№ 17

1774 г. января 18. — Запись показаний казахов Младшего жуза Т. Сеиткулова и других о Е. Пугачеве.

Присланные при репорте от находящегося на луговой стороне с калмыцким войском главнокомандующего полк. князя Дондукова взятые при сражении с ево, полковника, разъездною калмыцкою партиею в плен ис преследованной оною злодейской киргиз-кайсацкой парти кайсаки пять человек в Астраханской губернской канцеляри допрашиваны и показали:

1. Той Оглою ево зовут, Сеитукулов сын, от роду ему 38, подвластный Нурали-хана зятя, Карабай-туре улуса, старшины Турмаметя Басурманова Меньшей орды кайсаченин, в прежних годах издревле оной Карабай-туре с подвластным ево нарядом кибиток до тысячи кочевье имели по ту сторону р. Яика, в летния времена — от Оренбурга в [30] степном месте при речке, называемой Имджим, а в зимния времена — между устья оной р. Яика от зимовья Нурали-хана конной езды шесть дней блис моря, на месте, называемой ими Атрау, куда и на нынешнюю зиму они прикочевали и пред самым зимним временем, как он от кайсак слышен, что тому ныне месяца с четыре от Яика, казачьего городка, был в преезде к Нурали-хану в числе четырехстах человек российских, чуваш, черемис, башкир, татар и калмык, называющейся российским ханом (что разбойник Пугачев), со объявлением, яко он российского царя сын и еще будучи в малолетстве из России по убиении бутто отца ево российскими людьми бежав, находился между российского народа и протчих азиатских местах, а после и он зделался управителем, но в коем месте не слыхал. Ныне же, собрав сам себе из разных нацей до пяти тысяч человек, намерен России мстить раззорением городов Яика и протчих лежащих вверх внутри России, для чего и Нурали-хана ко вспомоществованию ему склонял. Но он, хан, от того отрекся, объявляя, что он состоит е.и.в. в верности и другому оной поручить не может. Итак, подаря ему, разбойнику, саблю, просил, чтоб он, разбойник, как казачий Яицкой городок и Оренбург оставил в покое, ибо-де он и подвластной ево народ в сих городах имеют торговлю, а протчия города предал на ево, разбойника, волю, с чем тот разбойник от него, хана, и поехал вверх, а х коему месту — не слыхал; и по тракту прибыв в кочевье меньшего роду к Дусали-солтану, а Нурали-хана двоеродному брату, помянутое свое в разорении российских городов намерение ему объявил, которой в том не в чем ему не препятствовал, но еще и поощрял. Почему тот разбойник и просил Дусали-солтана, чтоб он ради самоличной видимости ево, разбойника, с российскими людьми военною рукою поступка ехал с ним, разбойником, с коим он, Дусали-солтан, и ездил. Однако при нападении ево, разбойника, на казачей Яик-городок ни с которой стороны удачи не было. Почему отступя разбойник от сего города и отпустя от себя Дусали-солтана в ево кочевье, сам пошел ко Оренбургу, а Дусали-солтану приказал, чтоб он прислал к нему, разбойнику, своего сына с лошадьми, коим меньший ево сын, а имя не знает, с одним том кайсак к нему, разбойнику, и отправлен, кой и ныне у него состоит и наветствует разными образы на Нурали-хана, а потому реченной разбойник, будучи под Оренбургом, послал от себя паки к Нурали-хану посланцов с требованием ево, хана, с войском к себе в соединение; но он-де, хан, им, посланцом, тем-же отозвался, как и самому разбойнику, но он, разбойник, услыхал сей Нурали-хана отзыв [и] паки прислал к нему, Нурали-хану, посланцев со объявлением тем, когда Нурали-хану, к нему, разбойнику, в толпу бы отозвался, то он, разбойник, сам к нему, Нурали-хану, ради истребления ево, хана, и брата ево Айчувака, будет с своими силами. Почему Нурали-хан, брат ево Айчувак и их подвласной народ, приняв на себя от нашествия помянутого разбойника опасность, вознамерились удалиться от сего зла ближе к России, а потому Нурали-хан и приказал всему кайсацкому народу скот свой переганеть на сю сторону р. Яика, напротив чего, и сами покочевали наниз р. Яика к морю; Аяйчувак с ево подвластным народом блиско десяти тысяч кибиток пошел по ту сторону Яика и остановился ниже казачьего Яика-городка, от их Карабаева кочевья пять дней езды; а Нурали-хан, переправясь выше казачьего Яика-городка, на сю сторону р. Яика спустясь, по оной ближе к морю расположился ниже Андреевской деревни; во время ж оных хана