|
№ 197.
Дело, начатое с 23 декабря 1734 года,
по доношению уртамского крестьянина Ромашева.
Он пишет, что послан был во Томскую
воеводскую канцелярию с росписным списком от
прикащика Астраханцева и с колодником
Уртамского же острога, с дьячком Петром
Скороходовым, арестованным за покражу в кабаке
денег и вещей, но что в деревне Кожевниковой
уртамской поп Дмитриев да уртамской подьячий
Сорокин встретились с ним, и Сорокин взял у него
письма, пересмотрел и доношение о Скороходове
изорвал. Тогда Скороходов сказал, что ему «ехать
в Томск не по што, да и не для чего», и уехал с
попом и подьячим обратно в Уртам. Поэтому и
просит не спрашивать себя более о колоднике, а
виновных вытребовать в воеводскую канцелярию. По
сему доношению сделано распоряжение,
подписанное [199] Яковом
Некрасовым, чтобы выслать в Томск в колодках
Скороходова и Сорокина, а о присылке от попа
объяснения просит монастырь. О высылке
Скороходова и Сорокина послан был 23 числа указ в
Уртам прикащику Астраханцеву, и Астраханцев
ответил на это в январе 1735 года таким доношением,
что «1-е, в указе это ложно; 2-е, оной, де, крестьянин
Ромашев у меня служит по найму, вместо служилого
человека, и я ему наказал, чтобы он из пакета
писем никому не отдавал; 3-е, что, де, оный Ромашев
добровольно отдал таковой пакет попу Дмитриеву,
понеже у него, попа, взял серебряный крест под
золотом, а подьячему Сорокину дал полтину денег,
для того, чтобы помянутый Сорокин сему попу в
оном не возбранял; и 4-е, что, де, я, Астраханцев,
посылаю в воеводскую канцелярию при отписке
Ромашева и дьячка Скороходова, для подлинного
допросу, а подьячего Сорокина в Уртаме удерживаю
для того, что мне без него письменных дел вести
невозможно; а ежели сыщется какова вина, то я
повинен и сам оного Сорокина штрафовать без
милости». Резолюция была на это за подписом
Некрасова: «Послать указ Ее Императорского
Величества Астраханцеву, чтобы он прикащика
подьячего Сорокина конечно выслал в Томск на
своем коште в колодке под караулом, при донесении
без всяких отговорок, не отписываясь». В самом
этом посланном указе 17 января Астраханцеву
сделан был предварительно выговор за то, что он
Сорокина не прислал и что в своем донесении
написал: «Ежели сыщется какая вина, то ты и сам
оного Сорокина будешь штрафовать без милости; а
то ты, Астраханцев, пишешь в своем доношении про
дерзость немалую, что тебе писать не надлежало,
понеже по указу Ее Императорского Величества
велено тебе оного Сорокина к следствию выслать в
Томскую воеводскую канцелярию без удержания, а
ты его, Сорокина, неведомо для чего удержал в
Уртамску и явился тому указу ослушен и закрывая
его воровство. В том же своем доношении пишешь,
будто бы на него, Сорокина, Ромашев показал
напрасно, без следствия дела, яко бы какой
философ за очью: за это будешь ты штрафован
неотменно». И в этот же день, как послан
означенный указ, допрашиваем был в канцелярии
управляющим за воеводу Яковом Некрасовым попов
сын Скороходов и показал, что он у целовальника
из-за стойки никогда ничего не крадывал, а
наговорил, де, на него поп Дмитриев прикащику
Астраханцеву напрасно; но что, де, по этому доносу
Астраханцев его, Скороходова, заклепал в колодки
и хотел послать в Томск под караулом с
крестьянином Ромашевым; только того дня [200] его не повели, а повезли на
другой день. И во время пребывания Скороходова в
Уртамском остроге поп Дмитриев пришел к
Скороходову в дом с выборным старостой Ромашевым
Михайлом и сознался в своем неправом обвинении, и
потому велел Ромашеву колодки снять с
Скороходова, и что, де, эти колодки точно и сняли
без ведома Астраханцева, который в тот вечер
отправился в деревню Кожевникову; и потому он,
Скороходов, и выборной Ромашев, и Иван Ромашев,
караульный, и поп отправились к Кожевникову же,
только Астраханцева там не застали; что, де, поп
послал за ним нарочного, и как он приехал туда
опять, поп рассказал ему о своем поклепе
напрасно, и Астраханцев уехал домой; что, де,
после этого Скороходов 4 дня ждал от Астраханцева
отповеди о поездке в Томск, но не получил; что, де,
в это время поп с целовальником мирился и обещал
ему заплатить за пропажу и отдал при Скороходове
целовальнику пять рублевых монет, а остальных
денег просил подождать; что, де, в той же деревне
подьячий Сорокин у Ромашева писем никаких не
бирал и не дарывал и не говорил, что в Томск ему,
Скороходову, ехать не по что и не для чего, и что
поп с сим, Сорокиным, его, Скороходова, от
