109. 1816 г. ноября 23. — Донесение оренбургского военного губ-ра кн. Г. С. Волконского военному мин-ру С. К. Вязмитинову о посылке подкрепления в Бердянский форпост для защиты хана Шир-Газы от нападений султанов Арын-Газы и Каратая.

Г. главнокомандующему в С. Петербурге ген. от инфантерии и кавалеру Вязьмятицову.

На почтеннейше[е] отношение ко мне вашего высокопр-ва (№ 1813) касательно требуемаго Комитетом гг. мин-ров с донесения Оренбургской пограничной таможни сведения на щет тех обстоятельств, какия были причиною к высылке на 13 число августа сего года из Оренбурга в степь воинской команды с орудиями к киргизскому хану Ширгазыю Айчувакову, долгом поставляю вас, м. г., в подробности уведомить.

Ваше высокопр-во изволите быть известны по начальствованию прежде вашему в Оренбургском крае, что для азиатской торговли меновной двор при Оренбурге построен на степной киргизской стороне за р. Уралом, от крепости в 4-х вер.; что от онаго учрежден кордон по обе стороны вверх и вниз по течению р. Урала и что последния пекеты примыкаются в одной стороне к устью речки Бердянки, протекающей со степи киргизской и впадающей в р. Урал противу Нежинскаго рядута, на внутренней стороне состоящаго, а с другой — при устье речьки Черной, также впадающей в Урал со степной стороны, ниже Оренбурга, близь крепости Чернореченской. Хан Ширгазый Айчуваков с приверженными ему киргизцами имел расположение в прошедшем лете на верхней части линии, между крепости Ильинской и Верхнеозерной; но когда дошло ему сведение, что киргизский султан Арунгазый, своевольно принявший на себя название хана, о чем я доносил в свое время Министерству, с многочисленным скопищем киргизцов, число которых при нем простиралось до 10 000 человек, стремился под предлогом ращетов по их междоусобным барантам учинить на него нападение, тогда он, хан, со всем своим аулом сближаясь к Оренбургу и расположившись при самом пекете при устье речьки Бердянки, просил защиты от нападения помянутого султана; а в сие время и Каратай султан, узнав о приближении Арынгазыя, присоединился к нему со всеми бывшими при нем киргизцами. Зная из многих прежних событий и из своевольных поступков не только киргизцов, но и самих султанов, что они, всегда стремясь на ханское достоинство, ищут случаев к погублению ханов, я в необходимость поставлен был командировать к ним члена Пограничной [300] коммисии с убеждениями, чтоб они, естьли имеют какия претензии на ханских; киргисцах или на самом хане, чрез депутатов своих с обеих сторон произвели ращот при посредстве того члена и с ним посланных Конфидентов, а между тем приглашал их к личному со мною свиданию; но они, Арынгазый и Каратай, не только не явились ко мне, даже и отзыва никакого не зделали на посланныя к ним предложения, чем и доказали явственно относимое на щет их злонамерение. Но как член Пограничной коммиссии, возвратясь без успеха, донес мне, что хан в большой находится опасности и киргизцы его не в силах преодолеть нападения противной стороны, по превосходству дерзновенных киргизцов, то я признал необходимо нужным усилить пекеты и в особенности Бердянской, где расположился хан с его аулами, приказав сближить к нему и команду козаков в 300 человеках Оренбургскаго козакскаго полка, бывшую на сенокосе, и отправить из Оренбурга 2 орудия с принадлажностию для лучшаго и надежнаго подкрепления того пекета. При сей принятой предосторожности не только не произходило никакого движения в степь и действия, но и на месте ни одного не сделано выстрела, потому, как после сделалось известно, что означенныя султаны, перессорясь между собою за первенство, кому поступить из них на ханство, и получив между тем известие от одного из аулов ханских перебежавшаго к ним киргизца о принятых мерах на охранение хана, разошлись в разныя стороны. И первый Арунгазый удалился в степь, а Каратай к р. Илеку, и после все его киргизцы находились для торгу в меновном дворе; да и сам он с детьми своими и другими родственниками недавно приезжал ко мне с извинением в его поступках, признаваясь, что он завлечен был к тому обнадеживаниями султана Арынгазыя, сопровождаемаго многочисленным скопищем ордынцов. При начальствовании вашего высокопр-ва в Оренбургском крае, изволите вы, м. г., быть известны, сколь дерзостны киргизцы и сколь далеко простираться может их злодеяние при малейшем удачном предприятии. По делам пограничным видно, что в бытность сдесь начальником г. ген. бар. Игельстрома, в 1786 г., киргизцы, сорвав пекет в дистанции Кизильской крепости, захватили 1 казака и 7 башкирцов, убив из них двух; и когда вышел на них с командою комендант Таналыцкой крепости, майор Рештейнер, тогда, напав стремительно, увлекли в плен и самого онаго коменданта, и из команды его 1 капрала, 16 солдат, казачьяго станичнаго атамана, 21 козаков и 40 башкирцов. да побили при сражении солдат и козаков 28 человек. В 1797 г., при его же. г. бар. Игельстрома, бытности, в той же Кизильской дистанции прорвались воры в большом скопище во внутренния селения, увлекли 1 капрала, 3 рядовых и 6 башкирцов, бывших на пикете, а при преследовании их побили казаков, тептерей и башкирцов 11 человек, при чем похитили со внутренней стороны лошадей 6410, коров 64 и ограбили имущества на 2894 руб. Во время же начальствования вашего высокопр-ва в 1796 г. произведены на Звериноголовской дистанции важныя злодейства от киргизцов, кои, прорываясь двукратно в больших толпах, достигали даже отдаленных от линии селений Челябинскаго у., грабив имущество и скот у поселян, пожигали селения и во множестве увлекли людей обоего пола; и хотя двигнуты были тогда баталионы и козаки Исецкаго войска на преследование, но обратились без успеха, оставив всю добычу в руках разбойнических и потеряв при том убитыми солдат и козаков до 50 человек.

