№ 179

1837 г. ноября 17. — Рапорт подп. Геке оренбургскому военному губернатору о действиях карательных отрядов против Исатая Тайманова.

9 числа сего месяца я выступил из Ханской ставки с 40 казаками и 400 ордынцами для присоединения с идущим из Горской крепости отрядом. На втором переходе я получил известие о приближении этой команды, назначив направление, куда она должна идти, соединился с ней на следующий день при месте, называемом Мула (кладбище) сына Караул-Ходжи.

Здесь получил я через киргиз неблагоприятные известия, что будто бы отряд, выступивший из Кулагина и Зеленого под командой подп. Меркульева, был окружен киргизами в превосходных силах и принужден возвратиться к линии. Не давая полной веры сему рассказу, я, однако же, счел необходимым приказать, чтоб приготовленные два орудия были немедленно выдвинуты в степь, и, по прибытии их, намерен был, хотя с малыми силами, идти навстречу отряда Меркульева, коему назначено было ожидать меня на Тереклы-кум. Ваше пр-во, конечно, получили чрез г-на наказного атамана писанные мной по сему бумаги к начальнику Нижней линии. Вслед за сим, находясь еще на том же месте, я был извещен, что отряд Меркульева находится только в 35 верстах от меня. Я немедленно распорядился, чтобы его придвинуть; к вечеру оба отряда соединились.

По благоприятнейшему стечению обстоятельств в тот самый день, 12 числа, когда посланы были приказания прислать артиллерию, прискакавший киргизец известил, что верстах в 25 виднеется русская команда и что везут пушки. Я послал 50 казаков и 100 ногайцев им навстречу, и к ночи 12 числа весь отряд благополучно соединился в одно место.

13 числа мы выступили, направив путь на Тереклы-кум, и, сделавши верст 30, остановились для ночлега; аул Исатая Тайманова отсюда перекочевал уже прежде и находился на Бекетае, верстах в 50.

14 числа рано утром отряд выступил из Тереклы-кум и направил путь через Джаман-кум (25 верст) на Бекетай, куда прибыл в 6 часов вечера, сделавши 50 верст.

Здесь полагали расположиться ночлегом. На пространстве между Джаман-кумом и Бекетаем виден был вдали, во время марша, пожар, произведенный Исатаем, который, откочевав, зажег сено, тут [284] находящееся. На сем же расстоянии виднелись малые отряды киргиз, наблюдавшие следование отряда. Я послал вперед, верст на 6, двухсотную команду с есаулом Егановым и партию из киргиз, при отряде находящихся; но они не успели достичь противников, а только захватили 4 человека, которые, будучи изранены, должны были сдаться. От пленных, сих узнали, что виднеющийся пожар есть место, где был аул Исатая, который откочевал из Бекетая и хотел остановиться в Tac-Тубе, в 25 верстах от Бекетая. Этим известием я переменил намерение ночевать в. Бекетае и, дав отдохнуть людям, покормив хорошо лошадей, выступил в поход во 2 часу ночи.

С рассветом 15 числа мы приблизились к Tac-Тубе и намеревались сделать привал, чтобы дать время обогреться людям, озябшим в холодную ночь; но верстах в четырех завиднелись несколько партий киргиз в большом числе. Отряд двинулся немедленно вперед и приблизился к месту, где стояла собравшаяся на высоте шайка Исатая, примерно человек 500 из отборных его приверженцев. Они отнюдь не показывали вида, что намерены бежать, а, напротив, наездники и батыри их выехали и гарцовали перед отрядом. Тут и думать было невозможно действовать на сих мятежников убеждениями, и потому я приказал отряду выстроиться и, заслонив сначала орудия прикрытием, поставил их на возвышенность, с приказанием, чтобы после первого выстрела две сотни ударили в атаку.

Мятежники сами начали действие несколькими ружейными выстрелами на наших; делать было нечего, я приказал выстрелить из одного орудия ядром; видя, что вреда им не причинено, они сами бросились на нас в то время, как казаки пошли в атаку. Превосходство их отборных лошадей, умение владеть пикой, в особенности торопливость наших казаков, которые, по желанию сблизиться с мятежниками, не могли быть удержаны офицерами, и все бросились в беспорядке в атаку, сначала произвело расстройство между нашими. Воспользовавшись удобной минутой и подвинув орудия, из одного ударили по близкому расстоянию картечью и вслед за тем дали другой картечный выстрел; среди мятежников сделался беспорядок; казаки ударили в атаку и повернули противников, которых преследовали на расстоянии 7 верст, после чего отряд остановился. Хотя отчаянная шайка Исатая разбрелась, но никто из главных лиц не мог быть схвачен; сам Исатай, будучи преследуем и близок попасть в наши руки, успел на скаку пересесть на другую лошадь и скрылся. По телам, оставшимся на дороге, полагать должно, что мятежников убито от 50 до 60 человек во время преследования, в числе их сын Исатая, молодой человек лет 20, а несчастным случаем, как говорят, и жена его. С нашей стороны ранены 3 казака, двое легко, но третий казак, Бородин, ранен тяжело в спину пикой, железо вошло вершка на два, а древко переломилось; он остался на месте, но когда отряд остановился, я послал за ним команду и его перевезли на повозке; бедняк очень страдает, но ему помогло киргизское врачевание; надеяться можно, что он останется в живых. После разбития Исатая захвачено множество из ограбленного им скота и несколько семейств, не успевших спастись; семейство самого Исатая, как говорят, спаслось заблаговременно. Киргизцы рассказывают, что в числе убитых находится бывший старшина Калдубай, но этот слух неверный.

