Мобильная версия сайта |  RSS
 Обратная связь
DrevLit.Ru - ДревЛит - древние рукописи, манускрипты, документы и тексты
   
<<Вернуться назад

События перед хивинским походом 1873 года по рассказу хивинского историка.

История средне-азиатских ханств в XVIII и XIX в.в. принадлежит к числу наименее разработанных отраслей истории Востока, что объясняется не отсутствием источников, а равнодушием изследователей. До настоящего времени еще не вполне опровергнут предрассудок, связанный с преувеличенной оценкой культурного уровня так называемого ”древнего Востока”: в новой истории восточных народов видят только картину непрерывного и безнадежного застоя и упадка. Не говоря уже о новейшей истории Средней Азии, нередко вся историческая жизнь современных средне-азиатских народов представлялась незаслуживающей внимания. Еще в последние годы мы были свидетелями характерного факта: экспедицией, специально снаряженной из Америки, производились раскопки на месте исторического города исключительно с целью найти следы до-исторического быта страны, без всякого внимания к ее историческому прошлому, даже без участия лиц, знакомых, хотя бы из вторых рук, с письменными известиями об этом прошлом. Равнодушием к сравнительно недавнему историческому прошлому края проникались и местные деятели; когда в 1895 г. был образован Туркестанский кружок любителей археологии, ему была поставлена задача ”собрать как можно больше материала для освещения древнего периода средне-азиатской истории” 1. Жизнь [2] выяснила невозможность такого ограничения задач кружка, и последний на страницах своих ”Протоколов” уделял не мало места событиям последних веков; но история этих веков остается и до настоящего времени гораздо менее изследованной, чем было бы возможно по количеству и качеству находящихся в нашем распоряжении источников.

Между прочим остается невыполненной задача, важность которой, казалось бы, не могла подлежать сомнению, особенно для местных деятелей: извлечь из памятников туземной литературы, главным образом исторической, рассказы о ходе завоевания края русскими и об отдельных моментах этой борьбы. На необходимость выполнения этой работы впервые обратил внимание проф. Н. И. Веселовский, справедливо полагавший, что при пользовании одними русскими источниками мы ”можем впасть в односторонность и составить неверный взгляд на местное население, на его взгляды и деятельность в то время”. Еще в 1885 г. проф. Веселовским в Ташкенте наводились справки, ”не существует ли у грамотеев из местных мусульман каких-либо записок о русских завоеваниях в западном Туркестане”. Таковых, однако, не нашлось; те рассказы, которые были получены проф. Веселовским и из которых один был им впоследствии издан 2, оказались составленными специально для него.

Вслед за проф. Веселовским мною также были приняты меры для выяснения того же вопроса, но с несколько иной точки зрения. Опыт показал, что на получение от туземцев записей, специально посвященных войне с русскими, было мало надежды; оставалась надежда найти в общих исторических сочинениях, подносившихся тому или другому хану, среди рассказов о событиях того или другого царствования, известия о приеме русских посольств и о [3] столкновениях с русскими войсками. Такие известия и были извлечены мною в 1898 году 3 из ”Тарихи Шахрохи” кокандца Мухаммед-Нияза, — сочинения, написанного вскоре после 1871 года и напечатанного в Казани в 1885 г. Н. Н. Пантусовым. рассказы о тех же событиях других кокандских историков Мухаммеда-Хакима 4 (в 20-х годах XIX в. совершившего путешествие в Мекку и Медину через Россию), муллы Аваз-Мухаммеда и андижанца Тюря-ходжи 5 до настоящего времени остаются неиспользованными.

Еще менее посчастливилось истории Хивинского ханства. В 1873 г. во дворце бежавшего хана были найдены рукописи, заключавшие в себе полную историю ханства с основания до 1872 г., на турецко-татарском литературном (так называемом ”джагатайском”) языке. Основное сочинение, носившее заглавие ”Фирдаусу-л-икбаль” (”райский сад счастья”) принадлежало мирабу Шир-Мухаммеду, известному под литературным прозванием Муниса, и было начато еще в царствование Ильтезер-хана (до 1806 г.). Другой историк, мираб Мухаммед-Риза, по литературному прозванию Огехи, писавший при Алла-Куле (1825 — 1842), окончил труд своего предшественника, доведя его до смерти хана Мухаммед-Рахима (1825 г.) Тот же Огехи впоследствии в нескольких сочинениях, поднесенных нескольким ханам, под различными заглавиями, довел историю своей родины до событий, непосредственно предшествовавших походу К. П. фон-Кауфмана. Рукописи трудов Муниса и Огехи были доставлены в С.-Петербург и переданы в Азиатский музей Академии наук, где находятся в настоящее время; краткие сведения об этой находке проникли в русскую и западно-[4] европейскую печать 6; тем не менее русские и западно-европейские ученые продолжали писать об истории Хивинского ханства так, как будто бы после известного труда хана Абу-л-Гази, доведенного его сыном и преемником до 1665 г., не было почти никаких туземных источников.

