ПЕРВОЕ ПОДДАНСТВО ТУРКМЕН РОССИИ.

Добровольное подчинение России кочевников Азии явление очень обыкновенное. В XVII ст. пришли на Волгу из Джунгарии калмыки, самовольно поселились в степях по левому берегу этой реки; но присягу на подданство России приняли добровольно в 1655 году. В XVIII столетии, без всяких помышлений с нашей стороны и совершенно для нас неожиданно, киргизский хан Абуль-Хаир отправил к императрице Анне Иоанновне послов с просьбой о принятии его и подчиненного ему народы в русское подданство. В 1732 году, и присягнули они на верность императрице. С XVII же столетия начались переселения к нам в Сибирь монголов, которые спасались от неурядиц на своей родине в Россию иногда тысячами семей. И переходы их были бы еще многочисленнее, если б мы сами, из опасения раздражить китайское правительство, не ставили препятствий этим переходам. Хотели было вернуться в Россию и бежавшие из нее в Джунгарию калмыки, но китайцы во время приняли свои меры, и переселение не состоялось.

Туркмены также давно стали стремиться в русское подданство, без всяких поощрений к тому со стороны нашего правительства. Не новостью, стало быть, является недавно состоявшееся добровольное подчинение российскому скипетру туркмен мервского оазиса, текинцев. В конце XVII столетия переселились к нам туркмены с Мангышлака, приняли русское подданство и были размещены в приволжских степях вместе с калмыками. И не только переселились, но далее служили России, принимая участие в разных походах. Когда-то мы умели обращать [301] кочевником в своих служилых людей. В самом начале XVIII число этих наших туркмен увеличилось новыми переселенцами с Мангышлака же, вероятно, вследствие слухов, что в новой стране переселенцами, живется лучше, чем у себя на родине. А на родине приходилось им плохо от северных соседей, волжских калмыков. Хан Аюка только что пред тем разграбил несколько туркменских караванов, шедших из Хивы с хлебом. Добыть еще раз хлеб являлась возможность только из Астрахани. И вот, часть мангышлакских туркмен переселилась в Астрахань, оставшиеся просили покровительства у Русского царя.

Нам удалось списать копию с прошения этих туркмен астраханскому губернатору Якоби по поводу наложения на них ямской повинности в 1777 году. Копия с этого прошения хранится в московском главном архиве министерства иностранных дел. Памятник чрезвычайно интересный. Он с точностью определяет время прихода туркмен в Россию, что еще не было известно в печати. В нем перечислены все походы, в которых туркмены принимали участие. Помимо содержания, интересно оно и по изложению, и по некоторым своеобразным выражениям. Какой результат имело это прошение, т. е. дозволили ля туркменам нести тот род службы, к которому они чувствовали себя способными, или их заставили принять новый образ жизни, нам неизвестно. А равным образом мы не знаем, как назывались эти туркмены. В начале нынешнего столетия на Мангышлаке кочевали туркмены Абдал, Бурунчук, Игдырь, Чоудур, Бузачи; но в виду частых передвижений обитателей Туркмении, трудно утверждать, что в XVIII столетии размещалось ее население так же, как и в ХIХ-м.

