началом разлагающих проявлений, долженствовавших пошатнуть главные устои Бухарского ханства.

Так или иначе, беспорядки прекратились, кушбеги был смещен и заточен в Кермине, где и до сих пор томится в качестве узника, эмир был устранен, а агитаторы, упоенные первым столь крупным успехом, теперь уже не считали нужным скрывать состав и численность своих партий, но только для самих бухарцев, так как от всех прочих все это усиленно скрывалось.

Деятельность 1909 года была закончена, началась работа 1910 года. Теперь уже агитаторы составили более сложную программу действий: отсталая Бухара должна была показать миру, что и она в состоянии быстро воспринимать культуру, и ей не чужды стремления к конституции и проч. Теперь действия должны были направиться против самого эмира. Целый 1910 год охарактеризовался энергичной деятельностью в этом направлении. Число враждебных правительству партий начало резко увеличиваться. Население Бухары начало вооружаться. Со всех мест, откуда только можно, начало ввозиться в Бухару оружие, особенно же много его направлялось из Москвы и контрабандным образом из Афганистана. К концу года не было двора, не было дома, в котором не было бы ружья или револьвера. Медресе ³⁹ и мечети стали складами оружия. По приблизительному подсчету враждебных правительству партий, в течение 1910 года в Бухару было ввезено оружия более чем на 900 тысяч рублей. Опираясь в своей основе на десятки тысяч вооруженных мулла-бачей, агитаторы разослали по всей Бухаре, Хиве и Туркестанскому краю воззвания, коими приглашали всех желающих постоять кровью за поруганный ислам. Такие же воззвания были посланы в Афганистан. К концу года в Бухаре сосредоточилось до 7 тысяч туркмен, до 4 тысяч афганцев. Во главе враждебных партий встали популярные духовные лидеры. Мечети стали ежедневно переполняться населением, агитаторы безбоязненно произносили речи. Момент назревал. Был декабрь 1910 года.

Вот тут-то и явились на помощь эмиру шииты. Нужно здесь оговорить, что по последней переписи в городе Бухаре и окрестностях его насчитывается шиитов до 68 тысяч и около 80 тысяч их разбросано по другим городам Бухарского ханства. Будучи выходцами из Персии, как сказано выше, около 140 лет тому назад, постоянно преследуемые [136] суннитами за свои религиозные убеждения, шииты твердо надеялись на помощь русских и по силе возможности, чем могли, помогали им, не задумываясь даже перед тем, что исполняемые ими поручения связывались часто с риском для жизни. Последнее не представляет какой-либо тайны, так как сколь бы ни старались замалчивать эти факты, бухарцам они хорошо известны, да, кроме того, религиозная вражда заставляет их притеснять шиитов во много раз хуже бухарских евреев. При таком положении вещей, казалось бы, шииты давным-давно должны были перейти в русское подданство или же быть под особым протекторатом русских властей, но, в действительности, ни того, ни другого, не замечается: о переходе в русское подданство шииты не могут и думать, т.к. едва ли удобно отнимать у эмира чуть не 150 тысяч подданных. Об особом протекторате пока что еще не задумывались и, таким образом, положение шиитов до сих пор является крайне тяжелым.

Тем не менее, в декабре 1910 года, когда уже приближались дни мухаррама, когда шииты вправе были полагать, что вооружение населения делается и против них, шииты принесли и эмиру, и нам много пользы.

Не будем здесь касаться подробностей событий декабря 1910 года, они хорошо известны всем, кто в это время жил в Бухаре, и мало тем, кто находился в это время даже в городе Новая Бухара. Скажем здесь лишь о результатах их. Когда начались обыски оружия, когда враждебные партии поняли, что карты их раскрыты раньше времени и не сегодня-завтра русские войска могут вступить в Бухару, в это именно время произошла развязка...

22 декабря 1910 года эмир бухарский Сеид Абдул-Ахат Хан скоропостижно скончался.