Размеры настоящей статьи, конечно, не позволяют передать все известия Муниса 7 и Огехи, имеющия отношение к русским; ограничиваюсь поэтому извлечением таких известий из последнего труда Огехи, носящего заглавие ”Шахиди Икбаль” (”свидетель счастия”) и посвященнного событиям первых девяти лет царствования нынешнего хана 8.

Вопрос о том, как представлял себе хивинский автор события того времени, вызвавшие поход 1873 г., казался мне не лишенным интереса. Сопоставление его рассказов с рассказами русских источников и критическая оценка его показаний, в особенности его взглядов, не входили в мою задачу; то и другое может быть лучше выполнено местными деятелями, которым [5] доступны архивные источники или которые сами принимали участие в событиях конца шестидесятых и начала семидесятых годов.

Некоторым читателям, может быть, покажется спорным самый вопрос о том, своевременно ли печатать рассказы туземцев о русских, относящиеся к эпохе завоевания края, особенно в сборнике, предназначенном не для одних специалистов и, вероятно, не только для читателей русского происхождения. Но еще в 1898 г. тогдашняя редакция ”Туркестанских Ведомостей”, печатая мою статью ”Туземец о русском завоевании”, заметила вполне основательно, что то отношение к русским, которое проявляется в сочинениях эпохи завоевания, может представлять теперь только исторический интерес. Так, конечно, смотрел на свою статью и сам автор. После семидесятых годов прошлого века условия жизни в крае успели настолько измениться, что сами участники событий того времени могут вспоминать о них только как об отдаленном прошлом, не имеющем никакого отношения к современной жизни.

Вступление на престол Сейид-Мухаммед-Рахим-хана произошло в четверг 10 сентября 1864 года 9. В воскресенье 20 сентября, в Хиву прибыл посол из Коканда, с известием о взятии русскими города Туркестана 10; кокандский правитель (хаким) Султан-Мурад-хан 11 после совещания с военачальниками отправил это посольство с целью просить помощи против русских у хивинского хана и у турецкого султана. Посол передал новому хану письмо, написанное на имя [6] его предшественника Сейид-Мухаммед-Бахадура, и был милостиво принят 12. Сам хан еще прежде, 18 сентября, отправил посла в Бухару к эмиру Музаффару с известием о смерти своего предшественника и о своем вступлении на престол 13. Посольство вернулось в Хиву в воскресенье 8 ноября того же года в сопровождении бухарского посла 14. Таким же порядком (каждого хивинского посла сопровождал на обратном пути в Хиву посол из Бухары, и наоборот) продолжался обмен посольствами между Бухарой и Хивой в следующие годы, даже после подчинения Бухары России. Последний бухарский посол, о котором упоминает Огехи, был отпущен из Хивы, в сопровождении хивинского посла, во вторник 15 августа 1872 года 15.

Окончание борьбы эмира Музаффара с русскими и дальнейшие события автор представляет себе в следующем виде. Разбитый русскими в 1866 г. 16, эмир долгое время оставался в Кермине, собирая войско для продолжения борьбы; только в 1868 г. он послал это войско к Самарканду.

Русские за это время успели взять Ура-Тюбе 17 и Джизак 18 и расположились в Яны-Кургане, приблизительно в 6 фарсахах от Самарканда. Между Самаркандом и Яны-Курганом произошли военные действия, окончившиеяся полным поражением бухарцев; русские взяли Самарканд 19 и Катта-Курган 20. Эмир не видел для себя иного спасения, как заключить мир с русскими, и тайно отправил посла к русскому губернатору 21; [7] был заключен договор 22, по которому эмир обязался платить русском по 12000 тиллей в месяц, а русские согласились не итти дальше и приходить в Бухару только для торговых целей.

