МУХАМЕТЖАН ХУСАИНОВ

ЖУРНАЛ ОРЕНБУРГСКОГО МУФТИЯ

Притом, продолжая муфтий свои разговоры о задержанных киргизцев, что расположенные по линии казацкие войска приступили к тому их захвату по причине беспрерывного со стороны их киргизкой, в нарушение учиненной присягою обязанности, воровства, как то и незадолго приезда нашего захват армян с товарищами и с товарами и астраханских кордонов одного хорунжего, 4 калмык и отгон немалого числа лошадей, а также в прошедшее лето с сенокосов Уральского войска казаков, и во всегдашнее время всякого звания российских мужеска и женска полу, кто б им не повстречался. Из коих [167] об уральских и других, дав /л. 38 об./ ему, Сырыму, записку, требовал как их, так и всех находившихся в Киргизкайсацкой Орде Российской державы пленных о непременном возвращении, толкуя ему, Сырыму, и всему обществу, что сия их наглость и клятвопреступление магометанскому и другим законам весьма противны, за которые преступники в будущем вице ² от всевышнего получить будут неизбежное страдание. И когда за сим не пресекут наглые«покушении и не придут в раскаяние, то за нарушение обоюдного ему благоденствия навлекут на себя неминуемой и высокомонарший гнев обращением на собственную их погибель храбрых российских войск, которых победоносное оружие всему свету и им довольно известно.

Которое Сырым тархан признав справедливостью, говорил, что во всех национальных народах не можно быть, дабы не имелось между расположенными в хороших поведениях воров и распутных, влекущих себя на неизвестную отчаянность своего благополучия. А особливо, как повсюду не безызвестно о расположениях их киргизского народа, что оный, исстари пребывая в вольности необузданным, может ли в столь короткое время привыкнуть к существу установленного порядка; к тому ж и о виновниках по причине неведения, как выше /л. 39/ в 5-м пункте написано, начальникам по столь обширному в степи Орды расположению совсем узнать никак не можно. Однако он, Сырым, уважая муфтиего прибытие, подтвердил свое верноподданническое обязанность и объявил, что в соблюдение оной еще до приезду нашего, услыхав об оном, из захваченных с кордонов калмык одного отыскав, отправил Уральского городка с толмачем Узбеком к господину полковнику Данскову. Другой неизвестно куда ушел, и уповают, что выбежал в Россию. А следующий из Бухарин армяна и со всем товаром, возвращены в Арапиковской форпост, да и удержаны были Турмамбеть бия сыном и к скорейшей выручке захваченных киргизцев. За другими-ж де пленными русскими, армянами и калмыками во все подчиненные ему улусы, кроме неподвластных, для отыскания и привозу уже в третий раз разослал нарочных и по возврате, сколько отыскано будет, непременно возвратит.

Потом муфтий и паки подтверждал ему, Сырыму, о пленных затребование, утверждая его и все общество, что никаких [168] их оправданий, на другие роды относящихся, уважаемо быть не может, потому как все они пребывание имеют под названием одной Меньшей Орды, следовательно, быв все виновными, а особливо начальники, яко уже пользоющие высокомонаршиею особою милостью и благоволением, то и обязаны, в каких бы то родах пленные не находились, по долгу присяги единодушные в выручке их иметь попечении, ибо в Киргизкайсацкой Орде российских пленных быть в противность законов никак не могут.

Которое предложение Сырым тархан и прочие, приняв в полное /л. 39 об./ понятие и не требовав более киргизцев, уверили клятвою во исполнении нашего затребования приложить о сыскании российских пленных всевозможное старание и послали нарочных в Орду, а потом просили освобождения содержащихся киргизцев, куда надлежит учинить представление и соглашались до фундаментального во всем разрешения, остаться под крепостью во все время нашего там бытия и до приезда посланных. Но просил он, Сырым, что в то их пребывание, в рассуждении отдаленности . кочевьем их улусов и нашего в подъездке к ним отзыва, он и бывшая при нем свита довольствованы были с нашей стороны обыкновенною пищею из высокомонаршей суммы.

На что муфтий им ответствовал, в продовольствии столь великой их свиты до окончания переговоров и до разрешения обо всем их пищею не имеет он ассигнованной на то и ему выданной суммы, а притом и повеления. Хотя б и из собственного своего кошта постарался их удовлетворить, но по малости здесь селения не можно достать покупкою, однако ж обнадежил их содержать оною 3 дни со условием, дабы они поспешили письменным окончанием их обстоятельств и нужд, которые, согласясь на то, под крепостью и предостались, а мы за наступившею ночью до следующего дня возвратились в крепость.

3 го майя пришел в квартиру нашу Кердалинского рода старшина и расправной заседатель Тляп бий в числе 20 человек объявил, что находится он в сей должности в учрежденной для их роду вообще с Табынским и Таминским родами расправ, из коих на многих по распутной жизни выходят в увозе российских людей, в воровствах разного скота и в других преступлениях великий подозрении. А в их Кердалинском роду таковых [169] бездельников ни одного не имеется, но будучи сообщенными в одно общество, претерпевают и они в том /л. 40/ безвинное нарекание, в минование коего и просил об отделении их роду особо и об учреждении во оном особой расправы и детского училища, определи к тому ученого мулу и при школе наставника, так же и о построении ему, Тляпу, против Будиринского форпоста дома, объясняя притом, что он принял намерение, предоставя перекочевки, завести яровое хлебопашество и сенокошение, которое в прошедшее лето уже и начал, но представляя ко обзаведению оного надобность о знающих то искусство людях для обучения их народу и просит с коронной стороны в том вспомоществования, А притом явясь из нас к Бекчурину, держащей ханскую сторону Байбактинского рода киргизец, Байгилда бий Яркинбаев сын объявил Уральского войска о атамане полковнике Данском, что он Дансков уверял ханского сына Ен-Али султана, якоб отец его Hyp-Али по всевысочайшему соизволению возвращается по прежнему в их Орду, и советовал, до прибытия его к большинству народа чтоб партия ханского отнюдь не приобщалась. Чему порадуясь, Ен-Али, возвратясь в свое общество, уверял их и порадовал тем Утевли бия, который так же собрав своих подчиненных и в знак благодарности доставил к Данскому самолучшую лошадь, мерина бурого. А старшина Дмитрей Мизинов с брата его Байгилды Вилгилды бия снял за то ж черну яки и один шелковой халат. И потребовал он Байгилда уверения, действительно ль будет к ним хан, и сообщаться ль ему с большинством их общества к партии Сырым /л. 40 об./ тархана. Почему ему и предложено, чтоб сообщиться лучше к большинству, а не находиться распутным и безначальства; почему он и обязался исполнить предложение, с каковым намерением и возвратился. Пополудни в 3 часа, переправясь мы со свитой за реку Урал на изготовленное место, по свидании с Сырым тараханом и другими лучшими старшинами, биями и батырями, имели о нижеследующем разговоры. Сырым тархан и все их общество, напоминая изъясненные выше сего Уральского войска от начальников чувствуемые киргизкайсацким народом разные обиды, требовали со огорчением, изъявляя в себе жалость, господина полковника Данского и старшину Дмитрия Мизинова для самоличного при нас в их несправедливостях обличения, и тем хотели обнаружить свою невинность. Представляя при: [170] том, что для того единственно и понудился он, Сырым, от ее императорского величества испросить прибытие муфтия, с тем, когда неугодно будет всеавгустейшей монархине по верноподданническому повиновению оказать им защищения, то они охотно и без всякого сопротивления предают себя под ее высокомонаршей гнев, и хотя в малом преступлении он, Сырым, ими, Данским и Мизиновым, будет изобличен, то тое ж минуту подвергается смертной казни-

Выслушав сие, муфтий с должным по духовенству увещеванием и благопристойностью им ответствовал, что собственное /л. 41/ их от ее императорского величества испрошение его прибытия в здешние пределы для одних с ними о их надобностях и нуждах переговоров, которые от них и представляются, а не для разбирательств имевшихся между ими Уральского войска с начальниками претензий, а посему и к самоличному изобличению господина Данскова и Мизинова представить он власти не имеет. А уверил их народ, что всемилостивейшая государыня конечно не оставит приказать изыскать справедливость, но только б они беспричинно никого обносить удержались, под опасением, как и выше значит, божеского гнева, а в прямом виде и не только Данскова или Мизинова, но хотя б кто ни был преступник, наказать законною строгостью, в раз-, суждении чего и отчаиваться со огорчением от ее матернего ко всем благоволения, когда с их стороны сохранено будет всегдашнее благоустройство, ни малейшей причины не имеют и не должно.

Потом бывшее киргизское общество и особливо Алимулинского роду Наурузали бий с его подвластными, сказав с азартом, что и с муфтиевой стороны к Уральским начальникам наклоняется сущая понаровка, закричав Алачь, то есть по их наречию, чтоб приготовлялись к уезду, и побежав все к своим лошадям, начали седлать. Между тем Сырым тархан оставшись с нами один, дабы мы простили их легкомыслие, и с тем для возвращения их от нас уехал /л. 41 об./ в свое собрание, говоря притом муфтию, чтоб он и еще постарался внушить им из священного Алкорана я духовных правил душеспасительные наставлением свои увещевании. И чрез которое время помянутой Наурузали и прочие, лаки возвратясь к нам, продолжали разговор, что реченные господин Дансков и Мизинов без самоличного от них обличения конечно употребят все меры к своему оправданию, и их [171] общество, как во отдаленности находившаяся и незнающие российских обрядов, ложными оклеветаниями оставить в безвинном поношении. На что им с нашей стороны довольным священного Алкорана и духовных правил истолкованием ответствовано, что немалому удивлению достойна их легкомысленность, возбуждая себя к беспричинному расстройству и нарушающая тем учиненное ими клятвенное обещание и обоюдное спокойствие, ибо во всех языках и законах наблюдается справедливость не иначе, как изысканием существа,, следовательно, возможно ль только подумать, чтоб мог кто либо в понаровку виновников преступить святейшие премудрой нашей монархини узаконении и чрез то навлечь на себя собственную погибель и высокомонарший гнев. Из чего не должны ль они здравым своим рассудком восчувствовать, сколь сильна справедливость противу распутства и, войдя из заблуждения их легкомысленности, терпеливо и без огорчения ожидать и основанного установленными законами правосудия и удовлетворения. /л. 42/ И доказав им те священного писания и Алкорана правила, что они за столь неограниченные поступки неминуемому подвергают себя истязанию. Которое увещевание выслушав, все их общество, прося за их грубость извинения, продолжали, что они, будучи столь много огорченными, не могли инако сократить горящую в сердцах их досаду, но, умягча оную, предают во всем на высочайшее соизволение августейшей нашей монархини.

Просил он, Сырым тархан, о подтверждении расположенным по форпостам и крепостям на линии казакам, дабы они приводимых киргизцами для продажи лошадей и прочей скот покупали, брав уверении от кочующих в близости тех мест киргизских чиновников, а в случае их отдаленности, у старших в улусах людей, что продаваемой скот собственно тех продавцов. И потом бы записывали у своих начальников в книги, в какое время, у кого и за какую цену и по чьему уверению куплено, чрез что и пресекутся со обоих сторон чинимые воровства, и тем восстановиться может спокойствие.

Выслушав сие предложение, с нашей стороны обнадежен он, Сырым, и их общество тем заведением, и притом требовано, когда они в своей верноподданнической обязанности столь неколеблемы и благо мыслят о восстановлении /л. 42 об./ спокойствия, то б постарались, как возможно наискорее, возвратить всех [172] исстари находящихся российских пленных в их Орде и в Оренбурге открыть мену, также воздержать от наглости в их Орде распутных воров киргизцев, а найденных и изобличенных в том, отослать к законному суждению.

На которое они о пленных подтвердили свои обнадежении, а о мене объявили, что в рассуждении бывшей ныне благополучной весны и довольного в прошедшую зиму к продовольствию скота корму, благовременнее прежних лет мену в Оренбурге открыть могут и просили о скорейшем приготовлении ко въезду их гостиного двора кого надлежит о уведомлении.

Посему за обнадеживание выручкой пленных и открытие мены, относящееся ко отечественной пользе, приносима была с нашей им стороны похвальность, и уверены, что об оном муфтий не оставит с кем надлежит иметь сношение.

Потом Сырым тархан объявил следующее:

Нынешнею де весною в бытность у него, Сырыма, для некоторых надобностей Уральского городка татарского муллы /л. 43/ Касыма, показывал он, Сырым, для прочтения себе ему, Касыму, полученное от его высокопревосходительства Осипа Андреевича барона Игельстрома секретное письмо, требующее о освобождении Hyp-Алия хана его согласия. Которые де по выезде от него, разъезжая по разным улусам, разглашал их киргизкайсацкому народу, что оной хан по соизволению ее императорского величества возвращается с прежним ханским достоинством в Орду и непременно ему, Сырыму, и под начальством его пребывающему обществу отмстит за все свое страдание возмездием, и тем народу их навел беспокойство и колеблемость. И отведя муфтия от общества на уединение, более чеса продолжал секретно следующее. Просил он, Сырым, когда действительно о возвращении хана воспоследует разрешение, то в виде якобы оное открылось по просьбе его Сырыма, о доставлении оного к нему, чрез что б удобнее он мог все происходящие между киргизским народом развраты установить в общей союз. А до воспоследования о ханском освобождении разрешения просил, не угодно ли будет возвратить из находившихся при нем Байбактинского роду Утявли биева сына и его товарища, чрез коих бы в рассуждении требования оного Утявля бия с ханскою партиею иногда можно было скоряя к пресечению их вражды изыскать средство. И о прошедших, [173] последующих от кривотолкующих закон муллах, обстоятельствах изъяснял, /л. 43 об./ что они влияли в народ чувства те, чтоб отнюдь под державою России не находилось, яко б противны закону и грешны пред богом, о чем и ему неоднократно Алкураном чинили внушении, видя его к России верноусердие, называя гяуром, то есть беззаконником, почему он и находился в сомнении, да и народ начал выходить из границ усердности. Но ныне по случаю разрешения Бухарией посылаемого листа, учиненного муфтием, в непротивном бытии под скипетром Российским киргизкайсацкому народу, получил он совершеннейшую отраду и народ вышел из заблуждения. То как Сырым тархан имеет удобность распространять свое ныне правительство с превосходными выгодами, но только причина ко установлению порядка в их народе и ко истреблению воров киргизцев неимение воинского при нем народа и определенной суммы, чрез что б де поспешнее мог выполнить от России повелении и привесть всю Орду в надлежащее повиновение, если б снабжен был суммой. А ныне де посылает, куда надобность востребует, в дальние места на собственных своих лошадях, которых уже да и имения, а так равно и жалованья лишается, а в случае надобности выполнением для рассылки в дальнейший места просит у других в том бога ради споможествование, почему и не может выполнять скоро затребовании, что остановляется не чрез какое либо недоброжелательство, а от того единственно, как и выше значит. Припомня притом и то, /л. 44/ если де и весь народ не будет в послушании, а он в верноподданничестве клятву учиненную не нарушит, в чем и под смертной жребий себя подвергают.