Таким образом, так или иначе, 1910-й год окончился так, как только желали враждебные партии. Ликованию их, с одной стороны, не было границ, с другой, ими была выработана новая программа действий на 1911-й год.

Успешное проведение в жизнь враждебных проектов настолько окрылило враждебные партии, что теперь они стали уже чувствовать под собой твердую почву. Отдельные члены партий не стали считать необходимым скрывать принадлежности своей к партии поборников ислама; они уже нередко вслух порицали тех, кто, по их понятиям, держал себя не совсем так, как то приличествует правоверному, не считая нужным высказывать своего презрения к русским и, напротив, чуть не открыто начали проповедовать необходимость изгнания их из священной Бухары. В вступившем на престол эмире ⁴⁰ они видели тоже врага мусульман, так как он принимал у себя русских, вел с ними переписку, исполнял их просьбы и т.п. Им недостаточно было того, что эмир переехал из Кермина в город Старую Бухару, где и поселился в Арке; они не довольствовались тем, что эмир реорганизовал коренным образом свою канцелярию и тем уничтожил немало зла; дал возможность и тому, что жалобы населения достигают теперь Его Высочества; что сам эмир по пятницам (джума) - мусульманский праздник, соответствующий нашему воскресению, стал появляться в мечети напротив Арка и тем [137] сделался доступен народу; недостаточным им показалось и то, что он значительно уменьшил подати народные, реорганизовал свою армию, полицию и суд. Нет, напротив, все это они отдали бы лишь за то, чтобы эмир изгнал из священной Бухары русских, чтобы он сделал в нее свободный доступ мусульман всего мира, чтобы население само избирало себе административных лиц и т.п. Таким образом, окончательно выяснились безумные требования враждебных партий, постоянно сносящихся с турецким комитетом «Единение и прогресс», от которого и получаются соответствующие инструкции, прокламации и газеты антиправительственного направления.

В течение 1911 года население Бухары нафанатизировалось агитаторами, и на сей раз задача их была понятна — беспорядки против русских. Причин к тому было немало. Прежде всего, агитаторы обратили внимание населения, что русский телеграф на улицах священной Бухары делал различные промеры. Во многих местах началось расширение улиц, причем, в одном месте для этого понадобилось снести часть мечети; в самом центре города начались постройки кирпичных красивых зданий под банки; в городе разрешено было построить кинематограф. Все это моментально было истолковано как признак занятия в непродолжительном времени Бухары русскими войсками, всеми силами агитаторы раздували эти факты среди населения и создали такое положение вещей, что в сентябре 1911 года эмир не рискнул выехать из Бухары в Ялту, опасаясь в свое отсутствие вспышки населения против русских. События потекли так быстро, что эмиру пришлось прибегнуть к репрессивным мерам и выслать в одну прекрасную ночь тайком из Бухары главного муфтия священной Бухары и агляма ⁴¹, некоего Абдураззака, в высшей степени умело инспирировавшего население против эмира и против русских. И снова на этот раз пришлось обратиться к помощи шиитов, единственно преданных России людей, и снова с риском для жизни, без ввода хотя бы одного нижнего чина в город Бухару, все было успокоено и по прошествии месяца рамазана эмир смог спокойно выехать из пределов Бухары.

Таким образом, было ликвидировано выступление враждебных партий. Но высылка главаря их из г. Бухары в Карши, предупреждение его ближайших сотрудников и помощников, что и их постигнет та же участь, если они будут продолжать свою деятельность, не возымела должного действия. Наружно партия притаилась, а втихомолку начали работать еще сильнее. Враждебная переписка продолжается не только с комитетом «Единение и прогресс», не только от последнего увеличилась присылка прокламаций, газет крайнего направления и брошюр, но серьезные сношения враждебных партий начались и с Афганистаном, и с Закаспийской областью.

