№ 85

1802 г. — Из журнала чиновников колыванских заводов Поспелова и Бурнашева, составленного во время их пребывания в Казахстане ²⁸.

...О Киргиз-кайсаках и их образе жизни. Киргиз-кайсаки разделяются на три орды: Большую, Среднюю и Малую. Первая имеет пребывание от р. Цуя до р. же Сыр-Дарьи и большая часть оной состоит под зависимостью ташкендского владельца; Средняя — от вершин р. Иртыша, по длине оного, и на пространство до степи, именуемой Битпаком (неспособной к обитанию); Малая — около оренбурской линии, простираясь до Бухарии. Ближайшие к пределам России, особливо Средней и Малой Орды, находятся под покровительством российским, которые свободны [от] всякой дани и другого участия во всех отношениях; а принадлежащие ташкендскому владельцу в военное время употребляются на вспоможение, и иногда подвержены небольшой дани, обязывающей их к повиновению. Прочие же никакой зависимостью, исключая собственных прав, не пользуются.

Сохраняя обыкновение предков, имеют они в Средней и Малой орде своих ханов, также в каждой волости султанов и старшин, но все оные с званием своим не поддерживают власти над киргиз-кайсаками. Они по роду их происхождения хотя и делают им некоторое личное уважение, но далеки совсем от беспредельного повиновения. Необузданная вольность их презирает благоразумием и властью. Часто те, которые избыточнее в имении и могущественнее в семействе, своими буйственными поступками руководствуют умами многих, не ощущая над собой власти султанов. В самых преступлениях, буде киргизцы не хотят подвергнуть себе их суждению, они принудить к тому не могут, разве общими уже усилиями, и тогда наказание бывает очень слабое для преступников. В Большой орде достоинство ханов ташкендским владельцом совсем уничтожено, и киргиз-кайсаки управляются биями (судьями) или старшинами под властью самого владельца, о чем ниже объяснено будет.

В обеих прочих ордах ханы избираются и возводятся со стороны той, кем покровительствуются. Звание султанов идет наследственное, и всякий из сего поколения оное именование сохраняет, но в протчем предпочитается более старший. Нередко, буде власть султанов не отвечает желанию или общим мнением киргиз-кайсаков, то он принуждает таковых [султанов] удалиться, избирая себе другую власть.

Хотя между киргиз-кайсаками не видно такой власти, которая бы содержала их в правилах единомыслия, такоже и того, чтоб устремляясь к общей пользе, имели они целью поддержать свою независимость, однакож, при видимом стечении опасных следствий, они для одинаковых прав своих, несмотря на свое положение, могут быть всегда в совокуплении. В круге политическом они не имеют участия с пограничными народами, но бывают иногда сношения, особливо хана Средней орды с китайским императором, которого по временам и посланники бывают в орде.

По образу своей кочевой жизни киргиз-кайсаки весной со всем скотом и имуществом переходят так, как бы принадлежащими уже для каждой волости местами, останавливаясь чрез неделю, или покуда удобность есть для корму скота около речек, озер или колодец всей волостью вообще, дабы быть безопасными от других волостей; [150] разделяются иногда по стеснению только мест, и таким образом чрез все лето продолжают, а к зиме возвращаются на непременные свои места, каковые более избирают между гор, чтоб от случающихся непогод сколько нибудь могли защищаться. Леса, хотя местами и есть, но редко оные дрова употребляют, а более рублят мелкую поросль и терновник, затем собирают скотской помет, каковой и нарочно запасают для| зимнего времени.

Введенной в обыкновение грабеж под названием баранты для них самый раззорительнейший: одна волость пользуется слабостью другой; и вооруженной рукой отнимает скота, или другое имущество. Таковыми поступками, будучи одни другим опасными, взаимно себя истощают. Султаны и другие их власти не только не имеют попечения, чтобы благоразумным внушением зло сие отвратить, но и сами принимают главнейшее участие. Мщение их в том не может быть иначе удовольствовано, как подобным грабежом, каковой они между собой всегда считают долгом, не имеющим ни числа ни времени. А как грабежи сии бывают частые и скопляются для сего большими партиями, почему проезжающие всегда находятся в опасности, дабы не попасть в добычу грабителей; иногда целые караваны купцов не могут сего избежать, ибо совокупные силы не одной воровской партии, но и всей волости превосходят могущество тех, которые бы решились себя защищать.

Скотоводство сего народа состоит в лошадях, верблюдах, рогатом скоте и баранах, кои в зимнее время, несмотря на глубокие снега, по привычке всегда довольствуются полевым кормом; но со введения между собой грабежей, сами киргизцы признаются в применении сего первейшего своего избытка, ибо от скорой прегонки оный скот подвержен бывает повреждению и самой гибели, а за всем тем поступают и в употребление без всякой бережливости. От скотоводства имеют они пропитание, и все для cебя нужное посредством собственного изделия или мены с Россией, китайцами, Бухарией, Ташкендом и другими народами на вещи, коих они сами не производят.

Ловля лисиц и зайцев, большей частью чрез приученых беркутов, также приносит им нарочитую пользу. Некоторые при р. Hype и в других местах начали производить небольшое хлебопашество, но труд оного празднолюбивому народу не может быть приятен, отчего упражнение сие и не может сделаться общим. К ремеслам не видно в них способности, кроме, что по нужде делают для себя из готового железа и меди некоторые нужные им вещи.

