«Нынешнее требование трухменского хана весьма есть удобное к исполнению»

Документы Архива внешней политики Российской империи. 1775-1778 гг.

9 мая 1802 г. грамотой Александра I туркмены Мангышлака были официально признаны подданными России. Ханом над ними российское правительство назначило казахского султана, сына казахского хана Нуралы - Пирали. В декабре 1802 г. в Оренбурге состоялась церемония утверждения Пирали в должности туркменского хана ¹.

В истории Казахстана случаи, когда султаны-чингизиды (потомки Чингиз-хана) казахских улусов оказывались на тронах соседних государств, были нередки. Это соответствовало монгольской традиции, когда султаны могли претендовать на ханский престол в любом месте, где в какой-то мере сохранялись традиции Монгольской империи ².

Пирали был посажен своим отцом ханом Нуралы на трон у мангышлакских туркмен еще в 1767 г. (по другим данным, в 1770 или 1772 г.). В литературе известно, что Пирали дважды — в 1784 и 1791 гг. ³ - обращался к оренбургскому губернатору с просьбой об утверждения в должности хана и принятии подвластных ему туркмен Мангышлака в подданство России.

В 1963 г. АН Туркменской ССР опубликовала большой комплекс архивных документов, касающихся русско-туркменских отношений в XVIII-XIX вв. до присоединения Туркмении к России ⁴. Как отмечалось во вводной статье, в сборнике мало документов о русско-туркменских связях конца XVIII в., причем касались они в основном торгово-экономических отношений России с прикаспийскими туркменами. По периоду правления у мангышлакских туркмен казахского султана Пирали в издании оказалось лишь «Письмо астраханского губернатора о снижении пошлин на товары среднеазиатских купцов, провозимых в Астрахань через [187] Мангышлакский полуостров» за 1778 г. ⁵. В примечаниях к этому документу был опубликован отрывок из рапорта астраханского губернатора И. В.Якоби императрице Екатерине II, содержащий выписку из инструкции писарю, назначенному к Пирали-хану, суть которой - следить за развитием регулярной торговли между среднеазиатскими ханствами и Россией. Все остальные документы в сборнике хронологически относятся к XIX в.

Между тем в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ), в фонде № 99 - «Туркменские дела», сохранилась переписка между астраханской губернской администрацией, Коллегией иностранных дел и Пирали, показывающая, что он и его отец, казахский хан Нуралы, добивались признания Россией Пирали ханом туркмен, с выплатой жалования, еще с 1775 г. Так, в рапорте от Астраханской губернской канцелярии в Коллегию иностранных дел от 30 июня 1775 г. сообщалось, что на имя астраханского губернатора, генерал-майора П.Н.Кречетникова поступило прошение от Пирали-султана, в котором он просил доставить в Коллегию иностранных дел его донесение на имя Ее императорского величества, написанное 9 мая 1775 г. (док. № 1). В нем Пирали-султан сообщал о своей службе императрице в прошлом и настоящем, уверял ее в своей преданности (участвовал в преследовании волжских калмыков, в подавлении восстания Пугачева), подчеркивал свою роль в защите интересов русских купцов, проезжавших через туркменские кочевья, от поборов со стороны туркмен.

Изучение выявленной в АВПРИ переписки между астраханской губернской администрацией, Коллегией иностранных дел и Пирули показывает, как постепенно изменялась политика России относительно туркмен Мангышлака. В частности, 4 марта 1777 г. российское правительство решило удовлетворить просьбу Нуралы-хана о посылке татарского муллы к Пирали, расценив ее «как весьма удобное к исполнению» (за год этого, в 1776 г., в такой просьбе было отказано). При этом правительство сочло возможным использовать муллу как своего осведомителя в туркменских кочевьях. Ему было назначено жалование из расходов на казахов, которые находились в ведомстве Оренбургской губернии, причем, большее, чем муллам при Нуралы-хане (док. №№ 3, 4).

Первое сообщение от муллы Коллегия иностранных дел получила в рапорте И. В.Якоби от 7 августа 1778 г. (док. № 5). Интересно отметить, что относительно мотивов поведения Пирали мулла сообщал, что хан «доброжелательство и благосклонность к российской стороне имеет с таковым намерением, чтобы ему получать со стороны Ее императорского величества определенное жалованье».

С 1778 г. начался новый этап политики России по отношению к туркменам Мангышлака - постепенного расширения военно-политического присутствия России на северо-восточном побережье Каспийского моря. Особую ценность представляют публикуемые документы для исследования такого феномена, как использование правившего у туркмен представителя казахской элиты для вовлечения туркменского населения Мангышлака в орбиту политических интересов Российской империи на этапе, предшествовавшем присоединению Туркмении к России.

Документы публикуются с сохранением стилистики оригиналов. Сокращения раскрыты в квадратных скобках. Сведения о ряде лиц выявить не удалось.

Публикацию подготовила кандидат исторических наук Ж. Б. КУНДАКБАЕВА. [188]

9 мая 1775 г.

Всепресветлейшей державнейшей Великой государыне императрице Екатерине Алексеевне, самодержице Всероссийской!

Всеподданнейшее прошение.

По Высочайшему Вашего императорского величества указу послан я от отца моего Нурали-хана ⁸ в Мангишлак к трухменскому народу, для лутчаго над оным народом смотрением распорядков, где и поныне при моей должности нахожусь.

А во время измены калмыцкого наместника Убаши ⁹ от Вашего императорского величества к упоминаемому отцу моему прислан был указ с таким повелением, чтобы он к пресечению пути тех изменников имел неусыпное старание, почему от оного отца моего для пресечения и поимки помянутых изменников был я послан, где, находясь, сколько мог, оных преследовал.

А потом как нечаянно, в области Вашего императорского величества, один бунтовщик, назвав себя бывшим императором Петром третьим ¹⁰ появился, и многие селения раззорял и опустошал, то и во все то время я, всеподданнейший раб, Вашему императорскому величеству оказывал свои рабские услуги.

А по поимке оного по повелению отца моего по-прежнему отпущен обратно в Мангишлак, где будучи, хотя я далних заслуг против протчих Вашему императорскому величеству оказать и не мог, однако ж за долг себе почитаю проезжающих через кочевья трухменския всякого звания купцов от налогов и обид защищать.

В прочем остаюсь Вашего императорского величества всенижайший раб Пир Али-хан, Нурали-хана сын

В нижней части л.2об. имеется помета на полях слева: «При окончании чернильная печать с именем онаго Пирали-хана».

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. 1775-1777. Д. 4. Л. 2-2об. Перевод.

№ 2

3 марта 1777 г.