Туркмены последней не смогли устоять против агитации, и что делается во многих аулах, далеко заброшенных от русских поселений, одному богу известно. Велик и обширен Туркестанский край, не покладая рук работает администрация во главе с главным начальником края, с начальником Закаспийской области, энергично и умно ведет теперь [138] свою политику Российское императорское политическое агентство в Бухаре ⁴², с приездом всеми уважаемого ст[атского] советника] Сомова. Но всего этого слишком мало, необходимы и другие продуктивные меры, именно: необходимо пересмотреть шиитский вопрос, необходимо как можно быстрее освободить из заточения бывшего кушбеги Астанкул-бия и предоставить ему свободное проживание в Бухаре. Пусть хоть закат дней этого маститого старца пройдет на свободе среди его единоплеменников, питающих к нему бесконечное уважение и преданность. Сколько раз шиитское население порывалось обратиться к русскому правительству с просьбой об улучшении участи ни в чем не повинного старца, но боязнь испортить дело не позволяла [поднять] этот вопрос. Нужно лично побывать в Бухаре, нужно поговорить с шиитами, с их духовными лицами, чтобы видеть истинную скорбь по поводу заточения их главы, по поводу тех издевательств, которые позволяют себе враги его, сунниты. Не особенно давно, в издающемся в Тифлисе журнале «Мола Насреддин» ⁴³, была помещена такая карикатура: из окошка тюрьмы выглядывает старец (кушбеги), прося о свободе, около тюрьмы ходит русский часовой и охраняет кушбеги. Внизу надпись: «Так тебе и надо». Карикатура эта была выписана в массе экземпляров и распространена в городе Бухаре.

Хуже всего при данном положении вещей то, что среди населения распространяются слухи, что сместили кушбеги русские власти и потому освободить его могут только они.

Теперь мы вернемся к началу статьи, именно, к тому, что происходит в настоящее время в мусульманском Востоке. Из вышеизложенного можно видеть, что благоприятного для нас мало: Индия представляет собой бочку с порохом, в которую необходимо лишь бросить искру; Турция в войне с Италией и спит, и видит только, как бы ей устроить всеобщий пожар; у Персии анархия дошла до того, что для воздействия на население понадобился разгром беста ⁴⁴ в Мешхеде ⁴⁵; в Афганистане восстание племен, которое грозит втянуть в грязную историю и англичан, и нас. И в это самое время, когда у нас у самих не все обстоит благополучно, когда враждебная агитация идет полным ходом в Бухаре и Закаспийской области, когда враждебные партии и силы растут как грибы, распространяются почти открыто прокламации и брошюры, когда наше серьезное движение за пределы края может еще более усилить хотя бы частные враждебные против нас выступления, в это именно время мы пренебрегаем 150-тысячными преданными нам людьми, в это время мы спокойно смотрим на издательство враждебных партий над таким влиятельным и нужным нам человеком, как бывший кушбеги Астанкул-бий, заточенный до сих пор в Кермине. Чтобы использовать момент, чтобы хоть чем-нибудь поддержать угнетенные массы шиитов, для этого необходимо теперь же выпустить на свободу нашего кушбеги. Нынешний эмир против него ничего не имеет, настоящее население Бухары, даже сунниты, тоже вспоминают его с большим удовольствием, остаются лишь враждебные партии, но им в руку кто-либо играть едва ли захочет, а потому можно думать, что не сегодня завтра кончатся [139] страдные дни ни в чем не повинного человека и с его освобождением вздохнут десятки тысяч искренних мусульман.

ЦГА РУз. Ф. И-461. Оп. 1. Д. 1168. Л. 193-201об. Копия. Машинопись.

Комментарии

1. В 1912 г. Туркестанское генерал-губернаторство включало в свой состав Закаспийскую, Самаркандскую, Семиреченскую, Сыр-Дарьинскую и Ферганскую области. Генерал-губернатор одновременно являлся командующим войсками Туркестанского военного округа, контролировал положение дел в вассальных от России Бухарском и Хивинском ханствах.