и брата ево Айчувака на нис следования, какие от кайсак российским фарпостам и на них живущих людей обиды чинены были, что не слыхал и не знает точию в их кочевье известно было, что под стоящим около моря ватагам разъезжая, собравшийся из беришева рода [31] партия человек со ста оные грабили, людей в плен брали и скот отгоняли, а затем и другая была для такового ж злодейства во отезде вверх р. Волги под предстательством Байбактыева рода старшины Айдара в числе тысячи человек; но только где точно ими грабеж чинен был и сколько чего ими в добысь было получено, он не слыхал, а только было известно, что ис того в добысь полученного и Нурали-хан от бершевой партии часть российских людей себе получил, но чего, точно не знает; а байбактиева роду партия, что ему, хану, отдались или нет, не ведает; но только оные обе партии по возвращении находятся в своих кочевьях, кроме ж оных еще какие партии для злодейства были и ныне где, естли по дальности ево кочевья, не знает и не слыхал; но тому ныне с месяц по приказанию отца ево, Той Оглы, и матери Сарируг с меньшим своим братом Жангуршим поехали без оружия на лошадях для осмотру пасущего на сей стороне р. Яика, собственного их конского табуна и, ехав внутри здешней степи до того табуна вверх по Яику-реке одиннадцать дней, в двенадцать в табун прибыли, где продолжали восим дней, куда приезжали к ним кайсаки разных родов, в том числе Бершева, Маскарова, Лачиева, Соктарова, Кетеева, Есеева и их кочевья человек по пяти и более, оружейные; и в девяти день собралось всех до четырехсот, но неведома, по какому уведомлению от Нурали-хана прислан был первенствующим человек Сарым для возвращения оных кайсак к нему, хану, которой, хотя их ехать к хану и принуждал, однако они зделались ослушными. Почему уже тот Сарым и вызвался им, что они собираются, как видно, на обиду калмык, кои-де, по объявлению бывших у них, кайсак, в плену калмык, сорок человек хундоровский татар, известно, кочуют близ реки, на нагорной стороне ко отгону их скота; но оное чинить им хан запрещает, с тем, естли будут кайсакам неудачи, то они могут пропасть, а хотя и удастся, без отмщения калмыки не оставят и не отпустят, и их кайсацкой скот захватит; но они, кайсаки, и сего не послушали и по уезде Сарыма из них блис ста человек поехали в кочевье Нурали-хана, а прочия, в том числе и он, Той Огло, з братом, всего с триста, под предводительством беришева роду Кары Чотока поехали к Волге-реке с намерением, чтоб, пробравшись на нагорную сторону, зделать нападение на калмык и отхватить их скот, где попастца может; и, ехавчи два дня, брат ево, Той Оглы, за худобою лошадей возвратился в табун, а он с партиею еще следовали все к Волге ближе, а в десяти ден их ис табуна отъезда поутру издалека, расстоянием от Волги день езды, показалась им калмыцкая партия обще с российскими людьми примером до тысячи человек, на которую они, кайсаки, хотя и стремились оную получить себе в добычь, но она, преускоря, начала производить по них, кайсаках, пальбу, и двух убили, отчего они, кайсаки, пошли на побег; причем ево, Той Огло, и еще четыре кайсаченина захвачены, а прочия все ударились бежать в степь, за которую, однако, калмыцкая партия пошла в погон, но что уже напоследок между теми партиями произошло за отвозом их, пленных, сюда, не ведает; точно ль-де Нурали-хан на внутреннюю сторону переход свой зделал по опасности разбойнической парти или ж какое у него намерение есть другое, он действительно не знает, и об оном ево, Нурали-хана, переходе с Среднею и Большею кайсацкими ордами переписка какая была ль, а напротив того, не имелось ли у него или у других кайсацких старшин с горскими ордами какой вредной к России переписки и согласия, о сех не знает и не слыхал, и никакого движения ево, хана, и старшин (кроме вышеписанного) на Россию он не приметил, да и о повелениях ханских к народу, чтоб куда-либо итти со оружием или же о прикочевании к нему, хану, еще находящимя по ту сторону Яика подвластным людям, и не слыхал же и не ведает, да чтоб от [32] хана х каким ордам и от них к нему, хану, в нынешнее время посыланы были посланцы, не видал и не слыхал, и ни о чем более выше прописанного он сведения не имеет, в чем и показал всее сущую правду и ничего не утаил.