По таковым действиям сего необузданнаго и, так сказать, приобыкшаго к хищничеству и злодеяниям народа, невозможно было не ожидать подобных произшествий, естьли бы я не поставил пекет Бердянской и самаго хана в оборонительное положение и не отвратил сею мерою худых следствий, от дерзновенных и злонамеренных ординцов произойти легко могущих. В таком случае кто бы за столь вредныя для пределов сдешних произшествия, и особенно совершившийся в виду главнаго пограничного [301] начальника злодеяния над ханом, мог ответствовать правительству? Вероятно полагать должно, не Оренбургская пограничная таможня, но без сомнения, я как главный пограничный начальник, облеченный по высочайшей его и. в. власти всемилостивейшею доверенностию управлять в здешнем крае и по военной, и по гражданской части, изключительно только одних дел торговых и соляных. А как все описанное происходило в виду самой Оренбургской таможни и она знала достоверно, что никакой высылки в степь команды, кроме означеннаго подкрепления кордонной стражи, не было, то я, хотя и щитаю оскорбительным для себя лживой поступок ея, чрез который навлечено безпокойство Министерству, но оставляю сие, не испрашивая удовлетворения, и отношу таковой поступок единственно к ея предосуждению и привычке вмешиваться в дела пограничныя с того времяни, как отошли таможни из под ведения и наблюдения за их действиями местнаго начальства, полагая, может быть, основательною для себя причиною отнести недобор пошлин на препядствия торговле, коих не бывает и никогда прежде не бывало. Да и ныне, прошедшаго лета, как по взятой от таможни справке видно, произходил торг весьма хороший, а имянно: по 20 ноября в привозе товаров было по цене на 1 507 620 руб. 39 коп., в вымене разнаго скота баранов 33 630, козлов 1202, лошадей 136 и быков 870, по цене на 387 042 руб., а всего поступило из-за границы только чрез Оренбургскую таможню товаров и скота на 1 957 662 руб. 39 коп. Отпущено за границу товаров по цене на 1 917 935 руб. 95 коп.