С просьбою о хлебе обратились к нам в 1741 году и Туркмены, удалившиеся на Мангышлак из Хивы и Бухары вследствие нашествия на эти ханства шаха Надира. Из Астрахани отправлено было просителям судно, нагруженное мукою. Приняли они нашу помощь и ушли обратно в прежние места, известившись, что шах удалился уже в Персии. В 1802 году мангышлакские туркмены отправили четырех депутатов в Петербург с ходатайством о принятии их в подданство России. Депутаты были приняты очень радушно, и высочайшей грамотой, от 10-го апреля 1803 года, на имя Абдальского отделения мангышлакские туркмены приняты под покровительство России. Самим же депутатам назначено жалованье по 100 рублей серебром в год каждому и, сверх того, они удостоились пожалования золотыми медалями на алых лентах. Подданство это числилось только на бумаге. А между тем, вследствие притеснений со стороны киргизов адаевцев, туркмены большей частью разбрелись в разные стороны. Между прочим, некоторые из абдальцев и [302] бурунчуков обратились к русскому правительству с просьбой принять их под свое покровительство и разрешить им поселиться в астраханской губернии. Это переселение, состоявшееся в 1813 году, причинило нашему правительству не мало хлопот и ввело в значительные издержки. Впоследствии, возникла о них большая переписка в министерстве государственных имуществ и тянулась довольно долго, так как эти переселенцы оказались очень неспокойными подданными. Оправившись под нашей властью, забыли они, что терпели на родине, задумали вернуться на Мангышлак и стали просить разрешения на то у нашего правительства. У нас снисходительно взглянули на это ходатайство, но поставили непременным условием, чтобы туркмены предварительно отправили разведчиков на Мангышлак для осмотра мест, где бы они могли поселиться, и для уговора с своими соплеменниками на счет совместного сожительства. Ходоки побывали на Мангышлаке и вернулись, по-видимому, с благоприятными вестями, потому что в 1855 году 32 туркменских семейства выселились из астраханской губернии на свою родину. Скоро, однако, они увидали, что променяли кукушку на ястреба, и в следующем же году, воспользовавшись пребыванием в Новопетровске адмирала Васильева, стали просить его ходатайства перед высшим правительством о дозволении им вернуться в Астрахань. Сделан был запрос генерал-губернатору оренбургской губернии, графу Перовскому, можно ли исполнять просьбу туркмен? Перовский, хотя и заявлял, что правительству не следует исполнять прихоти людей, которые сами не знают что делать с собой, но, принимая во внимание, что возвращение этих туркмен может подействовать отрезвляющим образом и на тех, которые оставались еще в астраханской губернии. признал возможным исполнить желание просителей.

В более обширных размерах едва не состоялось подданство туркмен России в 1836 году, во время экспедиции Карелина к юго-восточным берегам Каспийского моря. 40.000 кибиток туркмен юмудов решились поддаться России, и депутаты их подписали даже акт о своем подданстве и вручили его Карелину; но правительство наше, считая юмудов подчиненными персиянам, оставило этот документа без движения. Мало того: была отправлена военная экспедиции в Астрабат под начальством графа Путятина, в 1842 году, для усмирения туркмен, принявших враждебные намерения по отношению к Персии.

Впоследствии, когда наше правительство убедилось, что подданство туркмен не доставляет нам никаких выгод и не ограждает наших подданных от их набегов и грабежей, переменило политику по отношению к туркменам, и на новые их ходатайства о покровительстве и подданстве отвечало, что [303] туркмены сперва должны заслужить это покровительство, а потом уже предлагать свое подданство.

Прошение мангышлакских туркмен, добровольно принявших русское подданство при Петре Великом.

«Высокородный и превосходительный господин генерал-майор, кавалер и Астраханской губернии губернатор.

«Высоко милостивый государь и щедрый к нам иностранным отец Иван Варфоломеевич.

