№ 338

1864 г. августа 21. — Рапорт членов комиссии по разбору земельных споров между казахами оренбургского и сибирского ведомств генерал-губернатору Западной Сибири.

Согласно предписанию Вашего выс-ва, мы члены комиссии, назначенной для разбора взаимных претензий между сибирскими и оренбургскими киргизами, прибыли в Область оренбургских киргиз на Сары-Тургай и 14 числа минувшего июня месяца, несмотря на остановки и затруднения, которые предстояли нам в пути. В местах водворения Кокчетавского и Атбасарского окружных приказов мы останавливались непродолжительное время с той целью, чтобы личным настоянием ускорить отправление на Сары-Тургай киргиз, долженствовавших находиться при настоящем разбирательстве. Другой же причиной, затруднившей наше следование, было отсутствие между Атбасаром и Сары-Тургаем киргизских волостей, которые в то время находились на летних кочевках. Весь этот переезд нам представляло сделать на одних и тех же лошадях, имея при себе, кроме того, баранов, по крайней мере для месячного продовольствия и юрты. Поэтому, выехав из Атбасара 5 июня, мы прибыли на место, назначенное для общего съезда, только на десятый день, несмотря даже на то, что нами был избран самый сокращенный путь, чрез бывшее укрепление Джерганин-Агач.

15 июня в присутствии всех членов комиссии приступлено было к обсуждению взаимных претензий между ордынцами обоих ведомств. Разбирательство всякого рода обоюдных исков и жалоб, продолжавшееся более недели, имело своим последствием общее примирение, выраженное в акте следующего содержания.

«Мы, нижеподписавшиеся, приложившие своеручно тамги и печати, оренбургского ведомства султаны-правители, дистаночные начальники, султаны, родоначальники, бии и почетные ордынцы и сибирского ведомства старшие султаны, заседатели, волостные управители, султаны, родоначальники, бии и почетные ордынцы, на общем съезде, состоявшемся 15 июня сего 1864 г., исполняя высочайшую волю е.и.в., делали [503] разбирательство на основании народных обычаев между оренбургскими и сибирскими киргизами по всем бывшим в виду правительственных мест и часто предъявленным претензиям, которые возникли от обоюдных угонов скота, баранты, грабежей, и прочих незаконных действий, и все таковые окончили миролюбиво с обязательством впредь их отнюдь не возобновлять.

После сего с благовением выслушали в 25 день июля всемилостивейшее прощение, объявленное всем ордынцам, обвиняемым в убийствах, совершенных при бывших распрях и междоусобиях, как знак особенной монаршей милости к киргизскому народу и преисполненные верноподданнических чувств и рвения к оправданию столь великого благодеяния государя имп. мы для упрочения на будущее время законного порядка и обоюдного спокойствия постановили: 1) все простирающиеся по сей день претензии, как со стороны оренбургских киргиз на ордынцев сибирского ведомства, так и со стороны сибирских киргиз на ордынцев оренбургского ведомства за угон скота, баранты, грабежи, убийства и другие противозаконные поступки, предать забвению, восстановив после сего взаимное дружество на вечные времена; 2) вверенный управлению нашему народ удерживать от противозаконных поступков и самомалейшее покушение к вреду общественному или частному, отклонять тотчас же, а посягнувших на зло предавать в руки правосудия; 3) обязать в Области сибирских киргиз волостные общества, а в Области оренбургских киргиз — местные общества соседних дистанций, ни под каким видом не допускать в среде своей воровских притонов, удерживать родовичей от поездок на баранту, обнаруживать главных руководителей и зачинщиков беспорядков и предавать их в руки законных властей или удалить из среды своей на основании существующих законоположений; 4) преследуемых за преступления или проступки киргиз оренбургского ведомства, укрывающихся в Области сибирских киргиз, и таковых же ордынцев сибирского ведомства, скрывающихся между оренбургскими киргизами, выдавать без малейшего послабления подлежащим властям в том внимании, что подобные перебежчики, независимо от совершенных ими противозаконных деяний, служат всегда проводниками хищников и барантачей.

В представляемой вместе с актом благоусмотрению Вашего выс-ва ведомости перечисляются все дела, разобранные и оконченные ныне на основании народных обычаев. Изъятие было допущено только в отношении двух спорных о землях исков, кои по существу своему не могли быть окончены судом биев.

По первому делу «О стеснении бия Бокончина оренбургскими киргизами в пользовании ур. Джиты-Кыз», начавшемуся в 1851 г. Спор между ордынцами обоих ведомств возник вскоре после разрешения, данного бывшим пограничным начальником Бокончину на устройство на р. Джиты-Кыз дома и дозволения заниматься хлебопашеством. Пограничное начальство в этом случае руководствовалось удостоверением, произведенным бывшим заседателем Кокчетавского окружного приказа Мельниковым, который к свидетельству о принадлежности мест бию Бокончину пригласил лишь ордынцев сибирского ведомства, оставив в стороне пограничных оренбургских киргиз. Между тем, по сделанному ныне дознанию оказалось, что хотя Джиты-Кыз действительно берет начало в пределах Сибири, но бий Бокончин со своими родовичами занял по ней такие места, кои лежат за гранью области сибирских киргиз. Поэтому мы, члены комиссии, с общего согласия, нашли необходимым предварить бия Бокончина, чтобы он перенес свой дом на самые вершины речки, и назначить ему на это годовой срок, дабы поспешностью не расстроить его хозяйства. [504]

Второе дело «О стеснении киргиз Атбасарского округа Актазбадан-сеитвской вол. в зимовых местах киргизами оренбургского ведомства» началось в октябре месяце 1860 г. по рапорту в местный окружной приказ волостного управителя Чигырова, который доносил, что оренбургские ордынцы аргынского и кипчакского родов стесняют киргиз его ведения в пользовании урочищами Майтюбе, Бай-Кунгур, Джийдалы, Мулдур, Чубар-Тениз, Кийк и Куяк-Карту. По произведенному членами комиссии дознанию оказалось, что киргизы Атбасарского округа, исключительно присваивающие себе горные хребты Бай-Конур и Май-Тюбе имеют право пользоваться только незначительной частью их, именно: логами и оврагами в самом соединении названных хребтов с главною цепью гор, склон же хребтов весь отрезан границей в область оренбургских киргиз. Прочие поименованные здесь урочища, на которые баганалинцы высказывали претензии, лежат все вне пределов сибирских земель. Члены комиссии, убеждаясь, что баганалинцы простирают требование в ущербе соседей своих, оренбургских ордынцев, по общему совещанию, положили обстоятельство это представить на благоусмотрение Вашего выс-ва и просить распоряжения о воспрещении киргизам Актазбаданасеитской вол. иметь какие-либо притязания на владения урочищами Джийдалы, Мулдур, Чубар-Тениз, Кийк и Куляк-Карту, также склонами горных хребтов Май-Тюбе и Байканура, отошедшими по разграничению земель в оренбургское ведомство.