Ромашева насилием не отбивали и в Уртамской
острог не уваживали. За сим следует доношение
Астраханцева от 19 января, при котором привезен в
канцелярию Сорокин. 21 января Сорокин Яковом
Некрасовым был допрашиваем и показал, что в
декабре месяце, а которого числа не упомнит, был
он точно в деревне Кожевниковой с прикащиком
Астраханцевым для производства следствия о
неотдаче целовальнику напойных денег конным
казаком Дмитрием Кожевниковым и его дворовыми
людьми и что в тот же вечер в деревню привезли
Скороходова, но что он, Сорокин, в то время и
никогда у Ромашева посланных бумаг не смотрел и
слов таких, что Скороходову ехать в Томск не по
что и сам письма о Скороходове в руки не брал и
Скороходова с собой в Уртам не увозил, но что в
той же деревне поп Дмитриев, остановившись в доме
крестьянина Пахомова, просил Ромашева отдать ему
пакеты с доношениями и распечатать и велел потом
просмотреть ему, Сорокину, а дьячка Скороходова в
Томск не велел высылать и говорил, что дьячок в
краже денег невинен, что его оговорил он, поп,
напрасно и что в той краже была вина его, попова, и
обещал оные покраденные деньги и прочее, что
покрадено, заплатить; токмо он, Сорокин, того
пакета не распечатывал, а распечатал с
позволения Ромашева, упросивши его, сам поп, и что
Ромашев о Скороходове [201] пакет
отдал сему попу добровольно, и за это поп дал ему,
Ромашеву, от себя крест серебряный, под золотом,
почему признавает он, Сорокин, что оной крест
оный поп ему, Ромашеву, дал и доношение к себе
взял, хотя укрыть виннокражей и подлинное свое
воровство. И оное донесение и ныне имеется у попа
Дмитриева». В заключение Сорокин добавил, что «он
после этого уехал один в Уртам, а поп и дьячок и
после него там оставались, стало быть, он,
Сорокин, дьячка не увозил. A все дело и все речи с
попом были в доме Пахомова». За сим 24 января 1735
года к допросам представлен был прикащик
Астраханцев и показал, что «заключил в колодки и
послал в Томск с крестьянином Ромашевым
поповского сына Скороходова, по прошению в
Уртамском остроге винной продажи целовальника, у
коего украли денег 17 руб. 50 коп., да закладные
перстни, серьги, кресты и прочее, и который
подозревал в воровстве означенного Скороходова,
а Скороходов совсем заперся; что после сего
распоряжения Ромашев с колодником еще
приготовлялись к отъезду, а Астраханцев поехал
за своей женой в деревню Десятову, но, по присылке
нарочного от попа Андрея, воротился в
Кожевникову деревню, потому что поп покраденные
у целовальника деньги обещал отдать ему,
целовальнику, но что когда Астраханцев увидел,
что поп предлагает целовальнику только 5
рублевых монет, и то на письме, и целовальник
этого не хочет, и мир поэтому между ними не
состоится, тогда велел неотложно вести колодника
в Томск и уехал из Кожевниковой деревни домой в
деревню Десятову, и как после сего поп взял у него
бумаги и увез с собой колодника, ничего не знает».
Затем Астраханцев «снова повторяет, как в первом
донесении, что «Ромашеву, служащему по найму, не
велел никому отдавать посланных бумаг, а что
Ромашев отдал их попу Андрею добровольно, посему
взял с него крест серебряной под золотом, и что
бумага о Скороходове и ныне цела у попа Андрея». В
заключение же Астраханцев, выпутывая себя, винит
уже Сорокина: «а в оном доношении будто
помянутого Сорокина удержал он, Астраханцев, для
того, что, де, без него письменных дел править не
возможно, а ежели, де, сыщется какая вина, то, де,
он, Астраханцев, повинен и сам оного Сорокина
штрафовать без милости, того ничего он,
Астраханцев, оному Сорокину писать не велевал, а
писал оной Сорокин, оправдывая самого себя, а
руку он, Астраханцев, хотя и приложил, но, не
прочитав, поверя ему, Сорокину, за безмерною
своею болезнию». Что же касается до попа Андрея,
то он дал такое донесение 14 января: что, де, «точно
в [202] декабре прошлого года 17
числа был он с требой в деревне Кожевниковой и,
зайдя в дом к Пахомову, встретил там подьячего
Сорокина и Ромашева с колодником; что тут Ромашев
сам стал просить Сорокина, чтоб он распечатал
посланный с ним пакет прикащика и, вынув оттуда
бумаги, изорвал их, что точно и сделал Сорокин, и
он, поп, того не делывал и колодника у Ромашева не
отбивал, а Ромашев сам оставил колодника в
Кожевниковой, говоря, что целовальник поклепал
его напрасно и что в Томск вести его поэтому не за
чем. Того ради оный Ромашев ему, Сорокину,
вышепомянутый пакет распечатать и письмо и
донесение о Скороходове изодрать велел».
|