Сего марта 1-го дня присланным ко мне из Астраханской губернской канцелярии рапортом донесено о полученных на имя мое двух писмах, от киргис-кайсацкого Нурали-хана, об отпуске содержащихся в Астрахани и прежде пойманных оставших кайсак четырех человек, да от трухменского Перали-хана ж о пристани в Мангишлаке купецким [189] морским судам, по его показанию, и о присылке к нему для писма ис татар одного муллу. Коих с переводов и копии при том включены, каковы по усмотрению оной Коллегии иностранных дел и при сем прилагаю.

Касателно ж до тех их требованей, то из них о кайсаках на присланное писмо в прошлом 1776 году в осеннее время от меня к нему ответствовано, что освобождение их по управлению кайсацких дел относитца к Оренбургскому губернатору, к коему он и адресоватца может, а о мулле в том же году Государственной коллегии иностранных дел до прибытия моего в Астрахань от губернской канцелярии в разсмотрение Ее представлено, равномерно теперь и я оной Коллегии обо оном доношу к прежнему присовокуплению, о чем от меня и его светлости г[осподи]ну астраханскому генерал-губернатору и кавалеру, князь Григорью Александровичу ¹² рапортовано.

Над текстом имеется отметка: «№ 20. Получен 4 марта 1777 года. Записать».

Под текстом в левом нижнем углу имеется отметка: «3 марта 1777 года».

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. 1775-1778. Д. 5. Л. 1. Подлинник. Подпись — автограф.

Приложение

Перевод с письма Пирали-хана астраханскому губернатору И. В. Якоби

[Не позднее 1 марта 1777 г.]

Высокородный и превосходительный господин генерал-майор, астраханской губернатор, военного ордена и святыя Анны кавалер!

Отправленное от Вашего превосходительства дружеское письмо через возвращенных от Вас моих людей, Кусепа и Манглая, исправно я получил.

Усмотря содержание оного выразумел, что Ваше превосходительство, по высочайшему Ее императорского величества Всероссийской всемилостивейшей государыни соизволению, отправлены в Астраханскую губернию губернатором, и что все касательные до оной губернии как внутренние, так и пограничные дела поручены Вашему превосходительству и в правление оных Вы и вступить изволили. Тому я весьма радуясь, осмелился по дружбе поздравить с счастливым Вашим вступлением и даруй Боже Вам пребывать во всяком благополучии многие лета.

При сем же изволили писать, что Вы о верной и усердной моей службе к Ее императорскому величеству не оставите донесть высокому министерству, за что я и без достойной похвалы остаться не могу, в том Вам приношу мою благодарность.

А между тем Вашего превосходительства уведомляю, [что] я, отбыв из своего трухменского юрта, прибыл к высокостепенному отцу своему [190] Нурали-хану для свидания с ним, откуда сие мое дружеское писмо написал, отправил к Вашему превосходительству. И есть ли бог допустит, надеюсь, что, взяв от высокостепенного отца своего позволение, в скором времени отправиться в свое место.

Елико же касается до препорученного мне народа, то я в подлежащих до оного Ее императорского величества услугах, сколько сил моих доставать может, оные услуги неминомерно исполнять себя обязую, подобным образом высокопочтенному отцу своему в непоколебимой твердости, а особливо в потребных меж приезжающих из Астрахани на мореходных судах купеческих людей делах, к их пользе, вспоможение чинить не оставлю.

При сем же Вашего превосходительства по дружбе прошу и надеюсь, что Вы о состоянии и пребывании моем в пользу мою в подтверждение ко двору Ее императорского величества донесть не оставите.

Но пред же сего Вашему превосходительству небезыствестно было, чтоб приезжающие из Астрахани в Мангышлак купецкие мореходные суда приставали с позволения моего на повеленных от меня местах, а не по своему желанию, куда они хотят, туда б и приставали. Потому что, есть ли те суда приставать будут с моего позволения на повеленных от меня местах, то я оное приемлю на свое попечение, а есть ли которые суда приставать будут без ведома моего и случатся иногда каким приключении, то оное исследовать будет уже весьма трудно.

Еще ж без уведомления Вашего превосходительства не могу оставить об отыскании и отсылки в их отечество состоящих в трухменских руках российских пленных людей, по всей моей силе и возможности стараться не оставлю. Итак, на сие Ваше письмо, Вашего пр[евосхо-дительст]ва, прошу соответствие прислать летним временем на отъезжающих в Мангышлак судах.

Еще ж, Ваше превосходительство, прошу по верноподданнической моей должности по высочайшему Ее императорского величества указу для читания и писания случающихся пересылаемых между нами переписок и бытия при мне прислать ко мне одного исправного из татар муллу, как высокопочтенному отцу моему Нурали-хану один мулла из Оренбургской губернии при указе прислан же. И так, не предав сию мою просьбу забвению, того просимого мною муллу прислать ко мне в Мангышлак.

В протчем остаюсь и пребываю Вашего превосходительства с моим доброжелательством и почтением без всякого лицемерия и для имоверности трухменского юрта, Пирали-хан своеручно прилагаю свою печать.

Подлинное переводил переводчик Муса мурза Тонкачеев

Секретарь Зайцев

Над текстом имеется отметка: «№ 20, получен 4 марта 1777 [года,] записать».

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. 1775-1778. Д. 5. Л. 2об. 3. Копия. [191]

В нашу Коллегию иностранных дел представлено от Астраханской губернской канцелярии рапортом от 9 июня минувшего 1776 года о произшедшем требовании во оную канцелярию от Нурали-хана киргис-касацкого, чтобы определен был к сыну ево Пирали-солтану, находящемуся ханом над Мангишлатскими трухменцами, один татарский мулла для переписки.

Но как оныя трухменцы не принадлежат к нашей державе, то от Астраханской губернской канцелярии по такому Нурали, хана киргис-касацкого, требование и не могло быть исполнено, а предано в здешнее разсмотрение.

Потом доносили и Вы сюда, от 3 марта сего 1777 года, что Нурали-хан киргис-касацкой и сын ево, Пирали, хан трухменской, нарочно присланными и к Вам письмами еще домогались о[б] определении к последнему татарского муллы для удобства в переписке с здешними пограничными начальниками, так как при первом, то есть при Нурали-хане, действительно такой находится, с Оренбургской стороны определенной, но и Вы отнесши сие равным образом на здешнюю резолюцию, ответствовали к ним обоим с уведомлением о зделанном только Вами о том в нашу Коллегию иностранных дел представлении.