Затем, члены комиссии приступили к рассмотрению вопроса об устройстве пути для перехода киргиз баганалинских волостей с летних кочевок на зимние стойбища и обратно. По поводу сего с нашей стороны чиновники сибирского ведомства высказали такого рода мнение: «Ордынцы 4-х баганалинских волостей, по словам своих родоначальников, до поступления на положение сибирских киргиз, почти неразлучно кочевали с ордынцами кипчаковского и табынского родов. Летом от вершин Тургаев они направлялись к р. Ишиму, а зиму проводили на Тургаях, затем, частью — в окрестностях Улутава, частью же — в Каракумах. С поступлением в 1840 г. в ведение сибирского начальства баганалинцы, оставляя своих сокочевников, смело начали переходить в летнее время Ишим и располагаться кочевками на два, на три месяца по правому берегу этой реки, уходя для перезимования на объясненные выше места. Вскоре после сего времени поступили в ведение оренбургского начальства и киргизы кипчаковского и табынского родов. Однако же на это обстоятельство разграничение земель между сибирскими и оренбургскими киргизами, произведенное в 1840 г., первоначально не имели, по словам багалинцев, никакого влияния на изменение их отношений к своим соседям, и они продолжали кочевать вместе с кипчаками на прежних местах. Первые неурядицы между баганалинцами и их оренбургскими сокочевниками, как свидетельствуют официальные источники, возникли в 1848 г. Исследовать теперь, что послужило поводом к этим ссорам, за давностью времени, не представляется никакой возможности. Сами же баганалинцы возникновение этих неурядиц объясняли нерасположением к ним ордынских властей, а не теснотой помещений, говоря, что в то время на Тургаях кочевало не более 500 кибиток кипчаков. Однако, как бы то ни было, баганалинцы продолжали кочевать прежним порядком, проходя в весеннее и осеннее время чрез земли оренбургского ведомства. Беспорядки от столкновения ордынцев сибирского ведомства с поименованными выше родами оренбургских киргиз с годами возрастали и, наконец, вызвали нынешнее затруднительное положение дел».

Протестации со стороны оренбургского начальства вызывали, между прочим, в 1852 г. главное начальство сибирского края сделать такого [505] рода распоряжение, чтобы всякий раз при переходе с летних кочевок на зимние и обратно баганалинские волости были сопровождаемы дистанционным заседателем или надежным толмачем, который указывал бы им путь между Улутавскими горами и Ишимом в пределах сибирской степи. К сожалению, опыт показал, что настоящая мера по условиям степного быта не имела и не могла иметь ожидаемого успеха.

Насколько она была в данном случае применима, можно отчасти убедиться из фактов, изложенных в рапорте заседателя Мельникова Кокчетавскому окружному приказу (23 января 1856 г. за № 12). Здесь, между прочим, говорится, что со стороны оренбургских киргиз ежегодно приносятся жалобы на баганалинцев за переход их с летних кочевок на зимние и обратно по той собственно причине, что ордынцы оренбургского ведомства считают места по р. Терс-Аккану ¹⁴¹ своими, а баганалинцы уверяют, что пространство, по коему они проходят, им принадлежало издревле, и что о возвращении им таковых они обратились с просьбой к г-ну генерал-губернатору Западной Сибири. Далее, в этом рапорте прописывается, что баганалинцы никак не могут проходить со своими табунами вне мест, отрезанных от них, в оренбургское ведомство, во-первых, потому, что пространство между границей оренбургского ведомства и землями Акмолинского округа, по которому они должны были совершать свои кочевки и которое имеет в длину до 150 верст, местами слишком узко, местами совершенно безводно. Если бы по этой местности могла пройти хотя одна из баганалинских волостей, то вытравила бы своим скотом корма, которыми бы во время перехода могли питаться табуны остальных 3-х волостей. В заключение своего рапорта Мельников докладывает, что если бы для сопровождения каждой волости по этому пространству назначено было по 20 казаков, то и тогда от дикарей-баганалинцев ничего нельзя будет ожидать, кроме ропота, а может быть и буйства, ибо каждый из них, ради прокормления и сбережения своего скота, не задумается рискнуть даже собственною жизнию.

Другая мера, инициатива которой также принадлежит главному начальству Западной Сибири, заключалась в созвании в 1857 г. депутатов от киргиз Кокчетавского ¹⁴² и Акмолинского округов для соображений на месте: возможно ли назначить проходные пастбища для следования, по крайней мере, некоторой части баганалинских волостей с зимних кочевок на летние и обратно, дабы избегнуть надобности проходить для сего оренбургскую степь. С этой целью командированы были в баганалинские волости старший султан Акмолинского округа Джаикпаев, заседатель Кокчетавского окружного приказа Петров, заседатель от киргиз Маркабаев, корпуса топографов прапорщик Вязовский и по 4 депутата от киргиз упомянутых двух округов. 30 июля 1857 г. этими лицами составлен был акт, на основании которого предположено было с уступкой от Акмолинского округа мест установить для баганалинцев следующий путь: от летних кочевок баганалинских волостей дорога должна пролегать чрез места, где р. Терс-Аккан впадает в Ишим, затем по левому берегу этой реки до Чабдар Тагинского пикета, от сего последнего по прямой линии — до Кокчетавского пикета, потом она должна идти по левой стороне Терс-Аккана до соединения Большого Терс-Аккана с Малым, далее, по прямой линии к оз. Батпак-Кулю (вместе с тем по всему малому Терс-Аккану), наконец, от сего последнего следовать к ур. [506] Сары-Кенгир, откуда начинаются уже зимовые места баганалинских волостей.

