№ 4

9 августа 1904 г.

Донесение коллежского асессора А. Черкасова российскому имп. политическому агенту в Бухаре

В первые же дни по приезде в Хорог я в беседах со многими осведомленными лицами постарался выяснить взволновавшее Шугнан дело о поршнифском ишане Сеид-Юсуф-Али-Шаураке и бывшем шахдаринском волостном управителе Азиз-хане Мирахуре. Добытые мною точные и хорошо проведенные данные имею честь [96] представить на благоусмотрение вашего превосходительства в настоящем моем донесении.

Поршнифский ишан Сеид-Юсуф-Али-Ша-урак является в настоящее время самым выдающимся из пиров Западного Памира Кроме его сана, обеспечивающего ему полную подчиненность муридов, и личные его качества создали ему колоссальное влияние на народ, при большом уме он отличается чрезвычайной добротой, и таджики с восторгом рассказывают, как их ишан помогает всякому нуждающемуся, а в неурожайные годы кормит на свой счет целые кишлаки. Сеид-Юсуф-Али-Ша горячий сторонник русских и причина к. тому у него крайне основательная: он убежден, что только русская власть обеспечит таджикам религиозную свободу, что только при нашем управлении таджиков перестанут называть стоящими вне закона кяфирами. Ишан верил, что в конце концов его заветная мечта исполнится, но уже по предписаниям своей религии не мог, конечно, принимать каких-либо мер, клонящихся к осуществлению его надежд путем насилия. Отношения его к бухарской власти были всегда корректны, и бывший бек Шугнана, Ишан-Куль-Дадха, засвидетельствовал перед эмиром заслуги Сеид-Юсуф-Али-Ша и исходатайствовал для него чин «урака».

Не менее выдающейся личностью является бывший шахдарин-ский волостной управитель (смещенный Юлдаш-бием Дадха) Азиз-хан, потомок наследственных властей Шах-Дары. Его происхождение, богатство, доброта, с которою он помогает неимущим соплеменникам, крайне привлекательная личность создали ему влияние в народе, мало уступающее влиянию Сеид-Юсуф-Али-Ша. Подобно последнему, Азиз-хан является горячим сторонником русских, которым он служил активно, за что и был высочайше награжден орденом Св. Станислава 3 ст. Эмир же, по представлению бека Ишан-Кула, пожаловал Азиз-хану чин «мирахура».

Как известно, минувшей зимой жители Шугнана и Вахана посылали ходоков в Ташкент с прошением на имя г-на туркестанского генерал-губернатора, в каковом прошении умоляли обратить внимание на их крайне бедственное положение. В Ташкенте и в Бухаре ходокам рекомендовано было передать их соплеменникам, чтобы они сидели смирно и ждали мероприятий русского правительства, которое уже осведомлено о печальном положении жителей Шугнана и Вахана. Ходоки вернулись домой и передали землякам то, что слышали.

Подача прошения не осталась, конечно, неизвестной беку Юл-даш-бию Дадха, который, вскоре после возвращения ходоков, сам пустил в народ слух о том, что, по полученным им сведениям, прошению шугнанцев и ваханцев не дано хода. Такое измышление бека, конечно, взволновало народ и естественно, что шугнанцы начали обращаться с тревожными вопросами к своим уважаемым и любимым ишану и бывшему волостному. Как Юсуф-Али-Ша, так и Азиз-хан всеми силами успокаивали земляков и убеждали их сидеть спокойно и уповать на милость русского царя. Никаких у себя сборищ по нескольку сот человек, как ложно докладывал эмиру Юлдаш-бий Дадха в донесении от 1 мухаррема 1322 года, Юсуф-Али-Ша и Азиз-хан не устраивали, и никто здесь не слыхал о каких-то вооруженных шайках, посланных названными лицами по кишлакам, чтобы грабить и силою заставлять жителей примкнуть к сторонникам Юсуф-Али-Ша и Азиз-хана. Факт этот удостоверяется [97] начальником Памирского отряда и начальником поста Хорог, в присутствии которых произошло объяснение между беком и Азиз-ханом. Последний прямо объявил, что он убеждает народ надеяться на русских и перечислил Юлдаш-бию Дадха все его беззакония. Бек в ужаснейшем гневе уехал из Хорога и немедленно отправил в Бухару свое ложное донесение, результатом которого было распоряжение эмира об изгнании из Шугнана Юсуф-Али-Ша и Азиз-хана. При этом не было, к сожалению, выяснено, куда должны быть удалены жертвы мстительности Юлдаш-бия Дадха и как должно быть поступлено с крупным земельным и движимым имуществом и скотом.

