66. 1804 г. апреля 19. — «Мнение», представленное оренбургским военным губ-ром кн. Г. С. Болконским имп. Александру I, о мерах к прекращению нападений казахов на линию и к пресечению башкирских «перелазов» в степь; об обнищании казахского народа и об организации военной экспедиции против казахов и для захвата Хивы.

Мнение ген. от кавалерии и оренбургского военного губ-ра кн. Волконского ¹⁰⁷ о устроении Оренбургской линии и о прочих предметах, до сего относящихся.

... Далее следует перечисление вопросов, занимавших кн. Г. С. Волконского при его назначении оренбургским военным губернатором, содержание которых подробно развивается в печатаемом ниже тексте; указание на необходимость прекратить всякие претензии по прежде случившимся бармтам и строжайше запретить линейным жителям производить набеги на казахов.

... 3. В случае перелазов киргизских пограничным жителям дать одно право ловить их и преследовать прокравшихся, поколь их схватят или потеряют из виду. Причинении поисков не нападать на кочевья мирных киргизов, сидящих по дороге, но ежели бы у сих стали укрываться воры, тогда требовать выдачи оных и пограбленнаго; при потерянии же следов воровских, поисков сумнительных за границу отнюдь не делать и украденное щитать потерянным. Чрез сие самое жители возымеют обязанность лучче смотреть за своею собственностию и позабудут вовсе о корыстливых видах.

4. Нельзя не согласиться, чтобы киргизцы, кочующие близь границы, не давали пристанища ворам, приезжающим из дальных мест степи, хотя сами и не участвуют прямо в их воровствах. Таковых пристанодержателей, ежели то подлинно объяснится, в страх другим забирать по нескольку человек из луччих людей, не трогая скота, ни их имущества, держать в крепостях по толь, пока не возвращено будет украденное и не выданы будут самые воры. Средство сие заставит самых киргизов не допущать воров к линие.

5. Пойманных киргизов на воровстве или и просто тайно переехавших границу без позволения и [в] виду пограничных начальников отсылать без всякаго дальнаго следствия: простых годных — в службу, неспособных к оной — в работу, старшин же — на поселение в Иркутскую губ., на основании сенатскаго 1744 г. указа, ¹⁰⁸ на таковые случаи последовавшаго. Ибо по известной привязанности киргизов к своим [218] семействам, узнав, что пойманных на воровстве не отпускают более в степь, скоро перестанут отваживаться на переезды в здешния границы.

6. Форпостных начальников, между постами которых прокрадутся для воровства киргизы на сию сторону или башкирцы в степь, ежели по слабости или небрежению начальников при дневных и ночных разъездах не примечены будут следы, не учинят тотчас за ворами преследований и не дадут о том знать другим форпостам, — таковых как ненаблюдающих обязанностей службы и должности, к коей они призваны, наказывать строго по воинским правилам.

7. С башкирцов и других жителей границ, проезжающих своевольно в степь для единственной корысти без позволения главнаго начальника, взыски делать еще с большею строгостию. Ежели что-либо ими будет отнято у киргизов, таковое все возвратить тотчас и, сверх того, наказать их жестоко на теле; при случае же учиненнаго ими в степе смертноубийства за оное поступать по всей строгости законов. Кантонных ¹⁰⁹ и крепостных начальников, хотя бы и мимо их сведения сие случилось, за слабое надзирание подчиненных отрешить от мест и предать суждению. Меры сии, наблюдаемые с надлежащею строгостию на границе и обнародованные повсеместно в степе, конечно, в течении немногаго времени прекратят совершенно все линейные безпокойствии и киргизов от воровства отучат.