Несмотря, однако же, на предположенную уступку земель, потеря которых, по засвидетельствованию майора Джаикпаева, должна была очень чувствительна быть для киргиз Алке-Байдалинской вол., помещавшихся на тех местах в зимнее время в числе 500 кибиток, депутаты баганалинских волостей ¹⁴³, как недовольные лица, отказались подписать этот акт. И действительно, предположенный путь не мог быть удобен для них. Если бы этим путем проследовала хотя одна из баганалинских волостей, то остальные на местности по Терс-Аккану до Арганатов уже не нашли бы подножного корма для своего скота, это было высказано как самим прапорщиком корпуса топографов Вязовским, так и заседателем Петровым, который, в подкрепление доказательства о неудобстве избранного пути, присовокупил еще, что р. Малый Терс-Аккан к осени теряет много воды и превращается в мелкие озерки с песчанистыми берегами. Старший султан Кокчетавского округа полк. Валиханов, хорошо знакомый с упомянутой местностью, так же пришел к заключению, что она не может служить путем для прохода баганалинских волостей с летних кочевок на зимние.

Родоначальники баганаливцев и почетные лица и бии соседних с ними оренбургских киргиз, приглашенные чиновниками от сибирского ведомства для обсуждения вопроса о переходе баганалинских волостей, дали следующего рода отзывы: первые, что им не представляется никакой возможности совершать свой переход с летних кочевок на зимние стойбища, минуя Тургаев, и что соседние с ними роды киргиз оренбургского ведомства, без стеснения для своих зимовок, могут, если дозволит правительство, уступить им часть своих земель. При этом баганалинцы выразили свое убеждение, что оренбургская граница проведена неправильно, что имея в виду перейти в оренбургское ведомство, они просили родоначальника аргинцев Язы Янова, находившегося при разграничении земель депутатом со стороны оренбургских киргиз, углубиться в сибирскую степь, чтобы, таким образом, отрезать как можно более земель к оренбургскому ведомству и с этой целью сделали ему подарки. Хитрость им не удалась и они, лишившись мест, где находятся могилы их дедов и отцов, считают себя достойными наказанными. Бии и почетные лица Оренбургской обл. в отношении предположения об уступе земель отвечали положительным отказом, говоря, что они сами остаются в пастбищных местах ¹⁴⁴.

Рассматривая вышеизложенныя обстоятельства, чиновники от сибирского ведомства пришли к такого рода соображению: «Киргизы баганалинских волостей издавна совершали и ныне совершают переходы с местных кочевок на зимние стойбища и обратно по вершинам Карын-Салды-Тургая, Тасты-Тургая, Ачудасты-Тургая, Каинды-Тургая, Саба-Салды-Тургая, Кара-Тургая, Тамды-Тургая и Сары-Тургая, несмотря на то, что названные здесь речки берут свое начало и продолжают [507] дальнейшее течение по землям, которые с 1840 г. отошли в надел киргизам оренбургского ведомства. Сначала эти переходы совершались, по всей вероятности, без всяких стеснений для соседей их, оренбургских киргиз, по крайней мере, до 1848 г. жалоб на то от последних совсем не поступало. Происшедшие затем пограничные столкновения между оренбуржцами обратили внимание сибирского начальства, между прочим, на изыскание удобного пути для прохода баганалинских волостей с летовок на зимние кочевки, минуя оренбургскую степь. К сожалению, эта рациональная мера, вследствие местных условий, не имела надлежащего успеха. Путь, отысканный с значительной уступкой мест со стороны киргиз Акмолинского округа, оказался слишком узок и маловоден, чтобы по нем могли пройти баганалинские киргизы в числе 2 464 кибиток, имея при себе 157 547 штук различного скота, как значится по последнему исчислению, произведенному в 1862 г. Таким образом, все распоряжения начальства, запрещавшие баганалинцам переходить границу оренбургских земель, оставались без исполнения не вследствие произвола, а по причинам, от них независящим, по нужде, бороться с которой не всегда бывает под силу и более цивилизованным обществам».

Принимая во внимание изложенные обстоятельства, а равно и то, что родоначальники оренбургских киргиз на вопрос о предложенной уступке земель отвечали голословным почти отрицанием и до сих пор не представили ясных фактов, по которым можно было бы составить приблизительное понятие о степени вреда и стеснения для их хозяйства от прохода по оренбургской степи баганалинских волостей, чиновники от сибирского ведомства полагали бы необходимым для перехода баганалинских киргиз с летних кочевок на зимние стойбища отделить часть пограничных оренбургских земель в мере, возможной без отягащения ордынцев оренбургского ведомства.

После довольно продолжительных словесных прений чиновники оренбургского ведомства возражали: ордынцы 4-х баганалинских волостей, действительно, до поступления на положение сибирских киргиз кочевали нераздельно с киргизами оренбургского ведомства кипчакского рода, занимая вместе с последними земли по обе стороны неопределенной тогда еще границы. В 1840 г. приступлено было к проведению грани между сибирскими и оренбургскими киргизами по проекту, высочайше утвержденному и предварительно объявленному с той целью, чтобы ордынцы, кочевавшие близ предположенной межи, избрали по удобству то или другое ведомство, а по проведении ее ни под каким видом не дозволяли себе переходов чрез раздельную черту. Тогда баганалинцы поступили в сибирское ведомство в состав Кокчетавского округа, и в тот же год были назначены им места летних кочевок и зимовые стойбища в пределах сибирской степи. Определенными местами багалинцы остались совершенно довольны и о каких бы то ни было неудобствах кочевания в сибирской степи не заявляли не только в то время, но и после окончательного проведения в 1842 г. границы и вторичного затем подтверждения кочевать в пределах своего ведомства, под опасением строгого взыскания за нарушение неприкосновенности границы.

Доказательством тому, что баганалинцы находили тогда возможность проходить с летних кочевок на зимние в пределах сибирской степи, не касаясь оренбургских земель, служит то, что с 1842 г. по 1848 или 1849 г. со стороны оренбургских ордынцев не было жалоб на вторжение баганалинцев, а что с проведением в 1842 г. границы, порядок был прочно водворен, и самовольные переходы не могли совершаться, должно убедиться из того обстоятельства, что кипчаки отделения Кидель, пользовавшиеся с баганалинцами поземельными угодьями на Тургаях и Ишиме, почти одновременно с ними поступили на положение сибирских [508] киргиз в состав Кокчетавского округа; но по проведении границы, убедившись, что не могут пользоваться кочевыми местами на Тургаях, отказались от земель по Ишиму и перешли в оренбургское ведомство. Следовательно, кипчаки вынуждены были ограничить свои летние и зимние стойбища в составе вод Тургаев, и если позволительно придавать какое-нибудь значение притязаниям баганалинцев на земли по Тургаям по праву прежнего кочевания их с кипчаками до разграничения, то следует допустить, что и кипчаки вправе домогаться дозволения кочевать по Ишиму.