2. Главное внимание мусульманскому движению в России уделяли центральные и местные структуры МВД. Об источниках по их деятельности в данном направлении см. Арапов Д. Ю., Котюкова Т. В. Архивные материалы Министерства внутренних дел Российской империи о мусульманском движении начала XX века. //Вестник Института Кеннана в России. М., 2004. Вып 6. С. 57-82.

3. Со времени установления правления династии Мангыт (1753-1920) в Бухаре более точным названием государства был термин «эмират», однако, в силу господствующей традиции, в русских источниках и литературе на протяжении XIX — начала XX вв. по отношению к Бухаре одновременно продолжал применяться термин «ханство».

4. См.: Арапов Д. Ю. Бухарское ханство в русской востоковедческой историографии. М., 1981. С. 7-8.

5. Поскольку в 1897 г. эмир Абдулахад-хан, поссорившись с местным духовенством, навсегда оставил столицу ханства, бухарский кушбеги Астанкул вплоть до кончины Абдулахад-хана в 1910 г. 13 лет непрерывно пребывал на территории арка (центральной части города), не имея права оставить его стены.

6. Сухомлинов В. А. (1848-1926) - генерал от кавалерии (1906). С декабря 1908 г. — начальник Генерального штаба, с марта 1909 г. по июнь 1915 г. - военный министр.

7. Самсонов И. В. — генерал-лейтенант, с 1909 г. по 1913 г. Туркестанский генерал-губернатор.

8. «Туркестанские ведомости» — официальная газета Туркестанского генерал-губернаторства, выходила в свет в 1870—1917 гг.

9. Имеется в виду итало-турецкая (Триполитанская) война 1911-1912 гг.

10. Имеется в виду подъем национально-освободительного движения в провинции Пенджаб (тогда Британская Индия, сейчас Пакистан). В крупном центре этой провинции Лахоре (Лагоре) лидером антианглийских выступлений в 1906-1907 гг. являлся Аджит Сингх.

11. Правильно: Нана Сахиб — один из наиболее видных представителей Великого индийского восстания 1857-1859 гг.

12 .Бенгальский губернатор — правитель провинции Бенгалии (юго-восток тогдашней Британской Индии).

13. О революционных событиях в Персии начала XX в. более подробно см.: Шитов Г. В. Персия под властью последних Каджаров. Л., 1933.

14. Шах Музаффар ад-Дин — шах Ирана в 1896-1907 гг.

15. Имеется в виду Шах Мухаммед-Али — шах Ирана в 1907-1909 гг.

16. Азербайджан, Иранский — провинция на северо-западе Ирана.

17. Хорасан — провинция на северо-востоке Ирана.

18. Шииты (араб, шиа — приверженцы, группировка, партия) — последователи второго по числу приверженцев (после суннитов) направления в исламе, которые признают единственно законными преемниками Пророка Мухаммеда только Али и его потомков.

19. Сунниты (араб, ахль ас-сунна - люди сунны) — последователи наиболее многочисленного направления в исламе. В отличие от шиитов, сунниты не признают возможности посредничества между Богом и людьми после смерти Пророка Мухаммеда, отрицают идею об особой природе Али и праве его потомков на имамат. Существуют также значительные различия в принципах юридических решений, характере праздников, отношении к иноверцам, деталях молитвы и др.

20. Абдул-Хамид II — турецкий султан в 1876-1909 гг. С XVIII в. турецкие султаны почитались в исламском мире, как духовные предводители (халифы) мусульман суннитского толка.

21. Салоники — город в европейской части тогдашней Османской империи (современная Турция).

22. Магомет (Мухаммад) V — султан Турции в 1909-1918 гг.

23. «Единство и прогресс» — политическая организация, основанная в Турции в 1889 г. с целью борьбы с абсолютизмом. В результате Младотурецкой революции 1908-1909 гг. пришла к власти в Османской империи.