И на сие предписывается Вам к исполнению, что хотя трухменцы, живущие на супротивном от Астрахани берегу Каспийского моря, при Мангишлатском мысе, и не заслуживают присвоения к здешней империи по своему дикому состоянию и по неспособности их к малейшему повиновению, для чего им в том всегда отказывано было. Но по принятии ими, однако ж, ныне к себе на ханство сына Нурали-хана киргис-касацкого, хотя и не собственным своим, конечно, подвигом и единодушием, для лутчаго между собою благоустройства, а больше по проискам онаго хана, представляется такое уважение, чтобы сей их сколько ни без сильной при настоящем первом случае начальнике, но здешнею оказываемою к нему при случаях приветливостию способ, иногда получающей, некоторую между ими недействительную власть возыметь, не может ли по крайней мере, полезным быть к тому, чтобы спасающихся на их береге здешних людей с разбиваемых в море судов, которые по большей части поныне пропадали, не допускать оставаться навсегда в их руках и в неволе.

А сверх того и приучить их своим посредством к свободнейшему через то место пропуску купцов в их проездах для торговых промыслов в Астрахань из Хивы и Бухарин, в чем поныне по их крайнему своевольству нередко равным образом происходят затруднительства ж немалые.

Так что по полученному здесь от Астраханской губернской канцелярии, при рапорте ее от 3 августа прошлого 1776 года, особенному [192] рапорту ж переводчика Тонкачеева, посыланного из Астрахани к Мангишлатскому мысу для препровождения бывшего здесь бухарского посланца Ирназара Максютова. И сей посланец, с трудом, убытком и опасностью едва себя от них сохранить мог, хотя в том и новой их хан участвовал.

Почему и что нынешнее первое требование его трухменского хана о присылке к нему нарочного из татар грамотного, весма есть удобное к исполнению, ибо чаятельно, чтобы из астраханских татар и охотники к тому найдутся. Можете Вы и действительно его в том удовольствовать, отправляя к нему для того человека из надежных, с Вашим наставлением, как ему при том поступать, а на тамошнее его содержание предоставляется в собственное Ваше рассмотрение определить ему по сороку рублев в год, то есть то ж самое число денег, сколько содержащейся из Оренбурга, при отце его, Нурали-хане киргис-касацком, татарин получает; или же несколько и больше, в рассуждении будущаго его отдаленнейшего пребывания пред оным от здешних мест и редких способов к снабдению своему из Астрахани, поставляя сию издержку в щет определенных в Оренбургской губернии на киргис-касацкие расходы шести тысяч рублев, как употребляемую на сына хана киргис-касацкого же (Выделено курсивом в тексте) и о чем Вы с тамошним губернатором снестись имеете.

Между тем, знать Вам надобно, что сей трухменской хан и сам собою, и способом отца своего не оставил уже домогатся здесь о[б] определении себе и жалованья, что может быть и было единственным побуждением искать ему и трухменского ханства, потому что он пред тем, как солтан киргис-касацкой, зависимый еще однако ж от отца своего, сколько такого преимущества не искал, но в том под приличными предлогами отказывалось, по той нужной предосторожности, что, снисходя одному, наконец, и многим солтанам киргис-касацким, детям ханским и других старших начальников то ж бы зделать надлежало, к умножению напрасного для сего народа расхода.

А как и настоящее его трухменское ханство еще отнюдь ненадежно, поелику ж, скучась пребыванием своим в народе еще малопослушным, по-прежнему в природную свою киргис-касацкую Орду возвратиться может, или и сами трухменцы от себя его выгонят, выгоняли ж часто и хивинцы своих ханов из киргис-касацких солтанов выбираемых.

Но он, получа бы однажды здешнее жалованье, так как хан трухменской, и по потерянии и сего начальства, конечно, не оставил бы однако понимать, что оное ему продолжаемо быть не долженствовало б.

И для того, хотя Вы в оказании к нему пред его народом некоторого уважения и можете от себя обсылать его чем-либо недорогим, но ему приятным и нужным, однако ж на отзывы его о жалованье будете всегда ответствовать, что того не может он ожидать по сущей справедливости, прежде как приведении своего народа в надлежайщее благоустройство, и после того как его способом попадающиеся в трухменские руки [193] здешния люди возвращаемы будут, и совершенная безопасность и в купеческих проездах откроется.

А без того он, как сын хана киргис-касацкого, довольствоваться должен снабдением отца своего, получающим как для себя, так и для всей своей фамилии ежегодное наше (Выделено курсивом в тексте) жалованье.

В протчем, мы пребываем к Вам нашею императорскою милостию благосклонны.

По Ее императорского величества указу

подлинной подписан по сему.

Граф Иван Остерман ¹³

Под текстом имеется отметка: «Сей рескрипт не подписан Его сиятельством графом Никитою Ивановичем Паниным ¹⁴, за отлучкою Его в деревню».

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. 1775-1778. Д. 5. Л. 5-8об. Подлинник. Подпись — автограф.

№ 4

6 апреля 1778 г.

Всепресветлейшая, державнейшая, великая государыня,

императрица и самодержица Всероссийская!

Государыня всемилостливейшая!

Высочайшим Вашего императорского величества рескриптом из Государственной коллегии иностранных дел от 12 августа, полученным мною сентября 25 числа минувшего 1777 года, поведено, по требованию Пирали, хана трухменского, отправить к нему для удобства в переписке им со здешними пограничными начальниками из астраханских татар грамотного человека, со определением ему на тамошнее содержание и жалованья.

И по содержанию оного высочайшего В[ашего] и[мператорского] в[еличества] повеления подданному от меня астраханских юртовских татар ¹⁵ Казыю Рахат Бердию приказу, по сведению ево всех духовных своих состояния и выбран один способный ко исполнению той В[ашего] и[мператорского] в[еличества] службы, абыз ¹⁶ Дойнакай Ка-дыр Аджиев, который для писмоводства к упомяному Пирали-хану на идущем к трухменским берегам копецком судне при писме моем и отправлен.

А как он, абыз, по неимению к тому способных и желающих из здешних татар согласился на оную службу, по довольной ево склонности со обнадеживанием награждения. [194]

То в пребывание ево при нем, хане в трухменских аулах, у Мангишлакских берегов Каспицкого моря, кочующих иногда от оного и не в ближнем разстоянии, надобно будет всем нужным [в пропитании и одежде] снабдевать себя, способом ходивших из Астрахани к Мангишлацкому мысу торговых судов, кои туда отправление имеют в одно только летнее время, весною и осенью, да и весьма малым числом.

Следовательно, по сим обращениям их, и по удалению отсюда от своего дому и небезопасному водяному проезду, должен он всегда заботитца и запасатца, особливо в зиму, излишеством.

В рассуждение сего на тамошнее содержание ево и определено производить ему жалованья, по позволению объявленного высочайшего рескрипта в мое рассмотрение, против находившагося с оренбургской стороны при Нурали-хане татарина вдвое по осмьдесят рублев на год, которые ему и начать выдавать со определения по доверенности ево кому, от его здесь принимать поручено будет, по установленному указному обряду по третям года.