Причины неурядиц, возникших в 1848 или 1849 г. от вторжения баганалинцев на земли оренбургских киргиз, выяснить нетрудно; когда баганалинцы в 1840 г. поступили в сибирское ведомство, они нашли большое приволье на землях, представленных в их пользование, потому что кенесаринское возмущение произвело значительное опустошение в населении сибирской степи, множество земель было брошено, и волости, удалившиеся за р. Чу, возвратились оттуда с огромными потерями в людях и скоте, а некоторые и вовсе изчезли. После такого приволья всякое ограничение в кочевании баганалинцев могло казаться им стеснением, и необузданность их находила всегда опору, с одной стороны, в отделении их стойбищ от местной администрации, а, с другой стороны, в том, что сибирское начальство, не имея охранных пунктов на южной границе степи, в необходимости было предоставлять баганалинцам делать поиски за р. Чу и расправляться силой с каратавскими ордынцами.

Таким образом, баганалинцы отличаются от всех сибирских киргиз духом своеволия и самоуправства, и если, имея это в виду, припомнить, что в 1845 г. водворена была Улутавская станица и устроена дорога от Атбасара до Улутава с расположением многих пикетов по р. Терс-Аккану, а в 1848 или в 1849 г. введены внутрь Акмолинского округа 4 кипчаковские волости, кочевавшие прежде на правой стороне р. Иртыша и придвинувшие Алеке-Байдалинскую вол. к баганалинцам, то ясно обнаруживается, что последние, пользуясь ослаблением надзора за неприкосновенностью границы, по обычному своеволию, силой проложили себе путь для летних переходов чрез земли оренбургских киргиз. Когда же вследствие настойчивых требований главного оренбургского начальства об удержании баганалинцев от вторжений в оренбургскую степь последовало распоряжение главного начальства Западной Сибири о сопровождении их до Улутавских гор на Ишим и обратно участковым заседателем, то этот чиновник вместо того, чтобы выяснить дело, затмил его выдумкой, якобы жалобы оренбургских киргиз произошли от неправильного присваивания ими мест между границей и пикетной дорогой от Атбасара в Улутав, из чего следовало заключить, что в тот год баганалинцы не касались земель оренбургских киргиз, следовательно, могли пройти в пределах сибирской степи; но вслед за тем г-н заседатель стал упорно доказывать, что баганалинцы никак не могут обойтись без земель, неправильно отошедших от них по разграничению в оренбургское ведомство.

Такое несправедливое послабление самоуправству баганалинцев, конечно, усилило упорство их в удержании перехода чрез земли оренбургских киргиз и подало повод домогаться присуждения им по праву прежнего пользования земель, отошедших в оренбургское ведомство. Все дальнейшие действия их по этому предмету характеризуются настойчивым уклонением от исполнения распоряжений начальства и затем представлением всех доказательств о необходимости и законности завладения оренбургскими землями, так что в 1856 г., когда по распоряжению генерал-губернатора Западной Сибири была назначена комиссия для изыскания проходного пути баганалинцев в пределах сибирской степи, [509] то главные родоначальники баганалинцев, несмотря на поименный их вызов, не явились в комиссию, и отказом этим впредь протестовали против всякого решения комиссии, а чтобы не быть в ответственности за свое упорство, прислали вместо себя 4-х человек простых вожаков.

К тому же должно присовокупить, что председателем комиссии назначен был старший султан Акмолинского округа, принадлежащий к кипчакскому роду, и [так] как главный интерес его заключался в том, чтобы оградить родовичей своих, кипчаков, от уступки мест соседним ордынцам, то ясно, что предложенная комиссии задача была решена неудовлетворительно не вследствие местных затруднений, а вследствие уклончивых действий членов комиссии и в особенности самих баганалинцев.

В 1862 г., вследствие развившегося до крайности буйства баганалинцев в пределах оренбургской степи, предложена была решительная мера: выпроводить их военным отрядом в свои пределы и, поставив этот отряд на границе, наблюсти, чтобы раз удаленные с оренбургских земель баганалинцы ни под каким видом туда не возвращались. Но вслед за тем мера эта была отменена, и вопрос поставлен опять на почву доказательства о справедливости завладения баганалинцами землями оренбургского ведомства. К числу таких доказательств относится главнейшее — сказка об отклонении якобы бием Языем обманом границы в пользу оренбургских киргиз.

Нелепость этой выдумки очевидна всякому, кто знаком с перепиской о разграничении земель между оренбургскими и сибирскими киргизами и общими началами, принятыми в основание высочайше утвержденаго проекта. Как на проектном плане, так и в натуре граница от брода Карауткуль на р. Убогане проведена по черте разделения вод, принадлежащих, с одной стороны, бассейну Тургаев, а, с другой, — бассейну р. Ишима, и только в видах учреждения военного поста в Улутаве допущено отклонение ее от нормального направления против Улутавских гор, да и то не в пользу оренбургской степи. Следовательно, бий Язы не в состоянии был отвести границы по той простой причине, что не мог изменить течение рек.

Сделанных указаний достаточно, чтобы прийти к убеждению, что вопрос об устройстве перехода баганалинцев с летних кочевок на зимние в пределах сибирской степи не исследован достаточно в сибирском ведомстве, и неоспоримо справедливо, что прежде, чем он будет исчерпан на месте, нет основания обременять оренбургских киргиз затруднениями баганалинцев. Очень может быть, что казачье поселение в Улутаве, пикетное сообщение по Терс-Аккану и водворение 4 кипчакских волостей в Акмолинском округе стеснили в сибирских пределах переход баганалинцев с зимних стойбищ на Ишим.

Но в настоящее время положение дел несколько изменилось. Улутавская станица упразднена и там содержится небольшой казачий пост. Ввиду настоятельных нужд баганалинцев, может быть, сибирское начальство признает возможным снять между Атбасаром и Улутавом пикеты, содержание которых исключительно для сообщений с улутавским постом из 50 человек казаков, стоит казне до 10 000 руб. сер. в год. Наконец, меры, принимаемые ныне правительством к устройству южной границы степи, неминуемо упрочат в скором времени спокойствие и безопасность по р. Чу, и доставлять возможность занятием по ней акмолинскими киргизами весьма выгодных зимовок уступить достаточно широкий летний проход для баганалинцев.