Из точного и справедливого описания происшествия ваше пр-во усмотреть изволите, каким отчаянием руководима шайка Исатая, ибо утверждают, что это беспримерно, чтобы ордынцы отважились броситься на орудие; полагать должно, что чувствуя безнадежное свое положение, они захотели защитить себя и свои семейства до крайности. [285]

Остановившись в 7 верстах от места, где началось действие, отряд и теперь здесь находится; во-первых, необходимо дать отдохнуть казачьим лошадям, изнуренным сильными переходами и преследованием, а во-вторых, нужно получить верные сведения о месте, куда взял направление Исатай, и о намерениях его. Некоторые сведения уже имеются, но они еще недостаточны.

Вчера завиднелись издали несколько человек киргиз, полагая, что это провожатые кочевья, а может и часть шайки, я послал 200 казаков и 100 ордынцев, чтобы стараться захватить аул, со строжайшим предписанием не делать им вреда, если не будет сопротивления. Прошедши верст 12, команда увидела только человек до 40, которые при появлении ее ускакали, и возвратилась к отряду. Приверженные хану киргизы, посланные со мной, так напуганы исатаевой шайкой, что одни отнюдь не отваживаются идти вдаль без казаков и потому присутствие их здесь я считаю нужным более для морального влияния на прочих ордынцев. При сем я долгом себе поставлю засвидетельствовать пред Вашим пр-вом об усердии, с которым действует состоящий при мне султан Чингалий Урманов. Ему я весьма обязан добрыми советами и опытностью, он мне много помогает, а строгим надзором за киргизами успевает сохранить несколько порядок в беспорядочной толпе, находящейся при отряде, ибо султан Чука, с доброй волей, не в силах с ними справиться.

Хотя действие 15 числа против Тайманова не совершенно успешно, ибо не удалось его захватить самого, но оно бесспорно будет иметь важные последствия сильным впечатлением на мятежные умы киргиз Внутренней орды. Теперь он, вероятно, не найдет средств к умножению своей шайки и должен будет оставаться при непосредственных своих приближенных, число коих, полагать можно, до 300 человек. Ныне необходимо усугубить меры предосторожности на линии, ибо непременное намерение его есть прорваться на ту сторону и, вероятно, не один. Я сего дня же пишу о том начальнику Нижней дистанции.

Отряд кулагинский уже несколько дней без хлеба и довольствуется одним мясом. Я посылал во все направления, чтобы отыскать транспорт с провиантом, вышедший из Кулагина 10 числа, наконец, вчера получил сведения, что он направил путь на Айгур-кум, послал за ним и ожидаю его прибытия к вечеру или в ночь. Главные трудности этого похода суть неизвестность местностей, расстояний, глубокие пески, сугробы и удобность, представляющаяся мятежникам в них скрыться от взора и преследования. Погода до сих пор сносна, снегу нет, но сильные морозы при северном ветре.

Меры приняты, чтобы постараться пригласить сюда кого-либо из почетнейших киргиз, через них только можно будет уговорить прочих возвратиться к порядку, ибо гнаться невозможно за всеми ныне рассеянными их партиями. А потому желательно весьма захватить самого предводителя, с ним окончатся, надеюсь, все беспокойствия.

Представляю при сем полученный мной рапорт подп. Меркульева, а о дальнейших действиях своих буду иметь честь в свое время донести вашему пр-ву.

Сейчас, до отправления этой бумаги, прибыл ожидаемый из Кулагина транспорт с десятидневным продовольствием для отряда, он находится под прикрытием 60 человек при офицере.

Местность, где теперь находится отряд, называется ур. Кускулак, в 8 верстах от Тастубы, где рассеяна шайка Исетая. Это урочище — в 120 верстах от линии по прямому направлению к Кулагину и в 70 верстах от Глиняного форпоста. Исатай, как говорят, находится теперь в Джуван-Тубя, ближе к Уралу. Я дождусь возвращения посылаемой в сию ночь партии за 25 верст по другому направлению, где замечено также [286] скопище людей, а потом пойду на Джуван-Тубу, если не получу противных известий об Исатае.

Я пишу сегодня к начальнику нижней линии отношение, с коего, вероятно, Вашему пр-ву представится копия.

Подп. Геке.

При урочище Кускулак, в 8 верстах от Тастубы.

Резолюция оренбургского губернатора: «Уведомить г-на Покотилова, что отсюда послан в Уральск фельдшер Истомин, которого следует без потери времени доставить в отряд подп. Геке. Уведомить об этом подп. Геке. Предписать подп. Геке принять меры к сбережению скота и имущества, отбиваемых у Тайманова и его сообщников; скот этот необходим для удовлетворения многочисленных претензий пострадавших от шайки Тайманова и возврата казенных издержек. Предписать ему также строго наблюдать, чтобы казаки, в отряде его находящиеся, не грабили, и киргизы не удовлетворяли бы себя самопроизвольно. Еще предписать, чтобы всех сообщников Тайманова, по разогнании шайки, обезоружить, отобрав у них как огнестрельное оружие, так равно и сабли и пики. 25 ноября».