№ 181

1838 г. марта 20. — Донесение начальника Сибирского таможенного округа министру финансов о нападении султана Кенесары Касымова на торговые караваны и о необходимости принять решительные меры против него.

Секретно.

Вашему сиятельству имею честь представить при сем ведомости о ходе торговли по Семипалатинской таможне привозными и отвозными товарами с 21 февраля по 1 сего марта и доложить, что в течение сего времени в Петропавловской таможне как привозных, так и отвозных товаров объявляемо не было.

При сем долгом поставляю почтеннейше доложить Вашему сиятельству следующие сведения, полученные здесь по возврате моем из С.-Петербурга.

1. Около октября месяца прошлого года султан Касым Аблайханов, отец известного отчаянного грабителя султана Саржана, пойманного, наконец, и зарезанного в запрошедшем году ташкентским кушбеком, перешед с своей шайкой к р. Сыр-Дарье и соединившись с кочующими там народами, возбуждал их к грабежу купеческих караванов, проходящих из Оренбурга и Троицка прямо в Бухарию, отчего некоторые бухарские караваны обратились на Петропавловск в полной надежде на вновь учрежденное укрепление Актау, кстати здесь сказать, мимоходом, что коканский хан, как из осторожных разговоров пришедших сюда коканцев заметить должно, весьма недоволен учреждением этого укрепления столь близко от Ташкента и считает себя стесненным.

Вероятно, его же, Касыма, происками вскоре после того, во время бытности моей в С.-Петербурге, в конце 1837 г. в киргизской степи возникли некоторые смятения. Сначала, может быть, они не казались столь важными, и потому не приняты тогда же решительные меры по донесениям Акмолинского приказа к прекращению их.

Смятения эти произошли от киргиз, не вошедших в состав наших внешних приказов; они возрастали, увеличивались и, наконец, скопище киргиз, по слухам до 3000 человек под предводительством султана Кенесары, другого сына мятежника Касыма и брата, зарезанного в 1836 г. ташкентцами Саржана, начали грабить находившихся в степи наших торговцев, тирански лишили жизни одного талмача Акмолинского приказа, находившегося в Киргизской вол. по делам службы, поколебали верность тех киргиз, которые семь лет уже не преступали сделанной ими российскому престолу присяги; в довершение же дерзость этой мятежной шайки простерлась до того, что они, с явным намерением разграбить вышедший из Петропавловска караван, заградили караванную дорогу. [289] Акмолинский приказ, получив об этом сведение, донес коменданту кр. Актау, вновь выстроенной в степи, отстоящей от Акмолинского приказа далее к ташкентским владениям в 500-верстном расстоянии.

Комендант, по прибытии каравана, отправил его под охранением вооруженного казачьего отряда, состоявшего, при одном офицере Рытове из 55 человек. По инструкции, данной офицеру, он обязан был проводить караван до известного урочища, верст за 200 от Актау, и потом возвратиться назад. Но офицер преступил инструкцию: он убедился просьбами торговцев и решился еще 50 верст следовать с караваном; но как у некоторых казаков лошади устали и не могли далее следовать, то Рытов распорядился оставить в том месте 20 казаков при 3-х урядниках, а сам с остальными пошел далее. Проводивши караван, команда возвращалась назад и, не доходя верст 20 до того места, где оставлены 23 человека казаков, увидели 3-х вооруженных киргиз и у одного из них привязанную к седлу казачью пику с флюгером. Желая узнать от киргиз причину, почему они вооружены, Рытов приказал подозвать их, но киргизы бросились бежать, однако же из них двое были пойманы, и после допросов объяснили, что все 23 человека оставленных им казаков убиты шайкой султана Кенесары. Вскоре после этого они увидели многочисленную толпу киргиз, которая мчалась к ним. Отряд, видя неминуемую опасность, решился защищаться до самой крайности, и для этого избрав удобнейшее к защите место. Киргизы с криком бросились на казаков, но, встретив залп из карабинов, отступили и начали издали стрелять из винтовок. Эти выстрелы делали много вреда казакам, так что лошади были почти все переранены, а некоторые и убиты.

В таком положении отряд находился весь тот день, и когда наступила ночь, то Рытов распорядился отправить двух казаков в Актау, чтобы известить там о случившемся и просить помощи. В следующий день киргизы начали вязать фашинник из кустарников, и этот фашинник положивши на арбы (телеги о 2-х колесах), составили, таким образом, подвижное укрепление и, быв защищены от выстрелов, начали подступать к отряду казаков.

Офицер Рытов, видя опасность, решился отнять у киргиз сделанное ими укрепление и, подпустивши их на близкое расстояние к себе, бросился со всеми людьми и вытеснил киргиз. Но при этой схватке убит сам Рытов, получив удар топором в голову, убиты также два урядника и несколько казаков. Прочие же казаки, оставшиеся живыми, засевши в отнятом у киргиз укреплении, с большим успехом начали отражать киргиз, делая выстрелы весьма удачные, и в этом укреплении пробыли 5 суток, оставаясь там и тогда, когда уже киргизы удалились от них. Наконец, они, не могши дожидаться никакой помощи из Актау, решились сами итти туда и, прошедши верст 5, были встречены войсковым старшиной Симановым с отрядом казаков.