«Мы нижеподписавшиеся Трухменские Татаре, напред сего деды наши и отцы, назад тому сто лет, пришли добровольно из Мангышлака, а последние, уже тому 70 лет, блаженной и вечно достойной памяти государю императору. Петру Великому в подданство служить, и его императорское величество соизволил приказать нас калмыцкому владельцу к Аюке хану отдать под власть его, чтоб нас содержать ему под властью своей честно; и в то время его величество в книги нас не записал, и под губернскою канцелярией мы не состояли, и его величество изо всех мест счет требовал; а нас не соизволил, потому что мы пришли к его величеству добровольно в подданство служить. И первая наша служба, первый поход был за Каракалпаками со владельцевым сыном Черен Дондуком, с каковым несколько из нашего народа голов положено. Во второй — в Кубани Маклибаш Ногая разбили с Дундук Оби ханом и Донским войском вместе были. В третий — в Кубани-ж Еташ-кул Ногайцев-татар разбили с ним же Дундуком Оби и с Донским войском вместе ж были в службе. В четвертый: в Кубани-ж Азамат Ногайских татар разбили ж. В пятый: с Дондук Даши ханом в команде в Кабарде Каракаш Ногайцев разбили, которые и ныне здесь в Астрахани находятся. Мы были в шестой — с наместником Убашаин в Кубани, Сукорд Отжи разбили и несколько нашего народа побито: в которое время был над нами командир Иван Алексеевич Кишенсков. В седьмой — в Кабарде Ахлову деревню разбили и тут в походе мы были; в восьмой раз — к Бестеню ходили, и тут несколько из нас побито. И все оные наши походы мы нижайшие для высокой монаршей нашей великой государыни императрицы Екатерины Алексеевны ходили и служили на своем коште, полагая свои головы без пощады, и по окончании оных походов калмыцкий наместник требовал из нас сто человек обманом с собой в поход; а как отъехавши от дворов своих в дальнее место, то приказал оный наместник Калмыкам своим весь наш народ гнать со всеми домами с собою в Китай, и шли мы с [304] Калмыками вместе, и перешел Урал реку, три дня шли степью, думали что куда нас ведут в отдаленное место; а как мы служили высокомонархине нашей великой государынь императрице Екатерине Алексеевне верно до последней крови капли: за что нас и соизволила своим великим монаршеским милосердием жаловать, — раздумали вознамериться (вероятно описка, см. возвратиться.), и те Калмыки, увидав об оном, не отпускали нас от себя, дрались с нами, через что нас совсем разграбили, при чем и побили множество нашего народа и 130 дворов в плен взяли с собою, 825 душ, и оный наш народ, отбившись от оных Калмык, возвратился за нами, которые попались к Каракалпакам в полон, где и ныне находятся; а мы усильством своим возвратились, оставь весь свой экипаж, скот и прочее, что при нас в то время было, почти нагие, не заходя в свое отечество, пришли прямо в Астрахань, да и те, которые сто человек взяты были в поход, за нами ж возвратились: через 3 месяца пришли в Астрахань же и явилися у господина генерал-порутчика и кавалера и астраханского губернатора Никиты Афанасьевича Бекетова, который соизволил приказать нас отослать в Кизляр; а мы не желали туда ехать в то место, однако насильно высланы были, и мы нижайшие одолжись здесь, взявши скота и выехали в Кизляр; а будучи в Кизляре от тамошнего воздуха скот наш чрез 2 года который попадал, а другой горскими Татарами и Кабардинцами троекратно отогнан был; да и нисколько и народа нашего померло, отчего пришли в наикрайнее разорение почему и поныне не можем справиться. А, миновавши двух лет, прибыл сюда в Астрахань губернатором его превосходительство господин генерал-майор и кавалер Петр Никитич Кречетников, то подано было от нас ему прошение, чтоб нас из Кизляра, по необыкновенно нашему в таком воздухе, житье вывесть в Астрахань на прежнее кочевье. По которому прошение и соизволил приказать нас вывесть в Астрахань па прежнее кочевье, видя что наш народ необыкновенен в таком воздухе жить и напрасно пропадает праздно, и приказал жить по старому, как мы жили прежде; и приехавши мы сюда в Астрахань, по приказанию его превосходительства Петра Никитича Кречетникова, во время замешательства злодея Пугачева, старшиной Чираковым командировано из нас 50 человек, при чем была легкая полевая команда; и во время оного похода на Рын песках мы с командой обще 225 человек Калмык беглых поймали, и после того, по его ж превосходительства приказу, с старшиной мурзой 100 человек командировано вместе с Калмыками в корпус господинана генерал-порутчика и кавалера Демедема, да в третий раз, по его ж приказу, [305] прикомандировано с старшиной Дулат Муратом к нему ж г-ну генерал-порутчику Демедему 100 человек; и в оное время несколько у нас лошадей мало.