IV. О прекращении беспорядков между самими киргизами.

Хотя с самого заведения сея линии по всем делам, касающимся киргизов, ясно видно, что тишина, спокойствие и взаимное дружелюбие никогда небыли уделом сих кочевных своевольных народов, хотя раздоры между родоначальниками, неповиновение сих подданных и всегдашние ссоры, драки и враждовании всегда существовали в киргизах, но мера сих безпорядков и повсеместное по степи разстройство, как в целом составе их Политического состояния, так и во всех частях онаго, никогда еще не доходили до такой степени замешательства, как ныне. Главный начальник сего народа, престарелый Айчувак хан, без малейшей власти и уважения, не только не имеет никакой силы к унятию безпорядков, но едва ли за свою слабость и не вообще пренебрегаемый. Родоначальники сильнейшие, притесняющие и явно раззоряющие слабейших, удальцы из простых киргизов, известные под именем батырей, ¹¹⁰ каков был довольно наделавшей шуму и многих затруднений здешнему начальству Сырым, ныне существующие Джанызак Куран и протчие, производящие с пристающими к ним киргизами явные насилии и грабительствы, не только неповинующиеся биям, султанам и самому хану яко законным начальникам сего народа, но наводящие самим даже им страх и часто раззорении. От сих своевольств многолюдные и богатые аулы пришли в крайнее ослабление, а некоторые и в совершенное уничтожение. Ограбленные скотом киргизцы, как лишенные единственнаго своего существования, составляя во многих тысячах беднейших тварей, с женами своими и детьми придерживаются к нашим границам, подкрепляя свою бедственную жизнь выпрашиванием в жилах здешних милостины или же весьма трудною и неприбыточною им по неспособности их работою. Важнейший же из сего вред, касающийся и выгод государства, есть весьма приметное уменьшение по всей степи скотоводства; сия отрасль нашея промышленности, теперь нарочито ослабленная, ежели по неприятию надлежащих и скорых к поправлению ее мер еще более придет в упадок, едва ли чем может быть вознаграждена? Для лутчаго пояснения всего вышесказаннаго сносился я словесно и письменно здесь в Оренбурге с ханом Айчуваком, его Советом и многими лучшими султанами и биями, — к сожалению, показании их не только согласно подтверждали [219] все безпорядки степныя, но и единогласно почти объявили они, что исправить сие ни силы они, ни возможности совсем не имеют. По сим причинам для возстановления спокойствия и потому по возможности благоденствия сему гибнущему народу, также и для польз государства, полагаю я нужным:

1. Нынешняго Меньшой Киргис-Кайсацкой Орды хана Айчувака, старца 85-тилетняго, разслабленнаго даже до недвижимости, уволить с пенсионом по 1000 руб. в год, чем, конечно, он весьма будет доволен.

2. На место его избрать старшаго его сына Джентюри султана, ¹¹¹ человека средних лет, довольно здороваго, неглупаго, от киргизцов нарочито уважаемаго за его справедливость, России известно приверженнаго и котораго, по примечаемому мною в нем достаточному здравому разсудку, нетрудно будет вводить в содействие видам нашего правительства.

3. Как ко избранию новаго хана неминуемо должны собраться родоначальники и многие киргизцы, в сие время по совершении утверждения хана тотчас приступить к начальным основаниям преднамереваемаго возстановления в степе порядка, т. е. внушения родоначальникам и киргизцам воли вашего и. в., чтобы начальнику, возведенному вами над ними начальствовать, повиновались они безпрекословво и усердно как чиновнику, точно имеющему поступать по повелениям вашего и. в., от родоначальников и всех вообще изтребовать, чтобы междоусобные у них вражды и всякая самовольная управа барантою или драками от ныне совершенно была между ими уничтожена; а каждый бы в своих обидах искал удовольствия у хана и его Совета, под опасением за нарушение общаго спокойствия строгаго наказания от стороны здешняго правительства, что все препоручить наблюдению и ответу хана.

4. Суд и расправу в степе оставить хану и его Совету, также по обычаям их и родоначальникам.