Между тем, пока шайка киргиз занята была нападением на казаков, караван наш успел избегнуть преследования и прошел в Ташкент благополучно. Слышно, что Симанов захватил более 20 разных почетных киргизских старшин, в числе которых были и подданные России, подозреваемые в участии при нападении на казаков, потому что все они имели раны от пуль, сабельные или пиками, но что с ними сделано, мне еще неизвестно. Говорят также, что Кенесары со многочисленной шайкой киргиз, простояв несколько времени близ ур. Карагача, ныне отступил на р. Чу по караванному пути, и потому здешние наши и иностранные торговцы, возвращающиеся ныне из Ирбитской ярмарки, не хотят уже рисковать отправками за границу значительных партий товаров, тем еще более убеждаясь в опасении своем, что и.д. омского областного начальника г-н полк. Талызин уведомил Петропавловскую таможню от [290] 5 декабря, что он возникшим в Акмолинском внешнем округе беспокойствам в народе и по усиливающимся шайкам разбойников под покровительством изменника султана Касыма Аблайханова он, управляющий областью, признал нужным предписать петропавловскому окружному начальству объявить с подпиской всем торговцам, чтобы они отправлением караванов впредь до водворения спокойствия в Акмолинском округе удержались, либо отправляли оные не далее Акмолов, ибо в противном случае безопасность караванов останется на личном отчете хозяев, и начальство не возьмется за разбирательство и удовлетворение их претензий.

Это обещание со стороны местного правительства, подобное сделанному прежде насчет взыскания нашими купцами долгов с киргиз, совершенно поколебало торговую предприимчивость и дальнейшие риски значительными капиталами здешних русских и азиатских торговцев, которые до сего, платя гильдейские повинности, рисковали капиталами и предпринимали иногда отважные спекуляции к расширению на этой границе постоянной и правильной торговли, в полной надежде на покровительство и законное пособие со стороны правительства. Все эти столь неблагоприятные для торговли обстоятельства повлекли за собой то, что на нынешней Ирбитской ярмарке некоторые из здешних купцов, быв не в состоянии рассчитаться с кредиторами, объявили себя несостоятельными, и кредиторы, наиболее московское купечество, принуждены рассрочивать платежи долгов, довольствуясь полтиной за рубль, да и сами иностранные торговцы, сюда прибывшие, не получили от них удовлетворения за отданные азиатские товары.

2. Так как выше упомянул я, что по некоторым отзывам ташкентцев, хан кокандский недоволен учреждением укрепления на ур. Актау, то и должно бы подозревать влияние его на описанные разбойничьи действия султанов: Касыма и сына его Кенесары, утверждаясь в сем подозрении еще и тем, что Кенесары и соучастник его старшина Сыпак еще пред истреблением отряда Рытова сделали заговор, чтоб напасть на Акмолинский приказ, истребить его и весь тамошний казачий отряд и потом атаковать самое укрепление Актау, лишенное таким образом помощи из Акмоллов.

Но находившийся близ их шайки по делам службы толмач приказа успел послать нарочного, чтоб предуведомить приказ; Кенесары, узнав об этом, напал на нашу волость, зарезал толмача и многих киргиз, paзграбил аулы и ушел наперерез пути нашему каравану, шедшему из Петропавловска в Ташкент; но после того, в недавнем уже времени, как доходят до меня сведения, сын Сапак набежал с шайкой киргиз на наш казачий пикет 3-й по линии от Акмолов к Актау, где три казака ранены, но спаслись бегством, успев захватить одного киргизского мальчика, который говорит, что шайка Сапака отдельна от той, которая находилась под предводительством Кенесары. Но, напротив, здешние иностранные и российские азиатцы уверяют меня, во-первых, что хан вызвал уже якобы прежнего кушбека, который поймал прежде и убил Саржана и возвратил ему владение Ташкентом, главнейше для того, чтобы он положил конец разбоям отца Саржанова Касыма и брата Кенесары; во-вторых, что этот Кенесары с меньшим братом своим был уже в Ташкенте под арестом, но уволен по ходатайству ханского тестя с обещанием верности хану, после чего вызвал человек до 30 чиновных людей для препровождения его в Ташкент к кушбеку и отдания обещанного ясака, изменнически вырезал всех высланных к нему, и сам с своей шайкой скрылся в степях; и, в-третьих, что хан избрал якобы уже одного известного всем здешнего азиатцам старца, почитаемого вообще мусульманами за святого, который был в России, Мекке и в Лондоне, человека — политика, [291] ученого и беспристрастного и намерен вскоре послать его к нам для оправдания и переговоров с неограниченным уполномочием.

Все эти подробности я собрал неофициально, однако же, полагаю их более или менее верными. Довольно того, что они не могут не быть вредными для торговли и что, должно быть, по моему мнению, основанному на местных сведениях и соображениях, принять со стороны нашего правительства самые скорые и решительные меры к обеспечению торговых путей в киргизских степях, не предоставляя купечества с их капиталами и предприимчивостью к пользам государства на произвол судьбы. Скорые и решительные для сего меры потому необходимы, что с наступлением теплого времени все племя Касыма с шайками, как говорят, готово удалиться к Хиве и, таким образом, избегнуть достойного возмездия за дерзости противу России и злодеяния, ими поделанные.

Верно: в должности секретаря Барцов.