«Того ради вашего превосходительства высокомилостивого государя и щедрого к нам отца и заступителя всепокорнейше просим, как мы, нижепоименованные, несколько в походах находились, отчего пришли от разграбления Калмыками тако ж и падежем во время житья нашего, в Кизляре скотом и в походе лошадьми от Кизляра, и гоньбе освободить, ибо мы первее в великом разорении и по ныне не можем долги свои оплатить; второе, что мы к оной гоньбе люди совсем необыкновенные около ароб ходить, — защитить нас своим отеческим милосердием и оставить нас на прежнем нашем в Астрахани кочевье, как прежде служили с Калмыками в походах, или как вашего превосходительства соизволение будет: подать какую положить, чтоб нам платить в астраханскую губернскую канцелярию ежегодно: а чтоб мы не были смешаны с Кабардинцами, ибо деды наши и отцы с ними мешаны не бывали; а мы арбами ездить неповышны, а верхами служить должны.

«Вашего превосходительства высокомилостивого государя и щедрого к нам отца «всенижайшие и подданейшие рабы».

На подлинном подписано татарским письмом: 26-го июля 1778 года.

Вследствие этого прошения, астраханский губернатор И. В. Якоби доносил в государственную коллегию иностранных дел следующее:

«Высочайшим ее императорского величества рескриптом из государственной коллегии иностранных дел от 19-го октября прошлого 1771 г. повелено всех оставших после побегу Калмык бывших в подвласти их Татар приписать в ведомство Астраханское с положением на них земской службы и с дачей им на первый случай льготы, дабы они лучше к новому житью привыкнуть могли: во исполнение чего та льгота им и дана была на 3 года определением бывшего астраханского губернатора г. генерал-порутчика Бекетова, однако с тем, чтоб по прошествии тех лет исподволь к оной службе, их приобучать, из которых Трухменцы присовокуплены к кизлярским аульным Татарам, и по прошествии не только оных льготных трех, но и шести уже лет, из них Хундровские Татары причислены к астраханским в ясашную службу, о чем государственной коллегии иностранных дел июня 12-го дня и донесено; но из числа их Трухменцы остались свободными, коих и той службе, хотя определить и велено в общество к кизлярским аульным Татарам; но они отзываются не только не имением к подводной [306] гоньбе у себя упряжки, но и с природы не обыкновением, почему склоняемы были кизлярские Ногайцы о приеме от них в помощь себе какой-либо годовой платы, которую они Трухменцы давать соглашались, токмо те Ногайцы на приеме от них вспомогательных денег ни мало не склоняются; a сии последние, Трухменцы, держатся единственно того, что они к повозкам незаобыкновенны и больше обычны по свойству Калмык к кочевью, с коими они в подвласти их свою жизнь препровождали, в таком случае и настоять о своей жизни прежней сходствующей Калмыкам; я в сих неудобностях не могши ни того, ни другого, по несходству давнего об них высочайшего ее императорского величества повеления, в упорстве их удовлетворить, принужден государственной коллегии иностранных дел войти об них с представлением: не соизволить ли повелеть, по склонности их к прежней жизни калмыцкого народа, оставит их на кочевье с Калмыками и препоручить в ведомство кому либо из лучших калмыцких Владельцев, и о том определить меня указом; а каково они подали ко мне стрекательное прошение с того на усмотрение государственной коллегии иностранных дел прилагаю при семь точную копию».

«Иван Якоби».

«16 декабря 1778 года».

-------------------

Приведенное нами прошение мангышлакских туркмен, очевидно, составлено русским чиновником, так как в нем попадаются выражения, туркменам совершенно несвойственный — в роде: «трухменские татаре» — и составлено для просителей в благоприятном смысле, но не думаем, чтобы составитель мог искажать факты. Искажение их только повредило бы ходатайству просителей, а проверить фактическую сторону дела в Астрахани в то время ничего не стоило.

Н. Веселовский.

Текст воспроизведен по изданию: Первое подданство туркмен России // Исторический вестник. № 5, 1884