Да сверх того, при нынешнем первом отъезде для поощрения ево к наилутчей в службе усердности к верности, дано ему на подъем двадцать рублев, от расходу губернского из штатских доходов на щет определенной в Оренбургской губернии на киргиз-кайсацкие расходы суммы шести тысяч рублев.

Также в при ласкание из доброжелательству к здешней стороне и приличные по состоянию ево, хана, однако недорогие, токмо нужные ему презенты от лица моего посланы по покупке в купечестве ис той же оренбургской суммы на тридцать на семь рублев на двадцать копеек, о чем во известие и к оренбургскому губернатору сообщено.

Ему же, абызу, секретно здесь подпискою подтверждено ко исполнению полезного Высочайшим В[ашего] и[мператорского] в[еличества] интересам:

1-е. Чтоб в продолжение свое при нем, хане, старатца ему сначала самого своего приезда разведывать и присмотреть, нет ли в трухменском народе кого содержащихся в плене российских и подданных наших другой нации людей, коих и впредь присматривать и выведывать.

А паче при разбитии иногда морских судов и естли они окажутца, то об них ему, хану, пристойным образом представлять и ссклонять ево о их освобождении, ежели не можно будет по грубости и суровости и непослушанию хану трухменского народа домощись им свободы, то, наконец, по самой уже невозможности доводить ево на отпуск их чрез какой-либо небольшой выкуп и кто уволены будут оных отправлять на купецких судах в Астрахань с показанием их имени и меня об них так и о просимом выкупе уведомлять.

2-е. Проезжающим из Хивы и Бухарин, а напротив того и едущим туда из Астрахани купцам с товары, чтобы свободной пропуск чрез трухменский народ происходил, оного ему, абызу, присматривать и при случае каких-либо им остановок и обид попечение иметь ево, хана, уговаривать к воздержанию от того трухменского народа, представляя им от свободного проезда больше им самим пользы, нежели они ее [195] иметь могут по происходящим от них притеснениям, доводя ему, что тем и совершенно совсем прибыли своей лишатца; и со здешней стороны себе они, и сам хан, благодеяния за какое ево в трухменском народе благоустройство и обнадеживать его Высочайшею милостью и, какие от них купечеству обиды происходить станут, об оном ко мне писать напоследок (Второй пункт опубликован в сборнике документов «Русско-туркменские отношения» (С. 117, прим. № 1)).

3-е. Примечать в нем, хане, сколько он к российской стороне, а трухменцы к нему благосклонны. Также кроме того и о других тамошних посторонних и собственно ево, хана, сил и власти и о протчих трухменских в своем состоянии и с ним ханом равно и о киргиз-кайсацких с трухменцами обращениях и о злых иногда на российские жилища помыслах к нападению разведывать и сюда давать знать. Вашего и[мператорского] в[еличества] всемилостливейшей государыни всеподданнейший раб

Иван Якоби

Над текстом имеется отметка: «№ 27. Получена 27 мая 1778 года. Записать».

Под текстом, в левом нижнем углу имеется приписка: «Ч. 6-го апреля 1778 года. Астрахань».

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. 1775-1778. Л. 9-10об. Подлинник. Подпись — автограф.

№ 5

7 августа 1778 г.

Государственной коллегии иностранных дел

от генерал-майора, астраханского губернатора и ковалера Якобия

Рапорт

От 6-го апреля сего 1778 года оной Государственной коллегии иностранных дел имел честь я донесть об отправлении по высочайшему Е[е] и[мператорского] в[еличества] ис той Коллегии рескрипту, из Астрахани, к Перали-солтану, находящемуся над магишлацкими трухменцами ханом, муллы Доинакая Кадыр Аджиева с презентами и о протчем.

А ныне оной хан присланным ко мне и к переводчику Тонкачееву писмами просил от Е[е] и[мператорского] в[еличества] милостливого награждения и семи аршин ¹⁷ тафты ¹⁸, да на одежде золотого позументу ¹⁹, одной полатки и лекарств от разных болезней, и о возвратившагося от него сюда реченного муллу о доставлении обратно к нему на отправляющемся осенью судне, о чем и он, мулла, поданным доездом своим [196] просьбу ево, хана, подтвердил, и просил о выдаче себе для безнужного в заграничном месте и здесь остающейся жены и малолетних детей содержания за заслуженное время и в перед за одну треть определенного жалованья.

Почему в силе вышеупомянутого Высочайшего Е[е] и[мператорского] в[еличества] рескрипте для него, хана, полатка, тафты семь аршин и золотого позументу по пристойности их платья 10 аршин весом 37 золотников, куплены в купечестве на шестдесят на один рубль, на шестдесят на восем копеек и с ним муллою при моем писме к хану отправлены, при чем ему, мулле, выдано на содержание ево тамо и здесь домашних жалованья заслуженное время нынешнего года марта с 16 марта по 16 июля за четыре месяца, ис сего числа вперед за одну треть, то есть ноября по 16 число из определенного годового оклада осмдесят; 53 рублей 33 копейки от росхода губернского из штатских доходов на щет положенной в Оренбургской губернии на киргиз-кайсаков расходы суммы шести тысяч рублев, о чем и сведению тамошнему г[осподи]ну губернатору сообщено.

А каковы от него, хана, те писма получены и доезд от муллы подан, также и к нему, хану ответ послан, со оных для сведения Государственной коллегии иностранных дел покорнейше прилагаю при сем точные копии.

Иван Якоби

Над текстом имеется отметка: «№ 38. Получен 26 августа 1778 года. Записать».

Под текстом в левом нижнем углу имеется приписка: «№ 66, Ч. 7-го августа 1778 года».

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. 1775-1778. Д. 5. Л. 11-11об. Подлинник. Подпись — автограф.

Приложение № 1

Перевод письма Пирали-хана астраханскому губернатору И. В. Якоби

1 июня 1778 г.

Высокородный и превосходительный господин генерал-майор и астраханской губернатор и над поселенными во оной регулярными [и] нерегулярными войсками главный командир и святых орденов кавалер, мой приятель, Иван Варфоломеевич!

Чрез сие, Вашего превосходительства, имею честь дружески уведомить, что я о воспоследовавшем по прошению моему, Высочайшем Ее императорского величества повелении о бытии при мне муллы, будучи премного обрадован, приносил мою уничиженную благодарность, а притом доволен же, что Ваше превосходительство во исполнение оного высочайшего повеления, не предав в забвение, из всех находящихся в Астрахани мухамеданских муллов, выбрав искусного муллу Доинакая, удостоить соизволили меня, который от Вашего превосходительства с [197] писмом и с присланными подарками в апреле месяце ко мне и прибыл. Где я ево прежде усмотрения Вашего письма спрашивал, для чего он приезжал, также охотою или неволею, на то ответствовано от него, что он охотно и усердно, желая исполнить службу Е[е] и[мператорского] в[еличества] и мне, в надежде той, что быть сопричтенным в число достойных Е[е] и[мператорского] в[еличества] и мне слуг, а в протчем отдался на мое соизволение.

