№ 114

1821 г. сентября 12. — Донесение Оренбургской пограничной комиссии оренбургскому военному губернатору о мерах пресечения агитации М. Курманова среди казахов.

Г-н оренбургский военный губернатор при предписании от 30 июня сего года препроводил в Пограничную комиссию донесение султана Джантюри Джигангерова о явившемся между киргизцами, кочующими при р. Тургае, возмутителе киргизце Морале, который, проходя по аулам и присвояя себе дар чудотворения и святости, по необразованности и легкомыслию киргизцев, делает им неприличные и вредные внушения. К прекращению сего его выс-ва предоставил принять немедленно зависящее со стороны ее меры и об успехе донести с возвращением приложения.

В то же время комиссия получила представление от султана Джантюри по сему предмету изъяснением, что к оному Моралу [199] присоединяются в немалом числе беглецы. Вследствие того она предложила султанам: означенному Джантюре и управляющему аргынским родом Джуме Худаймендиеву, дабы являющихся в Орде к возмутителю беглецов ловить всевозможными средствами и доставлять на линию, не исключая и самого Морала, как делающего обольщение в киргизском народе, имеющее вредное влияние на умы ордынцев.

Потом г-н военный губернатор при предписании 26 июля прислал для надлежащего распоряжения рапорт коменданта Устьуйской крепости подп. Граматина, коим по объявлению султана Чумая Бахтыгиреева донес, что киргизец Морал Курманов ноуралы-киреевского рода был прежде сего в Бухарии в работниках и по возвращении оттуда делает во всех родах возмущение, чтобы киргизцы при линии не кочевали; старается присоединить к себе злонамеренных с умыслом делать набеги на крепости или редуты для похищения людей и угона скота; кочевье свое имеет он на ближних тугаях в числе 100 кибиток; все же находящиеся с ним киргизцы — суть беглецы, отложившиеся от своих родоначальников. Султан Чутай, представив при том письменное одобрение, данное им старшине Самаю Караметеву и киргизцу Сююндуку Куртукову, просил первому выдать на старшинное достоинство указ и серебрянную печать, а последнего произвести в старшины.

Пограничная комиссия поручила г-ну полк. Граматину внушить султану Чутаю Бахтагирееву, дабы он постарался выдать киргизца Морала на линию. А как рекомендуемый им старшина Кареметев имеет указ Омской пограничной комиссии на сие звание, то другого на тот же предмет выдать ему не подлежит; киргизец же Куртуков по установленному порядку тогда только может получить старшинское звание, когда будет доставлен выбор от ордынцев, кои желают состоять под его ведомством. Вместе с сим сделано повторение султанам Джуме Худаймендиеву и Джантюре Джигангерову, дабы исполнили прежнее требование комиссии по сему делу.

Ныне от Омской пограничной комиссии получено уведомление, что по случаю побега одного из новокрещенных казаков сибирского войска, по замечанию командующего оным майора Набокова, к ур. Тосуну, в 700 верстах от линии находящемуся, куда бегут и многие киргизцы к появившемуся там пророку, делающему, как им кажется, великие чудеса и имеющему уже, по уверению их, до десяти тысяч человек, командирован был из Пресногорьковской крепости, с разрешения тамошнего главного линейного начальства, пограничный переводчик Захаров с двумя казаками в ближайшие противу той дистанции аулы киргизские с тем, дабы разведал он у старшин или киргизцев более сведущих: точно ли такой между дальними киргизцами появился уже пророк, откуда он прибыл, давно ли и каких родов киргизцы к нему присоединяются или уже присоединились. Причем, замечал бы какое влияние появление сего пророка или слух об нем имеет на умы киргизцев, дают ли они веру сему появлению, или почитают невероятным, чтоб сей человек был действительно их пророк.

Переводчик Захаров получил в орде следующие слухи, что отец возмутителя был култаба-киреевского рода киргизец Морал, называвшийся лекарем (бауш); он был женат на двух женах, от первой родился у него сын Алчинбай, который ныне старшиной, а от второй — Иса, который за 18 лет пред сим ушел в Бухарию, научился там грамоте и, возвратясь под именем Морала, привел оттуда несколько кибиток обольщенных им киргизцев; находится теперь при ур. Тургае и продолжает привлекать к себе легкомысленных ордынцев, давая у себя пристанище русским беглецам. А как с линии делаются похищения скота и из г. Троицка преследует хищников отряд, то ордынцы [200] остановились присоединиться к нам для того, чтобы узнать, будет ли он защищать похитителей. При сем Омская пограничная комиссия просила известить ее, не имеется ли здесь каких-либо о том же сведений и не сделано ли по оным распоряжения.

Сия комиссия в ответе своем известила на донесение султана Джантюри, учиненное по оному распоряжению и рапорту коменданта Устьуйской крепости, присовокупив к тому, что для преследования злонамеренных отряд из г. Троицка посылаем не был.

Для сведения же омской комиссии дано знать об экспедиции, отправленной с инженерными офицерами, в степь, и препровожден список с воззвания к киргизцам Средней и Меньшей орды, разослано по сему случаю.

О чем пограничная комиссия имеет честь донести Вашему пр-ву, представлять у сего вышеупомянутое донесение, вступившее к г-ну оренбургскому военному губернатору от султана Джантюри и список с доставленных Омской комиссией сведений о киргизе Морале.

Писарь Топорнин, ассесор [Подпись неразборчива].

Старшина Байтеряков ⁵⁹.

ЦГА КазССР, ф. 4, on. 1, д. 1791, лл. 3-6 и об.

Комментарии

59. Эти два слова написаны по-казахски.