Старший сын эмира, Абдул-Мелик-тюря, бывший тогда хакимом в Гузаре, зная только о взятии русскими Самарканда и Катта-Кургана, но не о заключении договора, собрал войска из Карши, Гузара и других мест, двинулся на Шахрисябз, соединился с хакимами этого города и пошел на Самарканд, но там не имел успеха и должен был вернуться в Гузар. В то же самое время происходило движение в самой Бухаре; собрались улемы, шейхи и студенты, всего около 3000 человек; проведав тайну о заключении договора, они объявили его противоречащим шариату и выступили в поход в качестве борцов за веру. Прибыв в Кермине, они обратились к эмиру со следующими ”сильными словами”: ”Выступи во главе нас против кафиров, чтобы мы погибли, сражаясь перед тобой, и потом делай все, чего захочет твое сердце; а не то, отдай нам коней и вооружение своего войска; тогда мы сами пойдем сражаться с кафирами, а ты оставайся здесь, отдыхай и веселись”. Эти слова привели эмира в такой гнев, что ему хотелось истребить всех мулл; но он сдержал себя и ответил муллам, что вполне одобряет их намерение, велел им, не расстраивая своих рядов, итти к Самарканду, а сам обещал выступить дня через два или три, после окончания военных приготовлений, чтобы с помощью Божьей победить кафиров или добиться мученического венца. Муллы послушались; эмир Музаффар, ”прельстившись благами тленного мира”, тайно уведомил самаркандского ”хакима” и начальника стоявшего там русского войска о предстоявшем прибытии отряда и посоветовал истребить его, не впуская с город. Русские так и поступили; муллы [8] должны были остановиться вне городских стен, где подверглись неожиданному нападению и были истреблены ударами сабель и ядрами пушек; остатки отряда разбежались в разные стороны.

После этого события эмир Музаффар возвратился из Кермине в Бухару, послал русским обещанное золото и письмом уведомил сына о заключении договора с русскими, с приказанием воздерживаться от всяких враждебных действий. Получив письмо, Абдул-Мелик-тюря, не одобряя действий отца, созвал в Гузаре знатных людей области и стал жаловаться им на поступки эмира, обязавшегося платить дань кафирам и истребившего людей науки. Присутствовавшие единогласно признали, что за такие поступки эмир должен быть низложен и что необходимо до последней капли крови отстаивать шариат. Было решено сначала взять Бухару и возвести на престол Абдул-Мелика, потом возобновить войну с русскими.

Тюря собрал войска всех областей от Гузара до Шахрисябза, взял Карши и перевел туда свое имущество и свой гарем; каршинские узбеки все подчинились ему. Из Карши он двинулся на Бухару, откуда ему навстречу вышел с войсками эмир; бухарские узбеки большею частью приняли сторону тюри, который в каждой стычке одерживал верх над отцом. Эмир был вынужден просить помощи у русских и получил от них большое войско; против этой силы тюря не мог устоять и бежал из Карши в Шахрисябз 23; его гарем был захвачен эмиром и отправлен в Бухару. Русские вернулись в Самарканд и оттуда прислали в Шахрисябз требование выдать тюрю или им, или эмиру, иначе город подвергнется нападению с двух сторон и ни один житель не будет оставлен в живых. Шахрисябзцы объявили тюре, что не могут оставить его у себя и что он должен итти [9] или к русским, или к отцу. Тюря решил бежать в Хиву, но объявил, что идет к русским, и распустил свое войско, оставив при себе только отряд в 400 всадников с небольшим. С этим отрядом он через Хатырчи, где им был захвачен хаким Рахматча, один из главных сторонников кафиров, и Нур-Ата, откуда он взял хакима с собой, достиг пределов Хивинского ханства и выслал вперед пять или шесть человек из своего отряда.

Узнав от этих посланцев о прибытии тюри, хан выслал ему навстречу аталыка Мухаммед-Ризу и диван-беги Мухаммед-Нияза; вместе с ними тюря в воскресенье 20-го рамазана (22 декабря 1868 г.), вступил в Хиву; ему отвели помещение во дворце кушбеги Хасан-Мурада, в месте Ангарик. На следующий день он был принят ханом, который оказал ему столько милости, что ни один сын не видел от своего отца и тысячной доли этого. Тюре было назначено содержание в размере 1500 тилей в месяц; одежда, пожалованная его спутникам, стоила по самой низкой оценке более 500 тиллей. Хан позволил тюре во всякое время являться ко двору и старался исполнить все его желания: но легкомысленный царевич захотел поссорить хана с эмиром и стал просить военной помощи. Этой просьбы хан не мог исполнить и посоветовал своему гостю выжидать событий, приняв одно из двух решений: или, с мольбою о прощении, отправиться в Бухару, для чего хан обещал дать ему средства, или остаться в Хивинском ханстве, получив от хана соответствующий его званию удел. Царевич был настолько легкомыслен, что отверг эти милости и настойчиво просил хана отпустить его к племенам Теке и Эрсари; хан старался отговорить его от этого намерения, но безуспешно. Пробыв в ханстве три месяца, тюря отправился в сторону Мерва; его спутники большею частью остались на службе у хана.