Потом я, распечатав присланное от Вашего превосходительства писмо и усмотря всю ответствуюмую мне справедливость, и признав ево за искусного и способного быть между нами человека, отправил к Вашему превосходительству для наилутчагого, основательного нашего обращения и на обоюдные писма получение верного ответствия, чтоб оно могло между нами основать непоколебимое дружелюбие. Потому что Ваше превосходительство всегда пишете о беспрепятственном и беспритеснительном проезде из Астрахани в Хиву и Бухарию, а оттуда в Астрахань купецких караванов, вслед чего я оную к Ее императорского величества службу беспрепятственно исполняю уже более трех лет, в надежде той, что за оную службу Ее величества милости лишен не буду.

Да изволте знать, что я и преимущественнее оной всевозможно стараюсь всякие службы исполнять, и просимых Вами, попавшихся в Мангышлак с российской стороны в плен людей, помощью Божиею, для Ее величества отыскивать и высылкою служить не оставлю, ибо и сам знаю, что оное служить может собственно для меня, а не для кого другого. Чего о исполнении и от родителя моего при определении меня над мангишлацким народом ханом мне подтверждено.

Да и ханство мое по большей части зависит в том, чтоб я по воле Ее величества имел снисходительные поступки с проезжающими купцами, признавая оное себе к службе Ее величества, почему я в одно время и трухменскому народу вызвался на вопрос их, что есть мои от Ее величества две желаемости.

Первая желаемость — требование муллы, а вторая — испрашиваемая от Ее величества милостливаго награждения.

Из коих ныне первая о мулле и последовала, и ежели б совершилась и последняя, то б объяснение мое было и справедливо.

Но на объяснение мое тогда о сем трухменцы, будучи довольными, ответствовали, что есть ли те две желаемости исполнятся, то де мы исполняемое Вами чинить должны без ослушания. И есть ли бы все то исполнилось, то б, конечно, я показал мою знатность.

О присылке ж муллы по объявлении моем были трухменцы доволными, ибо с самого того моего определения в ханство никому обид и притеснения от меня еще не воспоследовало.

При сем же даю Вам знать, во время возвратившихся от Вас, посланных от меня посланниками людей Кусепа и Манглая, присланным с ними писмом, ответствовать изволили, во-первых, о моем здесь пребываемом ханстве, а потом на просьбу мою о находящихся тамо захваченных киргис-касаках, что то возложено на оренбургского г[осподи]на губернатора и как те Ваши ответствия объявились справедливы, то я и [198] вящее обязан впредь продолжать с Вами дружество. И прошу через общего нашего муллу о желаемых намерениях ко мне дружески отписать, что равно и я писать не премину, и ныне к Вам написав, отправил с муллою, коего прошу на отправляющемся осенью судне же прислать ко мне обратно.

За сим же не мог оставить без уведомления о присланном ко мне от оренбургского губернатора с писмом посланнике. По прибытии коего, усмотря я ис присланного с ним писма некоторое поношение безвинное, то и не сделал посланнику надлежащей чести и недолго удержав без соотвествия на то, писмо отправил обратно, по причине той, ибо писал он ко мне, якобы я беру с каждого верблюжьего его с товарами вьюка по семи рублев, которое почел себе за великую досаду и оскорбление, ибо того в здешней стороне никогда не бывало. По-видимому, признан я как уже богу, так и монархине противником. Но я следую во всем своему родителю Нурали-хану и братьям Ирали-батыру и Айчува-ку ²⁰ и пребуду на точном их положении, а не иначе.

Понеже я от них преимущества не имею, при сем В[аше]го пр[евосходительст]ва дружески прошу доставить мне присылкою одной полатки, которая потребна здесь для приезжающих людей и, конечно, о сем дружески постарайтесь. Не оставьте еще присылкою двенадцати от разных болезней лекарств.

За сим уведомляю Вас, приятеля моего, что как находится при мне дербетева владения калмыченина Шарап Ясука сестра, то прошу прислать сюда для свидания с нею одного из ее родственников, и есть ли к приезду сюда и кто из ее родственников согласятся, то б прислать обще с муллою, который как сюда привезен, так равна отсюда и отправлен будет порядочно, и прощу об оном калмыченине, о коем я писал, о присылке приложить Ваше старание.

В протчем же доношу, что я о воспоследовавшей от Ее императорского величества милости о прибытии ко мне муллы писал к своему родителю Нурали-хану, что я прибытием муллы весьма доволен и обрадован, о чем и родитель мой благодарить Ваше пр[евосходительст]во не оставит.

Сие же письмо велел написать мулле Доинакаю и приложил я, Перали-хан, свою печать 1778 года июня 1 дня.

При всем же том, знать даю, что присланные с муллою подарки благополучно до меня дошли, а именно сукна алого на один кафтан ²¹ — 5 аршин, на архалук ²² — тафты 6 аршин, сафьянов ²³ красных — одна пара, сахару - один пуд и чаю - один фунт.

У подлинного писма при окончании приложена чернильная печать ево Перали-хана.

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. 1775-1778. Д. 5. Л. 12-14. Копия. [199]

Приложение № 2

Донесение в Астраханскую губернскую канцелярию муллы Д. Кадырова

1 июня 1778 г.

В Астраханскую губернскую канцелярию возвратившаго

из Мангишлака от трухменского Пирали-хана муллы Доинакая

Кадырова покорный доезд.

Во исполнение объявленного мне, учиненного Его превосходительством, господином генерал-майором, кавалером и Астраханским губернатором Иваном Варфоломеевичем Якоби определения, что мною в бытность мою при хане разведано, имею честь покорно донести:

1-е, при подаче посланного со мною ко означенному Пирали-хану от г[осподи]на губернатора писма, до усмотрения в нем содержания, спрашивал меня хан, что для чего я к нему приехал, на что ответствовал я ему пристойным образом, что по повелению Ее императорского величества для бытия при нем муллою. Причем, повторил хан, что волею или неволею, на то ответствовал я, что желая исполнять службу Ее величества охотно и усердно; при чем и надеюсь быть сопричтенным в число достойных Е[е] и[мператорского] в[еличества] и Вашего высокопочтенства слуг;

2-е, взяв, он, хан, присланное со мною от господина губернатора вышеозначенное писмо и прочтя оное с собранными трухменскими старшинами, во-первых, без меня, в бытность мою во отведенном мне от хана для жительства шатре, а потом, призвав меня, и велел оное прочесть уже мне самому, кое выслушавши до окончания, сказал мне, что от него как о попавших в плен с российской стороны ясырях ²⁴, так и о протчем ко исполнению туркменскими старшинам и народу повеление зделано, с таким же при том о ясырях подтверждением, чтоб они непременно о тех российских ясырях высправясь, где и сколько у кого есть, донесли ему, хану. О каковом его повелении и я через тамошний народ предуверен, но точно той выправки при мне совершенно к хану еще донесено не было.

