65. 1803 г. июль-август. — О прекращении междоусобной борьбы.

I. 1803 г. августа... — Письмо хана Айчувака мин-ру вн. дел гр. В. П. Кочубею.

*** [205] ***

Пометы: К № 362. 13 генваря 1805.

УЦГАЛ. МВД, Деп. пол. исп., № 333, 1805 г., «По представлению киргис-кайсацкого хана Айчувака о восстановлении в народе его тишины и порядка и предупреждений бывших грабительств», на 20 листах, лл. 12 об. —12.

II. 1803 г. июля ... — «Обет», принятый султанами и старшинами Малой Орды.

*** [212]

Сверху черным приложена овальная печать с надписью: ***

Сверху черным приложена восьмигранная печать с надписью: ***

Сверху черным приложена восьмигранная печать с надписью: ***

Сверху черным приложена овальная печать с надписью: (Далее не разобрано)***

Сверху черным приложена восьмигранная печать с надписью: (Далее не разобрано) ***

См. легенду к № 65, I, лл. 16-13.

Перевод редакции с татарского.

I. Его высокопр-ву, высокородному сиятельному гр. Виктору Павловичу.

Я считаюсь ханом Киргиз-Казахской Малой Орды. Находящиеся под моей властью и проживающие в крайних пограничных местностях, в степной стороне, и начальствующие над отдельными звеньями и родами той Малой Орды главные султаны, старшины и бии, и мурзы, и другие лучшие люди передали на мое рассмотрение учиненное в целях спокойствия и тишины народа всей нашей родины договорное соглашение и со всенижайшей покорностью докладывают и просят вас, высокородный сиятельный граф, чтобы вы, всеподданнейше доложив подножью высокого престола его величества всемилостивого и всеблагого падишаха, укрепили и подтвердили бы соглашение.

Я, хан, и все мои общины всеподданно и искренне ходатайствуем, чтобы вы, высокородный сиятельный граф, испросили у щедрости и благости его величества дарование своей милости.

1. Оренбургскому базарному начальнику (В переводе XIX в.: Таможенному директору) Величке, в виду того что он своей доброй натурой расположил степные общины и своей тщательной заботливостью [о том], чтобы править справедливо, привлек к торговле кочующие с давних пор в далеких местностях и неучаствующие в торгах общества, а также руководил тем, чтобы вся наша родина, придя к улучшению, пришла бы к спокойствию и тишине.

2. Почтеннейшему ахуну и конфиденту Абуль Фетху Абду-Селам улы, который является нашим религиозным главой.

3. Находящемуся при налоговом управлении (В переводе XIX в.: Находящемуся при таможенных делах) Мир-Селиму Бекшора улы, в виду того, что он исключительно по своей проницательной и редкой сообразительности, с большими затруднениями для себя, подавал наставления и советы и надлежащим образом выполнял дела, порученные ему начальником базара и, так как наши общины оказывали ему любовь и доверие, стал руководителем во всех наших делах. [213]

Проверив и подтверждая эти дела, я и все мои общины предоставляем себя вашему попечению жить под вашим, милостивый сиятельный граф, благим покровительством. Остаюсь с величайшим моим к вам постоянным почтением.

Искренний слуга Айчувак хан свою печать приложил. Приложена печать; надпись не разобрана.

1803 г. созвездия Девы. (Август)