5. Для большаго уважения к хану, ежели он пожелает, определить при его особе козаков некоторое число из тептерей, которые употребляться от него могут и на приведение неповинующихся в послушание, но при сем можно дать наставление начальнику, как поступать в некоторых сумнительных случаях. Число же козаков не должно превосходить 100, коим чрез некоторое время производить смену другими или вовсе отменять можно смотря по обстоятельствам.

6. Хану и родоначальникам посоветовать и убедить их о недопущении возникать и усиливаться батырям, что весьма нужно для их собственных польз и для ненарушимаго спокойствия между их подчиненными. В случае настояния их самих с таковыми управляться, обещать им по требованию от здешняго начальства пособий.

7. Внушить хану, родоначальникам и другим старшинам, дабы имели строгое наблюдение за поступками своих подчиненных, не допуская их своевольничать, а паче делать для воровства впадении и въезды в наши границы, для сего зделать им известными, каким строгим наказаниям подвергнут себя отваживающейся причинить и малейшее безпокойствие на линии, и уверить их всех, что наказании сии будут в точности исполняемы и послабления в оных никогда не будет.

8. Жалованье, производимое ныне многим киргизским старшинам, как не приносящее по моим примечаниям никакой существенной нам пользы, а производящее только почти во всех, не получающих онаго, зависть и неудовольствие, — отменить, кроме хана и его Совета. Сию же дачу жалованья можно заменить награждениями денежными или из вещей за оказанные точные услуги, ревность и усердие к пользам нашим. Внушить им всем, что заслуги, особливо усердное исполнение требований здешняго начальства, всегда будут награждаемы. Сим можно прекратить напрасные издержки, общее неудовольствие и возбудить поревнование к отличию [220]

9. На награждении и подарки я полагаю в год достаточными 5000 руб. При выборе же новаго хана поставить штат его Совета и определить хану и сему Совету жалованье.

10. Для сильнейшаго уверения сего легкомысленнаго народа, что российское правительство впредь намеревается иметь надлежащее попечение о делах степных, также и для вернейшаго введения благих распоряжений в Киргизской Орде, как понадобится иногда правилы сии поддержать силою, я нахожу нужным, дабы позволено было здешнему начальству, не отписываясь, посылать иногда для преследования важных грабительств, для прекращения междуусобий и прочих, не терпящих времяни случаев, от 500 до 1000 человек военных людей из иррегулярных полков, придавая к ним по надобностям и легкую артиллерию. Думаю, что 2 или 3 таковых посылок весьма достаточно подействуют на образумление сих своевольников и уверят, что за деяниями их наблюдение имеют с нашей стороны точное и бдительное.

11. К скорейшему и надежнейшему введению сих спасительных для степи правил я представлю в следующем отделении средствы, могущие сильно оному споспешествовать.

Ежели сие мое мнение, имеющее не только возстановить порядок между киргизцами, споспешествовать спокойствию линии, но и могущее открыть свободный ход иностранной торговле к нашим пределам, удостоено будет высочайшим вашего и. в. утверждением, я испрашиваю тогда всемилостивейшаго повеления приступить к немедленному исполнению онаго яко производства, естественно долженствующего иметь связь с прочими делами сего края.

V. О возмездии за ограбление киргизцами российских купеческих караванов.

Точнейше разсмотрев грабежи, произведенные киргизцами над купеческими российскими караванами, я видел, что грабежи оныя соответствуют своим началом самым первым начинаниям нашея в Азии торговли, что они никогда почти не прерывались — разве переставали отправляться наши в Азию караваны — что грабители киргизы почти всегда нападали на российские и что бухарские, хивинские и других народов пропущали свободно, ограбливали же сии только тогда, когда знали, что в них находились товары российских купцов, везомые из Бухарии или иных стран. Сии обстоятельствы ведут к догадкам, что ограбление наших караванов не одна хищность киргизов производила, но едва ли они не научаемы и подстрекаемы к сему бывали всегда от хитрых хивинцов и бухарцов, имеющих в сем случае сугубыя выгоды тем, чтоб не допустить нашу торговлю в недра своих земель и иметь российские товары, пограбленные киргизцами, за безценок.