Причем, я донес ему, хану, о таковых же российских пленниках, находящихся в Хиве и Бухарин, чтобы он постарался изыскать на выкуп их легчайшее средство и что он, исполня, то, конечно, не может остатца без Высочайшей монаршей милости. На то он, хан, ответствовал, что елико касается до находящихся в плену российских людей в Ургенче, то оных выручать к свободе на выкуп, через прозбу, способ найти может. А о находящихся в Хиве и Бухари к свободе способ сыскать не надеется, потому что они не могут ни в чем столко страшится и быть ему послушными, сколько ургенские жители. Однако не оставит де приложить на то всевозможное старания;

3-е, о проезжающих из Астрахани чрез Мангишлак в Хиву, Бухарию и оттуда в Астрахань купецких караванов донес я хану, чтобы он чинил [200] им беспрепятственное, без всякого притеснения и безостановочное во всем вспоможение и защищение. На что хан сказал, что никакового притеснения проезжающим людям чинимо не бывает, а всегда оказуетца всякое благодение, почему для лутчаго в том усмотрения посылал он, хан, и самого меня к тем проезжающим чрез Мангишлак купецким караванам, к коим я приходя все происходящее видел. Однако, не приметил, чтоб кто усилно или по какому-либо притеснению отважился взять или в чем воспрепятствовать, кроме того, что кто по собственному своему желанию для своей ползы и без всякого притеснения что-либо дать согласится;

4-е, о построении в Мангишлаке города хан со мною рассуждал. Но на то объяснился я ему, хану, что донести имею о том астраханскому господину губернатору, на то и хан согласился;

5-е, о незборе с проезжающих из Астрахани на мореходных судах купцов збираемым трухменцами поборов и о нечинении всякого притеснения, также я хану доносил. На что и вызвался он, что якобы от него в одно время и трухменцам о нечинении того объявлено и есть ли де о том подтверждено будет от г[осподи]на губернатора, то и во всем он, хан, от того отвратить их трухменцев может;

6-е, о проездах в Хиву и Бухарию разведал я, что никакой нигде та-мо по тракту опасности нет и везде благополучно;

7-е, присланы были от Нурали-хана в Мангишлак к трухменцам с писмом посланники. По прибытии коих призвал меня Пирали-хан для прочтения присланного от отца ево Нурали-хана писма, кое я по прочтении и он, хан, усмотрели, что писано к трухменцам с таким выражением, что хотят ли трухменцы надлежащим порядком с настоящею по-слушностию признавать сына ево Пералия ханом или нет, о том ему, Нурали-хану, дали знать. А при том о благополучном тамо состоянии, в протчем же предписал, что разве они, трухменцы, могут вознестись на небо или скрыться под землю, то в том спорить не будет, а есть ли будут на земле, то не оставит без должного им отмщения. Иначе же, есть ли не дадут в том надлежащего ответа, то, конечно, поступит с ними по всей строгости многочисленною воинскою рукою. Потом то ево, Нурали-хана, писмо объявлено и всем трухменцам, кои услыша то, пришедши к Пирали-хану, принесли надлежащее повиновение и послушное во всем себя ему, хану, подчинение. Но донесено ль о том ко отцу ево Нурали-хану, того уже я не знаю;

8-е, видел же я сам, что с приезжающих из Астрахани для торгу купеческих мореходных судов собираются по-прежнему издревле происходящему обряду для одежи ханской поборы, а именно: с судна — по 5 аршин кармазинного сукна ²⁵, по 2 юфти ²⁶, а для старшин — по шести четвертей муки, да небольшая часть из мелких вещей.

Хан же Пирали доброжелательство и благосклонность к российской стороне имеет с таковым намерением, чтобы ему получать от стороны Ее императорского величества определенное жалованье, о чем астраханской губернской канцелярии покорнейше и доношу. [201]

Реестр написанным в моей записке по повелению хана потребным лекарствам, а именно:

1. Крепительное или связующее слабость.

2. Для разных ран пластырь.

3. Тирьяк.

4. Рвотное.

5. Слабительное.

6. От недугу в ушах.

7. От ломоты всех членов.

8. От стрелянии в ушах.

9. От перелому рук, ног.

10. От болезней зубов, разслабившие зубы укреплять и удерживать.

11. От болезни глазной.

12. От болезни головной.

13. От болезни носовой.

14. От болезни ушной.

15. От рези тайного уха.

16. От горячки или от жару ²⁷.

При том объявлено мне от Пирали-хана, что таковые лекарства и отцу ево, Нурали-хану, присылаются.

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. Д. 5. Л. 16-17об. Копия.

№ 6

Письмо астраханского губернатора И. В. Якоби Пирали-хану

[Не позднее 7 августа 1778 г.]

Почтенный г[осподи]н Пирали, хан трухменской!

Имел я честь получить ответное писмо Ваше чрез муллу Доинакая ко ево за определение к Вам, что Вы остаетесь благодарным и обещаете услуги Ваши к российской стороне оказывать, оное послужит к вечному похвалению Вашему и, конечно, от Е[е] и[мператорского] в[еличества] Всемилостивейшей нашей государыни удостоитесь получить удовольственное награждение, так как и высокопочтенный отец Ваш Нурали, хан киргиз-кайсацкой, за верную службу свою высочайшею императорскою милостию всегда ползуетца.

Ест ли только и Вы, подражая Его высокопочтению, постараетесь по своей к России благосклонности и доброжелательству по своему обнадеживанию высвобождать попавшихся в плен к трухменцам российских людей, также и их, трухменцев, привесть в надлежащее благоустройство.

Да и совершенную безопасность в купеческих проездах установите.

А до того довольствоватца не инако как снабдением от Его высокопочтения отца своего, Нурали-хана, получающим для себя и всей фамилии своей Е[е] и[мператорского] в[ысочества] ежегодное жалованье. [202]

О каковой Вашей услуге по действительному исполнению и не оставлю я донесть Высочайшему Е[е] и[мператорского] в[ысочества] двору, где всемерно оная, забвенна быть не может.

Елико касаетца до требуемых Вами лекарств, которыми я охотно бы послужить Вам не отрекся, естли бы знать мог состояние болезней Ваших, коих не видя, по требованию моему и здешнии докторы не осмелились их определить на отправление, сумневаясь больше всего по неведению болезни, о повреждении иногда Вашего здоровья не по сходству употребленных лекарств, что тогда относитца будет к главнейшим ответам на них.