После чего на спрос наш, благопристойным и неприметным образом учиненной, о мятежнике лжепророке шихе Мансуре о состоянии Бухарин, о расположениях Ен-Али и Айчувак султанов оной Сырым тархан ответствовал:

1. От Мансура шиха доходил ему сторонней слух, будто отправлен к нему, Сырыму, нарочной с прошением о учинении ему при случае нападения на Россию военною рукою со своим обществом вспомоществования, но только де тот нарочной к нему еще не приезжал, а хотяб де и персонально от того посланного слышал сии затребовании, то-б и в таком случае, в рассуждении утвержденного бухарским и хивинским начальниками муфтиева увещевания, в нарушение учиненной им [174] Российской державе присяги, не только оному шиху, но хотя б и сущей пророк был, то и ему, преступя клятву, ни малой помощи оказывать не может и уважать таковые просьбы никогда и никому не обязуется, в чем нас и уверял священным Алкураном. О точном же его пребывании по неимению в нем надобности отозвался незнанием, a по наслыху де находится в прежних пределах.

/л. 44 об./ 2. О Бухарии, Хиве и Трухменцах он, Сырым, уведомляет, что оные владении, ведая пребывание их киргизкайсацкого народа под высоким ее императорского величества покровительством, наблюдают ныне всегдашнюю к ним благосклонность и все его, Сырыма, случающияся затребовании стараются выполнять в их силе. А притом де он, Сырым, и о сем известен, что между теми владениями оставлено первенство Бухарин, и обитает ныне союзность; кроме что Бухария, имеет с Персиею военную вражду, взяла под свое владение многие персидские города, даже и столичной Маур, и по убитии персидского Байремали хана установлен Бухариею другой.

3. О Ирали и Айчувак султанах между разговоров он, Сырым, дал знать, что они зимовку имели первой на Куван Дарье, а последней в вершине реки Ембы, где уповательно и ныне находятся, и никаких от них развратов не предвидится. А только пребывающие с Айчувак султаном Семиродского роду киргизцы, издавна в тех местах кочующий и не вошедшие под начальство его, Сырыма, Дусы Барак и прочие, в рассуждении чинимых ими Российской стороне зловредностей, от страха удалясь от тамошней близь Уральской линии, имеют с каракалпаками вражду. Однако де он, Сырым, старается /л. 45/ привесть и их в сущее раскаяние и обратить в должное повиновение. И потом до следующего дня возвратились мы в крепость, а они предостались в их ставках.

4-го числа пополуночи в 10 часов паки соединясь мы со свитою на песках той стороны реки Урала с ним Сырымом и его обществом, где будучи при начальном свидании в знак усердного к ее императорскому величеству их повиновения, без всякого с российской стороны затребования в перемену из содержащихся киргизцев представил из российских пленных отобранного от воров захваченного ими сего 1790-го году в феврале месяце и под самой тот случай к нему, Сырыму, привезенного, Астраханской области, из расположенных по [175] рекам Волге и Ахтубе кордонов между Балхонского форпоста и Сетертинского бекета, Черноярской казачьей команды хорунжего Михаилу Плеханова. А притом и виновников в увозе его киргизцев 9 человек, для должного наказания, лично объявил; но мы, не вмешиваясь в их суждение, предоставили на рассмотрение его, Сырыма, и учрежденных в Орде /л. 45 об./ расправ и Пограничного суда;

Потом он, Сырым, изъяснял о удержанном Оренбургскою пограничною экспедициею следующем определенным к должностям старшинам, биям и батырям жалованье и просил о выдаче оного, с кем надлежит о учинении сношения, предлагая, наконец, сверх того наедине, дабы мы для приведения им, Сырым тарханом, киргизкайсацкого народа в наивящее повиновение и фундаментальная устроения между ими порядка, предостались на некоторое время здесь, в Калмыковой крепости, почему мы и обнадежили сделать в том ему удовлетворение.

И на конец всего вышеописанного оной Сырым тархан объяснялся, что их обстоятельства еще не окончены, то и остались на 2 дни и просили о снабжении пищей. И слыша он, Сырым, ежечасное от муфтия о возвращении российских пленных напоминание, уверил прилагать свое усердие и подтверждал учиненную им присягу священным Алкораном /л. 46/ с тем, хотя б вся Азия, то есть турки, крымцы, кубанцы, бухарцы, хивинцы, ташкинцы и трухменцы согласились иметь с Россиею военную вражду, но он, Сырым, и в таком случае со всем подвластным ему киргизкайсацкий народом не только претерпя описанные в их жалобах от российских притеснении, но если б и наивящее какое-либо, кроме поношения магометанского закона, угнетение ощущал, то, перенеся и оное, клятвопреступление учинить ни мало не намерен. Выговоря сие, отозвав муфтия на сторону, говорил, что он имеет некоторое сомнение, дабы бежавшие из России в Бухарию муллы Уральского городка из татар, казак Хасян и еще таковой же Абдрахим, как находятся у тамошнего аталыка почтении, не могли вновь еще какими-либо зловредными своими внушениями и подражениями вселить в него противные к стороне российской мысли, и чрез то Бухарию и киргизцев наклонять к нежелаемой расстройности. Однако и в таком случае обнадежил употреблять к разведыванию о сем всевозможные меры и доставлять обстоятельные сведения. [176]

/л. 46 об./ За каковое его доброжелательное расположение с нашей стороны принесена приличная похвала. И потом, подтверди ему, Сырыму, и всему их обществу о непременном выполнении наших затребований и тем ко учинению себя достойными неоцененных августейшей нашей монархини благоволений, распрощались, и они возвратились в состоящие поблизости той крепости улусы, со условием, дабы от них каждонедельно уведомляемые были о происходящих обстоятельствах чрез присылаемых нарочных посланников.

По возврате-ж в крепость муфтий, искупя на собственные свои деньги коров 6, баранов 6, пшена с 6 пуд суммою на 61 руб. на 60 коп., и на пищу двухдневного их Сырым тархана со обществом под крепостью пребывание отослал к ним.

5-го и 6-го находились в крепости в ожидании от реченного Сырыма изготовляемых писем. /л. 47/ И того 6-го числа оные чрез нарочно присланных и получили, из коих 2 адресованные ее императорскому величеству и его превосходительству оставлены при муфтии, а третье на имя его по переводе приобщено под сей журнал.

7-го числа, пребывая в крепости, занимались запискою вышеописанных переговоров. 8-го майя отправлен от муфтия к его превосходительству, господину генерал-майору, правителю Уфимского наместничества и кавалеру Александр Александровичу Пеутлингу с нарочным муллою Габейдуллой Фетхуллинным рапорт, в коем, соображая обстоятельства тех переговор, донесено суждение его, муфтия:

1. От скорого киргизского желания открыть в Оренбурге ярмонку без пропущения удобного время может быть несравненно против прежних лет казенным доходам приращение, и российской народ ощущать будет выгоднейшее удовольствие.

2. Чрез освобождение безвинно содержащихся киргизцев в народе их обитаемое спокойствие наивящее утвердится, и все нужные с российской стороны затребовании /л. 47 об./ непременно выполняемы будут, освобождение ж их весьма быть может не бесполезным.

3. В рассуждении предписания о незахвате самовольно Уральскими начальниками киргизцев, а чрез требовании от Сырым тархана и расправ, прекратится в киргиз-кайсацком народе злоупотребление, и преступники скорее представляемы быть могут к суждению, а российские пленные возвращаться в Россию. [177]

4. Когда ж киргизкайсацкое общество всего обеденного не выполнит, то захватить удобнее можно по надобности из них в осеннее время при кочевьях, в чем и Сырым тархан уверил делать помоществование.

И прошено к разрешению оного немедленной резолюции, дабы, не пропущая удобного время, чрез скорейшее получение оной можно было изыскать всенужнейшие к пользе отечества меры.. Со учиненного ж вывезенному ныне хорунжему Плеханову допроса приложена при том засвидетельствованная копия, и чрез кого повелено будет отослать его к команде испрашивано от его превосходительства повеления. О захваченном же киргизцами следующем из Бухарин с караваном армянине знать дано, что он перед самым /л. 48/ нашим приездом киргизцами отпущен и чрез Кулагину крепость куда следовало отправился.

9-го. Получены от его превосходительства, господина генерал-майора и кавалера Пеутлинга муфтием предписании, пущенные:

1. От 30-го минувшего апреля последовавшее по дошедшему его превосходительству известию от отправляемого прошлого 1789-го года в сентябре месяце его высокопревосходительством, господином генерал поручиком, разных орденов кавалером, Осипом Андреевичем бароном Игельстромом, из Троицкой крепости в Бухарию конфидентов Казанского татарина Абзелиля Рязиева, что от Бухарского аталыка отправлен в Россию послом Кара Кази, и из Бухарин выехал прежде его, Рязиева, отбытия за день, о немедленном и наивозможном разведании, где ныне оный посол находится, и к которым он местам уповательно выедет на Российские границы, и его прегосходительство о уведомлении.

/л. 48 об./ 2. От 2-го сего мая изъясняющее, что его превосходительство с самого прибытия в город Уральск от муфтия о успехов в производстве препорученной комиссии не получал никакого извещения и о прочем, и просил о неукоснительном и подробном к нему донесении о всех здешних начинаниях и с каким видом, благоутешным ли, или противным оные происходят. .

To го ж числа сношении:

1. От 3-го майя из Оренбургской экспедиции пограничных дел, при котором прислан, вследствие предписания его [178] превосходительства, господина генерал-майора и кавалера Пеутлинга от 26 апреля, пущенное находившимся в задержании по Нижней Уральской линии в разных местах киргизцам с показанием, по каким претензиям они взяты, и кто на них доказатели именной список, для повеленного муфтию в выручке российских пленных исполнения.

От 5-го из Уральской войсковой канцелярии, которым на затребрвание муфтия уведомляет, что /л. 49/ о сборе содержащихся по здешней линии киргизкайсаков в Калмыкову крепость и отдаче на попечение муфтия представлено в Оренбургскую экспедицию пограничных дел, от которой де без особого повеления Войсковая канцелярия приступить собою смелости не приемлет.

На которые предписании 10-го числа изготовлены к его превосходительству донесении и 11-го отправлены с нарочным казаком Осмининым.

На 1-е. С прописанием об отправлении Бухарского посланника, последующего 2-го числа с Сырым тарханом и прочими переговора 7-го пункта в донесением следующего: что оной посланник уповательно прибудет в Оренбург, в Орскую или в Троицкую крепости. В продолжении ж его пути зловредных киргизскому народу внушений нимало не слышно, да и быть не может, потому что сам их аталык, опробовав муфтиев увещевательной лист, не нашел противности о бытии под Российскою державою киргизскому народу, следовательно, и положения не нарушит. И притом муфтий просил, если кто будет разглашать /л. 49 об./ с Бухарии какие-либо к стороне российской неприятные известии, не иметь оным вероятия. Коль же скоро упоминаемой посланник прибудет на границу, то не благоугодно ль будет его превосходительству, не допущая его пребыванием в Оренбурге, а особливо в Каргале, истребовать к себе в Уфу и, приняв, содержать благосклонно и оказывать политическое до приезду муфтия ласковостью удовлетворение; ибо тот посланник ему человек известной, от которого де о всех тамошних внутренних обстоятельствах разведать он может. Во время ж пребывания его в Уфе определить к нему для охранения и препровождения время из духовных испытанного им в верности деревни Каршиновой муллу Сулеймана Мустафина и преподать ему наставление, дабы он в случае приходящих мог изъяснять его превосходительству случившиеся с посланником разговоры, [179] да и сам бы ничего ему не доказывал и многих для развратных разговоров к нему не допущал, а всегда находился при нем. О времени ж его прибытия в Уфу просил о уведомлении.

/л. 50/ На 2-е. Муфтий объяснялся, что он, имеет ясно изображающее всевысочайшее ее императорского величества повеление и данное от его превосходительства наставление в незабвенной его памяти, и повсюду стараюсь оное в прямом виде исполнить, по вступлении его в первоначальное производством дел действие, за непременной долг сочтя, из Мергеневского форпоста от 17-го, да по свидании Семиродского роду со старшинами, биями и батырями и объявлении им высокомонаршего благоволения от 20-го, и по прибытии нашем в крепость Калмыкову из оной от 24-го и 29-го числ минувшего апреля с подробными обстоятельствами к его превосходительству отправил репорты, но, не получа на первые резолюции, еще от 8-го числа майя со описанием всех последующих переговоров послал таковой же и нарочного муллу Габейдуллу, с которых репортов препроводя точные копии, изъявлял он, муфтий, свое сожаление о обременении его превосходительства беспокойствами от ходящих из разных мест донесениев, относящихся на киргизских старшин Сырым тархана и Каратаубия, якоб в приуготовлении ими нападениям на российские границы и в чинении разбойничеств, чего (кроме бывшей в прошедшую зиму от некоторых, а не от Сырыма) ныне по прибытии /л. 50 об./ нашем совсем нет, и что он, не обождав от муфтия, яко с полною доверенностью и наставлением отправленного, обстоятельного сведения, ее императорскому величеству учинил всеподданнейшее о том донесение. Доложа притом, что за неполучением о успехах его сведения, ко успокоению киргизского народа и для обеспечения границ империи и верноподданных ее императорского величества, от взетья в том мер его превосходительство изволил удержаться весьма благоразумно, ибо в сих краях обитает в киргизском народе совершенное спокойствие и тишина и никаких шалостей не предвидится. А говоря притом и мулле Абдулкасиме с конвойным, что они Семиродского роду киргизца Аманбаева детьми на короткое время хотя и были увезены в их улусы, но не в виде пленения, а по имевшейся у них с казаками того форпоста в невозвращении из числа отогнанных у киргизцев 5 остальных лошадей претензии, с намерением держать их до решения между ими разбирательства. Однако, [180] узнав о муфтиевом прибытием приближении, до его еще приезда возвращены, то сего им, киргизцам, и в преступление вменить не можно. Что ж принадлежит о приложении старании в выручке астраханских армян и других российских пленных, то о сем донесено, что /л. 51/ муфтий еще до свидания неоднократно посылал затребовании к Сырым тархану и прочим старшинам, биям и батырям, а потом при переговорах и лично требовал, которые, уверяя его священным Алкораном, о возвращении оных обнадежили приложить свои всевозможные старании. Причем прошено и о исследовании о причине продолжения в пути прежде отправленных репортов.

Того-ж числа и еще отправлены к его превосходительству донесении.