В пятницу 10-го января 1869 г., через 18 дней [10] после прибытия бухарского царевича, в Хиву прибыл другой беглец, киргиз 24 Сыддык-тюря. Его отец Кене-Сары-хан 25 после взятия русскими Туркестана и Ташкента отказался последовать примеру других киргизов и подчиниться русским; он был убит в Ташкенте во время восстания против кафиров (!). Сыддык-тюря после смерти отца ушел из Ташкента в Бухару, поступил на службу к эмиру Музаффару и во время войны с русскими отличился многими подвигами. После заключения мира между Россией и Бухарой Сыддык сделал попытку продолжать войну самостоятельно и убил еще множество кафиров, но малочисленность его отряда, наконец, вынудила его покинуть бухарские владения. С отрядом в 60 всадников он через степь достиг пределов Хивинского ханства и был милостиво принят ханом; ему и его спутникам отвели землю на северном берегу Аму-Дарьи, в месте Уйгур.

Еще через девять, дней, в воскресенье 19-го января, в Хиву прибыл другой киргизский предводитель Хатим-тюря 26. Он с юных лет находился на службе у русских и оказал им много услуг, но потом в Ташкенте за что-то обиделся на них и ушел в Хиву. Хан и ему оказал милость, отвел ему хороший участок земли и назначил ему щедрое содержание 27.

Около того же времени пришло известие, что русские, построившие крепость Казалинск на северном берегу Сыр-Дарьи, замышляют подчинить себе киргизов, имевших летовки на южной стороне реки и плативших хивинскому правительству закат и харадж. Хан решил отправить в местность Тау-Кара 28 отряд под [11] начальством диван-беги Мухаммед-Мурада, махрама Мухаммед-Якуба и сарханга Абдуррахман-Суфи, одного из начальников артиллерии. Отряд должен был проверить слухи о нарушении русскими войсками установленной границы и, если бы эти слухи оказались справедливыми, дать врагам чувствительный урок; в противном случае предполагалось ограничиться мерами для обезпечения благосостояния пограничной области.

В субботу 1-го февраля 1869 г. отряд выступил из Хивы и через Тау-Кара прибыл в Чикирдакли и Буричи, где провел несколько дней. Хакимом в Тау-Кара был Эр-Нияз-бий, глава кипчаков; начальники отряда поручили ему увести с южного берега Сыр-Дарьи, из мест, близких к Казалинску, все киргизские улусы, платившие дань Хиве. Выполнение этой задачи потребовало пятнадцати дней; русские, стоявшие в Казалинске, не делали никаких попыток помешать этому. Переселенцы были поселены в Тау-Кара и других местностях, смотря по своему желанию; им отвели участки земли, в том числе и летовки.

Устроив дела в Тау-Кара, отряд прибыл в Чимбай, к улусу каракалпаков. Там, в виде меры предосторожности, была выстроена высокая крепость в месте Ак-Кала на берегу Аму-Дарьи, где река впадает в море. В крепости был оставлен сарханг Абдуррахман-Суфи с несколькими орудиями; в случае движения русских на судах со стороны моря он должен был преградить им путь. В той же местности была выстроена плотина на проток Кок-Узяк, для орошения пашен в Тау-Кара и Чимбае; но сильным разливом реки Аму-Дарьи плотина была уничтожена, и проток снова направился в прежнее русло.

Диван-беги вернулся в Хиву в субботу 22 марта; махрам, согласно приказанию хана, оставался еще некоторое время на севере для других оросительных работ. Между прочим им было вновь направлено к Куня-Ургенчу течение Лаудана, отведенное перед тем [12] вследствие восстания иомудов 29; жители в то время были переселены в Ходжейли 30; теперь их снова водворили на прежния места, чем они были очень обрадованы. После выполнения своей задачи махрам вернулся в Хиву, донес хану обо всем, что было им сделано, и был удостоен царских милостей 31. Летом Абдуррахман-Суфи также был отозван ханом и в среду 2-го июля вернулся в Хиву; вместо него был послан в Ак-Кала сарханг Худай-бергень, который то посылал с разведочной целью шпионов и лодочников, то сам выезжал на разведки верхом к краю Усть-Урта 32.