Вред, причиняемый сими грабежами нашей торговли при Оренбурге, я не щитаю нужным пояснять, уповая, что о сем чрез г. мин-ра коммерции вашему и. в. обстоятельно донесено. Прибавлю только, но приглашению моему чрез директора здешней таможни купечества, к отправлению новых караванов получены от всех единогласный отзывы, что они не осмеливаются более ни под каким прикрытием отваживать свои на сию торговлю капиталы, пока не вознаградятся их потери и путь не зделается совершенно безопасным.

Соображая меры, здешним начальством употребляемые от самаго начала по сие время для возвращения пограбленных товаров и для унятия грабителей, вижу, что меры сии сколько не безуспешны, но всеми и всегда одинаково употреблялись и равномерно же не производили никогда ни малейших успехов по сей части. По случившимся ограблениям посылали к киргизам увещании возвратить ограбленное, —сии молчали; начинала [221] грозить, — то притворялись испуганными, обещивали возвратить или вознаградить пограбленное, но не исполняли. Между тем время текло, дело тянулось. Хотя с 1752 г., по мнению бывшаго здесь губ-ра Неплюева, Правительствующий Сенат запретил отправление наших купеческих караванов в Азию, поколь киргизы в лутчее и твердое состояние прийдут, но видя купцы, что азиатцы нарочито усилили к здешним границам торговлю, зделали единодушную на свои товары спекуляцию, проживали с оными года по 2 в России, выдерживали цены и брали, что хотели, к чему всегда служит пособием им отечественной их кредит без сроку и процентов. Наши ж, имея обязательства кредита со сроком и процентами и не находя следуемых выгод по торговле с азиатцами на границе, отваживались с 1764 г. снова изведать своея удачи, собирали караван, отпущали в степь, и киргизы опять снова его ограбляли. С 1799 г. сии грабежи обнаружились и гораздно наглейшими, и нарочито для купечества убыточнейшими; и зло сие принимались исправить старыми средствами и с прежнею лее неудачею. В прошлом 1803 г. довершили киргизы свои грабительства еще наглейшим своевольством и буйностию. Призванные от виновных родов в Оренбург родоначальники и лутчие старшины при увещаниях, ласках, обещаниях и угрозах, взявши весьма охотно под свое руководство порутчика Говердовскаго, отправленнаго с высочайшею вашего и. в. грамотою и подарками к бухарскому хану, и следовавший с ним в Бухарию купеческий караван, повели в степь и отдали руками почесть грабителям, которые по-прежнему не оставили все расхитить. Таковых ограблений с 1764 г., по выведенной справке Оренбургскою пограничною комиссиею, было до 20-ти. Товаров расхищено одного нашего купечества и осталось в руках грабителей суммою на 1 440 611 руб., сверх бывшей грабежей до 1752 г.

По прибытии моем в сей край, я отведал испытать одно из старых средств: отправил ахуна с письменными увещаниями к грабителям; они не только не исполнили по сему, по и посланнаго удержали у себя. Пригласил сюда потом хана с его Советом и луччими родоначальниками, сносился с ними словесно и требовал письменно их мнений о возвращении пограбленных купеческих товаров, о обезпечении караванной дороги на будущее время и о введении в стене благоустройства и спокойствия. Хан отозвался письменно, что грабители давно вышли из повиновения, что принудить их к возвращению ограбленнаго он не в силах, устроение порядка и спокойствия также ему невозможно. Сей отзыв хана и других султанов имею щастие при сем представить. Соображая все обстоятельствы, можно заключить, что средствы, употребляемые до сего здешними начальниками к возвращению пограбленнаго, были в самом существе недостаточны. Возвращать ограбленное чрез увещении есть самой сущности сего деяния противоречие, ибо как можно было надеяться, чтобы воры, зделавши приобретении насилием, согласились лишиться онаго из доброй воли. Насилие остановляется и прекращается одною силою, угрозы наши также не действовали на киргизов, потому что не сопровождались оныя никогда не только исполнением, но ниже и приготовлением к оному, о чем киргизы, конечно, в степе знали по сообщению азиатцов, всегда живущих в Оренбурге, кои для своих собственных польз назирали в сих случаях движении здешняго начальства. По сему можно, кажется, возиметь подозрение, что киргизы, так часто делающие продерзости и никогда за оныя ненаказанные, осмелились по легкомыслию своему подумать, что российское правительство или не может достигнуть их своею силою, или грабежи сии поставляет так маловажными, что не хочет за оные наказать их, отчего и грабительствы сии становились наглее и для торговли раззорительнее.