Что принадлежит до прозьб, принятых Оренбургскою таможнею не по обязанности ея и представленных Мин-ву финансов от султана Каратая и приезжающих с товарами азиатцов, то как сии азиатцы—не только по делам их торговым, но и во все[х] случаях быв всегда покровительствуемы и защищаемы мною, даже и по притязаниям, случающимся иногда на них со стороны самих таможенных служителей — могли бы представить мне непосредственно свои претензии, естьли бы были оныя основательны и справедливы и естьли бы, как с достоверностию полагаю я, не были вовлечены они ухищрениями кого-нибудь из таможенных чиновников, так как ни в какое время не может относить таможня на щет свой, кроме мысленно приемлемаго ею попечения о торговле и свободном ходе чрез киргизскую степь караванов, в самом же деле устроивается все то единственным попечением моим, и я озабочиваюсь по всей возможности изъискивать средствы о улучшении по здешнему краю дел торговых; в доказательство чего, в нынешнем лете как вышли из азиатских областей, так и туда отправились купеческие караваны свободно, и киргисцы, в соразмерности нужд их, разменивались здесь безпрепятственно и в полной безопасности. По содержанию вышеупомянутой прозьбы видно, будто бы султан Каратай и прочие его единомышленники султаны, не имев никаких других намерений, настояли только требованиями от хана о выдаче придерживающихся его стороны воров киргизцов Кутюбара и Араслава с товарищи, дабы их представить в Пограничную коммисию; но как и от Коммисии и от меня несколько раз произходили требовании к киргизским султанам и к самому султану Каратаю о выдаче сюда приверженных к ним злейших разбойников, которыя участвовали и в убивстве ханов Ишима и Джантюра, и в грабежах купеческих караванов, как-то: Беркутбая с братом его, Исупа, Бутакара, Ерлыкаша и прочих, но однако ж, до сих пор все настояния остаются неудовлетворенными, следственно, они в равной состоят степени прикрывателей воров, но хан гораздо менее, не быв сам никогда в соучастии, но остается причиною в одном ослаблении власти своей, которую не в силах он поддержать по злонравию ординцов, разделяющихся на партии, из коих каждая имеет своих отважных предводителей на всякие злодеяния.

Вашему высокопр-ву известно, что высылка в степь команд по распоряжению пограничнаго начальства при важных буйных покушениях [302] киргизцов для наказания их произходила по высочайше конфирмованному 19 марта 1804 г. докладу вашему, м. г., и г. бывшаго мин-ра вн. дел гр. Кочубея на предмет заселения Оренбургской линии; но когда получено здесь отношение г. мин-ра финансов, в котором объявлено мне положение Ком-та гг. мин-ров о удержании высылок команд, ¹⁵¹ с того времяни не токмо ни одной и ни в каком числе людей команды не посылалось в степь, но подтверждено строго не переходить за. Урал, естьли бы и в виду линейной стражи киргизцы производили на степях своих какое-либо злодеяние. И как за поведение их ручательствоваться никому неможно, то буде бы последовало нападение и на купеческия караваны, препровождавшийся и встречаемые прежде военным конвоем, как я ответственности не приемлю собственно на себя, так не могу подвергать в том случае и частных начальников никакому взысканию. Все описанныя обстоятельства имею честь предать в особенное внимание и уважение вашего высокопр-ва и всепокорнейше прошу удостоить меня о последующем вашим благосклонным отзывом.

Подлинное подписал ген. от кавалерии кн. Григорий Волконский.

С отпуском поверял обер-аудитор седьмаго класса Карсунский. Верно: Секретарь... (Подпись не разобрана) Сверил повытчик Матвей Котовский.

См. легенду к № 83, лл. 142 об.-148. Копия. Датировано на основании, штампа.

Комментарии

151. Обстоятельства, вызвавшие запрещение посылки вооруженных команд в степь, освещены в док. № 85 настоящего сборника.