К этим соображениям должно присовокупить, что хотя баганалинцы утверждают, будто у них недостаточно зимовых мест, но с уверениями их нельзя согласиться, потому что, во-первых, они зимуют, как сами [510] говорят, раздельно по одной и по две кибитки, тогда как другие ордынцы скучиваются в значительном числе кибиток, следовательно, гораздо больше стеснены; во-вторых, баганалинцы и зимой не остаются постоянно на одном месте и по нескольку раз переменяют стойбища; и, в-третьих, из отношения количества скота к числу кибиток видно, что по последнему исчислению приходится по 60 голов скота на каждую кибитку, но в это число не включены верблюды, которых у баганалинцев очень много; и к тому же известно, что киргизы вообще скрывают при исчислении значительное количество скота, а потому, принимая все это в соображение, можно безошибочно сказать, что у баганалинцев приходится не менее 100 голов скота на каждую кибитку, такое благосостояние, каким не могут похвалиться другие ордынцы; и это служит неоспоримым свидетельством приволья и удобств поземельного довольствия баганалинцев.

Как бы ни представлялись утешительными результаты скотоводства баганалинцев, но если они достигнуты своевольным захватом чужих мест, самоуправством, насилием и разными стеснениями соседним ордынцам, в ущерб благосостоянию последних, то было бы несправедливо основываться при рассмотрении поземельного пользования баганалинцев на количество имеющегося у них скота, и потому едва ли некоторое ограничение в приволье баганалинцев не было бы рациональной мерой для водворения общего спокойствия и равноправности в поземельном довольствии. Следовало бы вникнуть, не может ли хотя часть баганалинцев летовать по речкам, вытекающим из Улутавских и Кичетавских гор, и отказаться от переходов на Ишим, подобно кидель-кипчакам, устроившим свои зимовки и летние кочевки на Тургаях, тем более, что все кокчетавские киргизы, зимующие и летующие за Ишимом, вообще весьма стеснены в пользовании землями.

Обращаясь затем к стеснениям, делаемым баганалинцами оренбургским киргизам при переходах их с зимних стойбищ на летние кочевки и обратно, остается, независимо от неоднократных протестов главного оренбургского начальства, указать по официальным сведениям на главнейшие последствия этих насилий. Так, в 1849 г. киргизы 371-й дистанции аргынского рода, тюлекова отделения Ульджагул Ботаков с прочими, в числе 42 кибиток принуждены были баганалинцами оставить зимовки по р. Каинды-Тургаю. В 1854 г. киргизы 49-й дистанции, кипчакского рода, казова отделения Сыкасап Айнин с прочими, в числе 110 кибиток вытеснены баганалинцами с зимовок по р. Ачудасты и Карын-Салды-Тургаю. В том же году киргизы 49-й дистанции, кипчакского рода, казова, киделева и ярбастинского отделений Рысалды Куджеков и Делен Бектасов с прочими в числе 250 кибиток вытеснены баганалинцами с зимовок по р. Джил-Даме. В 1860 г. киргизы 37 и 49-й дистанции аргынского и кипчакского родов Иманбай Кармурзин и Сиксен Дуюшкулов в числе 80 кибиток вытеснены баганалинцами с р. Саба-Салды-Тургая. Кроме того, баганалинцы самовольно водворились на многих, местах в оренбургской степи постоянными зимовками, простирая свои захваты даже в песках Кара-Кум, а при разборе ныне взаимных претензий между ордынцами двух ведомств некоторые из баганалинцев, самовольно водворившиеся в оренбургской степи близ оз. Чубар-Тениз явились претендателями за потраву у них пастбищ оренбургскими киргизами.

Не говоря об общем стеснении в поземельном довольствии оренбургских киргиз, свидетельствуемом безчисленным множеством самых упорных поземельных споров, остается рассмотреть, насколько удобоисполнимо и какое ручательство для будущего спокойствия представляется проведение новой границы между сибирскими и оренбургскими [511] киргизами на местности, захваченной баганалинцами для переходов с летних кочевок на зимние и обратно. Граница эта, вместо теперешнего направления по черте разделения вод, должна бы прорезать все вершины и притоки Тургаев, и так как пастбища и водопой непрерывны по течению речек, то естественно, что скот баганалинцев будет проходить в стада оренбургских ордынцев и обратно, а потому, кроме споров за потраву мест, явится хищничество, распри по розыскам скота и пр., и теперь наибольшее число споров, ссор и драк возникает по речкам, отрезанным для улутавского поста, а тогда беспорядок разовьется повсеместно. К тому же, пока баганалинцы в большой подчиненности административной власти и законному порядку, нельзя ручаться, чтобы они не стали вновь расширять указанных им пределов к стеснению своих соседей. Основываясь на изложенных суждениях, чиновники от оренбургского ведомства полагают, что отделение земель от оренбургской степи для прохода баганалинцев с летних на зимния кочевья и обратно, представляет меру весьма неудобную и крайнюю, к которой можно прибегнуть не прежде, как после несомненного убеждения, что все изыскания и усилия сибирского начальства, вне пределов Оренбургской степи, остались безуспешными».

Сколь ни удивительно кажется мнение оренбургских чиновников, тем не менее оно не может остаться без новых возражений по некоторым, по крайней мере, обстоятельствам, кои мы, члены комиссии со стороны сибирского ведомства, считаем обязанностью своей выяснить.

Прежде всего, мы не можем согласиться с тем, что будто бы баганалинцы поступили в ведение сибирского начальства в составе волостей Кокчетавского округа после того, как в 1840 г. приступлено было к проведению грани между сибирскими и оренбургскими киргизами и объявлено ордынцам, кочевавшим близ предположенной раздельной черты, чтобы они избрали по удобству то или другое ведомство.

К проведению пограничной черты, вследствие разных беспокойств, продолжавшихся в степи в течение 1839 г., предстала возможность приступить только в конце июля 1848 г., поэтому работы комиссии по проведению черты ограничились местностью от так называемого Красного Столба (между Алабужским и Сибирским редутами) до впадения Верхней Обугани в оз. Дженгиз. В то время грань коснулась лишь аргынских киргиз, состоявших в ведении бывшего Аман-Карагайского приказа, и их волостные управители действительно изъявили в том году желание перейти в оренбургское ведомство; баганалинцам же, кочевавшим на Ишиме и Тургаях, от проведения грани до Дженгиз-Куля стеснения никакого не последовало и, стало быть, им не было надобности ни перепрашиваться в оренбургское ведомство, ни, тем, более, хлопотать о причислении к кокчетавскому округу ¹⁴⁵, коему они без того были подчинены с самого поступления на положение сибирских киргиз.