Подлинной допрос переводил татарского языка переводчик Муса Тонкачеев.

2. Каламбай Тимербаев, от роду ему 55 лет, подвластной киргис-кайсацкого Нурали-хана, улуса Исеин Кулека, роду сактарова, Меньшей орды.

О происхождениях у Нурали-хана с разбойником Пугачевым и о протчем показал противу допроса упоминаемого кайсачинина Той Оглы Сеиткулова согласно, а притом пополнил, что Нурали-хан разбойнику Пугачеву подарил не саблю, а персидской чакан и лошадь, пленных же российских людей Нурали-хан изо всех мест собирает к себе, а для чего — не знает; а воровской же их парти были предводителями батыри Каратоус и Джамбек, а указателем дороги в той парти состоял хундровской татарин, а имя не знает и ево не видал.

Подлинной допрос переводил татарского языка переводчик Муса Тонкачеев.

3. Аханом ево заут, Балбанов, от роду ему 53 года, владения киргис-кайсацкого Нурали-хана, подвластной старшины Сасыкбая-батыря и в прежних годах издревле кочевье свое имел со оным старшиною по ту сторону р. Яика, от Нурали-хана день езды в принадлежащих степных местах, а в скольком числе кибиток — не знает. И тому ныне месяца три посылал Нурали-хан находящегося при нем, по их названию, дивана с четырьмя человеки киргисцов, а имян их не знает, в Оренбург с письмом, а в какой силе — не ведает и ни от кого не слыхал, кои чрез восемь дней к нему, хану, возвратились, но с чем же, точно не ведает, а только в тот же день Нурали-хан дал всему народу повеление к переходу на сю сторону р. Яика, а по какой то претчине он не знает и ни от кого не слыхал, а точию якоб за превеликими тамо снегами. Почему сам со всеми родственниками, екипажем и скотом переправу чинить начал, куда и весь их народ тысяч до трицати переход выше Яика-городка близ Сорочиковского фарпоста верстах в двадцати зделали, где расположились кочевья, а скот в пастьве имели в ур. Рынь-песков при старшинах батырях Джанибеке, Актакузе и Карас; а при них было и кайсак разных родов человек с триста, в том числе и он, Ахан; притом же на сю сторону р. Яика кайсак переходе какое причинено российским жительствам раззорение и ограбление, он не знает, по притчине, что он, Ахан, находился тогда в пастьве скота и ни от кого не слыхал; а тому месяц, по уезде вышепомянутых старшин в кочевье, они, пастухи, собравшись 300 человек на верховых лошадях, некоторые с ружьями, поехали для битья диких коз и, ехав степью к р. Волге один день, а наступившею ночью на степи, а в каком именно урочище — не знает, начевали: поутру ж, встав и увидав лошадино шлях, поехали было обратно к своему табуну, но калмыки, а сколько числом — присмотреть не мог, бежали за ними в погоню, с коими они хотя и чинили ружейной перестрел, однако преодолеть не могли. Итак, рассыпаясь кайсаки врозь, зделали тыл, причем он, Ахан, по неудобности ево лошади к побегу, и еще четыре кайсачинина ими, калмыками, взяты; во время же его, Ахана, в кочевье своем бытия слышил от своих киргизцов, что находящейся близ Оренбурга российской человек, именующей себя белым царем (что разбойник Пугачев), с войским от тридцати до сорока тысяч прислал к Нурали-хану со испрошением от него себе помощи посланцов, но хан от того отозвался, а затем еще у него, хана, какия с помянутым разбойником [33] свидани, или пересылки были, он не знает и не слыхал; а только было известно, что две воровския кайсацкия партии разных родов: одни по обстоящим около моря российских людей ватагам, а другая в верху реки Волги чинили раззорения, увод людей в плен и отгон скота, и оттуда уже возвратились, а как уведомился о полученной оными добыче хан, то и приказал верным своим людям собрать все к себе, что из бершева роду и собрано, в том числе был один российской человек, а еще оных к нему сколько в приводе было, не знает; кроме ж оных, еще другие кто кайсаки по луговой стороне в разъезде есть или нет, не слыхал и не знает; точно ль же Нурали-хан на внутреннюю сторону переход свой зделал по опасности разбойнической парти или же какое у него намерение есть другое, он действительно не знает; и об оном ево, Нурали-хана, переходе Среднюю и Большею кайсацкими ордами переписка какая была, а напротив того, и не имелось ли у него или у других кайсацких старшин с горскими ордами какой вредной к России переписки и согласия, о сем не знает и не слыхал, и никакого движения ево, хана, и старшин (кроме вышеписанного) на Россию он не приметил, да и о повелениях ханских к народу, чтоб куда-либо итти со оружием или же и о прикочевании к нему, хану, еще находящихся по ту сторону Яика подвластным людям, не слыхал же и не ведает, да чтоб от хана к каким ордам и от них к нему, хану, в нынешнее время посыланы были посланцы, не видал и не слыхал, и ни о чем более вышеписанного он сведения не имеет, в чем и показал всю сущую правду и ничего не утаил.