По всем вышеописанным обстоятельствам, изыскивая ближайшия средства прекратить сие зло, вознаградить убытки нашего купечества, раззореннаго грабительствами киргизцов, и обнадежить навсегда [222] свободный ход по стопе караванов, я полагаю мнение мое согласно с замечанием, подданным мне в декабре месяце прошлаго года от здешняго таможеннаго директора Величии при описании Хивы, тогда же вшою отправленным к г. мин-ру внутренних дел. В сем замечании (на которое я и отношусь), по довольно ясным основательным и важным доказательствам, хивинцы являются истинными заводчиками, производителями и поддерживателями сих грабежей, почему справедливо и более всего надежно взыскать с них убытки нашего купечества и издержки на сие нашего правительства. Для выполнения чего осмеливаюсь высочайшему вашего и. в. благоусмотрению представить нижеследующее.

1. Признаю нужным зделать в степь воинский поиск; експедиции оной придать всю важность, каковой требует слава престола вашего и. в. и пользы государства. Коликое число войск должны составить сей корпус? Откуда назначить войски? Чем их продовольствовать? Как им действовать? — О том и о прочем необходимом в подобных операциях имею щастие приложить при сем особое начертание.

2. По совершенном изготовлении експедиции и назначении времяни к походу, дать знать в степь киргизам и вообще всем окружным народам чрез письменныя объявлении, что ваше и. в., истощив все милосердие и благотворительные способы для обращения к раскаянию своевольных грабителей киргизцов, нашли необходимым унять их продерзости отправлением для усмирения их военной силы.

3. В сих же объявлениях требовать, чтобы невинные в грабежах киргизцы оставались спокойны в своих жилищах или исправляли бы свои обыкновенные промыслы пригоном на мену скота, охотою за зверьми и прочее без малейшаго опасения, подтвердив, однако же, им не только о неукрывании, но паче об объявлении и выдаче виновных, ежели бы оные искали у них укрывательства или бы известно им было, где те будут скрываться.

4. Самим виновным предоставить последней способ умилостивления, т. е. требовать, чтобы они по получении объявлений, собравшись все родоначальники и старшины, имянно, малых чиклинцов или Балекей Чикли: Аблязы султан, назвавший себя ханом, его брат Сиргази, Джан- назар бей и Дзанизак батырь; в отделении Дюткаринском: бей Кара- Кубек, Башикара и Яниш; в Куламановском: Кара-Алтай и Сара-Алтай бии; отделения Актум, Дюткаринскаго ж роду: бей Аббута и Алтай и прочия, явились немедленно у начальника сего края с повинною и покорилися бы безпрекословно учиненному об них определению.

5. Как к сему времени, я полагаю, что нужная перемена хана Айчувака уже воспоследует, то по сему новому хану, нынешнему Джентюри султану, выступить в поход, как он и обещал мне сам с 2000 отборнейших своих воинов, соединиться с корпусом наших войск, быть для оных путеводителем и по обещанию его доставлять способы к прокормлению их.