II. Мы, начальники родов Алим-улы, Бай-улы, Жети-руу и других отдельных родов Малой Орды киргиз-казахского журта, султаны, старшины, бии, мурзы, батыры, уважаемые люди и все киргиз-казахи собрались воедино перед мечетью, что около базарного двора ¹⁰⁵ близ Оренбурга, по доброму почину нашего великого начальника Малой Орды киргиз-казахского журта, высокостепенного Айчувак хана, державного благожелателя интересов, тишины и спокойствия всех наших общин, который, подобно отцу, желающему добра своим детям, подает благие советы о мире, удерживая от всяких непозволительных и неподобающих поступков, а также одобряя советы начальника оренбургского базарного двора Велички, (В переводе XIX в.: Оренбургский таможенный директор Вельский) который всегда давал [совет] приезжающим на базар для торговли нашим аксакалам: в интересах нашего журта уничтожить разоряющий наш журт [обычаи] бармты; и благодаря тому, что Мир-Селим Бекчура улы, который на ряду с увещаниями и советами вышеупомянутого базарного начальника, благодаря своему острому уму, со своей стороны поучал и разъяснял содержание тех наставлений племенам, кочующим в отдаленных местностях, и в объединение нашего журта отвращал их от зловредных действий и призывал к благим, мы, вышеупомянутые начальники племен, султаны, старшины, бии и батыри пришли к мечети, что около базарного двора, с полномочиями от общин, и со следующим единодушным решением вместе с общинами, кочующими в отдаленных местах в степи: прекратить раздоры, которые нарушают среди нас в течение многих лет мир и спокойствие журта и губительную бармту, каковые раздоры и бармта идут во вред нашей пользе и интересам, а все это происходит от нашей несознательности. Собравшись для обсуждения различных случаев в нашей среде и для выявления взаимного согласия, мы, по своему желанию, взяли в свою среду базарного начальника и Мир-Селима, а после отъезда последнего в Бухару приняли нашего религиозного главу, почтенного ахуна Абуль фетху Абду-Селам улы, чтобы он мирно, давая благие советы, разъяснял нашим знатным людям и народу. Наше заветное дело мы порешили так.

1. Что бармта — наша худая слава. Она известна всему нашему роду. Мы растем, впитывая ее в наши кости, и мы одержимы ею с малых лет. Начало свое получила она более 50 лет тому назад от башкирского народа, ¹⁰⁶ который донимал тогда ею наших предков. Теперь же до сего времени мы страдаем этой бармтой, подвергаясь ей не только со стороны башкир и уральских казаков, но также и со стороны живущих по пограничной линии прочих народов. Несколько лет тому назад, во время нашего кочевания близ пограничной линии было уведено командою башкирского кантонного начальника Усерганской вол., Бурангула Куват улы, — 11 584 (В переводе XIX в.: 115 074 скотины) лошади, и башкирами, подчиненными кантонному начальнику Бурзянской вол., Аккул Биктемир улы, — 11 533 (В переводе XIX в.: 115 033 скотины) лошади; и командою начальника [214] уральских казаков полк. Михайлова —12 772 лошади, а всего 35 889 лошадей. (В переводе XIX в.: 337 074 скотины) В то же время было убито много людей, смотревших за этими лошадьми. Из этих лошадей нам не только не возвратили хотя бы несколько лошадей, по мы не получили даже какого-либо удовлетворительного ответа от пограничного начальника ни на доклад нашего высокостепенного хана, ни на заявления наших старшин о беспричинно обиженных. Вместе с тем, всем нашим общинам известно, что ныне в крепостях и форпостах по всей пограничной линии невинно томятся в оковах наши братья.

Какую же пользу извлекли наши предки, да и мы сами, помышляя об обратном похищении у башкирских общин, уральских казаков и из других пограничных крепостей их скота, с целью возмещения стоимости [похищенного] у нас. Конечно, Никакой. Наоборот, эти деяния только служили причиной для раздробления нашего журта. С давних пор впитавшаяся в нашу среду бармта — приносит ли она нам какую-нибудь пользу? Не ведет ли она наши общины к разорению и разрушению? Разве мы не видим, что бармта со стороны башкир и других отдирает наше тело от костей, [а производимая] нами же, в нашей среде, она разрывает нам сердце и печень. Не потому ли наше население скитается, нищенствуя среди нас и при линии и крепостях? А некоторые из нас в виду беспомощности разве не продают своих детей в рабство? И разве не потеряли мы больше половины нашего скота? Кто из нас в эти годы [имел возможность] гнать на базарный торг и продавать столько лошадей, как в прежние времена? Разве наши глаза не видят тех, кто продает много лошадей, как и в прежние времена? Разве глаза не видят, что те наши люди, которые прежде ездили на хороших конях и гнали много табунов, ныне ездят, оседлав быка, или же [ходят] пешком? Разве все это не от нашего разногласия? Времени, что ли, у нас не было? Если мы в короткое время не помиримся между собою, оставив всякие раздоры, для того чтобы, врачуя свои раны, водворяя тишину и обеспечивая спокойствие для наших детей, жить по-прежнему, умножая скот и достояние, то весь наш журт подвергнется полному разорению.

2. Чтобы наш народ объединился, мы пришли к согласию прекратить издавна существующую бармту, всякие раздоры и вражду. Отныне не вести споров по бармте, а если на стороне кого-либо из нас будет право, то добиваться удовлетворения, ведя переговоры в своей же среде или путем соглашения, т. е. заканчивать по правилу и закону, отдавая друг другу дочерей [замуж], рогатый скот и коней и не прося помощи из других мест.