1. На полученное от него предписание, что требуемой муфтием в добавок ко отпущенным 350 руб. суммы на подарки киргизских старшин ассигновать его превосходительство не может и о прочем, со изъяснением, что по оному муфтий впредь исполнение чинить не приминет; а сколько им задержано на починку повозок и другие непредвидимые расходы, т. е. на трактамент пищею киргизских чиновников и их свиты, собственных его денег, о том по возврате представить имеет вернейшую записку. О полученном из Оренбургской экспедиции пограничных дел именном содержащимся киргизцам списке, с тем, что до получения оного с киргизскими старшинами в касательном переговоры кончены. А хотя таковое сведение, на тогдашней случай почитая нужным, в бытность еще в Уральске, муфтий /л. 51 об./ от господина полковника Данскова неоднократно и требовал, но, неизвестно почему, о сем знать не дано. И без оного муфтием, исполняя данное от его превосходительства наставление, все имевшие в Орде российские пленные, как и выше в сим журнале явствует, повсечасно требованы и объявлено от киргизских старшин, что разосланы за ними нарочные и по привозе обязались представить. О написанных же в том полученном списке о содержащихся киргизцах и пленных, оставленной при нашей свите отделенного экспедиции присутствия киргизской заседатель Байсала Аювов объявил, что из них, киргизцев, многие освобождены и из пленных некоторые возвращены, да из оставших киргизцев иные находятся безвинно, да и ныне де в задержании киргизцы, неизвестно ему, Байсалу, по каким делам, [181] совсем другие, почему, списав со объявленного списка копию, и по показанию оного Байсалы и Семиродского рода расправного судьи старшины Дженыбека, учиня против каждой статьи прежде задержанных киргизцам отметки, муфтий при том донесении отправил к его превосходительству, испрашивая еще о освобождении безвинных разрешения.

/л. 52/ При самом отправлении помянутых донесений, получил муфтий от Сырым тархана чрез нарочно посланных письменное сведение, изъявляющее в их народе совершеннейшую тишину и спокойствие. И при том уведомлен о находящихся до сего кочевьем по Сыр-Дарье и дальнейших в степе местах Алимулинского рода Сегизбае, Мратбеке и Тулубаи биях и прочих старшинах и батырях, что они, известясь от посыланных им Сырымом о последовавшем киргизкайсацкому народу высокомонаршем ее императорского величества благоволении, относящемся к собственному их благополучию, и о нахождении нашем в сих пределах, с восхищением порадовавшись, оставя по Сыр Дарье и дальнейшие в степи для кочевки места, со всем своим обществом ныне предприняли путь и, продолжая оной для обоюдного с Сырым тарханом и его подчиненными пребывания и кочевки по реке Уралу, приближаются к границам здешним и везут для возвращения российских пленных, как-то астраханских армян и прочих, которые де уповательно без дальнейшего продолжения времени и прибудут. А поблизости кочующее киргизское общество, в рассуждении тишины и спокойствия, перекочевку /л. 52 об./ имеют ближе к Оренбургу, вверх по реке Уралу и спешат более для произведения мены. И к последнему свиданию и переговору он, Сырым тархан, и прочие старшины, бии и батыри назначают место в городке Илецком. По каковому о прикочевке Алимулинского роду Сигизбая и прочих сведению, до прибытия их и совокупления во общество Сырым тархана и предостались мы пробыть еще в крепости Калмыковой. А коль скоро они приближусь и вверх по реке Уралу мимо сей крепости проедут, то, не мешкав ни мало, положили намерение отправиться к Илецкому городку. О чем и к его превосходительству того ж числа отправленным особым донесением знать дано, и притом прошено, в рассуждении прикочевки немалого количества киргизкайсацкого общества к линии, о нечинении им обид и притеснений, а о показании всяких благодеяний, о предписании по Верхне и Нижне-Уральской линии, господам [182] комендантам и прочим начальникам так, как и от его высокопревосходительства, господина генерал-поручика и разных орденов кавалера, Осипа Андреевича Игельстрома чинимо было, дабы в случае от кого либо обид, не могло киргизское общество приттить во огорчение.

/л. 53/ В вышеизъясненном же письме он, Сырым тархан, между прочим уведомляет, приехав де к нему от кочующих близь Верхнеозерной крепости Таминского рода киргизец объявил, что в прошедшую зиму по приказанию той крепости коменданта, еще до бывшего неустройства за учиненную барамту, то есть за отгон скота, отобрано от них 500 лошадей, 800 баранов, и 30 коров, о чем также во оном донесении его превосходительству объяснено.

12-го числа до сведения муфтия дошло, что из числа содержащихся в сей крепости, вместо захваченных киргизцами с Астраханских кордонов казачьего хорунжего и калмык, 9 человек киргизцев один, Алтыбаш Алачинского роду Малкара, одержим крайнею болезнию, то дабы не мог он в сим заключении и умереть, и другая б киргизцы в рассуждении их легкомыслия не могли причинять крепостным обывателям мщения, в минование коего муфтий, хотя от его превосходительства и не получил еще о освобождении киргизцев разрешение, чрез данное от себя крепостному начальнику /л. 53 об./ полковнику Калпакову предложение вытребовав его, Малкару, отослал для доставления в его улусы с нарочным к Сырым тархану, о чем 13-го числа и к его превосходительству донесение отправил.

13-го числа получены муфтием от его превосходительства, генерал майора, правителя Уфимского наместничества и кавалера, Александр Александровича Пеутлинга предписании, пущенные от 26-го минувшего апреля:

1. О живейшем внушении всему киргизскому народу муфтиевыми наставлениями, что беззаконные их, киргизцев, границ здешнего и Кавказского наместничеств востревожении и тем нарушение обоюдного спокойствия, если скорым искреннейшим раскаянием и усердным обращением к верноподданнической своей должности не предуспеют приобрести себе высокомонаршего благоволения, подвергнуть могут себя неизбежному наказанию; и ко имении сношений и советов с господином полковником и войска Уральского войсковым атаманом Дансковым, и о прочем. [183]

/л. 54/ 2. Последующее на жалобу муфтия Татищевской крепости на коменданта майора Головина, с последним подтверждением о неоказывании муфтием никаких излишеств и пышностей начальствованием самопроизвольно воинскими чинами, и что его превосходительство за сим уже побужден будет всеподданнейше донести ее императорскому величеству.

3. С приложением учиненного в канцелярии его превосходительства киргизцу Татаю Сигизбаеву, задержанному под Кулагиной крепостью, возмущении именем Сырыма батыря Чиклинского роду киргизцев допроса, о употреблении написанных во оном свидетелей ко обличению Сырыма в его неблагодарности и вероломных злоумышлениях и ко обращению к истинному раскаянию и верноподданнической должности.

Из коих по 1-му того ж числа писано от муфтия с про писанием оного к господину полковнику и войска Уральского войсковому атаману Донскому, со изъяснением, что муфтий с самого начала его на Нижне-Уральскую линию прибытия о дерзостных поступках к стороне Российской киргизкайсацкого народа, кроме бывшего пред сим расстройства, /л. 54 об./ никакого сведения не имеет. И прошено его уведомления, не имеет ли он, или Уральская войсковая канцелярия от кого в произошедших со стороны киргизской на границы здешнего и Кавказского наместничеств наглостях донесении, и буде есть, то какие по совету его, Данскова, должно принять ко уничтожению оных меры.

14-го, 15-го и 16-го числ находились во ожидании от Сырым тархана о состоянии их общества и о пленных сведения.

А 17-го получил муфтий чрез находившегося при Суфры бие муллу Абдулкасыма Абдусалямова и Алачинского рода киргизца Байгилду Кутранова с товарищи и Черкеского рода Сыламат бия от Сырым тархана письмо следующего содержания:

Высокостепенному и высокопочтенному господину муфтию Мухамметь Джану Хусеинову.

Отправленное майя от 12 числа письмо вашего высокостепенства получил и, прочтя оное, и за отпуск киргизца Малкару весьма мы /л. 55/ порадованы. В сходственность вашего предписания о уведомлении о разных обстоятельствах, то имею честь донести, от приезжающих из Бухарин и Хивы, кроме [184] благоустройства, ничего не слышно, к во всем де обитает тишина и спокойствие. Из Хивы ж сего года многое количество вышло караванов и ныне уже будут в киргизцах, и вожатые киргизцы, получа письменный виды, к ним отправились. Алимулинского ж роду, Мрат бий, Чунканкан бий, Тулыбай бий, дали мне знать с нарочным, что они с некоторым числом людей едучи остановились расстоянием от нас в дневной езде по случившемуся междуусобному в Сыкларском роду у киргизцев небольшому делу, и везут с собою одного армянина и одного русского и татарина. А за другим де армянином и русскими посланы во все стороны искать нарочные, о чем точно будьте уверены. И что вы сюда изволили прибыть, тому весьма обрадованы. И того рода общество, Мрат бий и прочие бии свидеться с вами ласкают себя надеждой. В немаловажных их делах донесено ее императорскому величеству и его превосходительству, и что по воспоследовании повеления обещались не оставить без обследования. Сверх того, наведались мы, что отдачею /л. 55 об./ Чуйташевых баранов удерживаетесь, что у сына его есть две русские лошади, чему никак не извольте верить, ибо у него таковых лошадей нет, и общество наше огорчается, что, таковым ложным русских людей словам поверивши, не изволите решить, малые претензии. Женатая ж, по болезни его, послать никак было невозможно. И как вы киргизцев наших, содержащихся внизу р. Урала, изволили обнадежить всех собрать в Калмыкову крепость, то собраны-ль оные, и какие есть уведомления сверху р. Урала и от разных мест не оставьте меня уведомить.

При сем же уведомляю вашего высокостепенства, что к возвращению армян и русских приложили старание Мрат бек, Чункакан бий и Тулабай бий, которых и должно награждением вашим не оставить.

Вышеписанной-же мулла Абдулкасым объявил: из приезжавших к Сырым тархану, следующего из Хивы и Бухарин каравана вожаков, Сыкларского рода киргизец, бывшей в Хиве Ирали Бердалиев на спрос Сырымов, куда отправленной от Бухарского аталыка посланник на границы Российские выедет, /л. 56/ сказывал, что слышал он, якоб сперва будет к нему, Сырыму, а потом продолжит путь свой к Оренбургу и следует с тем, чтоб со стороны Российской оставлена была продолжающая с Турцыею кампания, и киргизцам бы с границ Российских не [185] малейших обид причиняемо не было. А в противном случае оной аталык не преминет, сообщись всею Азиею, открыть войну. Когда ж от стороны Российской киргизцы не ощущают никаких притеснений, то наставлении его киргизкайсацкому народу, чтоб они, соблюдая обязательство учиненной ими клятвы, находились в совершенном спокойствии и тишине и никаких предерзостей не оказывали. И с прописанием всего вышеписанного того ж числа к его превосходительству, господину генерал майору, правителю Уфимского наместничества и кавалеру, Александр Александровичу Пеутлингу донесение отправлено.

Сверх же прописанного объявил упоминаемому ж мулле Абдулкасыму Байулинского рода, Черкескаго колена киргизец, Бикмембеть, председателя Турмамбеть бия сын, что слышал он от посыланного Сырым тарханом в Бухарию посланника, Адайского рода Кискилды, в бытность де его у тамошнего аталыка находившияся /л. 56 об./ в препровождении бежавшего из протекции российской уральского казака муллу Хасана, Алимулинского рода из кривотолкующих существо магометанского закона муллы Телека, на вопрос оного аталыка ответствовали, хотя де они с своими сообщниками и употребляют всевозможные меры склонять киргизский народ иметь на российские границы нападении, но они, не приступая к тому, как сами, так и их удерживают. Отзываясь тем более, что они всем обществом имеют к России такую привязанность: 1-е, пользуются касательными к человеческому употреблению плодами; 2-е, покупкою для платья разных вещей; 3-е, в зимнее времена всегда конские их табуны имеют пропитание на внутренней Российской стороне. И притом повторяют к непременному склонению киргизское общество на их стремление. На что бухарской аталык предлагал им, когда киргизский народ не ощущает от России наносящих вред притеснений и не имеет к войне согласия, то им свое намерение должно оставить, дабы беспричинным кровопролитием не могли восчувствовать /л. 57/ безвинные, а особливо малолетние, гибели. Которые с тем и предостались безмолвными. Хасана ж де муллу и другого еще такового ж Абдрахмана с их семействами принял он, аталык, под особое свое покровительство и наградил их землею, а Хасана и деньгами 300 червонных.

А притом он, Абдулкасым, Саламат бий и Байгилда батыри и о сем объявили, что Сырым тархан, по возврате после [186] переговоров в улусы, обществу своему изъясняя видимое к муфтию от всех бывших в свите почтение, предлагал, что августейшая монархиня столь милосерда, невзирая на различие веры, но усмотря усердную и верную к отечеству службу и их единозаконника, то есть муфтия, удостоила в великое звание. Следовательно де, и им всякому должно, видя сей пример, исполнять ее высокомонаршую волю с рачением и чрез то пользоваться ее неоцененными благоволениями, которое все бывшие при том киргизцы выслушав, отзывались Сырым тархану за такое благоразумное наставление благодарностью, обещаясь всегда подражать сим примерам.

/л. 57 об./ Того ж числа отправил муфтий к Сырым тархану муллу Абдулфятиха Абдусалямова для выручки российских пленных: астраханского, из армян, купца и других, и разведывании о следующем из Бухарин в Россию посланнике и разных обстоятельств, с письмом следующего содержания:

Почтенным киргизкайсацкой Меньшей Орды тарханам, биям и батырям, старшинам и прочим мурзам.