6. Хану же с прочими родоначальниками и старшинами, приверженными к России, предоставить наказание виновных киргизцов, к которому приступить по нижеследующему:

7. По мере окружения войсками части или всего скопища виновных, первое дело забрать всех родоначальников, старшин, участвовавших в грабежах, с их семействами, отправить за надежным присмотром в Оренбург и велеть там их содержать под стражею до дальнейшаго об них определения.

8. Ежели найдется у них или у кого бы то ни было из грабителей некоторые товары и вещи из пограбленных, также отищется собственное их имение, стоящее важных цен, сие все поставить в сумму возмездия и отдать под особое охранение. [223]

9. За сим киргизцов подданных позволить хану, с согласия старшин, разделить по своим аулам и причислить навсегда к своим командам.

10. Из скота старшинскаго, смотря по количеству онаго, некоторую часть можно определить на вознаграждение пограбленнаго, некоторую назначить на вспоможение и поправление состояния бедных киргизов, о которых упомянуто в IV-м отделении, повелев и сих распределить также по аулам, дабы они не шатались около границы, а остальное предоставить в распоряжение также хана. Скот, принадлежащий подданным, натурально поступит с своими хозяевами к новым владельцам.

11. Забранных старшин повелеть, не разлучая их с семействами, развести в города Сибири или иные внутри государства, как заблагоразсудится, на вечное житье.

Сей строгий, но на точной справедливости основывающейся поступок с упорными злодеями, искореня до основания гнездо грабителей, произведет во всех других киргизах спасительный страх не отваживаться более па оскорбление сильнаго российскаго государя; им же возстановится тишина и порядок в недрах всего народа, ибо, полагаю я, чтобы войски наши при проходе чрез степь повсюду бы укратили строптивых, возстановили повиновение к начальству, а потому и верноподданническую обязанность к России.

12. Как наверное почти можно полагать, что грабители киргизы, кочующие ныне по ту сторону Сыр-дарьи, узнав о приближении наших войск, ниминуемо подадутся к каракалпакам и к Хиве, по чему пойдут тем же путем, — в сем случае, приближаясь к кочевьям каракалпаков и конрадцов, послать обнадеживании, что россияне, преследуя единственно грабителей киргизцов, не делают ни малейших мирным жителям неприятностей, и потому требовать, чтобы они безбоязненно оставались в своих жилищах и не давали бы только укрывательства бегущим ворам.

13. [При] приближении к пределам хивинским послать к тамошнему правительству письменное объявление, что российские войска, преследуя грабителей киргизов, должны пройти владение хивинское, для сего и требовать свободнаго прохода с обнадеживанием, что войска не причинят никаких неприязненностей; тут же прибавить, что в случае возбранения свободнаго хода войски принуждены будут вступить силою.

14. Заняв с согласия или и силою Хиву и обнадежившись в безопасности, способами, какия усмотрены будут на месте, — дать знать объявлением правительству и всему хивинскому народу о истинных причинах вступления российских войск в их землю, исчислить все вероломства и продерзости их против России и потом требовать возмездия за все то денежною контрибуциею, которую и назначить, соображаясь с тогдашним состоянием земли и освобождением всех пленников российских и персидских, известных под названием казылбашей, что и выполнить не весьма трудно будет или принужденно, от добровольного их согласия, или воинскою экзекуциею.

15. В сие же время отправить к бухарскому хану особу с письменным объявлением о занятии Хивы и для каких причин. Посланному дать наставление о склонении хана к добровольному освобождению российских пленников, о постановлении договоров для торговли нашей с Бухариею и чрез оную в дальнейшие страны и о протчем, что признается нужным.