Уже в марте того же года был предпринят поход в степь в более обширных размерах. С давних времен большая часть киргизов платили харадж хивинским ханам и приходили к пределам ханства на зимовки, кочуя летом по берегам Яика (Урала) и Итиля (Волги). Положение изменилось только со времени восстания иомудов и других туркменских племен; набегам иомудских мятежников подвергались и киргизские племена; бедствия, причиненные этими набегами, заставляли их держаться ближе к владениям русских и вступать с ними в соглашения. Но кафиры своими поборами скоро вывели их из терпения, и они снова через послов стали просить помощи у хивинского хана. До окончания борьбы с туркменами хан ничего не мог для них сделать; теперь, когда эта борьба была окончена, он решил отправить в степь отряд, во главе которого были поставлены аталык Хаким-Нияз, глава кипчаков, инак Мухаммед-Рахим, глава найманов, и из ханских вельмож — есаул-баши Махмуд-Нияз и махрам Худай-Назар. Отряд должен был оказать покровительство киргизам и, расположившись в их [13] стране, устроить дела в степи в полном согласии с представителями киргизской знати. Выступление отряда из Хивы произошло 11 марта 1869 г., в самый день праздника ”курбан”.

Около того же времени прибыли в Хиву с выражением преданности и с просьбою о помощи два знатных киргиза — Азиз-бергень-бий и Джанибек-бий 33. Им был оказан милостивый прием; вместе с ними был послан в степь другой отряд, под начальством аталыка Мухаммед-Ризы, главы кунгратов. Мухаммед-Риза, Азиз-бергень-бий и Джанибек-бий выступили в четверг 27 марта и догнали первый отряд в Кунграде 34.

Из Кунграда соединенные отряды прошли к западному берегу Аральского моря, затем совершили несколько быстрых переходов через безводную степь и достигли первых киргизских кочевьев. Весть о прибытии хивинского отряда очень обрадовала киргизов, которые с полною готовностью доставляли отряду все необходимое. Их решение вступить в борьбу с русскими было настолько искренним, что они схватили трех или четырех русских, находившихся в степи для торговых целей, и представили их начальникам отряда; последние распорядились отправить пленных в Хиву.

После этого начались переговоры между начальниками отряда и киргизскими биями о дальнейших действиях. Первым приписываются такие речи: ”Объясните нам, в каком положении ваши дела, и ведите нас, в какую сторону хотите; мы употребим все усилия, чтобы исполнить ваше желание, в чем бы оно ни заключалось”. Бии с низким поклоном (куллук) ответили ”Вашему войску нет надобности подвергать себя тягостям похода; достаточно одного вашего [14] пребывания среди нашего народа. Сражаться с русскими и наносить им ущерб вы не умеете; у нас (самих) столько конного войска, что его нельзя пересчитать; оно хорошо знает способы сражаться и состязаться с русскими. Итак, оставайтесь здесь и будьте зрителями дел нашей службы; пока в нас есть жизнь, мы ради веры ислама будем нести службу перед вашими глазами. Если угодно Богу, то с помощью и благословением Божиим, силою счастия государя мы отрежем войску кафиров пути к берегу Сыр-Дарьи, залив эти пути волнами своих набегов; может быть, мы даже совершенно устраним из области людей ислама тьму победы кафиров”.

Хивинское войско, однако, двинулось дальше и после нескольких переходов пришло к мазару Кодж-Ата, оттуда достигло места Арыш-Ата, расположенного между кочевьями киргизских родов: Адай, Табын и Алим. Расположившись там, начальники отряда хотели совместно с киргизскими тюрями и биями привести в порядок дела населения и войска и отправить отряды для набега на пути сообщения кафиров. Но в то время уже начались летние жары; стал обнаруживаться недостаток в провианте для войска и в корме для лошадей; у киргизов можно было достать только мяса, все остальное было страшно дорого. Оставаться на месте сделалось невозможным; начальники отряда признали необходимым вернуться обратно и так объявили об этом представителям киргизской знати: ”Теперь очень жарко; запасы провианта для войска и корма для лошадей истощились; если мы еще дольше пробудем здесь, то можно опасаться гибели войска. Мы вернемся теперь к государю; когда спадет зной, мы, получив позволение от государя и приведя в порядок запасы и вооружение войска, к осени успеем к вам вернуться. До нашего возвращения вы мечом храбрости закройте кафирам те пути, откуда к ним приходят запасы, и приведите в расстройство их дела”. Бии согласились [15] с этими доводами и ответили: ”Вы сами (лучше) знаете, следует ли вам отступить; пока в нас есть жизнь, мы будем защитниками сильной державы государя и будем стараться всеми силами, как преданные слуги той державы. Повиноваться и служить кафирам мы признаем для себя позором; мы останемся среди мусульман, служа государю, прибежищу ислама; своей жизнью мы жертвуем ради укрепления религии Мухаммеда и его шариата. Есть полная надежда, что при такой искренней готовности мы приведем в расстройство дела кафиров и совершенно уничтожим их”.