Майя 17-го числа последовало мне от его превосходительства, Уфимского наместничества господина губернатора и разных орденов кавалера, Александр Александровича Пеутлинга по воспоследовавшему на имя его от ее императорского величества соизволению повеление. Отправлен я для личного свидания с вами и объявления всему народу вашему особенного ее императорского величества матернего благоволения, каковые и при прежних с вами свиданиях имел счастье вам изъявлять и пользоваться вашею /л. 58/ благодарностью, со уверением справедливостью закона нашего о всегдашнем вашем непоколебимом пребывании и верноподданическом усердии. Мне-ж предписать его превосходительство изволил внушить вам, почтенному Киргизкайсацкой Меньшей Орды обществу, должность и верноподданническое усердие, которое состоит в том, дабы вы за изливаемые на вас ее императорского величества щедроты в знак благодарности постарались всех в Орде вашей находившихся российских пленных, изыскивая, возвращать, чего я по высочайше возложенной на меня доверенности от вас непременно и требую, которое и вы обязаны в самой точности исполнить. И я пользуюсь удовольствием вашего уверения письмом, чрез присланного от вас Байгиля батыря полученным, [187] и что особенно вы, почтенный бии, захваченных астраханского армянина Аракиля с товарищи, оставших калмык и других, написанных в данном вам от меня регистре, пленных обнадежили ко мне доставить, чего нетерпеливо ожидаю. И сии знаки ваших усердностей не примину объяснить его превосходительству, которой и сам торжественным своим обещанием предписывает уверить вас, почтенное киргизкайсацкое общество, о его к вам /л. 58 об./ во всех ваших надобностях благорасположении. С сим же моим письмом за нужное почел отправить находившегося при нем в верности испытанного муллу Абдулфятиха Абдусалямова. Отправлены донесении к господину генерал майору, правителю Уфимского наместничества и кавалеру Александр Александровичу Пеутлингу для ведома о требуемом муфтием от оренбургского обер-коменданта, господина генерал майора и кавалера Зембулатова подлекаре с принадлежащими медикаментами и инструментами для пользования его по случаю одержимости болезней и других, в свите находящихся, и сообщении господину генерал майору и оренбургскому обер-коменданту и кавалеру Якову Михайловичу Зимбулатову:

1. О получении сообщения из Оренбургской экспедиции пограничных дел, от 3-го майя пущенного, с приложением при оном регистра о содержащихся по Нижне-Уральской линии в разных крепостях и форпостах киргизцам, захваченных российских пленных киргизкайсацкими ворами, коим знать дано, что из числа /л. 59/ российских пленных, захваченных с Астраханских кордонов, хорунжий Михаила Плеханов выручен и находится в свите, а вместо его, находящейся в крепости Калмыковой, из числа захваченных за того хорунжего и 4-х чел. калмык, 9 чел. киргизцев, одержимой тягчайшею болезнью, Алтыбашева роду киргизец Малкара освобожден из под стражи и возвращен в их Орду. А притом о захваченных астраханском из армян купце, одном русском и одном татарине, что они Сырым тарханом от воров киргизцев чрез нарочно посылаемых отобраны и для возвращения к нему везутся, и о следуемом из Хивы весьма немалом караване и скором прибытия оного в Оренбург, и также о скорейшем открытии киргизкайсацким народам мены.

2. О присылке для пользования муфтия и в свите находящихся с принадлежащими медикаментами и инструментом под лекаря в крепость Калмыкову. [188]

18-го получены предписания от господина генерал майора, правителя Уфимского наместничества и кавалера Александр Александровича Пеутлинга: /л. 59 об./

1. От 23-го числ[а] минувшего апреля о утверждении киргизкайсацкой народ в верноподданническом пребывании под Российской державой, об отвращении полезнейшими и душеспасительными для них наставлениями от всех предпринимаемых злоумышленных поступок, разнообразных толкованиев и о замечании в добром и верноподданническом усердии находящихся киргизкайсацких старшин, выручке пленных российских и их имущества, а равно увлеченных на дороге от Гурьева к Астрахани армянского купца с будущими при нем 5-ю человеками и захваченных Кавказского наместничества с Сетертинского бекета 4-х человек калмык, и о точнейшем разведании Сырым тархана, в каком он ныне находится расположении. А притом он, господин правитель, подтверждает, чтоб киргизкайсацких старшин не какими подарками не. награждать, и не приемлет в счет казенной суммы, употребленной муфтием на подарки киргизкайсацким старшинам, и о прочем.

2. 7-го майя, последующее на отнесении от 17-го и 21-го числ минувшего апреля от муфтия отправленные, /л. 60/ коим изъясняет о уральском мулле Касиме, якоб он о возвращении Нур-Али хана в Орду с прежним достоинством разглашения и ложных слухов в киргизкайсацкой народ не внушал и рекомендуется в верности испытанным, а притом о киргизце, отправленном из Уральска с тем муллой, Татае, якоб и он по научению Сырым тархана имел в киргизкайсаках разъезд к склонению киргизцев для восстановления войны и нападения на российские границы, около крепости Кулагиной расположенным, и чинил внушении, в чем де утвердил себя взятым его превосходительством допросом, с которого прислана копия, а киргизец для надлежащего по закону суждения отослан в Оренбургской пограничной суд; и против показания киргизца желательно его превосходительству, чтоб Сырым тархан во всем оправдался. В чем предписывает о внушении киргизкайсацкому народу, чтоб пришел в совершеннейшее в злоумышлении их раскаянии, и объявить им, что за предоставлением вредительнейших намерений, а по совершенно подданническому и спокойственному их пребыванию, могут получить неоцененные /л. 60 об./ ее императорского величества к ним милости, и уверять их, что все их задержанные [189] киргизцы непременно по возвращении российских пленных возвращены в их Орду будут. О выручке ж российских, и какие Сырым, тархан с Бухариею имеет переписки, о узнании всего прилагать старании; а к раздаче киргизским старшинам подарков не приступать, и о прочем. Сообщении:

1. От господина генерал майора, Оренбургского обер-коменданта и кавалера Якова Михайловича Зембулатова от 11-го сего ж майя, с прописанием во оном резолюции его превосходительства, господина генерал майора, правителя Уфимского наместничества и кавалера Александр Александровича Пеутлинга, последующей на отнесение муфтия, отправленное от 17-го минувшего апреля, о выпуске содержащихся по Нижне-Уральской линии в крепостях и форпостах киргизцев и отдаче на попечение муфтия, на таковое же и к нему, господину Зембулатову, отправленное знать дает, что выпустить киргизцев и отдать на попечение муфтия сделать разрешения не может, а прописывает, что от господина генерал майора Пеутлинга предписание об оном /л. 61/ учинено, и можно правилами его во оном пользоваться.

2. Из Оренбургской экспедиции пограничных дел от 11-го сего ж майя под № 306, с прописанием во оном разбирательства, учиненного пример-майором Степаном Акутиным по жалобе Байулинского отделения главного киргизского старшины Каратаубкя войска Уральского на войскового есаула Солодовникова с командою в разграблении якобы одной киргизской кибитки и в заколотии будто бы до смерти копьем одного киргизца, и о прочем. Каковое разбирательство учинено по справедливости и опробовано его превосходительством господином генерал майором, правителем Уфимского наместничества и кавалером Александр Александровичем Пеутлингом. А имевшееся при деле во удовольствии разбирательством от Каратаубия письмо, препроводя Экспедиции, предписал чрез муфтия истребовать от него формально письменной отзыв, свидетельствующей его, Каратаубия, и обиженных киргизцев совершенное во всем удовольствие. Вследствие его превосходительства предписания /л. 61 об./ и требует Экспедиция, тот отзыв отобрав, во оную доставить для изобличения ж Каратаубия, в противном случае недачи отзыва приложено при оном его письмо. [190]

21-го числа майя отправлены к его превосходительству, господину генерал майору и кавалеру Пеутлингу от муфтия донесении на полученные от него предписании 13-го числа:

1. О живейшем внушении всему киргизкайсацкому народу, если не придут они в раскаяние, подвергнуть себя могут неизбежному наказанию, и о имении сношении и советов с господином полковником Дансковым, и о прочем. Касательно де до внушения о спокойствии и пребывании в верноподданнической должности киргизкайсацкому народу, при свидании муфтия и разговорах с старшинами, биями и батырями до получения еще сего предписания, прописанные во оном правилы в живейшем виде смысла оных, с довольными доводами священного писания по магометанскому закону, им предложены, которые киргискайсацкой народ приняв во уважение, относился довольным, что из веденного журнала по возврате его, ваше /л. 62/ превосходительство, обстоятельно усмотреть изволите. Ныне-ж в Киргискайсацкой Орде обитает совершеннейшая тишина и спокойствие, то более по сему внушать содержание сего предписания кажется уже долгу и не настоит. О прописанных же его превосходительством дерзостях и разбойничествах киргизкайсацкого народа, о востревожении границ здешнего и Кавказского наместничеств удивлению достойно. В какое время оное происходило, нимало сведения не имеет, окроме что в ныне прошедшую зиму между Уральским войском и киргизским народом произошедших неудобствах и захвате Астраханских кордонов четырех калмык и одном хорунжем, то за особой долг счел, держась силы сего его превосходительства предписания, сообща к господину полковнику Данскому, просил о всем оном подробного сведения, однако ж и поныне в получении оного не имеет. Если ж после бывших ныне в прошедшую зиму происходящих неустройств вновь о чинимых киргизкайсацким. народам кто либо к сведению его превосходительства относился, то едва ль можно почесть их вероятными; в рассуждении его, муфтия, здесь пребывания, довольно б он мог иметь вернейший сведении и не оставил бы к его превосходительству донесть подробно. Принадлежательно ж до замечания в верноподданническом усердии находящихся киргизкайсацких старшин, все оное выполнить и по возврате его представить не приминет.

/л. 62 об./ 2. По жалобе муфтия Татищевской крепости на коменданта, господина майора Головина, что муфтий побужден к [191] принесению жалобы на помянутого коменданта по причине недачи им потребного количества подвод, которых и то напоследок уже собрано было в упрежь только 21 (а не 36, как он, Головин, в своем ответе прописывает), на каковом количестве, хотя его превосходительство и полагает, что в большинстве оных не имелось надобности, но по тогдашнему сущему распутию и в логах о трухлости снегов немалой глубины, а особливо и по худобе лошадей, отправиться никак было не можно» Однако, видя азартной оного господина коменданта Головина неимением более лошадей отзыв и угрозы, с необычайным с крыльца его квартиры криком на находившегося при нем, муфтии, подпоручика Давыдова арестом, а драгуна телесным наказанием, принужденным нашелся отправить о сем донесении к его превосходительству и к господину генерал майору. Оренбургскому обер-коменданту и кавалеру Якову Михайловичу Зимбулатову и следовать в принадлежащей ему путь, продолжая оной в тракте до Озерной крепости со всею свитою большую половину пешие. Командования ж его воинскими чинами ни только не было, /л. 63/ но и мыслить о том расположения не имел, да и какое бы оное и над кем было. А особливо о пышности, относительной к единственному его обнесению, не изволил удостоить его сведением, по которому б и не оставил доказать его невинность, но, сверх его чаяния, видит из оного его превосходительства предписания в последний раз подтверждение, и что за оным понудится уже всеподданнейше донесть ее императорскому величеству, якоб в чинимых им, муфтием, самопроизводствах, каковые выговоры и суще обличенные в подобных сему преступлениях переносить могут с великою тягостию. То о сем изъяснено, что сколь не трудно будет претерпеть оные беспричинно таковой духовного сана особе, которая пользуется высочайшею ее императорского величества доверенностию и благоволением, а притом должно, дабы сие надменное взыскание, а особливо и во взятье им излишних подвод и к немалому его сожалению сущее уменьшение во всех предписаниях всемилостивейше возложенного на него вероятия, не могло понудить и с его стороны поднесть таковое ж, мыслящее его превосходительством, всеподданнейшее ее императорскому величеству донесение, чрез которое иногда обнаружиться может ныне, что ему с сопряженною с ним свитою не только в самое распутное вешнее время, но и в ныне настоящее сухоть на [192] таковом назначенном в подорожней малом числе, то есть на 10 лошадях /л. 63 об./ упразниться и поспешить никак было невозможно. Касательно ж до той цели, для которой он отправлен, то о успехах оной уже не предвидит надобности объясняться, а изволит усмотреть из отправленных его донесений.

3. О утверждении в верноподданническое пребывание киргизского народа, о разведывании, в каком положении Сырым тархан находится и о прочем, к выполнению всего предписанного в предписании муфтии и до получения оного, держа повсюду в незабвенной его памяти всевысочайшее ее императорского величества повеление, а также и данное от его превосходительства наставление, о всем оном по свидании и переговоре его с киргизкайсацкими старшинами, биями и батырями всевозможнейшии прилагал старании. И какой в том происходил успех и с какою пользою, почасту его превосходительству доносил, из чего усмотреть изволит, на что и ссылается. Но при сем долгом себе поставлял и сие донесть: в пребывание его по Нижне-Уральской линии никаких о злоумышлениях Сырым тархана и других киргизских старшин слухов до сведения не доходит, как только обитает тишина и спокойствие. Да и Сырым тархан, замечает он из всех обстоятельств, не имеет никаких других расположениев, а единственно старается изъявлять навсегда верноподданническое его усердие, а об оном внушать и киргизкайсацкому народу. Но без достойного удивления выразумевает он, муфтий, из предписания его превосходительства, что со всех сторон подтверждается слух, якоб о зломышлениях Сырым тархана, но судит он, муфтий, почему и кем такое /л. 64/ безвинное на него поношение произнесено в действие, ему ни мало не известно, чего б желательно хотел на бумаге видеть, но не мог другова изъяснить, как выше упомянуто,— назвать его в верноусердности пребывающим. О выручке ж армянского купца с будущими при нем неусыпные прилагает старании, которой в числе 2-х, одном русском и одном же татарине, Сырым тарханом чрез нарочно посланных от воров киргизцев отобраны и везутся к нему. А где они ныне пребывают, из отправленного к его превосходительству от 17-го сего майя донесении усмотреть изволит. За коими послан от него, муфтия, к Сырым тархану нарочной, которой еще не возвратился. Касательно ж до непринятия его превосходительством употребленных им прогоны 20 руб. денег и подаренных за усердность [193] в верности киргизкайсацким старшинам вещей на счет казенной суммы, то все сие им, муфтием,- чинено было к приобретению отечественной пользы, а потому и ни мало не поставляет, если б и неприятно было, себе за потерю. Для пользы отечества ни только употребить столь малой суммы он желает, но обязан не щадить своей и жизни. А притом полагает безсумненную его надежду, что по исполнении /л. 64 об./ порученной ему комиссии, всеавгустейшая монархиня, всемилостивейшая наша государыня, не оставит изъявляемые труды всех усердных сынов отечеству наградить своим высочайшим благоволением, да и правительство без рассмотрения не оставит.