Подлинный допрос переводил татарского языка переводчик Муса Тонкачеев.

4. Кулбаем ево зовут, Аджимергенев сын, от роду ему 30 лет, владения кайсацкого Нурали-хана, старшины Айваза Аташева, косумова рода Меньшей кайсацкой орды, кайсачинин, в прежних годах издревле кочевье свое имел он, Айваз, с подвластным своим народом, коего у него состоит и с ним, Кулбаем, до ста кибиток по ту сторону р. Яика, в степных местах, в летния времена — при речке, называемой Уль, а в зимнее времена — блис моря, при реке ж Атрове, расстоянием от Нурали-хана конной езды десять дней, где и нынешнею зиму они прикочевали; и назат тому дней с тридцать, как он от кайсак слышал, что какой-то российской большой человек, а о подлиннике ево сказать не знает (которой состоит своим войском под г. Оренбургом), прислал к их Нурали-хану от себя посланника, российского человека, с восьмью русскими ж людьми, а для чего приезжал, и с чем он от хана отпущен, того не слыхал и знать ему неможно, потому что был от хана в ближнем расстоянии при пастьбе конского табуна. И назат тому месяца з два по наступлении зимы, услыхав, от кайсак, что хан их перегнал свои табуны и весь скот со степной р. Яика на внутренную сторону, что видя собрались из разных родов, кои были не в дальном друг от друга расстоянии, человек с триста, причем были начальниками батыри Караатоус и Джамбек, вознамерились и свой скот перегнать на сию ж сторону, почему и переправлялись с тем скотом между Яика казачьего городка и Сорочикоской крепости, не чиня оным российским жительствам никакого притеснения, равно ис их жительств от обывателей ни малого сопротивления к ним не происходило; а было ль о том переходе с российской стороны, какое их хану на внутреннюю сторону дозволение, того ни от кого он не слыхал, и находясь в вышеписанном числе людей, со всем своим скотом кочевали по разным местам, по сей реки Яика стороне, а кроме сего никаких многолюдных и малочисленных кайсацких партий, и скота постороннего он на сей стороне не видал; и напоследок, будучи они [34] на прежнем кочевье волских калмык и урочище, называемом Кум, которое имело пространство свое немалое, где их скот находился, и во время их всею партиею около оного разъезда, как они несколько от того скота удалились к р. Волге, что показалось на них калмыцкая партия числом их гораздо превосходнее, коих они увидя, хотя и чинили некоторые выстрелы из ружей, но как сим же калмыки им соответствовали и совсем уже начала преодолевать, то они и обратились в бег для спасения себя и защищения своего скота. Но точию притом он, Кулбай, и еще четверо кайсак захвачены, а протчия все ударились бежать, за которою, однако, калмыцкая партия пошла в погонь, на что уже напоследок между теми партиями произошло или какое было притом убиство, за отвозом их, пленных, сюда, не ведает; при всем же вышеписанном их, кайсак, на внутренней стороне обращения никаких обид вышеписанною своею партиею российским людям не чинили и жительств российских не грабили, в полон людей не брали, и кто ис кайсацкого народа то чинил, также и названной им большим человеком в приезде к Нурали-хану был ли, и что между ими происходило, да и с Дусали-солтаном какое согласие тот разбойник имел ли, он, Кулбай, не знает и ни от кого не слыхал, точно ль же Нурали-хан на внутренную сторону переход свой зделал по опасности разбойнической партии или ж какое у него намерение есть другое, он, действительно, не знает, и об оном ево, Нурали-хана, переходе в Среднюю и Большею кайсацкими ордами переписка какая была ль, а напротив того, и не имелось ли у него или других касацких старшин с горскими ордами какой вредной к России переписки и согласия, о сем не знает и не слыхал и никакого движения ево, хана, и старшин (кроме вышеписанного) на Россию, он не приметил, да и о повелениях ханских к народу, что куда-либо итти со оружием или же и о прикочевании к нему, хану, еще находящихся по ту сторону Яика подвластным людей, не слыхал же и не ведает, да чтоб от хана х каким ордам и от них к нему, хану, в нынешнее время посыланы были посланцы, не видал и не слыхал и ни о чем более вышепрописанного он сведения не имеет, в чем и показал всее сущую правду и ничего не утаил.