Умеренное и довольно хорошее положение климата много содействует здравию сего народа, который по привычке способен более к верховой езде, пешие же слабы и нерасторопны. Вооружение у них состоит в луках, копьях и отчасти ружьях; более же всего дерутся топориками и деревянными палками. Все вообще при малейшем случае дерзки и мстительны, сохраняют варварские обычаи, особливо над людьми другого исповедание веры. Коль скоро видет преследуемое наказание — злодеи, робки и, не будучи в силах к какому-либо предприятию, скрываются в пространстве степи. Для сей причины как между собой, так и пограничные народы, поставляют за правило и не имевших в преступлении участия киргизцев захватить, дабы оные открыли и доставили виновных.

Сии киргиз-кайсаки пребывают в законе магометанском, но по просвещению в науке редкие знают правила, кои бы их руководствовать могли и, заблуждая в невежестве, следуют путями, кои ведут к буйству и безначалию, не ограждаясь никакой должностью, коя бы могла их соделать и миролюбивые и общеполезные, словом сказать, они мало выводят обязанностей между своими повиновениями и к [151] духовному закону. Многоженство суть из первых последований своему законодавцу: каждый содержит жен по мере своего состояния, и до взятия платит в семейство невесты скотом или другим имуществом, называемой калым, в каком числе договориться могут, и невеста всегда бывает другой волости. До времени же, покуда выплатится калым (каковой, иногда продолжается чрез несколько годов), жених, приезжая, делает невесте в ночные времена посещения, и хотя бывает в одной юрте с семейством, но старается, чтоб приход его не был виден. Впрочем, строгие обычаи требуют дальнейшего покушения удаляются, за что, как за бесчестие, и наказывают; но со временем черта сего обыкновения ослабела, и нередко невесты выходят с знаками их невоздержанности, поелику любовное обхождение становится у них всеобщим между тем и другим полом. Есть многие хорошего вида, и женщинам в особенности нравятся головные жемчужные и другие блестящие украшения. Прочее платье состоит из халатов шелковых, бумажных и шерстяных материй, не видно однако же на все оное бережливости. Вообще как мужчины, так и женщины весьма неопрятны и чистоты не соблюдают. Жены, исправляя все изделия, не оскорбляются всегдашней праздностью мужей своих, и в совершенном к ним находятся повиновении.

Пред недавнем временем один из сего народа выдавал себя за пророка, который проворством своим, оборотливостью мысле и новыми правилами произвел впечатление оставить ненужные и разорительные украшения, сособливо пагубный грабеж. Как сии, так и другие правила им полезные, подкреплял он врачеванием болезней, и нашел себе от последователей доверенность, переходил из одной орды в другую. Напоследок, в исступлении с ним бывшем, сделал убийство нескольки человек, и сам подвержен был той же участи, чем все правила его разрушились без дальнего действия.

О киргиз-кайсаках Большой орды. Сии киргиз-кайсаки не только прежде не зависели от ташкендского владельца, но своими грабительствами нередко стесняли городских жителей и долгое время были для них опасны. Многие селения вообще с обитателями находились в их власти. Не более трех лет, как оный владелец начал некоторые волости сколько ласковостью, а более и силой, приводить под свою зависимость. В 1798 же году почти всю Большую орду без дальнего кровопролития себе покорил и отобрал селения у них бывшие. С сего время сделались они его подданными, которых на первый случай доказательство повиновения видно в том, что они не однажды уже участвовали в помощи ташкендцам против их неприятелей. Число сих Киргизкайсаков, ежели не превосходит, то и не менее числа ташкендцов.

Впрочем, в рассуждении образа жизни, то оный таков же, какой известен вообще у сего народа, и отличается только нарочитым упраждением в хлебопашестве. Оные киргизцы имеют в каждой волости биев, или старшин, которых, чтоб видно было повиновение и преданность, то сии бии и старшины должны частовременно являться к владельцу и ответствуют за спокойствие в вих волостях, за тем все они, яко подданные, платят ежегодно подать с одних только баранов (со ста — одного); с лошадей же и рогатого скота (коих у них мало) — не положено, что на первый случай их нимало не отягощает, а приводит только к повиновению. В залог же верности их берутся от каждой волости и содержатся в Ташкенде аманаты из лучших киргизцев. Если же в какой волости случится воровство, или другая ссора, в которой ни сами они, ни бии не могут их решить, то приезжают к владельцу, и он сам таковые дела разбирая, сверх удовольствия [152] обиженного и наказания виновного, налагает еще на последнего по рассмотрению штраф отобранием некоторой части скота, которого он сам и получает. Впрочем, за важные преступления лишает и жизни. Сии киргизцы под новой властью, милость и казнь в руке имеющую, боятся уже быть таковыми, какими в недавнее время себя показывали, ибо не пропущается им всякое преступление, доходящее до сведения владельца, чем и доставлено спокойствие всем обитателям.

С живущими поблизости Ташкенда в горах Алатау черными, или называемыми дикими киргизцами нет сообщения, и поблизости последних нередко бывают сильные грабежи, коих ни сам Ташкендский владелец пресечь не может в рассуждении неприступных почти мест к их обиталищи.

Комментарии

28. Записи производил Поспелов.