После этого аталыки Мухаммед-Риза и Хаким-Нияз, инак Мухаммед-Рахим, есаул-баши Махмуд-Нияз и махрам Худай-Назар с хивинским войском быстрыми переходами вернулись в Хиву, куда прибыли во вторник 10 июня 1869 г. Весь поход продолжался 95 дней. Хан встретил отряд упреками за самовольное возвращение, но потом, когда ему объяснили причины, сменил гнев на милость 35.

После отступления хивинцев киргизы рода Адай, подчиняясь обстоятельствам, вступили в соглашение с русскими и откочевали к их пределам. Большинство киргизских родов не хотело последовать их примеру и предпочитало откочевать к Хиве, чтобы отдаться под покровительство хана, но опасалось, что на этом пути подвергнется нападению со стороны русского войска. Эти киргизы отправили в Хиву весть такого содержания: ”Некоторые из нашего народа, считаясь с обстоятельствами, вступили в соглашение (с русскими), ушли в сторону русских крепостей и согласились платить дань и харадж. Но мы скорее умрем, чем согласимся подчиниться кафирам и с покорностью носить на шее бремя их господства; тяжести такого позора нам бы не вынести. Вместе с тем зимний холод и снег никак не позволят нам остаться в этой стране; если [16] мы хотя бы не надолго задержимся здесь, мы лишимся всего нашего скота и имущества; даже наши жены и дети погибнут от голода. Считая для себя тень великодушие и доброжелательства должностных лиц дворца, прибежища мира, залогом безопасности и благосостояния, мы хотим откочевать в области, входящия в состав Хивинского владения; но боимся сняться с места из страха перед русскими. В таком страхе и в такой беде мы просим оказать нам великодушие и милость и послать нам военный отряд, чтобы мы под его защитой выселились из этой страны, полной опасностей, поселились во владениях государя и там достигли безопасности и спокойствия; какой бы службы от нас ни потребовали, мы бы постарались всей душой и всем сердцем”.

Хан решил исполнить эту просьбу и снова отправить в степь отряд; главным начальником был назначен тот же есаул-баши Махмуд-Нияз, которому дали войско из чодоров; с ним были посланы еще махрам Худай-Назар с войском из гокленов, отставной 36 диван-беги Худай-Назар с нукерами из Беш-Арыка и юзбаши (сотник) Мухаммед-Керим с войском из местности Ишик-Агасы-Ата. Им было поручено устроить переселение киргизов в Хивинское ханство и, если бы русские захотели помешать этому, вступить с ними в борьбу.

Отряд выступил из Хивы в воскресенье 27-го июля, прошел мимо западного берега Аральского моря и достиг киргизских кочевьев. Переселение совершилось спокойно, без всякого препятствия со стороны русских; в понедельник 20 октября бии и кетхуды переселенцев были приняты ханом; весь поход продолжался 86 дней. Переселенцам были отведены зимовки, летовки, пашни и жилища на пространстве от пределов [17] (культурной полосы) ханства до берега моря, сообразно количеству людей и скота 37.

В понедельник 8 сентября, следовательно еще до возвращения отряда, в Хиву прибыл Бушай-тюря 38, посол русского губернатора, жившего в Ташкенте. 39

Бушай-тюря происходил из киргизского рода Чюмекей и находился на службе у губернатора уже много лет. Он передал хивинским вельможам письмо губернатора такого содержания: ”От начала до настоящего времени между русскими и хивинцами происходили сношения в дружбе и согласии; никаких признаков вражды и столкновений между ними не было. В наши дни киргизы из хивинских подданных совершили набег на русских, захватили некоторых русских в плен и увели их к государю. Это дело представляется несогласным с правилами дружественных отношений. Вполне соответствовало бы обычаям дружбы и согласия, если бы государь, ради укрепления основ дружественных отношений, запретил киргизам производить набеги на русских людей и сражаться с ними, освободил из оков плена русских, приведенных к нему, обрадовал их своей царской милостью и позволил им вернуться в сопровождении Бушай-тюри”. В письме были и другия подобные речи, где выражения дружбы соединялись с жалобами. По приказанию хана, посла продержали в Хиве более четырех месяцев, потом отпустили его в Ташкент с письмом, наполненным ”примирительными ответами и удовлетворительными объяснениями”, щедро снабдили его деньгами и всем необходимым для путешествия, но пленных не возвратили 40.