Далее, в мнении чиновников оренбургского ведомства говорится, что отведенными в 1840 г. местами в пределах сибирской степи баганалинцы остались совершенно довольны и о неудобстве земель для кочевания никаких заявлений отнюдь не делали. Действительно, в конце 1840 г. баганалинцам указаны были для кочевок места в сибирской степи, и в этом году жалоб на тесноту помещений от них приносимо не было, потому что они беззапретно еще переходили верховья Тургаев. Но как только раздельная черта, введенная в 1841 г. от Карауткульского брода до вершины р. Карыл-Салды-Тургая, коснулась земель, где [512] баганалинские волости издавна имели пастбища для своего скота и им воспрещены были переходы в оренбургскую степь, то управители всех 4-х волостей немедленно вошли в Кокчетавский приказ с предъявлением о стеснении кочевок их чрез отход от них в оренбургскую степь наиудобнейших многоводных и далеко небезлесных мест, и окружной приказ ходатайствовал у пограничного начальника о том, чтобы баганалинцев, вследствие этих причин, перечислить в оренбургское ведомство.

Чтобы доказать неприкосновенность раздельной черты, после окончательного проведения в 1842 г. границы до 1848 г., чиновники оренбургского ведомства ссылаются на отсутствие в этом периоде времени жалоб со стороны оренбургских ордынцев на вторжение к ним баганалинских киргиз и на беспритязательность кидель-кипчаков, перешедших после разграничения земель в ведение оренбургского начальства на пользование местами по Ишиму.

Граница между землями сибирских и оренбургских киргиз окончательно проведена была действительно в 1842 г., однако, в делах сибирского областного начальства есть указания, что в том же году ¹⁴⁶ баганалинцы располагались кочевками по Кара-Тургаю, а когда состоялось подтверждение со стороны пограничного управления об удалении их в пределы Сибири, то вслед почти за тем двое управителей баганалинских волостей Байджанов и Бокончин жаловались г-ну подп. Вишневскому на стеснение в землях, которое терпят вверенные их управлению киргизы. Подобные переходы баганалинцев на земли еще недавно своих сокочевников — кипчаков вовсе не были тягостны для последних, ибо в то время по Тургаям кочевало не более 500 кибиток кипчаков. У ордынских властей оренбургских киргиз также было своего рода побуждение снисходительно смотреть на переход границ сибирскими киргизами, о чем в своем месте изложено будет.

Все эти обстоятельства достаточного объясняют причины отсутствия жалоб оренбургских киргиз на переход чрез их земли баганалинцев. Что же касается кидель-кипчаков, то им не представлялось бы никакой выгоды домогаться, основываясь на праве давности, кочевания по Ишиму, во-первых, потому, что берега этой реки положительно унизаны киргизскими зимовками, и им бы немало предстояло столкновений с хозяевами этих зимовок, во-вторых, изобилие вод дает им полную возможность удовлетворительно разместиться как на летних кочевках, так и на зимних стойбищах в пределах Оренбургской обл., наконец, в-третьих, им пришлось бы расстаться с родовичами своими кипчаками оренбургского ведомства и присоединиться к каким-либо иным родам, а между тем, они еще в 1841 г., когда составляли собой часть Кызыл-Таз Кокан-Джирык-Байназаровской вол., хлопотали об образовании с узун- и каз-кипчаками особый Кидель-Узун-Кипчаковской вол., но только вследствие малочисленности их ¹⁴⁷, получили отказ в просьбе своей.

Не отвергая того, что поиски за р. Чу отчасти способствовали развитию в баганалинцах духа самоуправства, что устройство Улутовской станицы, соединение ее с Атбасаром посредством пикетной линии и водворение внутри Акмолинского округа 4-х кипчакских волостей, кочевавших первоначально на правой стороне Иртыша и придвинувших Алеке-Байдалинскую вол. ¹⁴⁸ к баганалинцам, стеснили до некоторой [513] степени последних в кочевании, мы не можем в то же время согласиться с мнением чиновников оренбургского ведомства, что будто бы эти обстоятельства и недостаток надзора за неприкосновенностью границы дали возможность баганалинцам проложить себе путь при переходе с летних кочевок на зимние через земли оренбургских киргиз. Вторжения эти, как объявлено выше, начались гораздо раньше и обусловливались крайней лишь необходимостью. Если бы баганалинцы могли совершить эти переходы, минуя оренбургскую степь, то что бы заставило их отдавать предпочтение пред местностью по Терс-Аккану берегам Тургаев, за временное пользование которыми они неоднократно должны были делать разные подарки владельцам земель.

Равным образом мы расходимся с оренбургскими чиновниками в мнении, что будто бы назначенные в 1857 г. от баганалинских волостей депутаты хорунжий Сандыбаев и волостной управитель Байджанов преднамеренно не явились в комиссию, составленную с целью изыскания путей для прохода баганалинцев с летних кочевок на зимние стойбища внутри сибирской степи. Напротив того, из рапорта председателя этой комиссии старшего султана Акмолинского округа Джаикпаева (1857 г. 2-го августа за № 95), усматривается, что Сандыбаев и Байджанов не явились на съезд по болезни. Это тем более вероятно, что один из упомянутых депутатов, страдавший аневризмом, несколько лет спустя скоропостижно умер.

Указывая на отмену распоряжения о посылке в 1862 г. военного отряда для выпровождения баганалинцев из оренбургской степи в пределы Атбасарского округа, чиновники оренбургского ведомства говорят: «Затем вопрос о переходе баганалинцев опять поставлен был на почву доказательств справедливости завладения баганалинцами земель оренбургского ведомства, доказательств в виде сказки об отклонении будто бы бием Язы Яновым границы в пользу оренбургских киргиз».

Прежде всего мы считаем необходимым объяснить, что распоряжение о посылке казаков из улутавского отряда было получено на месте в конце ноября месяца и выпровождение из оренбургской степи нескольких баганалинских аулов могло состояться только в декабре, когда в Атбасарском округе, в особенности на местности, где проходят цепи Улутавских и Кичетавских гор, свирепствуют сильные бураны. По сей причине областное начальство поставлено было в необходимость настоящее распоряжение заменить другим. Оно обязало волостных управителей немедленно удалить из оренбургских пределов по крайней мере тех киргиз, которые остановились там для перезимования без предварительных условий с местными хозяевами. Обращаясь затем к обстоятельствам, сопровождавшим разграничение в 1840-1842 годах земель сибирских и оренбургских киргиз, нам приходится повторить высказанное раньше сего мнение, что граница проведена правильно, сообразно с теми началами, которые были приняты в основание высочайше утвержденного проекта, что бий Язы Янов не в состоянии был переменить направление раздельной черты, в чем до настоящего времени убеждены были (а не выдумали, как предполагают оренбургские чиновники) баганалинцы. К убеждению этому они могли притти только вследствие интриг самого бия Янова, которые тот себе позволил ради подарков и увеличения своего влияния в орде, как свидетельствуют факты, отысканные ныне нами в архивных делах.