О изобличении Сырым тархана чрез написанных в приложенной при том c допроса киргизца Татая копии свидетелей в его вероломных злоумышлениях и о прочем: хотя киргизец Татай в учиненном ему допросе и показывает, якобы в бытность его в ныне прошедшую зиму в улусах Сырым тархана слышал происходящей у него с киргизцами совет о неукоснительном намерении к нападению на крепость Кулагину, и будто б его просили, чтоб он кочующим близь той крепости Чиклинского рода киргизцам объявил от Сырыма о скорейшей откочевке, и чрез то б не помешали они в выполнении его предприятия, каковое его показание едва ль достойно вероятию, потому как он, повстречавшись с муфтием на дороге, объявил при нем находившемуся мулле, что он отправлен в Уфу иp подобострастности для показания на Сырым тархана, будто бы в намеряемых им предприятиях. А к тому ж и с ним /л. 65/ отправлен из Уральска, яко от имевшегося с Сырым тарханом претензию места муллой, которой по подчиненности своего начальства, а также зная не менее по случаю внушения его в киргизкайсацком народе неистовых разглашениев винность, непременно старался к прикрытию всего оного внушить в него, киргизца, ко оклеветанию по безвинности Сырыма меры. О чем пред сим от него, муфтия к его превосходительству обстоятельно донесение послано, из коего не трудно будет усмотреть всю справедливость. А к тому же не без достойного есть замечания, что Сырым тархан как уже по прошествии зимы и совершенной весны никаких вред наносящих поступок нимало не оказывал, а не менее в пребывание муфтия по Нижне-Уральской линии также никаких слухов о его злоумышлении или развратностях к сведению его не доходит, как только оказывает верноподданническое усердие [194] и выполняет все чинимые муфтием затребовании. Также о всех вновь последующих в их Орде известиях, как чрез нарочно посланных, а так и письменно к сведению его доставляет и более печиотся о установлении в киргизкайсацком народе спокойствия, что уже и обитает. О чем неоднократно к его превосходительству от него донесении отправлены. /л. 65 об./ А потому самому муфтий и полагает предписанное правило ко изобличению его, чрез прописанных в допросе свидетелей, ныне в рассуждении, чтоб при столь изъявляемом к пользе российской его усердии не могло навлечь огорчения и в подчиненном его народе, почитающем Сырыма достойнейшим над собой начальником, по легкомысленности их не вкоренить какое либо ко отечественной пользе неудобство, поставляя все оное в предмет и совершенно к выполнению предписанного предоставить.

5. О торжественном от имени его превосходительства киргизскому народу объявлении в отдаче всех задержанных киргизцев, а им о возвращении российских пленных, также об уральском мулле Касыме и о прочем. Означенный-де мулла Касым хотя его высокопревосходительством Осипом Андреевичем бароном Игелстромом и его превосходительством в верности усердия и замечен, но по дошедшему к нему, муфтию, о сем его в возвращении хана разглашении, поставляет непременно справедливыми, потому более, что киргизцы не имеют ни малейшей причины взводить на него ложные оклеветании; а он, Касым, иногда мог себя на то употребить, подражая своему начальству, и именно: войска Уральского войсковому атаману, господину полковнику /л. 66/ Данскому и проточим, на которых имеют киргизкайсаки все их претензии и неудовольствии, дабы чрез то умножить имеющуюся у Сырым тархана и его общества c держащею ханскую сторону партиею междоусобную вражду и вкоренить в Сырыма с его единомыслящими таковыми о хане слухами огорчение и тем довесть их до расстройства, которые б Уральскому войску послужить могли непреоборимым, оправданием. О каковых его, Касыма, несправедливых произношениях им, муфтием, киргизкайсацкий народ при переговорах довольно уже чрез Сырыма и уверен. Касательно же до киргизца Татая, то почему его показание не произведено им в действо, из особого его, муфтия, донесения, сего ж числа отправленного, усмотреть изволит. И чтоб Сырым и прочие противные [195] клятвенному их обещанию имели с Бухариею чрез послов переписки, того нимало в них не замечает, а изъявляют при каждом свидании подтверждение их верноподданнической обязанности и стараются, соблюдая спокойствие и тишину, приобресть неоцененные /л. 66 об./ высокомонаршия ее императорского величества благоволении. А в каком смысле муфтий полагает себе предприятие во освобождении задержанных киргизцев служащим пользою отечеству, и какое их на муфтиевы увещевании в возвращении российских пленных обнадежении, да и с нашей стороны, на случай последовавшей от них в том несправедливости, к принятию мер имеются способы, обо всем оном из прежних его, муфтия, донесений обстоятельные имеет уже сведении, по коим и находился во ожидании окончательного разрешения. К тому ж осмелился донесть, что и о взятых им на кредит вещах и употребленных из них некоторых в подарки киргизским старшинам, он ни малейшего соболезнования не имеет и за неумышленную ошибку нимало себе не поставляет, той о сем из особого муфтиева уведомления усмотреть изволите.

22-го и 23-го, 25-го, 26-го и 27-го находились во ожидании по посланным к его превосходительству с муллой Габейдуллой Фетхулиным и казаком Осмининым донесением его резолюции. А между тем, 24 числа получено от его превосходительства предписание, пущенное 14 майя, о нечинении муфтием киргизкайсацкому народу потворства в их требованиях и о обличении их в противных /л. 67/ присяге и верноподданнической обязанности поступках, и о предавании муфтиевых советов во отвращении от допущения киргизкайсацкими старшинами своих подчиненных до наглостей, и о прочем.

28-го числа возвратился посыланной к Сырым тархану мулла Абдулфятих Абдусалямов и при письмах от него, Сырыма, и Мратбек бия привес присланных с киргизцами 3 человеками, Саламат батырем с товарищи, из числа захваченных ворами киргизцами ниже Гурьева городка 5 человек армянской нации, купца Аракиля Давыдова и астраханского 1-ой гилды купца Каловстова приказчика, астраханского ж из ногайцев татарина Исая Зиянова. А последних с ними пленных и о пограбленном имуществе уверяют, что и другой армянин и из казаков один к нему, Сырым тархану, нарочно присланными от него везутся и немедленно в Россию возвращены будут, а по собрании и имущество. Да и других пленных отыскивать они стараются, [196] а с российской стороны требует, чтоб и их, содержащихся как за армян в городке Гурьеве и в других крепостях и форпостах, киргизцев, освободя, возвратить в их Орду, почему б де удобнее и им было от воров отбирать российских пленных и привесть киргизской народ в наивящее повиновение /л. 67 об./ и тем преступников изобличать в их зловредных поступках. А оной мулла Габдулфятих донес, что в киргизском народе в бытность его никаких злоумышлении он не заметил, кроме как Сырым тархан и Мратбек бий с прочими старшинами стараются выполнить отысканием российских пленных наши затребовании и пребывает во всей Орде спокойствие. Каковые-ж обстоятельства вывезенные пленные армянин Давыдов и татарин Зиянов объявили, и сколько у них ограблено при захвате имущества, о том отобраны от них сказки и регистры и за их рукоприкладством приобщены ниже сего журнала. А присланное письмо следующего содержания:

Высокостепенному и высокопочтенному магометанского закона муфтию.

Письмо вашего высокостепенства с муллою Габдулфятихом Абдулсалямовым получить честь имели и, поняв содержание оного, сим отвечаем.

Алимулинского роду главной старшина Мратбек бий Аибашев, приехавши, к нам сообщился и ныне прошедшей зимою увезенного воровски Чиклинского роду бездельником киргизцем Осенем с товарищами армянина Аракиля с 2-мя товарищами привез, из коих 2-х при сем препровождаю, одного русского нимало немедля доставлю, да и оставших его 2-х товарищей не премину отыскать и возвратить.

/л. 68/ Увезенные ж от реки Волги бездельниками киргизцами российские калмыки отысканы и возвращены быть имеют. Посланные ж за ними нарочные по отдаленности мест и поныне еще не возвратились, а также увезенные и угнанные с российской стороны ворами киргизцами люди и скот, если окажутся, то во отыскании и возвращении оных, оставя наш покой, не преминем приложить неусыпные труды, исполнить чрез то постараемся клятвенное наше обещание. Если ж изволили получить от его превосходительства господина генерала милостивое повеление о выпуске содержащихся киргизцев, покорно просим приложить ваше старание, не удерживая, их выпустить. [197]

При сем же покорнейше усердно просим ездившего в обще с Мратбек бием за оным армянином Аракилем для отыскания с великим старанием и притерпением великий изнурений Черкесского роду Аллабергана бия, брата Саламат батыря, которого при сем посылаем, содержавшихся его 2-х братьев в Гурьевом городке Вазирбека и Алдана, хотя за заслуги его, не удерживая отпустить, и его без отдачи оных не возвращать, ибо оной Аллаберган бия брат и сам батырь и справедливой человек, то нам весьма нужен во всех вспомоществованиях его, о стараниях коего и оной армянин может уверить. Увозчиков же /л. 68 об./ реченного армянина Аракиля Алимулинского Чиклинского роду киргизца Усеня с товарищи, того ради киргизцы и родственники их зимовали по близости-Кулагиной крепости, коих хотя той крепости атаман Дмитрий Мизинов и намерялся захватить, но взяв у них 6 хороших лошадей и 1 черной яргак и прочие вещи, оставя тех в близости кочующих Чиклинского роду киргизцев, вместо их захватил Баиулинского и Черкаского родов Аллаберган бия братьев, и как того Усене родственников Чиклинского роду не захватя оставил, то от того и было промедление в возвращении в скорости того армянина.

29-го муфтий из присланного из Оренбургской экспедиции пограничных дел задержанных по линии киргизцам списка усмотрел, что в Гурьеве городке за увоз помянутых армян с товарищи содержатся Черкеского роду киргизцев 2 человека которых реченные Сырым и Мратбек бий, показав имена первому Узербек Алибаев, второму Алдин Бараков, требуют о возвращении, то и писал муфтий с нарочно отправленным нашей свиты подпоручиком Давыдовым Гурьева городка в должности коменданта господину секунд майору Денисову с требованием о доставлении именуемых киргизцев для возвращения в их Орду к нему, дабы чрез возвращении их, не пропуская нынешнего удобного случая, можно было к получению других российских пленных приобрести выгоднейшее средство.

/л. 69/ Того ж числа изготовлено к его превосходительству на предписание, сего 24-го числа полученное, донесение, со объяснением, хотя муфтий представлениями своими и настоял о освобождении киргизцев и об отдаче на его попечение по Нижне-Уральской линии в разных крепостях и форпостах содержащихся, но не для суждения и разбирательства их претензией, а единственно для уверения киргизкайсацкого народа, что они [198] наивсегда в готовности, дабы удобнее приступить к требованию российских пленных, которые-б без искания пользы никак и выданы им не были. А посему кажется, что он, муфтий, нимало не вступал во власть суда гражданского, да и ничего несообразного российским законам не вчинал, а усмотрел чрез то могущую быть отечеству пользу и о всем представил на раз-смотрение его превосходительства. Что ж касается до безвинно содержащихся киргизцев, он полагает свою надежду, что его превосходительство из отправленных пред сим от него, муфтия, ведомости усмотреть изволит, то и не оставит о освобождении и возвращении в их Орду, куда надлежит, учинить немедленное его предписание. Принадлежательно ж до пристрастия и потворца киргизкайсацкого народа и преподавании его советов во отвращении зловредных их поступок, то и о сем его /л. 69 об,/ превосходительству доложил муфтий, что нимало к ним пристрастия не имеет, да и потворства никакого не чинит, как только повсечасно держит в незабвенной его памяти всевысочайшее ее императорского величества повеление и прилагает его всевозможнейший старании к постановлению обоюдного покоя и тишины более, по легкомысленности того народа, благосклонною ласкою, каковым образом и в именном ее императорского величества повелении поступать предписано. То сие еще ни есть пристрастие или потворство, а полезнейшее средство ко установлению порядка и приобретению пользы, чрез что уже муфтий как всевысочайшее именное ее императорского величества повеление, так и наставление, данное от его превосходительства, выполнил. И ныне в киргизкайсацком народе обитает совершенное спокойствие, о чем нередко к его превосходительству, уповательно, доходят муфтиевы донесении. А более-б еще влияло в киргискайсацкой народ о изъявлении верноподданнического усердия, и если б его превосходительство, по рассмотрении отправленной от него, муфтия, о содержащихся киргизцах ведомости, безвинных возвратить предписал, то-б наивящее могла последовать отечеству польза. Да и действительные /л. 70/ виновники в увозе российских пленных представлены были, а чрез их и пленные скорее могут возвращены быть в Россию потому более, что ныне содержатся многие совсем не тех родов киргизцы, которые злу участники, то и не могут сих содержащихся родственники о возвращении российских оказать успехов, ибо один род другого нимало по легкомыслию их не уважает. [199]

А неминуемо должны быть в задержании тех родов, которые в захвате российских участвующие, коих, кажется, не трудно захватить во время мены в Оренбургском меновном дворе, или в осеннее время при кочевьях, расположенных около крепостей и форпостов линейных. О указании ж оных Сырым тархан уверил во всегдашнее время прилагать старании.

30 поутру отправил муфтий к Сырым тархану и Мратбек бию и прочим чиновникам присланных от них киргизцев Саламат батыря с товарищи с письменным приветствием и с прошением, дабы они для последнего с нами переговору и увещевания о верноподданническом их пребывании и требования вывозу всех российских пленных, в их Орде находившихся, прибыли под крепость Калмыкову.

/л. 70 об./ А потом, того ж числа, получены от его превосходительства на имя муфтия предписании, пущенные с муллою Габейдуллой Фетхуллинным 23-го мая:

1. О неукоснительном доставлении к его превосходительству о содержащихся в разных крепостях и форпостах безвинных киргизцах именного списка, и о твердом уверении киргискайсацкой народ, что не только их безвинные в ту же минуту будут освобождены, но и с держащими не упустится поступить по строгости законов, и о прочем.

2. О доставлении с переводом следующих от его превосходительства двух и от графа Александр Романовича Воронцова одного писем к Сырым тархану и к разным киргизкайсацким главным и родовым старшинам, биям и батырям, и о взятии с Сырым тархана объяснения против отобранного в канцелярии его превосходительства от киргизца Татая Сигизбаева допроса, и о прочем;

3. О наклонении киргискайсацкой народ к скорейшему выбору в Оренбургской пограничной суд в заседатели на место умершего другого старшины, и какой по оному успех будет, его превосходительству о уведомлении.

/л. 71/ 4. Об отправлении к его превосходительству находившегося при муфтие муллу Абдулфятиха Абдулсалямова.

31-го числа отправлен к его превосходительству при донесении реченный мулла Абдулсалямов и с ним препровождены таковые-ж: вышепрописанное изготовленное 29-го числа, и о вывезенных армянине Аракиле Давыдове и татарине Исае Зиянове, с приложением со взятых от них письменных сказок [200] точных копий, со изъяснением о посланном сношении, с требованием в присылку киргизцев Гурьева городка к коменданту, господину майору Денисову; а притом и на оные предписании его превосходительству ответствовано.