16. По занятии Хивы удобно будет сообразить на месте, выгоднее ли удержать ее навсегда в нашей зависимости, для чего тогда и начертание о ее утверждении можно будет представить на высочайшее вашего и. в. благоразсмотрение, или, наказав контрибуциею, оставить ее собственной ея судьбе, о чем также тогда можно будет требовать повеления. В прочем как при подобных действиях случится могущих обстоятельств неможно всех обдумать, еще меньше описать, я оставляю для них по тому времяни и определение, предполагая, что, получивши наиважнейшее разрешении, [224] встретиться имеющее может быть приноровлено, смотря по течению самаго дела. . . Далее следует описание выгод, которые получит Россия от покорения Хивы, и начертание экспедиции против казахов и Хивы, с указанием необходимого количества войск и плана их движения.

...Подписал ген. от кавалерии кн. Григорий Волконский.

Апреля 19 дня 1804 г.

См. легенду к № 21, док. на лл. 161-204, лл. 177-197. Копия. Документ в Тургайской газете за 1902 г. в №№ 190 и 193 и за 1903 г. в №№ 4, 5 и 6.

Комментарии

107. Волконский, Григорий Семенович, кн. (1742-1824 гг.). В 1767-1768 гг. участвовал в военных действиях против польских конфедератов. Принимал участие в первой и второй турецких войнах. В 1803 г. назначен оренбургским военным губернатором, в этой должности оставался до 1817 г. С 1817 г. — член Гос. совета.

В бытность его оренбургским военным губернатором был произведен захват казахских земель путем учреждения Новоилецкой линии и заселения внешней Оренбургской линии до пределов Зап. Сибири. Им была введена плата за перепуск казахского скота через линию на зимовку, с лошади по 1 коп., с коровы по 1 деньге и с барана по 1 полушке в месяц; для казахов, нанимающихся в работники, были введены специальные билеты, за что взималась билетная плата; издан указ о том, чтобы уральским казакам служить не по найму, а по очереди. Последнее мероприятие вызвало сильнейшее неудовольствие и ропот среди Уральского войска и заставило В. лично отправиться с отрядом в Уральск для подавления волнений. При нем же происходили захваты Уральским войском земель, принадлежащих Букеевской Орде.

108. Указ Сената от 3 апреля 1744 г. «О ссылке киргиз, обвиняемых в уголовных преступлениях»: «Киргиз-кайсаков, виновных в смертоубийстве, воровствах и набегах на жилища русских, из Оренбурга ссылать в работу в Рогорвик, а из Сибири — в Нерчинские серебряные заводы. Убийц смертной казни не подвергать, а входить с представлением в Сенат с приложением мнения Колл. ин. дел.» (Крафт. Сборник узаконений о киргизах степных областей, Приложения, стр. 13).

109. Должность кантонного начальника была учреждена 10 апреля 1798 г. в связи с введением кантонного устройства среди населения, обязанного иррегулярной службой (ПСЗ, т. XXV, № 18477, пп. 1-12 «ордера, данного башкирским и мещерякским кантонным начальникам»).

110. См. предисловие, стр. 12.

111. Жан-торе хан, старший сын Айчувак хана. В молодых летах, в начале 90-х гг. XVIII в., принимал участие в движении Срыма, но скоро, по словам кн. Г. С. Волконского, раскаялся и оставался впоследствии преданным России. В 1805 г. его кандидатура была выдвинута в ханы оренбургским военным губернатором кн. Г. С. Волконским в связи с полным бессилием хана Айчувака. Это назначение было, по существу, вызовом другому претенденту на звание хана — султану Каратаю. При «выборах» в ханы Ж., происходивших около менового двора близ Оренбурга, Каратай выступил против Ж. Ки. Г. С. Волконскому удалось добиться примирения менаду ними, но это примирение было только внешним. Борьба продолжалась. Ж. не рисковал удалиться в глубь степи, где господствовал Каратай, и жался своими кочевьями к пограничной линии. Он не пользовался популярностью даже среди наиболее приближенных к нему лиц. Недовольство им существовало среди членов Ханского совета. Борьба завершилась убийством Ж. султаном Каратаем в 1809 г., причем по следствию об этом убийстве был привлечен ряд членов Ханского совета.