В 1841 г. Пограничное управление сибирских киргиз доносило (14 июня за № 4477) и.д. пограничного начальника полк. Фалецкому, что оренбургского ведомства бий поручик Язы Янов неоднократно посылал в Аман-Карагайский округ к тогача-аргыновцам и можакай-киреевцам разных биев, которые уговаривали названных киргиз перейти в [514] оренбургское ведомство, обещая ходатайствовать пред начальством о наградах и о наделении хорошими пастбищами. Из числа таковых биев Утеген Рысов и Майман Айбасов были схвачены в волостях и препровождены к коллежскому советнику Ларионову, командированному от Оренбургской пограничной комиссии для присутствования при разграничении земель между сибирскими и оренбургскими киргизами. Эти интриги не были безызвестны и самой Оренбургской пограничной комиссии, которая воспрещала поручику Янову переманивать сибирских киргиз на оренбургские земли. Несмотря, однако ж, на это запрещение, поручик Язы Янов и правитель волостной части оренбургских киргиз султан Ахмет Джантюрин в 1843 г. ¹⁴⁹ снова интриговали против баганалинцев, приглашали родоначальников Кызылтазкоканбайназаровской и Карабалатюрткарасарагаладской волостей перейти в оренбургское ведомство и прельщали их удобством земель и вообще привольной жизнью. Султан Джантюрин даже принял, как оказалось потом по удостоверению, произведенному чиновником особых поручений Сотниковым, от баганалинцев прошение, имея в виду представить таковое по принадлежности. Это обстоятельство, равно как многие другие интриги поручика Янова и султана Джантюрина относительно переманки разных киргиз сибирского ведомства, перечислять которых не предстоит надобности, были также известны Оренбургской пограничной комиссии чрез сношения бывшего г-на генерал-губернатора Западной Сибири князя Горчакова с оренбургским военным губернатором.

Приведенные примеры достаточно объясняют, каким образом могло сложиться убеждение баганалинцев о могуществе Язы Янова и какие причины заставляли ордынские власти оренбургского ведомства снисходительно смотреть на первоначальные переходы чрез их земли баганалинских волостей.

Расходясь во многих случаях с мнением чиновников оренбургского ведомства, мы, тем не менее, не можем не разделить их взглядов на проведение новой раздельной черты между областями оренбургских и сибирских киргиз.

Новая граница без пожертвований со стороны правительства на устройство, по крайней мере, на первое время особых военных постов, не могла бы гарантировать спокойствие пограничных киргиз. К этому убеждению мы пришли чрез ознакомление с важнейшими из поземельных споров между ордынцами оренбургского ведомства, споров, которые до сего времени нам не были в точности известны и которые дают весьма, наглядное понятие о том, что киргизы Малой орды не пользуются пастбищными местами в таком количестве, чтобы могли навсегда отделить часть таковых соседним сибирским киргизам без ущерба собственному благосостоянию. А потому, после многих совещаний, мы пришли к следующему общему заключению:

«Чиновники обоих ведомств согласились в том, что отделение части земель от оренбургской степи для переходов баганалинских волостей с летних кочевок на зимние стойбища и обратно сопряжено с весьма важными неудобствами и что к этой мере следует обратиться не раньше, как после положительно доказанной невозможности устроить переходный в Сибирской степи, не отвергая впрочем, того, что таковой путь не может быть указан баганалинцам при настоящем положении дела. А потому постановили заключение свое представить на благоусмотрение г-д генерал-губернаторов Западной Сибири и Оренбургского края, что по мнению комиссии, и необходимо, по крайней мере, в текущем году дозволить [515] баганалинцам совершить переход с летних кочевок на зимние в пределах оренбургских земель с должной заботливостью со стороны начальства области сибирских киргиз о том, чтобы переход совершен был без причинения вреда и притеснений оренбургским киргизам».

После всего сказанного нам остается представить благоусмотрению Вашего выс-ва свои соображения относительно устройства пути для перехода баганалинских киргиз с летних кочевок на зимние стойбища и обратно внутри сибирской степи.

Наделение баганалинцев землей, оставшейся от упразднения Улутавской станицы, и местами, которые могли бы свободными быть в случае уничтожения пикетного сообщения между Атбасаром и Улутавским укреплением, не принесло бы существенной пользы настоящему делу, как предполагают чиновники оренбургского ведомства. Для существования в Улутаве постоянного казачьего отряда (75 человек) и пребывания там в зимние месяцы караджарского отряда (90 человек), требуется, как в прежнее время, отвод выгонных и сенокосных мест. За удовлетворением этой потребности хотя и остается еще довольно значительное пространство земли, однако, таковое совершенно основательно назначено областным начальством для наделения зимовыми местами киргиз разных волостей Атбасарского округа, которые наиболее в том нуждались. Замена пикетного сообщения между Атбасаром и Улутавом посредством киргизской почты действительно была бы выгодна для казны, но она не уничтожила бы существующих затруднений в устройстве переходного пути для баганалинских волостей. Почти то же самое количество луговых мест было бы необходимо отвести почтарям — киргизам, какое ныне дается для прокормления казачьих лошадей, притом, безвозмездно, в особенности в начале предприятия ради большой его успешности. Таким образом, первые два предположения оренбургских чиновников в настоящем случае не могут иметь места.

Иным значением здесь должно пользоваться указание на меры, предпринятые ныне правительством к обеспечению безопасности южной границы. Водворение спокойствия на р. Чу дает полную возможность устроить дела баганалинцев двояким образом. Первый способ, рекомендованный чиновниками оренбургского ведомства, состоит в отдалении к югу киргиз Акмолинского округа и расширении таким образом прохода для баганалинских волостей.