На 1-е, что муфтий означенное предписание внушением в серца Сырым тархана и прочих чиновников его увещевательных наставлений, относящихся к сохранению собственного в их обществе благоденствия, и во всем в точной силе выполнить не приминет, объясня притом, что из особого отправленных муфтиевых донесений его превосходительство о верноподданническом Сырым тархана в доставлении пленных, как то хорунжего, армянина Давыдова и одного татарина, усердие усмотреть изволит. Притом и сие его превосходительству не безызвестно, какие он, Сырым тархан, и Мратбек бий при учреждении /л. 71 об./ по всевысочайшему ее императорского величества соизволению Оренбургского пограничного дивана и в их Орде расправ, в приведении легкомысленников и развратных в должное повиновение и спокойствие прилагали отличные попечении. Да и во всем муфтиевым затребованием стараются исполнением доказать свои успехи, из коих от Сырыма, яко главного в Орде начальника и пребывающего в отменном почитании, всегда, зависит такое благоустройство, которому от Бухарин, Хивы и Трухмении отдается особливое от прочих преимущество. Но с нашей стороны при сем случае никакого им удовлетворений возвращением их киргизцев, при бытности муфтия, не благоволил и тем их нимало уважить не изволил, а хотя и уверил,, что по возвращении российских пленных не преминет тое ж минуту приказывать освобождать и их, но они, по довольно ведомому их расположению, не получа в то ж время из своих нисколько, едва ль могут принять одноё надежду вероятием, а особливо простой их народ не мог бы придти в сомнение, что самое муфтий и представляет на его рассмотрение. Он же, муфтий, в рассуждении не в одни раз ими пленных представлении, а порознь, дабы по дальнему расстоянию за переписками о каждом, подходящем ко освобождению /л. 72/ киргизце, Особо не мог продолжиться в здешних местах и еще на долгое время и тем бы не умедлил о подробных обстоятельствах всемилостивейше порученной ему комиссии всеподданнейшим ее императорскому величеству донесением предпринял намерение, сделав им, Сырым тархану и прочим его, о пребываний впредь [201] в непоколебимой их верности душеспасительный увещевании, с подтверждением о вызове, куда им способнее будет, всех российских пленных и обнадежа их неукоснительным возвращением задержанных киргизцев, со свитою и находившимися при нем пленными возвратиться обратно и донесть лично обо всем его превосходительству.

На 2-е, что по прибытии для последнего свидания Сырым тархана и прочих под крепость, полученные от его превосходительства письма по адресам со учиненным переводом доставлены будут, и в принадлежащем от Сырым тархана объявлении муфтий отобрать не преминет; изъясняя притом, что де надлежит до призыву и спросу киргизцев против киргизца Татая Сигизбаева о справедливости или ложности его показания, муфтий рассудил сие выполнение предоставить. А какие б тому могли воспрещать причины, из отправленного от 20 числ[а] сего ж майя к его превосходительству донесения и усмотреть изволит.

/л. 72 об./ На 3-е, что в пребывание наше еще в Мергеневском форпосте, во время свидания и переговору с киргизкайсацкими старшинами Семиродского роду, Тлянчи тарханом и Джаныбек батырем и прочими старшинами, биями и батырями 18-го числа минувшего апреля, о выборе заседателя муфтием предлагаемо им было. Которые уверили, что на место умершего, хорошего поведения их рода человек уже выбран, но только за дальностью его тогда кочевки остался без отправления, которого и отправить обещались. Если-ж и поныне не отправлен, то в обратной путь муфтия непременно вытребован и куда надлежит представлен будет. О чем как его превосходительству донесть, а равно и Пограничной суд известить не преминет.

Того-ж 31-го майя отправлено от муфтия к находившемуся по Нижне-Уральской линии начальником, пребывающему в Кулагиной крепости войсковому старшине Дмитрию Мизинову требование в коем означа, что известился он чрез приехавшегося из Уральска Калмыковой крепости начальника, полковника Калпакова, будто Уральская войсковая канцелярия, вследствие предписания его превосходительства, господина генерал майора и кавалера Пеутлинга о освобождении /л. 73/ безвинно содержащихся по Нижне-Уральской линии киргизцев и о присылке оных к муфтию для доставления в их Орду, ордером ему, Мизинову, предписала, если такового содержания ордер им получен, то б по оному в нижних крепостях и форпостах содержащихся [202] киргизцев доставил к нему. А о присылке по верхней дистанции находившимся крепостным и форпостным начальникам учинил предписании и с ордера к муфтию сообщил копию. Того-ж числа возвратился посланной в Гурьев подпоручик Давыдов и представил требуемых 2-х человек, содержащихся во оном, Черкеского да, при донесении от майора Денисова, киргизцев, следующих в их Орду.

Июня 1-го, 2-го и 3-го находились во ожидании прибытия для свидания Сырым тархана и прочих, а 4-го числа оной Сырым тархан и Мратбек бий доставили в крепость к нам с нарочными из числа захваченных с армянином Давыдовым Гурьева городка казака Прокофья Герасимова, сына Мелехина, с которого взятая сказка приобщена ниже сего журнала, уведомляя притом с тем нарочно посланным, что Сырым тархан и Мратбек бий с некоторым обществом 5-го числа к вечеру под крепость прибудут.

/л. 73 об./ 5-го числа прислан при сношении от оренбургского обер-коменданта, господина генерал майора Якова Михайловича Зимбулатова подлекарь Шмит с принадлежащими медикаментами, и отправлены к Сырым тархану присланные из Гурьева городка при сношении майора Денисова с подпоручиком Давыдовым Черкеского рода 2 человека киргизцев. А пот тот случай уведомлены, что Сырым тархан со обществом под крепость прибыл, почему и отправясь пополудни в 2 часа за реку Урал в рассуждении водоразлития к расположенной их ставке, отстоящей от крепости в 10 верстах, в лотках, и по надлежащем при начальном свидании с нашей стороны приветствии продолжали следующие переговоры.

Сначала приехавшей из отдаленности Алимулинского роду главной старшина Мратбек бий объявил, что он, по получении от Сырым тархана чрез нарочно посланных сведения о простирающемся высокомонаршем ее императорского величества к их обществу благоволении, и о прибытии во удовлетворение их просьбы муфтия, весьма порадован, и со всеми своими подчиненными в знак всеподданнической своей благодарности приносили ко всевышнему о здравии ее императорского величества и их императорских высочеств по закону своему должное молитвоприношение. И потом, соблюдая учиненное им клятвенное /л. 74/ обещание, как прежде не быв никогда колеблемы, также и ныне изъявляя его усердие, стараясь изыскивать в их [203] Орде разных родов у непостоянных и распутных киргизкайсаков находившихся российских пленных, и чрез разные ж посредства нашел, взял захваченных из под Гурьева городка одного армянина, Аракиля Давыдова, и из бывших при нем одного татарина и Гурьева городка казака Мелехина, которых и отослали с нарочными к нам, уверяя при том единожды под клятвою как он, Мратбек бий, равно Сырым тархан и все бывшие при свидании чиновники и старшие люди, что последних их товарищей с товарами и имуществом и всех находившихся в их Орде российских пленных ко отысканию и возвращению приложат всевозможные старании. И приняли то, а особливо они, Сырым и Мратбек бий, на собственное свое попечение, приказывая при том оставленному при свите нашей Оренбургского пограничного суда заседателю Байсале Аювову, дабы он для скорейшего вывоза тех пленных в Оренбурге при мене указывал, кому надлежит, из приезжающих киргизцев тех самых родов, у коих российские люди находятся, настоящих в увозе преступников, или в случае самих небытия, их родственников; а нас просили, чтоб чрез кого /л. 74 об./ следует приказано было таковых по указанию его, Байсалы, до вывозу пленных задержать. О находившихся-ж по здешней Нижне-Уральской линии в задержании киргизцах с бывшими при них лошадьми и экипажем настоят, что находятся все безвинно, в рассуждении выше-писанного ими принятия генерально о возвращении всех пленных во один раз, об отпуске к ним в Орду. И притом на затребование наше Сырым тархан доставленного от него хорунжего Плеханова за отнятое у него увозчиками имущество, показанное суммою на 80 руб., приказал удовольствовать из взятых с содержащимися за него, Плеханова, в Калмыковой крепости Алтыбашева роду киргизцами лошадей.

Почему с нашей стороны за их верноподданническое усердие и старание в доставлении полученных нами пленных, а равно и за благомыслящее их к пользе отечества Российского намерение, приносима приличная похвала с прошением, дабы они предприятии свои постарались без отлагательства выполнить настоящим существом. Уверяя их притом, что всякая отличность не останется без награждения, то и они, как пекущиеся сохранить собственное общество своего благоденствие, могут воспользоваться неоцененными /л. 75/ ее императорского величества щедротами и благоволениями. Касательно ж до отпуска [204] содержащихся по линии киргизцев, о сем им я объяснился неимением на то от главнокомандующего предписания, а уверял их, что конечно все их справедливые просьбы, по прибытки нашем в Оренбург и по донесении куда следует, без удовлетворения не останутся. Потом Сырым тархан и Мратбек бий с обществом, повторяя прежде представляемые их Уральского войска на начальников, господина полковника Данскова и старшину Дмитрия Мизинова свои неудовольствии, наупоминали о непременном их отрешении и просили, чтоб взял я на один день терпение, а они, между тем изготовя, отправят с нами к его превосходительству и еще свои донесении. Из содержащихся ж киргизцев, когда не можно всех освободить, настояли об отдаче хотя одного в сей крепости в тяжкой болезни находившегося Алтабышева роду киргизца Таштемира Улзина, заверстанием вместо последне отданного казака Мелехина.

На что муфтий в подтверждение прежде чинимых затребованиев и еще требовал российских всех в Орде находящихся пленных и их имуществ, а о захваченных их киргизцах, содержащихся в крепостях и форпостах, /л. 75 об./ доказывав присланною из Оренбургской экспедиции пограничных дел ведомостью, изобличая их преступлении, за что они содержатся, и потому подходят под законное суждение и гнев божий. Потом, выслушав, Сырым тархан, Мратбек бий и общество со огорчительностью объяснились, что значущиеся в ведомости некоторый киргизцы совсем содержатся безвинно, ибо де не они преступники, а других родов, а хотя доказательства на них и произведены, но неправильно.

После чего, учиня приличные со обоих сторон приветствии и обнадежа, по изготовлении их писем и еще свиданием, отдачею просимого ими киргизца, распростясь, возвратились в 10 часов пополудни. Куда с нами приехал присланной под случай тот Байулинского роду от старшины Каратаубия находившейся при нем мулла Оренбургской округи, деревни Беккуловой татарин Абдулкарим Уразбаев к муфтию с письмом следующего содержания:

Вашему высокостепенству, пастырь наш, муфтий Мухамметь Джан, свидетельствую мое почтение.

Отправленное письмо вашего высокостепенства я получил. А хотя позывом вашим я и доволен, /л. 76/ но ехать мне невозможно, [205] разве сами вы, приехавши, учините переговор. А причина моей невозможности, когда я. в прошедшей ныне зиме имел по реке Уралу пребывание, в то время, не оставляя мне никакого почтения и порядочного ответу, а увеличивая себя, делали на наши улусы нападении, грабя скот наш, побили и захватывали жен и детей наших и держали у себя, и мы оставались в неизвестности, войну ль они открывали, или нет. И если соблюдется союз, то о рассмотрении произошедшего, если можно, преподайте способ и откройте путь доставить всемилостивейшей нашей государыне наши донесении. А когда не откроется сей путь, то здешней стороны общества нашего народы останутся в неудовольствии. Будет угодно сделать нам удовлетворения, то и бес приезду нашего к вам можете в захвате содержащихся людей освободить, в прочих остающихся обстоятельствах отправим всемилостивейшей государыне донесении. Но в случае несвобождения людей наших и не позволения к отправлению донесения, не оставьте уведомить, ибо между нами с его высокопревосходительством, господином генерал поручиком Осипом Андреевичем бароном Игельстромом было положение, /л. 76 об./ во всяких делах разбор чинить нам, а в случае каких либо нашей невозможности, обещались мы доказывать. Посланные ж ваши предписании в обществе нашем не исполняются по сей причине, как в нарушение всех ваших обещаний получили мы великие притеснения и обиды, то есть виноватые от безвинных отделяемы и рассматриваны не были, и наши предложении в действие не приниманы, почему мы и заметили, что по тем положениям никакого исполнения не предвидится! Да и сами вы видите, на которой стороне дурные и добрые поступки, то обстоятельства оных и изволите вы разобрать и донесть всемилостивейшей государыне. Все-ж сии расстройства последовали Уральского войска от атамана Данилы Данскова и от начальника по реке Уралу по линии Митрия Мизинова, которые разобрать, и их от здешней стороны отдалить, если же в том будет ваша невозможность, то будем просить ее императорское величество. Да сверх того уведомился я, что когда вы изволили с Сырымом иметь переговор, то говорили, хотя де другая киргизцы и не придут, но довольно де и одного его, Сырыма, а другие никто не потребны. О чем мы думаем, /л. 77/ что те ваши слова в действие идти не могут по причине, что его, Сырыма, приказания никто исполнять не будет. В здешней же стороне [206] из послушных его предложении никого нет, да и я слова его исполнять не могу, потому что у него кроме себя никакого нет, а сколько будет моих товарищей, сами услышать изволите.

Когда в обществе нашем имеете надобность, то извольте пожаловать сами к нам в улусы, где и переговор учинить можете. А общества нашего почтенные люди условились для того собраться в деревню мою, коим и положенное время уже наступило.

В котором он, Каратаубий, на отправленное от муфтия таковое-ж уведомляет, что ему для переговоров приехать к нам никак не можно, в рассуждении представляемого в том письме Уральского войска на господина полковника Данскова и старшину Дмитрия Мизинова неудовольствия, а просит о прибытии нам в его улусы и настоит о открытии пути во отправлении к ее императорскому величеству их донесении.

И того ж числа пополунощи в 1-м часу от войскового старшины Мизинова на требование муфтия получено донесение, /л. 77 об./ что о освобождении киргизцев никакого он повеления не имеет, а когда де муфтию открыто, что есть по линии безвинно содержащаяся киргизцы, просил уведомления, в которых местах они находятся, по которому и отправлено с замечаниями ко освобождению ведомость.

6-го отправлены письма к Сырым тархану и другим старшинам, следующее от господина генерал майора Пеутлинга и графа Александр Романовича Воронцова, при письме муфтия.

7-го числа находился во ожидании сочиняемых к его превосходительству от Сырым тархана и Мратбек бия донесений.

А между тем получены муфтием от его превосходительства, господина генерал майора и кавалера Пеутлинга 2 предписании, пущенныя от 28-го майя.

1. О скорейшем окончании возложенной на него коммисии.

2. О отпирании Джагайбалинского роду к старшине Сыгыр Букееву, дабы он в Оренбургской пограничной суд в немедленном времени доставил к производимому во оном над верхне- уральским исправником следственному делу требуемое сведение.

А 8-го поутру, паки прибыв к ним, Сырым тархану и Мратбек бию, в ставку, продолжал относительные до обоюдного спокойствия и тишины, с подтверждениями /л. 78/ прежних моих увещеваний разговоры. Причем Сырым тархан и Мратбек бий [207] от общества объявили следующий их намерении, и ныне будущие по реке Кабде всех киргизкайсацких Меньшей Орды народов чиновников и лучших людей собрание и советы.