3. Согласно этой нашей поруке никто не должен, имея какой-либо долг за другим или еще какую-либо тяжбу с ним, выставлять себя судьей по своему делу и нарушать спокойствие, прибегая к бармте. Всякому надлежит докладывать главам рода и добиваться своего права. А нам, старшинам, необходимо удовлетворять всякого обиженного. А если кто будет поступать вопреки этому обету и сам начнет действовать ради своего права и по своей воле, то таковые подлежат наказанию, [упомянутому] в том, что мы подписали в присутствии стариков. Украденные или захваченные путем бармты имущество и скот должны быть немедленно возвращены владельцу, для того чтобы вновь не возникало раздора.

4. Будем ли мы способны [оправдаться] перед высшим правительством в том, что некоторые наши роды отбирали путем бармты товары и имущество на много рублей у торговцев из разных мест, останавливая их караваны, взамен многочисленных лошадей, скота и прочего, уведенного у нас башкирцами, уральскими казаками и другими, живущими на границе вместе [215] с тем мы знаем, что эти купцы перед нами не виноваты. Подобное деяние мы учинили в виду того, что наши слезные заявления перед главным ген .-губернатором не были выслушаны и удовлетворены. Таким вот образом мы и решили дать ответ, если высшая правительственная инстанция запросит нас. Если бы высшей правительственной инстанции было угодно строго нас наказать, то мы подверглись бы гибели. Но базарный начальник объявил нам, что высшая правительственная инстанция простила наше зловредное деяние и ожидает, чтобы мы нижайше просили прощения. Поняв это, мы с искренностью и чистосердечием нижайше просим прощения.

Все мы с рабской покорностью молим и просим, чтобы расследование того, что произошло у нас с башкирами и русскими казаками, было поручено другому и чтобы нам было позволено избрать одного или двух российских чиновников, чтобы под их наблюдением обиженные с той и другой стороны получили удовлетворение.

5. Просим: а) приказать, чтобы разбойников, какие есть на нашей границе, изловили бы и после строгого наказания вернули обратно для острастки другим; б) а также подтвердить, чтобы башкиры и русские казаки, вступая в аулы, лежащие близ границы, под предлогом преследования вора — к вам-де убежал вор — не чинили неповинным людям жестокость и обиду, а такие дела случаются во многие времена (совершившие кражу не будут ночевать вблизи границы: они крадут в более далеких местах и уходят, не показываясь в местах, близких к месту кражи). Поскольку такие случаи бывают, чтобы виновных разыскивали и возвращали нам для наказания. Строго внушить пограничным жителям, чтобы они не пускали своих коней за р. Урал: таким вот образом, для легкомысленных людей становится нетрудным намеренный захват их, а когда они пропадут, то и взыскивается [штраф] в пятикратном размере. Подобного рода дурные явления случаются во всякое время.

Если не будет упомянутых правил и законов, мы не можем быть в мире и спокойствии.

6. Просим подтвердить, чтобы ни одно общество из наших родов во время торгов не дерзало на непозволительные и предосудительные действия, как-то: похищение скота и продажу его. Если такие случаи будут происходить, следует немедленно сообщать базарному начальству, для того чтобы не было барышничества скотом и чтобы похитителя задержали и передали его родовому начальнику.

Так как многочисленные бедняки, бродя около границы, в силу своей нужды привыкают к занятию воровством, то мы [решили] просить нашего высокостепенного хана, чтобы он распределил и распылил этих бедняков по всем родам и поручил бы им подходящую работу.

7. Требуем от высокостепенного хана, чтобы он дал нам возможность плодить скот и твердо обеспечил бы нам спокойствие и благополучие с тем, чтобы безопасно и без страха приходить на торги и останавливаться на ночевки около границы.