В четверг 18-го сентября ханом был принят [18] афганский царевич Абдуррахман-хан (будущий властитель Афганистана), считавшийся необыкновенно храбрым воином. Помещение, отведенное ему в Хиве, и назначенное ему содержание превысили все ожидания царевича; тем не менее он пробыл в Хиве, только 20 дней и с позволения хана отправился в Бухару, куда бежали из Афганистана большая часть его приверженцев. Перед отъездом хан еще подарил ему коней с золотыми удилами и осыпанной драгоценными камнями сбруей, мулов, ростом с гору, верблюдов, силою подобных слонам, и много вышитой золотом и серебром одежды 41.

В среду 21-го января 1870 г. в Хиву прибыл посол из Бухары с известием о взятии эмиром Музаффаром Хисара и Куляба. Война продолжалась шесть или семь месяцев, при чем с обеих сторон погибло много мусульман 42.

Весной 1870. г. пришло известие об успехе киргизов в борьбе с русскими. Годом раньше киргизы рода Адай, зимовавшие около русских крепостей, вступили в соглашение с русскими; теперь они же, по приказанию хана, собрали много войска для нападения на русский отряд, стоявший недалеко от крепости Оренбург. Произошло несколько стычек; сабельные удары и пули унесли много людей с обеих сторон; наконец, благодаря Богу и счастью хана, мусульмане одержали верх над кафирами 43. Русские потеряли множество людей убитыми, ранеными и пленными; киргизские бии выбрали из русских пленников пять или шесть человек и, как вещественное доказательство [19] одержанной блестящей победы, привели их в Хиву, куда прибыли в начале месяца реби I (т. е. после 19 мая); при этом они просили у хана военной помощи для дальнейшей борьбы с русскими. Хан отправил вместе с киргизскими биями в Арал того же есаул-баши Махмуд-Нияза, дважды ходившего в степь в 1869 году. Согласно полученной им инструкции, есаул-баши составил отряд из каракалпаков, поставил во главе его аталыка Эр-Назара, принадлежавшего к тому же племени, и отправил этот отряд вместе с киргизскими биями в степь для войны с русскими, а сам еще в конце того же месяца реби I (т. е. до 18 июня) вернулся в Хиву 44.

Больше в книге Огехи нет никаких сведений о русских. Значение надвигавшейся опасности, конечно, сознавали и в Хиве, но об этом автор не сообщает нам никаких сведений. Больше всего места посвящено описанию построек, воздвигавшихся в Хиве в эти годы. Последней из таких построек было здание медресе против ворот арка; окончание этой постройки, начатой еще осенью 1871 г., было отпраздновано в пятницу 15 сентября 1872 г. Хан лично посетил медресе, распределил кельи между муллами и избавил их от всяких забот о дневном пропитании. На рассказе об этом событии 45 прерывается труд Огехи, очевидно, оставшийся неоконченным вследствие завоевания Хивы русскими.

В. Бартольд.


Комментарии

1. Протоколы Турк. кружка люб. арх., год Х, приложение, стр. 4.

2. Н. Веселовский. Киргизский рассказ о русских завоеваниях в Туркестанском крае. Сб., 1894 г.

3. Статья ”Туземец о русском завоевании” (Турк. Ведом. за 1898 г.).

4. Или Хаким-хан-тюри; см. о нем Collection scientifigues de l’institut des langues orientales du ministere des affaires etrangeres VIII, St.-P., 1897, р. 150 — 155, также Протоколы Турк. кружка люб. арх., год III, стр. 159 и 169 и Зап. вост. отд. Н. Р. арх. общ., т. XV, стр. 218.

5. Зап. вост. отд., т. XV, стр. 272 и след.

6. Первое сообщение об этих рукописях было сделано, если не ошибаюсь, А. Л. Куном, в заседании Имп. Рус. Геогр. общ. 5 дек. 1875 г. Доклад Куна был напечатан на русском языке в Изв. Имп. Р. Геогр. Общ., т. Х, отд. II, стр. 47 — 58 (в рукописях стр. 57), на немецком языке, в Russische Revue Bd. IV, St.-Р., 1874. S. 58 — 74 (в рукописях S. 71 — 72); этими сведениями воспользовался Howorth (History of the Mongols, part. II, div. 2, р. 961). О рукописях, хранящихся в Азиатском музее, см. Melanges Asiatigues, Х, 278.