А ежели Вам необходимо какие лекарствы надобны, то по видимости и чувствию болезни своей можете их получать из Астрахани, в чем я, конечно, и вспомогать Вам, яко доброжелательному в нашей стороне, не премину.

В достоверность сего и посылаю при сем же желаемую Вам полатку и тавт семь, да золотого позументу на платье десят аршин, которое и прошу принять в благоугодность Вашу.

В протчем же пребуду я наивсегда к Вам доброжелательным.

Е[е] и[мператорского] в[еличества] Всероссийской всемилостливейшей и всеавгустейшей государыни нашей монархини от армии генерал-майора, астраханской губернии губернатор, поселенных во оной иррегулярных и регулярных войск командир и кавалер военного ордена и святые Анны.

Иван Якобий

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. 1775-1778. Д .5. Л. 18 и 18об. Подлинник. Подпись — автограф.

№ 7

13 сентября 1778 г.

Господин генерал-майор, астраханский губернатор и кавалер Якобия от 6 апреля сего года сообщил сюда, что Высочайшим Е[е] и[мператорского] в[еличества] рескриптом из оной Государственной коллегии иностранных дел от 12 августа 1777 г. поведено по требованию Перали-султана, находящегося над мангышлацкими трухменцами ханом, отправить к нему для удобства в переписке с пограничными начальниками из астраханских татар грамотного человека.

А на тамошнее его содержание определить ему по сороку ж рублей в год, то есть то ж самое число денег, сколько содержащейся отсель при отце ево Нурали, хане киргиз-кайсацком, татарин получает или же несколько и больше в рассуждении будущего отдаленнейшего пребывания пред оным от здешних мест и редких способов к снабдению своему из Астрахани, поставляя сию издержку в щет определенных в вверенной [203] мне губернии на киргиз-кайсаков расходу шести тысяч рублей. А в показание к нему перед его народом некоторого уважения обсылать его ему, г[осподи]ну генерал-майору, от себя чем-либо недорогим, но ему приятным и нужным.

По содержанию де которого Высочайшего повеления выбранный из астраханских татар абыз Доинакай Кадыр Аджиев для писмоводства к помянутому Пирали-хану на следующем до Мангышлака мореходном судне при писме его, генерал-майора, и отправлен.

Но как де в пребывание ево при нем, хане, в трухменских аулах к Маныгшлацких берегов Каспицкого моря, кочующих от оного и не в ближнем расстоянии, надобно будет всем в пропитании и одеже нужным снабдевать себя способом ходивших из Астрахани к Магышлацкому мысу торговых судов, кои де туда отправление имеют в одно только летнее время, весною и осенью, да и весьма малым числом. Следовательно, по сим обращениям их и по удалению от своего дому и небезопасному водяному проезду, и должен он всегда заботится, особливо в зиму.

В рассуждении де сего и определено на тамошнее содержание ево производить ему жалования, против находившегося с здешней стороны при Нурали-хане татарина, вдвое по осмьдесят рублей на год. Да сверх того при первом отъезде, для поощрения ево к лутчей в службе усердности и верности, дано ему на подъем 20 рублей. Тако ж и к нему, хану, в приласкание к доброжелательству к здешней стороне послано от него, генерал-майора и кавалера, приличных презентов на 37 рублей, на 20 копеек, кои де употреблены. И жалование ему, абызу выдаваемо, будет от расходу губернского из штатских доходов на щет определенной здесь на киргиз-кайсацкие расходы шеститысячной в год суммы.

На что к нему, генерал-майору и кавалеру [Якобию] от г[осподи]на генерал-порутчика и кавалера Мансурова от 25 мая сообщено было, что при киргиз-кайсацком Нурали-хане писарей находится не один, но двое. Из коих первому, по указу Е[е] и[мператорского] в[еличества] из оной Государственной коллегии иностранных дел от 2 ноября 1749 года жалования производится только по 15 рублей на год. А второму, по указу оной же Коллегии от 5 августа 1762 года - по 12 рублей, к коим потому, по свидетельстованию Нурали-хана, чрез писмо о ревностной оного писаря службе и о верности к здешней стороне, мною от 22 октября 1776 года определено прибавить восемь рублей, а с оным производить по двадцати рублей. А так обоим производить только по тридцати по пяти рублей на год.

Следовательно, выбранному от него, генерал-майора и кавалера для пребывания при Пирали-солтане, из астраханских татар писарю жалованье определено весьма превосходное, а довольно бы ему было против помянутых Нурали-ханских писарей произвождения в год по тридцати или по большей мере по сороку рублей, а к сему приступлено потому, что определенной здесь на заграничные расходы шеститысячной суммы бывает недостаток. [204]

Ибо одного окладного на хана и солтанов жалования выходит в год тысяч до трех, а когда бывает приезд ханской и солтанской, тогда не только протчая сумма вся исходит, но принуждено бывает употреблять несколько на щет предбудущих годов. Сверх того, по указам реченной Государственной коллегии, из сей же суммы немалой расход происходит на сибирских линиях, куда требуется тысяч до семи.

Итак, в рассуждении сего требованию, не согласится ль он, г[осподи]н генерал-майор, и к помянутому писарю жалованья определять против находящегося при Нурали-хане с небольшою прибавкою; ибо и на каково и ханские, и другие при солтанах находящиеся, уведомясь о том, о прибавке домогатся не оставят.

Но которое он, генерал-майор, от 26 июня ответствуя, сослался на вышеописанное свое сообщение, со объявлением, что о том определенном жалованье и реченной Государственной коллегии от него донесено, следовательно, то теперь зависит от нее.

А затем, от 7[-го] числа августа, сообщил ко мне, что означенной Пирали-хан присланным к нему, генерал-майору и кавалеру, писмом просил Е[е] и[мператорского] в[еличества] милостивейшего награждения и возвратившегося от него в Астрахань муллу Доинакая прислать обратно к нему на отправляемом осенью судне и с ним одну полатку.

Почему в силе вышеупомянутого высочайшего Е[е] императорского] в[еличества] рескрипте для него, хана, полатка, тафты семь аршин и золотого позументу по пристойности их платья 10 аршин весом 37 золотников, куплены в купечестве на шестдесят на один рубль, на шестдесят на восем копеек и с ним муллою при моем писме к хану отправлены, при чем ему, мулле, выдано на содержание ево тамо и здесь домашних жалованья заслуженное время нынешнего года марта с 16 марта по 16 июля за четыре месяца, ис сего числа вперед за одну треть, то есть ноября по 16 число из определенного годового оклада осмдесят; 53 рублей 33 копейки от росхода губернского из штатских доходов на щет положенной в Оренбургской губернии на киргиз-кайсаков расходы суммы шести тысяч рублев, о чем и сведению тамошнему г[осподи]ну губернатору сообщено.

