№ 57

1781 г. декабря 31. — Из рапорта уфимского и симбирского наместника И. Якоби в Гос. колл. ин. дел об избрании султана Вали ханом Среднего жуза.

По секрету.

Во исполнение высочайшаго е.и.в. рескрипта, от 23 августа ко мне присланного, отправлен был от меня в Среднюю киргис-кайсацкую [105] орду коллежской ассесор и Троицкой пограничной таможни директор Чучалов с высочайшею е.и.в. грамотою к солтанам, старшинам и всему той орды народу для объявления всемилостивейшаго е.в. благоволения о выборе на место умершаго Аблай-хана со общаго всех согласия другаго достойнаго человека, и ково они изберут, то о утверждении ево в сим достоинстве прислали б от всего общества к высочайшему е.и.в. двору нарочных посланников с приличным случаю прошением, причем не оставил ево, Чучалова, по точной силе высочайшаго рескрипта снабдить достаточным наставлением.

Вчерашняго числа получил я с нарочным чрез генерал-майора и правящего должность оренбургскаго губернатора князя Хвабулова от ассесора Чучалова два рапорта, которыми он доносит. 1-е. Что по приближении ево к местам кочевки Вали-солтана с братьями от крепости Петропавловской примером в 250 верстах, услыхав Вали-солтан, окольных своих старшин собрал и на другой день приезда к себе допустил, убрав для того особливую кибитку и приготовив себя с братьями и всех собравшихся к нему старшин в лутчем одеянии, к коему он, Чучалов, и представлен, причем зделав пристойное поздравление и о присылке ево изъявление, высочайшую е.и.в. открытую грамоту ему, Вали-солтану, подал, которую, а притом и письмо мое, он, Вали-солтан принял и подал для читания брату своему Чингиз-солтану по правую руку его, Валия сидевшему, которой, прочитав про себя, обратно, ему, Валию, подал. А он Вали-солтан, как грамоту, так и письмо мое заставил прочитать себе солтанам и старшинам, кое он, Чучалов, вслух и внятно им всем с приличным изъяснением прочитал, из-за чего Вали-солтан выговорил, что он из грамоты и письма слышит обществу их попечительное и полезное изображение, и по учинений между собою совета и разсуждения исполнить оныя постарается, после чего происходил разговор приватной и напоследок возвращен он в ставку.

На другой день присланныя от него, Вали-солтана, старшины его известили, что у них со общаго всех Средней орды солтанов, старшин и всего народа согласия прежде, нежели вышепомянутая высочайшая грамота получена, избрание на ханство достойного по их национальному обыкновению уже учинено для тех резонов, чтоб в народе их без начальника не произошло смятения и злополучия и чтоб оной непоколебимо довольствовался настоящим спокойствием и тишиною. Причем, выбран на то ханское достоинство реченной Вали-солтан в разсуждении того, что он большей сын умершаго Аблай-хана и что он, находясь всегда при отчце его, мог по его хорошему понятию довольно перенять, как наилучте киргис-кайсацким народом управлять, к чему он смысл, способность, проворность и другие приличествующия свойства имеет, которое свое избрание и при нем, Чучалове, повторили.

Из-за чего всемерно употребил он себя к достовернейшему проницанию того их предварительного и непосредственного избрания и нашел, что то избрание действительно и без всякаго сомнения произошло в начале прошедшей весны таким порядком: как по смерти отца их Аблай-хана бывшия с ним в Ташкенте служители с оставшим имением возвратились и о кончине Вали-солтану, братьям ево и всему дому объявили, так они по должности своей разсудили, чтоб отцу их зделать по бывшему его достоинству знаменитое поминование, почему немедленно созвали к себе той Средней орды всех солтанов, старшин и большое число киргис-кайсак, коих в зборе было тысяч до пяти, и в обще поминование учинили, причем, всем бывшим солтанам, старшинам и киргис-кайсакам вздумалось для общаго своего покоя выбрать и хана вместо умершаго Аблая. [106]