7. Между прочим, в сочинении Муниса есть сведения о гибели князя Бековича-Черкасского, хотя и очень краткие (рук. Аз. муз. 590oа л. 74 б — 75 а). Кроме ”Девлет-Гирея”, т. е. Бековича, упоминается какой-то Андрей Губурнат (?). Начальниками хивинцев были аталык Кул-Мухаммед из кунгратов и инак Аваз-бей из найманов; их вероломство кажется автору вполне законной хитростью; по его мнению, нет никакого основания обнажать меч, когда хитрость может решить дело. Нет никакого отголоска тех обвинений, которые, по русским источникам, были высказаны против Бековича ханом Ширгазы в 1725 г. М. А. Терентьев (История завоевания Средней Азии, т. I. стр. 39) ошибочно смешивает имя Девлет Гирей с эпитетом Девлет гир (”покоритель царств”) и потому видит в этом имени подтверждение честолюбивых планов Бековича. Гирей — только название рода, из которого, как известно, происходили и крымские ханы.

8. Рукоп. Аз. муз. 590 od. К этому сочинению относятся приводимые ниже, в примечаниях, ссылки на листы рукописи.

9. Л. 12б. Сопоставление даты с днями недели показывает, что даты хивинского календаря того времени отставали на один день от дат по таблицам Вюстенфельда.

10. Туркестан был взят 12 июня 1864 г.

11. Султан-Мурад, брат Худояр-хана, насколько известно, никогда не носил ханского титула. В 1864 г. кокандским ханом был Сейид-Султан, сын Малля-хана.

12. Л. 18 а — 19 а.

13. Л. 17 б — 18 а.

14. Л. 20 а.

15. Л. 225 б.

16. Местом этой битвы в тексте названо место Сасык-Куль. Очевидно, имеется в виду сражение при Ирджаре 8 мая 1866 г.

17. 2 октября 1866 г.

18. 18 октября.

19. 2 мая 1868 г.

20. 18 мая.

21. Автор везде называет К. П. фон-Кауфмана просто ”губернатором”.

22. 25 июня.

23. Карши был взят русскими 23 октября 1868 г.

24. В подлиннике, конечно, киргизы везде названы ”казаками”.

25. ”Кенисара” или ”Кениссара” — русских источников. Как известно, он был убит еще в 1847 г., задолго до взятия Ташкента.

26. В рукописи сначала было написано ”Арслан-тюря”, потом имя ”Арслан” было вычеркнуто и заменено именем ”Хатим”.

27. Обо всех этих событиях л. 175 а — 183 б.

28. На русских картах Дау-Кара.

29. О борьбе хана с иомудами в рукописи говорится очень подробно, в рассказе о событиях 1867 г (л. 73 б — 84 б, 87 а — 127 а).

30. Собств. Ходжа-Или (”племя Ходжи”), так и в рукописи.

31. Л. 184 а — 186 б.

32. Л. 195 а.

33. У Терентьева (История завоевания Средней Азии, т. II, стр. 65) Азберген и Канали.

34. Собств. Кунграт (по названию рода), так и в рукописи.

35. Л. 186 б — 192 а.

36. По словам нашего автора (л. 19 а), он получил отставку в самый год вступления на престол хана, в пятницу 23 октября 1864 г.

37. Л. 193 б — 196 а.

38. По Терентьеву (История завоевания Средней Азии, т. II, стр. 64): ”весьма толковый киргиз, предназначавшийся в волостные старшины, султан Девлет Бушаев”.

39. Т. е. К. П. фон-Кауфмана.

40. Л. 196 а — 197.

41. Л. 199 а — 201 а. В связи с этим автор (л. 197 б — 199 б) довольно подробно, но не вполне точно излагает ход событий в Афганистане после смерти Дост-Мухаммеда, окончившихся бегством Абдуррахмана. Между прочим эмир Шир-Али ошибочно назван младшим братом Дост-Мухаммеда (как известно, Дост-Мухаммед был отцом Шир-Али).

42. Л. 205 б — 206 а.

43. Очевидно, имеется в виду гибель отряда подполковника Рукина 25 марта 1870 г., хотя это событие произошло не около Оренбурга, а на Мангышлакском полуострове (Терентьев, История завоевания Средней Азии, т. II, стр. 69 — 70).

44. Л. 208 а — 209 а.

45. Л. 226 а — 227 б.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь
COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.