8. Наши предки утверждали, что прежние оренбургские пограничные начальники, Неплюев, кн. Путятин и Рейнсдорп, стояли выше [теперешних], были строгими и справедливыми. В наши времена был снисходительным Игельстром, постоянно приглашая нас к себе. Также и Сергей Кузьмич Вязмитинов (В подлиннике: Вязмеддин) соглашался со всеми нашими нуждами и удовлетворял все наши просьбы в кратчайший срок, снисходя даже к самым незначительным нашим делам, и мы были как бы его детьми. Нынешний же ген.-губ-р Бахметев ни на какие наши просьбы не снисходит и не обращает внимания: он совершенно не смотрит взором милости ни на наши просьбы, ни на наши киргиз-казахские общества. Даже встретиться с ним тягостно и страшно. Поэтому мы [216] настоятельно просим высшую правительственную инстанцию назначить нам благодеятельного начальника, который любил бы нас, помогал бы нам плодить скот, который был бы благожелателем, пресекал бы всякие злодеяния и приказывал бы уничтожать бармту и подобные дела злоумышленников против едущих для торгов на базар.

Хорошо, если бы на базарном торгу под властью базарного начальника во всякое время находился отряд в 40 солдат: тогда в короткое время все беспорядки были бы пресечены. Если бы мы с целью остановить подобные действия обратились бы с просьбой в пограничное учреждение, то это бы затянулось. [А вот] если бы всякие злодеи увидели, что благим намерениям оказывает помощь высшая правительственная инстанция!

9. Настоящий наш обет [с приложением] рук, учиненный ради тишины и спокойствия, мы даем на ваше, высокостепенный хан, благое усмотрение и настоятельно просим отослать этот наш обет для утверждения в высшую правительственную инстанцию. Все мы, придя к соглашению, ниже прикладываем свои печати.

Я, Айчувак хан, рассмотрел настоящий обет, учиненный султанами, старшинами и биями киргиз-казахских обществ всех родов подвластной мне Малой Орды в интересах нашего народа, и нашел уместным, правильным и полезным и, одобрив полностью их действия, свою ханскую печать приложил. Моя ставка в Кундузлы на р. Илеке.

1803 г. созвездия Дева. (Август)

Айчувак хан. Приложена печать; надпись не разобрана.

Шир-Газы султан. Приложена печать с надписью: Шир-Газы, сын Каип хана.

Казы Мухамеджан. Приложена печать с надписью: Мухамеджан, полагающийся на бога-решающего, сын самого главного из судей... 127... (Далее не разобрано)

Tope-Гали султан. Приложена печать с надписью: Tope-Гали... (Далее не разобрано)

Мусульман бий. Приложена печать с надписью: Старшина Мусульман бий, сын Жагитая.

Кушукбай бий. Приложена печать с надписью: Кушукбай, сын Каракула (Август).

Байдост бий. Приложена печать с надписью: Бий Байдост бахадур, сын...(Далее не разобрано)

Ад-Газ султан. Приложена печать с надписью: Султан Аль-Газы, сын Айчувак хана.

Боранбай мурза. Приложена печать с надписью: Мурза Боранбай, сын Шукуне мурзы.

Турке бий. Приложена печать с надписью: Турке, сын...(Далее не разобрано)

Шокай бий. Приложена печать с надписью: Шокай бий, сын Гали бая.

Сагындык бий. Приложена печать с надписью: Сагындык бий, сын Жайлау.

Серке бий. Приложена печать; надпись не разобрана.

Сагыр батыр. Приложена печать с надписью: Сагыр батыр, сын Толыбая.

Старшина Аманбай. Приложена печать с надписью: Старшина Аманбай, сын Мамыра. 1802.

Жанназар бий. Приложена печать с надписью: Жанназар бий, сын Назара. [217]

Кара-Жигит бий. Приложена печать с надписью: Кара-Жигит мулла, сын Бектау.

Шукур-Али тархан. Приложена печать с надписью: Шукур-Али, сын... (Далее не разобрано)

Киикбай бий. Приложена печать с надписью: Киикбай бий, сын Ерболата. (Далее не разобрано)

Достан бий. Приложена печать с надписью: Достан бий, сын Шукурбергена. (Далее не разобрано)

Мурза Мурза-Али бий улы. Приложена печать с надписью: Мурза, сын Мурза-Али бия.

Конакбай бий. Приложена печать с надписью: Конакбай бий... (Далее не разобрано)

Майлыш бий. Приложена печать с надписью: Майлыш бий, сын... (Далее не разобрано)

1803 г. созвездия Льва. (Июль)

Комментарии

105. Одно из названий Оренбургского менового двора.

106. Имеется в виду усиление взаимных набегов, имевших место между казахами и башкирами в связи с событиями 1755 г. (см. примечания 2, 4).