А как сия сумма, как выше упомянуто, и по здешнему с Сибирским расходом весма недостаточна, колми паче ежели на щет оной по протчим губерниям употреблять из нею определено будет.

Того ради я за нужно почел Государственной коллегии представить, не соизволено ль будет тот в Астрахани расход держать, определить из тамошних доходов, кроме помянутой здешней суммы.

Иван Рейнсдорп

Над текстом имеется отметка: «№ 45. Получено 10 октября 1778 года. Записать».

В нижней части л.21об. с левой стороны имеется помета: «Из Оренбурга. Сентября 13-го дня 1778 года».

Под текстом имеется приписка: «Чучалов».

АВПРИ. Ф. 99. Туркменские дела. Оп. 99/3. 1775-1778. Д. 5. Л. 19-21об. Подлинник. Подпись — автограф.

Комментарии

1. См.: Русско-туркменские отношения в XVIII-XIX вв. (до присоединения Туркмении к России). Сборник архивных документов. Ашхабад, 1963. С. 143.

2. См.: Кляшторный С. Г., Султанов Т. И. Государства и народы евразийских степей. СПб., 2004. С. 276.

3. См.: Ерофеева И. В. Казахские ханы и ханские династии в XVIII – середине XIX вв. // История и культура Центральной Азии и Казахстана: проблемы и перспективы исследований. Материалы к летнему университету по истории и культуре Центральной Азии и Казахстана 4-23 августа 1997 г. Алматы, 1997. С.119.

4. См.: Русско-туркменские отношения в XVIII-XIX вв. (до присоединения Туркмении к России). Сборник архивных документов. Ашхабад, 1963.

5. См. там же. С. 116-117.

6. Пирали (Перали, Пиргали, Прели) (около 1745-1805) — второй сын казахского хана Нуралы, внук хана Абулхаира. С 1750-1752 гг. находился в качестве аманата (заложника) хана Нуралы в Оренбурге. В 1767 г. (по другим данным, в 1770, 1772 гг.) подчинил своей власти туркмен Мангышлака и стал у них ханом. Пирали-хан добивался у Екатерины II официального признания его ханом и принятия туркмен в подданство России. Его просьба была удовлетворена указом императрицы от 31 октября 1791 г. 9 мая 1802 г. Пирали был утвержден императором Александром I в звании хана мангышлакских туркмен. Приблизительно с 1805 г. некоторое время жил в России. Умер естественной смертью в своих кочевьях.

7. Екатерина II Алексеевна (1729-1796) — российская императрица в 1762-1796 гг.

8. Нуралы (Нурали, Нургали) (не позднее 1710-1790) — старший сын казахского хана Абулхаира, принявшего в 1731 г. подданство России. Нурали-хан получил ханский титул согласно завещанию своего отца. В конце 1740 г. был провозглашен хивинской знатью ханом Хивы, но уже в 1741 г. бежал в кочевья своего отца. Через два месяца после трагической гибели своего отца в 1748 г. Был провозглашен казахским ханом. 13 апреля 1749 г. императрица Елизавета Петровна специальным патентом утвердила за ханом Нуралы титул казахского хана. 10 июля 1749 г. по указу императрицы по отношению к Нуралы был совершен первый в истории казахско-русских отношений обряд конфирмации со стороны сюзерена. В 1786 г. в связи с острым недовольством подданных Нуралы был отозван императрицей в Уфу, где в ссылке через 4 года умер.

9. Убаши (1744-1775) — наместник Калмыцкого ханства в 1761-1771 гг., сын калмыцкого хана Дондук-Даши (1757-1761), внук хана Аюки. В 1771 г. возглавил откочевку калмыков в Джунгарию.

10. Петр III Федорович (1728-1762) — российский император в 1761-1762 гг.; под его именем выступали многие самозванцы, в том числе Е.Пугачев.

11. Якоби Иван Варфоломеевич (1726-1803) — генерал-майор, астраханский губернатор в 1776-1780 гг.

12. Потемкин Григорий Александрович (1739-1791) — государственный и военный деятель, генерал-фельдмаршал (1794), светлейший князь Таврический.

13. Остерман Иван Андреевич — граф, государственный деятель, в 1775-1796 гг. вице-канцлер, в 1796-1797 гг. канцлер.

14. Панин Никита Иванович (1718-1783) — граф, государственный деятель. В 1763-1781 гг. возглавлял Коллегию иностранных дел.

15. Юртовские татары — татары, живущие оседло. Особый разряд служилых татар, созданных царским правительством в городах после завоевания Поволжья и Западной Сибири в XVI в. Участвовали в военных походах русских войск, несли караульную и сторожевую службу, посылались с дипломатическими поручениями в соседние государства. За это получали «государево жалование». Были освобождены от уплаты ясака, имели некоторые другие привилегии. Однако постепенно утратили их и слились с массой русского мелкого служилого люда.

16. Абыз — знаток священных текстов и преданий, профессиональный чтец Корана. В XV-XVII вв. понятие абыз приобрело значение «писец, писарь».

17. Аршин — русская дометрическая мера длины, равная 1/3 сажени, соответствует 0,711 м.

18. Тафта — шелковая или хлопчатобумажная ткань полотняного переплетения из очень туго скрученных нитей. Тафтой обычно крыли шубы.

19. Позумент— золотая, серебряная или мишурная тесьма; золототканая лента, повязка.

20. Айчувак, Ирали-батыр — казахские султаны, братья Нурали-хана.

21. Кафтан - верхняя мужская длиннополая одежда.

22. Архалук - мужской просторный различного кроя кафтан, названный от тюркского слова куртка.

23. Сафьян - выделанная козловая кожа различной окраски.

24. Ясырь - военнопленный, проданный в рабство.

25. Кармазинное сукно - очень тонкое сукно ало-красного цвета. Применяли для шитья кафтанов, покрытия шуб, в качестве ковров для полов и лавок.

26. Юфть - кожа рослого быка или коровы, выделанная по русскому способу на чистом дегте.

27. В «реестре» мулы 16 пунктов наименований лекарств, а в письме Пирали - указано 12. Видимо, это расхождение связано с тем, что 4 лекарства – от ушных болезней.

28. Рейнсдорп Иван Андреевич (1730-1781) — генерал-поручик (1771) оренбургский губернатор в 1768-1781 гг.

Текст воспроизведен по изданию: "Нынешнее требование трухменского хана весьма есть удобное к исполнению". Документы Архива внешней политики Российской империи. 1775-1778 гг. // Исторический архив, № 5. 2005