1. О сокращении в их Орде находившихся всех распутных воров киргизцев, наносящих увлечением в плен российских людей, отгоном скота обществу их нарекание, единожды должным наказанием, по возвращении в Россию всех истари в их Орде находившихся пленных. Причем Мратбек бий изъяснил, что для способнейшей поимки воров, отдалившихся под Трухменские и Каракалпацкие границы, изыскал он случай, раздразить трухменские каракалпацкие народы во отгоне теми киргизцами у них скота иметь междоусобную вражду, почему все отдалившиеся воры киргизцы и возвратились в их пределы, то они. Мратбек бий с товарищи ныне и имеют ко обличению их в преступлениях и виновников к поимке, а тем и ко установлению надлежащего порядка и приведении их к непоколебимое впредь повиновение, удобнейшее средство. Сверх же сего реченный Мратбек бий говорил, что в свое время не оставит он для воспомоществования себе, если сил его доставать не будет, и просить при российских начальниках /л. 78 об./ до 300 человек башкирского войска.

2. О Hyp-Али хане, чтоб вообще всеми положить единодушное согласие о уничтожении произошедших между ими с тем ханом расстройств и о бытии всех в обоюдном согласии. По нашей же видимости замечено, что намерение их клонится принесть ее императорскому величеству общественную их просьбу о возвращении в их Орду хана с находившимися при нем детьми и свитою, но, в рассуждении учрежденных в их Орде судебных правительств и во оных начальников, не со властью ханского полномочия, а единственно дабы он препроводил остаток жизни своей в отечестве и при своем родстве» Причем полагают и имевшуюся у них междоусобную во ограблении одною стороной у другой скота и прочего имущества их претензию окончить.

Между тем Сырым тархан и Мратбек бий, объявля свои о здоровье изнеможении тревожением крови, почему и приказано было находящемуся при свите, вытребованному из Оренбурга подлекарю Шмиту оную открыть, которой в, точности искусства своего и выполнил. После чего Сырым тархан к Мратбек бий изъявляли ее императорскому величеству, [208] всемилостивейшей нашей государыне, благодарность за столь матерние ее к ним щедроты /л. 79/ и относились благодарностью господам генерал майором Александр Александровичу Пеутлингу и Якову Михайловичу Зимбулатову за присылку подлекаря. Обществу своему внушили со удивлением, что столь милующая человечество всеавгустейшая монархиня, где-б кто не находился, преподает способы от грозящего страха и смерти, за что и должны подражать примерам российским о бытии в верноподданническом усердии под скипетром российским и прославлять повсюду премудрое правительство бесподобной императрицы, неусыпно пекущей о верноподданных народах.

Потом, отдав мне изготовленные к его превосходительству донесении, представили о доставлении со оными отряженных от них нарочных посланников из лучших людей, Маскарского роду старшину Дюнан батыря Итемгенева, Баибактинского роду старшину ж Кинзякару Изелбаева, Увакларского роду Бамамбетя Сигизбаева, Китинского роду бывшего в Пограничном суде заседателя Базарбая Худайбердинова, которые для забрания экипажа остались за Уралом. А муфтий, учиня им в последний должное по духовенству в непоколебимом их пребывании увещевании и обнадежа за их усердие наивящим высокомонаршим благоволением, а притом и они подтверждая священным Алкораном свою верноподданническую обязанность, распростился, возвратились обратно в крепость Калмыкову. А между тем, спустя часа 3, прибыли к муфтию /л. 79 об./ вышеописанные старшины и представили 2 письма к его превосходительству Александр Александровичу Пеутлингу, а одно к муфтию, которое следующего содержания:

Высокостепенному и высокопочтенному господину муфтию.

Июня 5-го отправленное письмо вашего высокостепенства того ж течения 6-го чисел мы получить честь имели и предписание ваше принято нами за благо. Приложенные при оном два письма ж от его превосходительства, господина генерал майора и разных орденов кавалера Александр Александровича Пеутлинга: 1-е, нашего киргизкайсацкого Меньшей Орды общества старшинам, биям и батырям, 2-е, из нас Срыму тархану, получили со удовольствием. Изображенное во оном его превосходительства повеление, какого б содержания и в чем оное ни было, поставляем себе непременным долгом с истинным усердием во всем выполнять и ваше высокостепенство покорно [209] просим, уверьте его превосходительство, что мы пребываем в нелестной справедливости и непреоборимой преданности. Напоминать изволите, ваше высокостепенство, во оном предписании о приказаниях его превосходительства, которые мы довольно уже чрез справедливый доводы ваших увещеваний в полное себе понятие вкоренили. И ваше высокостепенство, подтверждая учиненное нами при лице особы вашей клятвенное обещание, искренностью уверили оное содержать в тех верностях, причем и то самое приняв с полным /л. 80/ уважением, обязуемся, чтоб имеющих в Орде нашей распутных и бездельников От растройных поступок удерживать и сокращать, изыскивая всех в Орде находившихся российских пленных, как исстари, так и повсюду, когда б то не было захваченных возвращать, каковое наше усердие непременно и утверждаем.

После ж переговоров с нашей стороны они, Срым тархан и Мратбек бий, изготовленную для их и поставленную за Уралом палатку взяв себе во удовольствие, с тем, что де всемилостивейшая государыня за сие ни мало продолжать гнев не будет, а чья оная и что стоит того наградить не оставит. Хотя муфтий оную чрез нарочно посланного и требовал, но, как и выше значит, надеясь на высокомонаршую милость, не возвратили. По возврате-ж в крепость приказано от меня присланному от Оренбургского обер-коменданта, господина генерал-майора и кавалера Зимбулатова подлекарю Шмиту просимого киргизскими старшинами об отпуске киргизца Ташбулата в его болезни освидетельствовать, и как он оказался весьма слаб, то по вытребовании от крепостного начальника полковника Калпакова и отослал взамен за казака Мелехина к Срым тархану того ж числа.

/л. 80 об./ А притом истребованы от оного-ж Калпакова и хранящиеся в табуне содержащихся киргизцев 5 лошадей, кои с оценки крепостных жителей и отданы в иск хорунжему Плеханову ценою в 59 руб., которыми остался он довольным, подписал оное и под взятою сказкою — 5 лошадей в 59 руб. получил.

Того ж 8-го числа получены сношении:

1. Из Оренбургского пограничного суда, пущенное 30-го мая, с прописанием его превосходительства, господина генерал-майора и кавалера Пеутлинга, об отобрании Меньшей Орды от главного старшины Срым тархана и Увайского рода [210] старшины ж Ожедигера Гибайнаева объяснении против показания киргизца Татая Сигизбаева, якобы в намерении нападением вооруженно на крепость Кулагину, так и о спросе родственников Сигизбаевых, были ль они с Срым тарханом согласны, и, по приведении в ясность, о доставлении во оной.

2. Из Уральской войсковой канцелярии, пущенное 20-го майя,, при котором приложена содержащимся в Гурьеве городке и по Нижне-Уральской линии киргизцам ведомость, требовала, чтоб здешних и других пленных людей чрез старшин и родственников содержащихся киргизцев в выручке употребить наивозможное старание, и какой успех будет, оную канцелярию о уведомлении. Когда-ж де с киргизской стороны здешние люди возвращены будут, тогда и задержанных киргизцев походному атаману Мизинову отпустить приказано, /л. 81/ 3 и 4. От господина полковника и войскового атамана Донскова, пущенные 26-го майя: 1-е, с пропизанием его превосходительства, господина генерал майора и кавалера Пеутлинга предписании о приложении старания его с посредничеством муфтия в выручке прежних и недавнего захвату из Орды киргизской пленных и армянского купца с товарищи, увлеченных из под Гурьева город«а, коим требовал в выручении пленных и скота по доставленным из войсковой канцелярии ведомостям о всевозможном попечении; 2-е, на требование муфтия, 3-го числа майя посланное, коим уведомил о разно причиняемых киргиз-кайсацким народом к стороне Российской вредных покушениях, прежде прибытия моего со свитою в сии места содеянных, и о внушении, когда угодно будет мне, их киргизскому народу, что всякая дерзость противу тишину пагубна быть может. И если они впредь предпримут нарушать свою верность, то на всякое их злоумышленное покушение всегда готовыми состоят войска при здешних границах.

9-го пополуночи в 7 час. отправились в обратный путь из Калмыковой и продолжали оной чрез форпосты Антонов, Каленой, Сахарной, Каршинской, Мергеневской, Сундавской, Кажехаровской, Бударин, Кош-Яик и Чаганов.

/л. 81 об./ 11-го пополуночи в 6 час. прибыли в городок Уральской, и того-ж числа получены предписании:

1. От господина генерал майора, правителя Уфимского наместничества и разных орденов кавалера Александр Александровича Пеутлинга, пущенное от 4-го числа того ж июня, [211] последующее на донесении муфтия по жалобе Срым тархана, якобы о сделанной Верхне-Озерной крепости комендантом барамте, отогнании киргизского скота. Его превосходительство предписать изволил, что учинил об оном исследовании и всего оного не оказалось. Причем прислан рапорт Оренбургской экспедиции пограничных Дел, и рекомендует, списав со оного копию, употребить оную ко изобличению Срым тархана, и впредь таковых жалоб не принимать, а увещевать киргизкайсацкой народ, чтоб оной находился в верноподданническом усердии и отвращать от зломышленных поступков; отправить полученнаго от Срым тархана из российских пленных, захваченного с Астраханских кордонов Красноярской казачьей команды хорунжего Михаилу Плеханова в команду правящему Астраханским кордоном господину подполковнику Персидскому и о прочем.

2. Сношение из Оренбургской экспедиции пограничных дел от 7-го числа июня освобождении безвинно содержащихся по Нижне-Уральской линии киргизцев, причем со отметками прислана и ведомость.

3. Сношение Уральского войска из войсковой канцелярии, с пропитанием во оном извещения той канцелярии господина армии полковника и войскового атамана Данскова, вследствие предписания его превосходительства, господина генерал-майора, правителя Уфимского наместничества и разных орденов кавалера /л. 82/ Александр Александровича Пеутлинга, о приложении старания к возвращению российских пленных и их имуществ из Орды Киргизкайсацкой, причем приложен захваченным российским и их имуществу с 1784-го года список. 12-го отправлены отнесении к его превосходительству, господину генерал-майору, правителю Уфимского наместничества и разных орденов кавалеру Александр Александровичу Пеутлингу:

1. О учинении переговоров последних Срым тарханом и Мратбек бием, выручке из плену уральского казака Прокофья Мелехина, отсылке его в команду, так равно о выполнении. всего по комиссии; увольнении содержащихся в Гурьеве городке Черкесского рода 2-х человек киргизцев, вместо полученных из Орды российских пленных — из армян купца Арахиля Давыдова и астраханского 1-ой гилды купца Калостова приказчика Зиянова, о прибытии в обратной из крепости Калмыковой путь в городок Уральск, и о прочем. [212]

2. Об отправлении в Уральскую войсковую канцелярию полученного из плену Черноярской команды хорунжего Михаилу Плеханова в его команду.

3. О окончании комиссии в крепости Калмыковой и о получении из плену уральского казака Прокофья Мелехина и отправлении в Гурьев городок а команду, в выпуске в Орду содержащегося в крепости Калмыковой Алтабашева роду киргизца, в рассуждении крайне одержимой, оказавшейся по свидетельству подлекаря Шмита, болезни, и о возвращении из Калмыковой, о прибытии в городок Уральской.

13-го посланы сношении в Уральскую войсковую канцелярию:

1. Об отправлении к господину подполковнику Персидскому, командующему /л. 82 об./ Астраханским кордоном, полученного от Киргизкайсацкой Орды от Срым тархана, захваченного распутными киргизцами с Астраханских кордонов, Черноярской команды хорунжего Михаилу Плеханова, причем и он в войсковую канцелярию послан.

2. О выпуске в Орду содержащихся по Нижне-Уральской линии в разных крепостях и форпостах киргизцев, вследствие предписания его превосходительства, господина генерал майора, правителя Уфимского наместничества и кавалера Александр Александровича Пеутлинга, по сношению Оренбургской экспедиции пограничных дел в приложенной ведомости назначенных: Бишкаского роду Жаилябая Кунгушева; Алачинского Жаиля Тоинашева, Бузан Карабаева, Артыкман Хажемергенева; Черкеского роду Текебай Чигизбаева; Табынского роду Чектыбаша Темирова, и об отдаче оных для доставления в их Орду нарочно посланному от муфтия со увещеваниями в непоколебимом и верноподданном пребывании под скипетром российским киргизкайсацкого народа во всяком спокойствии и требовании еще российских пленных к Срым тархану и Мратбек бию листами, мулле Габейдулле Фетхуллину, и о снабжении его для беспрепятственного вперед и обратно проезда при нем с будущим свободным пропуском, и о прочем.

На сношении оной канцелярии о приложении старании в выручке российских пленных, что муфтием прилагаемы были и поныне прилагает не только о тех, что значатся в приложенной при оном ведомости, увлеченных /л. 83/ в 1784 году 68 человек, и о всех с исстари захваченных разного рода людях и их [213] имуществе. А притом дано знать, из числа содержащихся в крепости Калмыковой киргизец Алтыбаш-Алачинского рода Коштемир Улзин, по случаю одержимости тягчайшей болезни, по свидетельству подлекаря Шмита которая оказалась опасной, вместо полученного из плену уральского казака Мелехина, уволен в их Орду. И сколько получено пленных, и куда отправлены, приложена притом ведомость, И что о приложении к сысканию в Орде российских пленных и имуществ и о возвращении в Россию Срым тархан и Мратбек бий под клятвою обязались прилагать всевозможный старании, и о прочем.

14-го из Уральской войсковой канцелярии получены сношении:

1. На сношение муфтия, от 13-го во оную пущенное, извещает, что прописанных во оном ко освобождению киргизцев шести человек, из оных о выпуске трех крепостным начальникам предписала, о двух Алачинского рода отпуском рекомендовала удержаться, якобы за увлечением того рода киргизцами в прошлом 1789-м г. в июле месяце отставного войскового есаула Толстова работного российского человека. И снабжен нарочно посланной от муфтия мулла Габейдулла Феткуллин для беспрепятственного вперед и обратно с одним будущим при нем проезда и даче двух подвод билетом, также и об отправлении из крепости Калмыковой в степь за реку Урал тамошнему начальнику предписано.

/л. 83 об./ 2. О полученном от муфтия, отправленном во оную для пересылки к команде, вывезенном из плену Черноярской казачьей команды хорунжем Плеханове знать дано, что он к подполковнику Персидскому, командующему Астраханским кордоном, непременно отправится. А притом требуется об одном захваченном с Астраханских же кордонов, выбежавшем в Россию калмыке, когда и куда он выбежал, и тот ли самой, или другой, уведомления и присылки всех полученных, находящихся при свите муфтия, пленных для отсылки в их команды.