Действительно, чрез перемещение на р. Чу части зимовок таминских, муюн, сайдалы и алысай-алтаевских и других киргиз, кочующих ныне при актавской местности, предстояла бы возможность предоставить свободные места акмолинским киргизам других волостей, соседних с поименованными родами и, тем самым расширить пределы Атбасарского округа. Тогда можно было бы баганалинцам вместо узкой и маловодной полосы, которой они теперь должны проходить с Ишима на Сары-Ченгир, назначить более удобный путь, проведя его от оз. Джаркуля на р. Чурумсай, Кайракты, Ить-Мурун-Айрык, Урум, Джилаулы по западной стороне оз. Денгиза, на оз. Узун-Куль, р. Капчак, чрез верховья р. Якши-Конь и Талды-Сай на Сары-Кенгир.

Однако способ этот при всех видимых выгодах, имеет много неудобств. Чтобы удовлетворительно совершить передвижение волостей двух округов, нужно потратить много времени и средств на предварительный осмотр местностей и собрание разного рода данных, так как областное начальство не имеет никаких положительных сведений об удобстве или неудобстве земель хотя одного которого-либо округа ¹⁵⁰. [516] Если припомнить, что на проведение границы между двумя областями, работы сравнительно менее сложной, чем предполагаемый труд, потребовались летние месяцы 1840, 1841 и 1842 гг., то в настоящем случае, принимая даже в соображение возможность большего удобства в сообщениях по степи, чем было 20 лет тому назад, нужно было бы определить на предстоящее занятие по меньшей мере 5-ти летних месяцев. При этом, за исключением расходов на разъезды по степи должностных лиц, необходимо иметь в виду и издержки на содержание депутатов и понятых, постоянное присутствие коих будет неизбежным последствием настоящих занятий. Без этого пособия от казны или заинтересованных в деле обществ киргизы станут тяготиться возложенной на них обязанностью и, положение их, как указывает опыт, будет постоянной помехой для чиновников, которые должны заботиться не столько о быстроте своих занятий, сколько об успешности и прочности самого дела. Наконец, подобное переселение неминуемо вызвало бы многих киргиз на возобновление старых, почти забытых, исков о местах, а между тем, ведение этих исков... сильно вредит их благосостоянию.

Другой способ к устройству быта баганалинских киргиз заключается в передвижении их волостей к южной границе. Представление им мест по р. Чу, что для них было бы весьма желательно, избавит их от необходимости делать переходы чрез узкую полосу земли близ Терс-Аккана, а чрез это облегчится и самый надзор местных властей за неприкосновенностью оренбургской границы. Кроме того, от переселения этого будет зависеть укрепление благосостояния кокчетавских киргиз, которые, будучи стеснены более, чем кто-либо из ордынцев других округов, имели бы теперь возможность расширить свои кочевки за счет мест, занимаемых ныне в окрестностях Ишима баганалинцами. Водворение баганалинских волостей на Чу не может принести вреда вновь приобретенной местности, потому что степень цивилизации баганалинцев нисколько не ниже уровня нравственного развития пограничных волостей прочих округов, будут ли это каракиреевцы Каракалинского или таминцы, муюн-алтаевцы, сайдалы-алтаевцы и алысай-алтаевцы Акмолинского округа. Местом для подчинения баганалинских киргиз, если неудобно будет управлять ими из Атбасара, может быть избран Акмолинский приказ, от которого в таком случае должна будет отойти часть волостей в ведение Атбасарского приказа. К этому следует присовокупить, что настоящий способ для устройства баганалинских волостей потребует на предварительные подготовления гораздо меньше времени, а может быть и самих издержек.

Представляя при сем на благоусмотрение Вашего выс-ва и карту и постановление комиссии относительно перехода баганалинских киргиз с летних кочевьев на зимние стойбища и обратно, мы, члены комиссии со стороны сибирского ведомства, вменяем себе в непременную обязанность засвидетельствовать, что успешности разбирательства взаимных претензий между сибирскими и оренбургскими киргизами весьма много содействовали управляющий Атбасарским округом султан Кочек Джадаев, того же округа заседатели хорунжий Аккошкар Кичкентаев и Рысай Джанчуваков, волостной управитель Баюлы Сандыбаев, бий Джулдаяк Кадыров и в особенности старший султан Кокчетавского округа полк. Валиханов и просит в поощрение службы сих лиц удостоить их наградами по своему благоусмотрению.

Председатель комиссии полк. Л. Сидоров.

Члены комиссии: коллежский советник В. Усвашилевич,

коллежский асессор [Подпись неразборчива].

Комментарии

141. Примечание автора документа: «По течению этой реки расположены пикеты, посредством которых производится сообщение между станицей Атбасарской и Улутавским укреплением».

142. Примечание автора документа: «Первоначально баганалинские волости были подведомственны Кокчетавскому окружному приказу, а в 1859 г. они вошли в состав вновь учрежденного Атбасарского округа».

143. Примечание автора документа: «Со стороны баганалинских волостей назначенные первоначально депутаты хорунжий Ердень Сандыбаев и волостной управитель Уваис Байджанов по болезни на съезд не явились и должны были заменены быть менее значительными людьми».

144. Примечание автора документа: «Первоначально оно было заявлено областному начальству сибирских киргиз в рапорте старшего султана Акмолинского округа Даикпаева (2 августа 1857 г., № 95), а потом в докладной записке непременного члена Атбасарского приказа Безверхова (25 февраля 1863 г.). Сколь ни ложно было это убеждение, однако, чиновникам, командированным от сибирского ведомства для разбора взаимных претензий между баганалинскими и оренбургскими киргизами, стоило немало труда уверить пограничных ордынцев в несостоятельности подобного взгляда».

145. Примечание автора документа: «Несмотря на то, что пригласительные письма к баганалинским родоначальникам от лица пограничного начальника были посланы из двух приказов: Аман-Каргайского и Кокчетавского, названные ордынцы, по собственному желанию, избрали местом подчинения один только Кокчетавский приказ».

146. Примечание автора документа: «Донесение командующего джаргаин-агачским военным отрядом штабс-капитана Аладьина, пограничному начальнику полк. Вишневскому от 24 августа 1842 г. за № 508».

147. Примечание автора документа: «Отделение кидель-кипчаков в 1841 г. кочевало только в 264-х кибитках».

148. Примечание автора документа: «Первоначально Алекебайдалинская вол. состояла в ведении Акмолинского окружного приказа, а с образованием в 1859 г. Атбасарского округа она вошла в состав последнего».

149. Примечание автора документа: «Представление Пограничного управления, сибирских киргиз от 24 апреля 1843 г. за № 4379 и рапорт чиновника особых поручений Сотникова от 28 июня того же года за № 48».

150. Примечание автора документа: «Ни в канцелярии военного губернатора, ни в областном правлении нет даже удовлетворительной географической карты области».