Подлинный допрос переводил татарского языка переводчик Муса Тонкачеев.

5. Байтаном-де ево завут, Умюрбаев сын, от роду ему 38 лет, владения киргис-кайсацкой Меньшей орды Нурали-хана, ведомства старшины Исенкубака Джулдубаева, издревле кочевье имели в летнее время со всем своим скотом по ту сторону р. Яика, а в зимнее — несколько оного для луччего прокормления перегоняли на внутренную сторону сей реки, как то и пред сим со всеми табунами перешли между Гурьева-городка и Сорочиковского фарпоста, и, будучи он, Байтан, протчими того ж Нурали-хана владения разных родов кайсаками при пасьбе конских своих табунов, согласились, с лишком в трехстах человек ехать к Волге-реке с намерением, пробравшись на нагорную сторону, учинить нападение на калмык и отхватить их скот. Для чего, действительно, под предводительством Бершева роду Карычотока и отправились, и по отлучени от р. Яика в туманное время заблудились, и шатались по степе семь дней, а напоследок неподалеку от Волги наехали на них во множественном числе калмыки, кои, учиня на них, кайсак, вооруженною рукою нападение, их разбили. Причем сколько мог он, Байтан, видеть, ис товарищей ево несколько до смерти побито, а другие в бег обратились, за коими, однакож, калмыцкая партия пошла погон, да пятерых из них в плен взяли, в том числе и ево, Байтана. И по взяти отвезли их в калмыцкое войско, а от оного присланы они сюда под караулом; означенной же-де Нурали-хан с его народом перешел чрез [35] р. Яик на внутреннюю сторону по притчине великих выпавших на степной стороне снегов, а не ради от кого-либо устрашимости, да в бытность же-де ево в своих жилищах слышал он, Байтан, от разных людей, что пред самым зимним временем от Яицкого казачьего городка был в приезде к Нурали-хану в числе четырехсот человек разного звания людей, яко-то: чуваш, черемис, башкир, татар и калмык, называющейся русским ханом для утверждения с ним, ханом, дружбы, а окроме сего, какие между ими разговоры и советы происходили, да и с протчими из солтанов не было ль какого противного к стороне российской согласия, не знает, кроме, что он, хан, ему, самозванцу, при возвращении подарил саблю и парчевой кафтан; а притом положили, чтоб и ему, хану, для свидания с сим самозванцем к нему приехать в будущем марте месяце, при коем-де находитца Дусали-салтана сын, и оного тот самозванец, удерживая при себе, обещает учредить ханом, а над каким народом, неизвестно; во время ж-де Нурали-хана и брата ево Айчувака-солтана на нис р. Яика следования какие от кайсак российским фарпостам обиды чинены были — не знает, а только слышал, что к р. Волге поехали для злодейства российским людям владения Айчувак-солтан кайсаки во сто человеках; также чтоб Нурали-хан какое недоброжелательство к российской стороне оказывать хотел и о том с посторонними народами переписку или другое какое противное намерение имел, он, Байтан, не знает и ни от кого о том не слыхал; точно ль же Нурали-хан на внутреннюю сторону переход свой зделал по опасности разбойнической парти или ж какое у него намерение есть другое, он, действительно, не знает; и об оном ево, Нурали-хана, переходе с Среднею и Большею кайсацкими ордами переписка какая была ль, а напротив того, и не имелось ли у него или у других кайсацких старшин з горскими ордами какой вредной к России переписки и согласия о сем — не знает и не слыхал, и никакого движения ево, хана, и старшин (кроме вышеписанного) на Россию он не приметил, да и о повелениях ханских к народу, чтоб куда-либо итти со оружием или же и о прикочевании к нему, хану, еще находящимися по ту сторону Яика подвластным людей, не слыхал же и не ведает; да стоб от хана х каким ордам и от них к нему, хану, в нынешнее время посыланы были посланцы, не видал и не слыхал, и ни о чем более вышепрописанного от сведения не имеет, в чем и показал всю сущую правду и ничего не утаил.

Переводил подлинный допрос татарского языка переводчик Муса Тонкачеев.

Секретарь Иван Зайцев.