24. Представляется, что автор записки заметно преувеличивал действенность пропаганды мусульманских агитаторов. Так, чиновники МИД весьма скептически относились к реальности организации на рубеже XIX—XX вв. общемусульманского антиправительственного «джихада». Более подробно см.: Арапов Д. Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи (Последняя треть XVIII - начало XX вв.). М., 2004. С. 154-155.

25. Подробнее о деятельности эмиссаров партии «Единение и прогресс» на территории Российской империи см.: Котюкова Т. В. Турецкие эмиссары в России. Документы ЦГА РУз. 1910-1914 гг. // Исторический архив. 2004. № 4 С. 85-92.

26. Имеется в виду эмир Афганистана в 1901-1919 гг. Хабибулла-хан.

27. То есть, пройдя соответствующие испытания на знание исламских догматов веры и обрядов, получил право выступать в качестве служителя мусульманского культа — муллы.

28. Имеется в виду нерегулярное племенное ополчение.

29. То есть, Российской империи.

30. Кермин - современный город Навои (Республика Узбекистан).

31. Имеется в виду основатель суннитского братства накшбандия Баха-ад-Дин Накшбанд (XIV в.). Его гробница, пользующаяся огромным почитанием в мире ислама, находится вблизи современной Бухары.

32. В Ялте находился великолепный дворец, принадлежавший бухарским эмирам.

33. По мнению историка Т. Г. Тухтаметова, Астанкул, «по всей вероятности, был способным государственным деятелем, а также умел угождать бухарскому деспоту - эмиру Абдул-Ахаду» (Тухтаметов Т. Г. Россия и Бухарский эмират в начале XX века. Душанбе. 1977. С.32).

34. Имеется в виду один из высших орденов Российской империи, который был учрежден в 1725 г. На знаках ордена для нехристиан изображение Св. Александра Невского заменялось государственным гербом — двуглавым орлом.

35. Джамский поход — планировавшийся, но несостоявшийся поход войск Туркестанского военного округа в Индию и Афганистан. По замыслу русского командования, местом сбора экспедиционного корпуса являлся находившийся южнее Самарканда кишлак Джам.

36. Хусейн и Хасан — убитые сыновья халифа Али. День их памяти, по шиитской традиции, отмечается в первый месяц года по мусульманскому календарю - мухарраме.

37. О сунитско-шиитской резне в Старой Бухаре более подробно см.: Тухтаметов Т. Г. Указ. соч. С. 36-41.

38. Лиллиенталь Г. Г.— генерал-майор, начальник штаба 1-го Туркестанского армейского корпуса. Возглавил действия русских войск по наведению порядка в Бухаре.

39. Медресе — высшие мусульманские учебные заведения.

40. Имеется в виду эмир Бухары в 1910-1920 гг. Сеид-Алимхан.

41. Аглям - возможно, имеется в виду титул «муфти-алям» (ученый муфтий), принадлежавший высшему мусульманскому духовному лицу в Бухаре.

42. Российское императорское политическое агентство в Бухаре - учреждение, подчиненное МИД, было создано в 1886 г. и представляло интересы Российской империи в Бухаре. Главой его являлся политический агент, с 1912 г. им был статский советник Александр Сергеевич Сомов.

43. Журнал «Мола Насреддин» — мусульманский сатирический журнал, выходил в 1906-1931 гг. вначале в Тифлисе, затем в Тебризе (Иране), с 1922 г. в Баку.

44. Имеется в виду распространенное у шиитов право на убежище (бест), которым обладали различные мусульманские святые места: мечети, мазары, здания мусульманских духовных учебных учреждений — медресе и др.

45. Мешхед (Мешкед) — центр иранской провинции Хорасан и крупный шиитский культовый центр.

Текст воспроизведен по изданию: "Прогресс Бухарского ханства зависит исключительно от России" Докладная записка Е. К. Михайловского. 1912 г. // Исторический архив, № 3. 2006