Того ж числа в Уральскую войсковую канцелярию посланы сношении:

1. Об отправлении в Оренбургской пограничной суд, вследствие сношения Оренбургской экспедиции пограничных дел, для законного суждения содержащихся в Уральском городке Сыкларского роду киргизцев Тюбека Тюлибекова, Жибага Нарталлякова, Бурбая Бекбаулина. [214]

2. На полученное из оной того ж числа сношение знать дано о выбежавшем, из числа захваченных распутными киргизцами с Астраханских кордонов, калмыке, что оной еще с Нарым песков учинил выбег и явился в крепость Красноярску и вывел из числа киргизских хорошую лошадь. Причем для отправления к командам посланы полученные из плену из армян кизлярской купец Аракиль Давыдов и Астраханского 1-ой гилди купца Коловстова приказчик Исай Зиянов.

3. О выпуске назначенных Оренбургской экспедиции пограничных дел ко освобождению безвинно содержащихся /л. 84/ по Нижне-Уральской линии киргизцев и возвращении в их Орду.

Сношение из Уральской войсковой канцелярии, вследствие сношения, того ж числа отправленного, о высылке в Оренбургской пограничной суд для законного суждения содержащихся в Уральском городке киргизцев Сыкларского роду Тюбека Тюлябекова, Хабагу Наарлакова, Бурбая Бекбаулина, коим знать дала, что непременно отправлены будут, о чем де и из Оренбургской экспедиции пограничных дел во оной Войсковой канцелярии получено предложение.

15-го. Отправлен в Киргиз-кайсацкую Орду к Срым тархану и Мратбек бию нарочной мулла Габейдулла Феткуллин со увещевательными листами, кои сочинены муфтием с доводами священного писания и изъявлением высокомонаршего ее императорского величества к киргизкайсацкому народу благоволения, чтоб находился под российским, скипетром в верноподданническом усердии, в тишине и спокойствии, и о возвращении российских пленных и их имуществ прилагали всевозможнейшие старании, и тем доказали к России свое усердие. Сверх чего Феткуллин снабжен особым наставлением.

16-го получено донесение Гурьева городка правящего комендантскую должность майора Денисова, коим просит о учинении выправки о захваченных с Астраханских кордонов хорунжем и калмыках, получены ль оные, или где находятся, его уведомить. /л. 84 об./ Того ж числа пополуночи в 10 часов отправились из Уральска и прибыли в час пополудни в форпост Гнилой, где получено из Уральской войсковой канцелярии сношение, от 5-го числа июня пущенное, последующее на извещение от 27-го числа маня, данное канцелярии от господина полковника и атамана Данскова, вследствие затребования муфтия о чинимых распутными киргизцами к российской стороне неудобствах, как [215] похищении российских пленных и их имуществ, когда оное происходило — знать дано, причем и ведомость приложена. А потом, отправясь в путь, и продолжали оной чрез форпосты Генварцов, Иртек, Кинделинской, Заживинской, крепости Разсыпну, Озерну, Татищеву, Чернореченскую и прибыли 19-го числа в Оренбург.

20-го получены предписаний от господина генерал-майора Уфимского наместничества правителя и кавалера Александр Александровича Пеутлинга, от 11-го и 19-го числ пущенные.

1. О скорейшем возвращении муфтия со свитой из крепости Калмыковой к своей должности.

2. О изъяснении благодарности киргизкайсацким стар шинам Срым тархану и Мратбек бию за оказанную ими к Российской державе ревность и усердие и за возвращение пленных.

Сношении из Оренбургской экспедиции пограничных дел об отправлении, следующего от господина генерал майор Пеутлинга, письма к киргизкайсацкому главному старшине Срым тархану. /л. 85/ Донесение Гурьева городка от коменданта, господина майора Денисова, коим просит о уведомлении его, сколько получено из Киргизкой Орды российских пленных, кто именно и где находятся.

Отправлены к господину генерал майору донесении:

1. В сходность предписания, 14-го от его превосходительства пущенного, о изобличении Срым тархана, якоб о неправо принесенной в Верхне-Озерной дистанции на коменданта просьбе по случаю взыскания им киргизцев за барамту разного скота на довольствование башкирцев, что по окончании комиссии и возвращении из крепости Калмыковой выполнить средства не предвидится, причем препровожден и рапорт, присылаемой для изобличения Срым тархана из Оренбургской экспедиции пограничных дел о производстве над вышеупомянутым Верхне-Озерной дистанции комендантом следствия.

О прибытии муфтия со свитой и посланных от Срым тархана к его превосходительству старшин для изъявления благодарности в Оренбург и об отправлении к киргизкайсацким старшинам приветственного письма, чтоб они обществом изъявили к ее императорскому величеству верноподданническое усердие и за изливаемые ее к ним матерний щедроты благоволения принесли ко всевышнему благодарность; и о [216] непринятии пути его превосходительством из Уфы в Оренбург до прибытия муфтия. /л. 85 об./ Отправлены сношении в Оренбургской пограничной суд:

1. На сношение, от 30-го мая из оного суда пущенное, о отобрании Меньшей Орды с главного старшины Срым тархана и Увайского рода старшины ж Ужедигара Гибаинаева объяснении против показания киргизца Татая Сигизбаева, якоб в намерении нападением вооруженно на крепость Кулагину, так и о спросе родственников Сигизбаева, были ль с Срым тарханом согласны. И о приведении в ясность и доставление всего оного в суд знать дано, что Срым тархан о принадлежащем отправил объяснение к господину генерал майору, правителю Уфимского наместничества и кавалеру Пеутлингу; а последки спросом по выходившим и полезным России обстоятельствам, чтоб препятствия последовать не могло, представлены.

В Оренбургскую экспедицию пограничных дел на сношение оной, от 15-го сего ж июня пущенное, об отправлении следующего от господина генерал майора, правителя Уфимского наместничества и кавалера Пеутлинга к главному киргизкайсацкому старшине Срым тархану письма, знать дано, что означенное письмо получено уже по приезде в Оренбург, а по отбытию из тех мест, из которых бы удобность отправить позволяла, а как за непредвидимостью средства отправлением предоставлено, причем и препровождено в экспедицию обратно, /л. 86/ В Уральскую войсковую канцелярию, вследствие предписания господина генерал майора, правителя Уфимского наместничества и кавалера Пеутлинга о вырученных из Орды российских пленных знать дано, если кто из них желает приехать в Оренбург, беспрепятственно позволить.

Гурьева городка коменданту, господину майору Денисову на донесение, от 9-го числа от него пущенное, о вырученных из Орды российских пленных знать дано, из числа оных Красноярской казачьей команды хорунжий Михаила Плеханов отослан для отправления к команде в Уральскую войсковую канцелярию,, а из калмык, захваченные с Астраханских кордонов, один представлен к полковнику и войска Уральского атаману Данскому,. а другой выбежал из Орды в крепость Красноярску; а о последних к выручке муфтием прилагаются всевозможнейший: старании. [217] 21-го сношении в Оренбургскую экспедицию пограничных дел:

1. На сношение оной Экспедиции, от 11-го минувшего майя пущенное, о отобрании Байулинского рода от старшин Каратау- бия формального отзыва, свидетельствующего его и обиженных киргизцев совершенного удовольствия; по случаю принесенной им, Каратаубием, /л. 86 об./ жалобы Уральского войска на войскового есаула Солодовникова с командою в разграблении якоб одной киргизкой кибитки и прочего, учиненном по справедливости пример-майором Степаном Акутиным разбирательстве, коим отзывался письменно довольным. На оное экспедиции знать дано, в пребывание муфтия по Нижне-Уральской .линии, за отдаленностью Каратаубия, требуемого отзыва по неоднократным письменным вызовам и самого Каратаубия для личности не получал, а послал и еще письменно, чтоб тот отзыв прямо он в экспедицию доставил, причем уверительное письмо, присланное из экспедиции, отослано во оную обратно.

2. О употребленной в пребывание по всемилостивейше пре порученной комиссии ассигнованной господином генерал-майором, правителем Уфимского наместничества и кавалером Александром Александровичем Пеутлингом, о выданной из экспедиции на разные расходы сумме 350 руб. и за недостатком оных издержанных из собственных муфтием 125 руб. 9 коп. и взятых на кредит у казанского купца Аита Бакиева и уральского старшины Андрее Мизинова, подаренных за верноподданническое усердие киргизкайсацким старшинам, разных вещах, составляющих в сумму 281 руб. /л. 87/ 80 коп., а о всей употребленной по комиссии 757 руб. 9 коп., причем приобщен подробной счет и требована, издержанная сверх ассигнованных 350 руб., 407 руб. 9 коп. сумма для расплаты кредиторам, и сверх оных на проезд и» Оренбурга до Уфы прогонные деньги.

Того ж числа, по случаю принесенной просьбы от разных киргизцев о скорейшем открытии Меновного двора вблизи около Оренбурга пребывающим по речкам Донызе, Терятиле киргизцам, послан, бывшей в Оренбургском пограничном суде заседателем из киргизцев, Базарбай с таким от муфтия приказанием, чтоб он киргизкайсацкому народу внушил, что Меновный двор для приезду их изготовлен, и купечества с вещами, для них принадлежащими, достаточно, и открыт Гостиной двор [218] будет по желанию их непременно, и они б поспешили приездом с пригоном скота немедленно.

22-го получено, чрез посланного к киргизцам бывшего заседателя Базарбая и с ним прибывших 8 чел. Юбирского рода Юзбай батырь, Алачинского рода Хуземрат бий, Кирилкуртцкого Зианбай батырь и прочих, сведение о приезде киргизцев и пригоне скота к Миновному двору. Известив об оном муфтий в Оренбурге обер-коменданта, /л. 87 об./ господина генерал майора и кавалера Зимбулатова и правящего должность директора цолнера Масленикова, отправясь со свитой за Урал в степь около Гостиного двора в собрание киргизцев, изъявя в подтверждение прежде чинимому высокомонаршее для киргизкайсацкого народа благоволение, и доказав в прямом виде общественную чрез открытие мены их пользу, а более по верноподданническому под российским скипетром пребыванию изливаемые ее императорского величества к ним матерний щедроты, и внуша, чтоб наивяще оказать подщились верноподданническое свое усердие и чрез то приобрести несравненно против неповинующих начальству достойного уважения, а по долгу духовного сана ко всевышнему принеся молитвоприношение, приличествующее к начинанию мены, яко полезнейшей обществу выгоды, дав свое со увещеваниями по правилам магометанского закона благословение, а потом учрежденным на таковой случай правительством мена совершенно и открыта, и общество киргизкайсацкое остались в полном удовольствии и послали от себя в степи к пребывающим о прибытии к мене известие; отколь и возвратились в город. И того ж числа послано от муфтия киргизкайсацкой Меньшей Орды Джагабайлинского рода старшине Сагыр батырю затребование следующего содержания:

Его превосходительство, господин генерал-майор, правитель Уфимского наместничества и разных орденов кавалер /л. 88/ Александр Александрович Пеутлинг знать мне дал, потребно Оренбургскому пограничному суду с вас к производству в суде над верхнеуральским капитаном исправником следственному делу нужного сведения, давали ль вы знать тому исправнику чрез сына своего Артыя, чтоб находящемуся при вас мулле Валише Гадилбаеву выискиваемый скот для доставления претендателям не отдавать, а отдать, когда от вас лучшие киргизцы присланы будут, иль из ваших детей; во уверение чего прислали вы печать. И хотя о присылке сведения Оренбургской экспедиции [219] пограничных дел трех раз к вам писано и было, но вы на то ничего не ответствовали, каковой ваш поступок весьма непохвален, а более запретителен правилам священному Алкурану. Вы и сами должны знать, что обязались клятвою состоять под российским скипетром в верноподданническом усердии и выполнять от России затребовании. Я пастырь стада, сохранитель закона и верноподданничества за долг мой счел сим напомнить священные правила и предписать, чтоб вы требуемое от вас по получении сего ни мало не медля куда надлежит доставили, и тем докажите свое усердие и совершенное законам повиновение и исполните прямое сохранение к вере нашего закона, и наблюдите правила священного Алкурана, а чрез то достигните от всемилостивейшей нашей государыни несравненно изливаемые против других неисполнителей благоволении.

23-го сношении в Оренбургскую экспедицию пограничных дел:

1. О взятии своих мер к захвату при Меновном дворе киргизцев, нарушающих в их народе тишину и спокойствие, /л. 88 об./ и самих тех преступников, которые чинили увоз российским пленным и их имуществу, по указанию присланных для того от Срым тархана и Мратбек бия старшин Дюнян бия и находящегося в Оренбургском пограничном суде заседателя Байсалы с товарищи, и о поступлении с преступниками по законам.

2. О учинении кому надлежит предписания о доставлении или распродаже составленных в Генварцове форпосте снабженных от экспедиции под съезд свиты саней.

24-го получено сношение из Оренбургской экспедиции пограничных дел, что она рассматривала отправленной при таковом же о употребленной сумме, полученной на проезд и расходы, 350 руб. и за недостатком оных употребленных из собственных муфтием и взятых на кредит всего 757 руб. 9 коп. счет. Сверх ассигнованных и уже употребленных 350 руб. требуемой суммы выдать экспедиция смелости не имеет, как только на прогоны до Уфы на 360 верст на 10 лошадей — 36 руб. при оном прислала.

И по исполнении письменных дел, того ж числа отправились из Оренбурга в Уфу, продолжали путь с немалою по станциям остановкой по случаю неимения при оных в готовности лошадей и 28-го числа пополудни в 5 часу прибыли в Уфу. [220]

/л. 89/ 29-го отправлено донесение к господину генерал майору, правителю Уфимского наместничества и кавалеру Александр Александровичу Пеутлингу о прибытии в Уфу, со изъяснением сожаления, что он отбыть изволил до приезда муфтия и не удостоив самоличного свидания и не получил по комиссии объяснениев, коим прошено, в Оренбург ли веденной журнал и следующие на всевысочайшее ее императорского величества имя и к нему господину Пеутлингу от киргиз-кайсацких старшин письма отправить побелено будет, или отправиться со оными в Оренбург для самоличного объяснения.

30-го июня, 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9-го занимались в переписке журнала и переводом с татарского на русской диалект. 10-го получено от господина генерал майора, правителя Уфимского наместничества и кавалера Александр Александровича Пеутлинга о скорейшей присылки к нему в Оренбург веденного журнала, а для объяснения самонужнейших обстоятельств о приезде к муфтию предписание. 11-го, 12-го, 13-го и 14-го числ июля занимались окончанием переводов и всех письменных дел.

15-го отослан при донесении к господину генерал майору и кавалеру Пеутлингу сей журнал и все письменные обстоятельства.

По листам скрепа: Муфтий Мугамметджан Гусейнов.

Комментарии

2. Должно быть: веце, т. е. веке.

Текст воспроизведен по изданию: Журнал Оренбургского муфтия // Исторический архив, Том II. М.-Л. 1939