По довольном каждаго из солтанов качества и поведения разсуждении, согласно выбрали помянутого Вали-солтана, которой выбор произведен у них таким образом. В день пятнишной вышли они, солтаны, старшины и киргис-кайсаки, на степное пространное место, где по повторении того своего выбора, исполняя национальной свой древней обычай, по прочтении чрез привезеннаго из Ташкента ахуна и других духовных их людой молитв, и приличного к тому из курана песнословия, тотчас воздвигнули ево, Вали-солтана, на белой кошме вверх и потом, опустя вниз, бывшую на нем одежду, кроме рубашки, сняли и для памяти того знаменитого произшествия верхнюю взяли себе солтаны, а нижнюю, раздробя на мелкие части, разобрали старшины и киргисцы, вместо которой облекли его, Валия, в новую ханскому достоинству приличную, нарочно для того приготовленную. Итак, посадя его на коня, при общем радостном всклицании отвезли в убранную для него особливо кибитку и во оной, посадя, приносили ему поздравления, для чего и продолжили торжество свое седмь дней, веселясь обыкновенною игрою в дутки, в кобызы и скачкою на лошадях, употребляя притом в пищу приведенной с собою скот и в питье — кумыз, по окончании чего разъехались с удовольственным духом в домы свои.

И хотя при том выборе не оставлено разсуждать о праве наследия и других солтанов из ханских фамилей, яко то о Таир-солтане Бараковской фамилии, о Солтамамет-солтане Валиевской фамилии (от которого был и Аблай-хан), а также и о Абулфяиз-солтане Большей орды Абулмаметевской фамилии, причем из них первыя двоя сами, а от последняго дети присланы были, однак все они от принятия ханского достоинства отреклись, а согласно приговорили, чтобы быть ханом помянутому Вали-солтану. Следовательно, нет ни малейшаго сумнения, чтоб кто-либо из солтанов то достоинство, кроме его, Валия, претендовать мог, потому наипаче, что все они, солтаны, блиским свойством и родством связаны о чем он, Чучалов, наипаче чрез и вероятия достойных разведовать старался.

В протчем, что касается до подданства скипетру российскому Средней киргис-кайсацкой орды, то хотя-де он во оной имел короткое бытие, однако ж, кажется, достаточно проникнуть и применить мог, что подданство сей орды российскому скипетру не прямое, но притворное и лицемерное для того, чтоб она безпрепятственное при блиском к российским границам пребывание имела и всеми теми выгодами, коими доныне пользуется, довольствовалась, а начальники б их знаками высочайшей е.и.в. милости и почестьми зыскивались и тем в народе своем поверхность брали, для чего наипаче и пересылку нарочных производят...

В протчем, что до персональнаго поведения Вали-солтана принадлежит, то-де приметить мог, что он почти такого же состояни, какого отец его, Аблай-хан, был, то есть горд, взмерчив упрям, нагл и непостоянен, словом, во всем такого ж расположения. А доказывает тем, что он допуск до себя зделал не более как только один раз. А хотя и старался он, Чучалов, всячески, чтоб к нему для разговору всегда допучщаем был, только соответствия не получил, кроме неосновательного его отзыву, якобы и отец его присланных от российской стороны пред себя только единожды допускал. О протчих же ево свойствах свидетельствовали старшины его.

А наконец, видя к нему в ставку всегда приходящих вышеупомянутых трухменцев и волских калмык, которых в орде ево довольно находится, как и рус[с]кие есть, и предваряя, чтоб об них упоминать не стал (о коих однако ж он не умолчал, но чрез старшин им [107] предложил), разсудил непродолжительно ево возвратить, почему к Петропавловской крепости и возвратился. А за ним уже Вали-солтан от персоны своей брата своего меньшаго Ишим-солтана и от старшин, с народом выбранных, к высочайшему двору е.и.в. посланников старшин со служителями их, всего десять человек, прислал, которые уже в Оренбург доставлены, а оттоль сюда отправляются. И как скоро прибудут, тогда Гос. колл. ин. дел представлены быть имеют...

2-м рапортом реченной ассесор Чучалов на зделаное от меня, по притчине произшедшаго от Аблай-хана в приезде на Оренбургския линии упрямства, предписание представляет, что Вали-солтан, когда высочайше е.и.в. благоволение о пожаловании его ханским достоинством последует, то он к принятию знаков приехать соглашается больше поблизости его кочевья в Петропавловскую крепость или где соизволено будет, о чем особым к нему письмом отозвался кое и с рапортом при сем представляю.

Иван Кичитин.