№ 245

1852 г. мая 11. — Письмо западно-сибирского генерал-губернатора в Азиатский департамент МИД о домогательстве крупного киргизского манапа Урмана Ниязбекова на земли казахов Старшего жуза за оказанные услуги в поимке султана К. Касымова.

Я имел честь сообщить Вашему пр-ву от 23 февраля с № 82 о самопроизвольной перекочевке манапа Дикокаменной орды Урмана [389] Ниязбекова с подведомственными ему волостями на Заилийскую долину, оставленную бежавшими за р. Чу киргизами Большой орды. Руководствуясь высочайше одобренными соображениями МИД, сообщенными мне в отзыве Вашего пр-ва от 7 ноября с № 3445, я тогда же предписывал приставу при киргизах Большой орды поддерживать с манапом Урманом дружелюбные отношения, но не подавать ему повода к несбыточным надеждам на вмешательство наше в распри дикокаменных киргиз между собой и с кипчаками. Между тем манап Урман, предводительствовавший в 1845 г. ополчением дикокаменных киргиз против Кенесары Касымова и удостоенный всемилостивейшей награды золотой медалью за истребление сего мятежника, считает себя подданным е.и.в. Неоспоримо, что без его содействия и исполненной им над Кенесарой казни дела наши тогда могли взять другой, менее выгодный для нас оборот. Урман, зная какую оказал нашему правительству услугу, ожидает в настоящее время себе наград в исполнение просьбы об отдаче ему во всегдашнее владение кочевых мест на Заилийской долине, ни кем ныне не занятых, как Ваше пр-во усмотрите из прилагаемого прошения его на высочайшее имя.

Соображая положение дел за Илею и способы для держания Большой орды в повиновение, мне кажется, что лучше дозволить Урману оставаться на занятых им местах, чем требовать, чтобы он удалился, по следующим уважениям: 1) волости, бежавшие во время экспедиции прошлого года за р. Чу к кипчакам, укрылись от преследования нашего отряда, и хотя предстояла им возможность возвратиться, но они по сие время этого не исполнили, и нельзя сомневаться, что они сами предпочитают действовать заодно с кипчаками, и 2) безнаказанность бежавших за Чу киргиз могла бы служить поводом к неповиновению и своеволию других, кочующих по сю сторону Или, и [так] как у нас нет в настоящее время собственных средств к наказанию их, то прибытие Урмана на Илийскую долину среди снегов и метелей, я считаю случаем, благоприятным нашим видам, и самим провидением нам посланным. Я сообщил уже Вашему пр-ву о самовольной перекочевке бия Дикомбая за Илю; ныне пристав при киргизах Большой орды от 23 апреля с № 62 донес мне, что власть старшего султана Алия Адилева значительно ослабела, почему для приведения подведомственных ему киргиз в повиновение м-р Перемышильский испрашивает моего разрешения дозволить ему отправиться с 75 казаками в дулатовские волости. Разумеется, что необходимо поддержать власть старшего султана, но едва ли удастся достигнуть этого одной посылкой такой незначительной команды казаков, ибо виновные в неповиновении султану имеют полную свободу откочевать за Илю, где разве только присутствие Урмана может возбудить их опасение.

При бывших во время Кенесары беспорядках в Средней орде возникали разные неудобства от мер, которые были принимаемы местным начальством к обращению на свои места волостей, увлеченных мятежником, и заботливость начальства о возвращении откочевавших волостей повела киргиз к тому, что они мало дорожат правом пользования кочевыми местами на землях, правительству нашему принадлежащих.

Отдача манапу Урману кочевых мест, оставленных бежавшими к кипчакам волостями, без сомнения заставила бы киргиз, кочующих по сю сторону Или, дорожить своими землями и защитой нашей против тех же дикокаменных киргиз, которых они боятся. С другой стороны, не имея на Иле за оной твердого пункта, мы лишены возможности поддерживать там наши требования существенными мерами; следственно, и отказ на просьбу Урмана не может заставить его удалиться, а [390] присутствие и привязанность его к нашему правительству могут служить нам к лучшему обузданию прочих киргиз.

По всем сим соображениям я полагал бы утвердить за ним владение этими землями, а впоследствии, когда мы сами утвердимся на Иле, принять его формально в подданство и по мере заслуг его наградить чином, званием старшего султана и другими поощрениями. Тогда, и не ранее, можно будет сделать шаг дальше к устройству Большой орды, как того потребует польза нашего правительства, местные нужды и желания ордынцев.