Слух о том, что участь ишана и Азиз-хана решена, быстро распространился по Шугнану и привел в глубокое уныние население, у которого отнимались его утешители и благодетели. Стало известно, что Юлдаш-бий Дадха хочет схватить их в то время, когда они, в числе других почетных лиц, выйдут к нему на встречу при поездке его для раздачи халатов от имени е. в. эмира. Не по злонамеренности, а из опасения жестокой расправы и по просьбам своих муридов и земляков не вышли ишан Юсуф-Али-Ша и Азиз-хан навстречу беку и бросились под защиту начальника Памирского отряда. Взбешенный Юлдаш-бий Дадха потребовал у подполковника Арсеньева выдачи ишана и Азиз-хана. Зная, что люди эти оклеветаны и что им грозит ужасная участь, если он их выдаст, начальник дал возможность тому и другому выехать на Памирский пост. К сожалению, ишану не удалось пробраться незаметно от ноукеров в долину Гунта и он вынужден был переправиться на афганский берег Пянджа.

Как известно вашему превосходительству из предыдущих моих донесений, бегство Азиз-хана и ишана немедленно вызвало жесто-кия репрессалии со стороны бека по отношению к землякам их и муридам. Вопреки постановлениям шариата бек захватил поля ишана Юсуф-Али-Ша и часть имущества. Все это взволновало население, которому показалось, что всякую надежду на улучшение с русской помощью его положения приходится оставить. В отчаянии, сторонники Азиз-хана кто только мог, бросились бежать на Памирский пост. Муриды ишана Юсуф-Ша ждали лишь извещения о том, где устроится их пир, чтобы начать бегство в Афганистан.

К таким результатам привела лживость и злоба бека Юлдаш-бия Дадха.

Как я уже имел честь доносить вашему превосходительству, Азиз-хан с Памирского поста уехал в Шугнан с путешественником Федченко, чтобы под его защитой устроить свои имущественные и семейные дела, вернуться затем на Памирский пост и продолжать ходатайствовать о том, чтобы ему дозволено было явиться в Ташкент и умолять о милосердии, а Юсуф-Али-Ша был хорошо принят в Афганистане и ему были обещаны милости эмира Хабибулла-хана.

5-го августа ко мне явился с афганского берега один из муридов ишана Юсуф-Али-Ша и передал, что ишан просит моего совета относительно задуманного им возвращения в Бухарский Шугнан, так как афганское правительство предложило ему поселиться близ Файзабада и слишком далеко от его муридов. Уже вполне выяснив себе значение столь выдающейся личности, как ишан Сеид-Юсуф-Али-Ша, и существенную для нас необходимость иметь услуги [98] этого человека в своем распоряжении, я позволил себе поручить передать ишану, что по-моему ему следует приехать на этот берег, чтобы затем вместе с Азиз-ханом ехать на Памирский пост и сделать все возможное для своей реабилитации.

8 августа, ишан Сеид-Юсуф-Али-Ша переправился на эту сторону Пянджа и привлек за собой 40 душ своих запянджских муридов. В тот же день приехал в Хорог из Горана г. Федченко в сопровождении Азиз-хана. Невозможно описать радость таджиков. Все молятся за царя, выражают твердую надежду, что милостью его их любимые старшины будут им возвращены, просят меня ходатайствовать перед вашим превосходительством о пересмотре дела ишана и Азиз-хана, клянутся что они никогда никого не побуждали к беспорядкам, а, напротив, всех успокаивали надеждой на то, что с помощью России в стране водворится законность и благосостояние.

І4 августа г. Федченко предполагает выехать на Памирский пост и захватить с собою ишана Юсуф-Али-Ша, Азиз-хана мира-хура с сыном Аман-бека минбаши и одного шугнанца в качестве слуги ишана. Дальнейшая их участь будет зависеть от благовоззрения вашего превосходительства и г.-на и. д. главного начальника края. Я же по долгу совести могу удостоверить, что ишан Юсуф-Али-Ша и Азиз-хан не крамольники и не враги бухарского правительства, а просто жертвы ненависти шугнанского бека Юлдаш-бия Дадха, люди действительно выдающиеся, вполне благонамеренные и полезные России.

ЦГА УзССР, ф. И-3, on. 2 д. 2660, лл. 1-2.

Текст воспроизведен по изданию: Россия и Бухарский эмират на западном Памире (конец XIX - начало XX в.). М. Наука. 1975