№ 20.

Промемория из Сибирской губернской канцелярии в военно-походную канцелярию Киндермана, март 1745 года

На требование Киндерманом сведений о позволении джунгарским купцам торговать во внутренних местах Сибири и о числе джунгарских купцов, пропущенных в Томск, посылается ему экстракт, составленный в Сибирской губернской канцелярии.

Экстракт

Прошлого 1733, августа 31 дня, по определению Сибирской губернской канцелярии, в Коллегию иностранных дел писано отпискою, в которой прописан Ее Императорского Величества указ, из Коллегии иностранных дел прошлого 1732 года, сентября 8 дня, и по силе оного указу посланнику и майору Угримову ¹ в поставлении написано и велено ему учинить договор, чтоб с российских купцов во владении Галдан-Чирина нигде пошлин не брать, на что, насупротив того, равномерно и в сибирских городах с его, Галдан-Чирина, купецких людей пошлин брать не будут. Когда же он, посланник майор Угримов, объявил Ее Императорского Величества указ о торге, то оный Галдан-Чирин и его зайсаны объявили, якобы они тем недовольны, что у купцов их привозные и отвозные товары осматривать; а именно, будучи на конференции Галдана-Чирина мая 2, 1732 года, говорил ему Галдан-Чирин: «О купечестве, де, какой с ним указ?» И оный посланник и майор ответствовал «о содержании указа». Да августа 9 дня, 1732 года, он же, Галдан-Чирин, говорил ему, Угримову: «Отправляет, де, он купецкий караван, чтоб отписал губернатору, дабы с них пошлину брать не велел; о том, де, [51] и письмо запечатав, пошлет с посланцем до Ее Императорского Величества». Угримов обещался писать, но только заявил, чтобы джунгарские купцы по приезде в крайние российские крепости, где иметься будут таможни, все свои товары объявляли, а потом, где оные товары будут продавать или менять, то б и купцов объявляли. И на это Галдан-Чирин говорил: «Коли, де, пошлины не брать, то, де, и товары у них, купцов, на что осматривать? Токмо, де, из того будет им немалая изневага и затруднение в том, что товары объявлять и купцов и продавцов объявлять и о прочем». Да того ж числа Батур-зайсан на съезде с посланником Угримовым, между прочими делами, говорил, что вместо осматриванья товаров у их купцов лучше, де, брать по-прежнему пошлины на обе стороны, на что он, Угримов, отвечал, что без досмотру, как в Российской империи издревле есть обычай, пропускать товаров привозных и отвозных из других земель невозможно. И по силе вышеявленного Ее Императорского Величества указа, посланы в сибирские города и в Тобольскую ратушу и в таможню указы о том. А того 1733 года, июня 15, из Ямышева комиссар Сыромятников писал: «Прибыли, де, из Урги купцы бухаретин Мулла Назаров с товарищи ², и при осмотре, де, их явилось у них еркецких товаров 45 тюков ³, которых разбирать и рассматривать таможенным служителям не дали, а сказали, что оные, де, товары посланы до Тобольска владетеля Галдан-Чирина казенные, для покупки на те товары и на мягкую рухлядь на собственные его нужды, Галдан-Чирина, российских потребных товаров; да и разбивать, де, оных товаров не для чего, понеже, де, мягкую рухлядь и товары объявит он, Назаров, в Тобольске. И по тому объявлению они, бухарцы, в Тобольск отправлены без досмотру, а тюки их запечатаны таможенною печатью и о пропуске им дан, бухарцам, паспорт. И по прибытии их в Тобольск послан был к ним Тобольской таможни комиссар Крупеников с бурмистром и ларешным неоднократно, и велено ему требовать, чтоб оные зенгорские купцы объявили товары, а пошлина с них взята не будет, только надлежит, де, ведать, с какими они товарами приехали; и они состояли в великом упорстве и товаров своих объявлять не хотели, а показывали, чтооные товары самого Галдан-Чирина. Июня 27, того ж 1733 года, в Сибирскую губернскую канцелярию прибывшие от зенгорского владельца посланцы Зунду Зомсу с товарищи предлагали, что их, де, владельца такое повеление, что когда, де, пошлин с зенгорских товаров не брать, то, де, и осматривать нечего; на что им, посланцам, [52] ответствовано, что без осмотру пропускать невозможно для того, с чем их купцы приехали и сколько их товаров в Россию привезено будет, знать не по чему; и на то ответствовали: «Когда, де, усматривать у них товары и их объявлять, то, де, лучше пошлины им платить, и они товаров объявлять не будут, разве, де, будете смотреть силою»; и июля с 27 числа августа по 6 число те Галдан-Чирина купцы товаров своих не объявляли, а августа 6 числа сами объявили товарам своим роспись и те свои товары объявляли таможне; а по досмотру от Тобольской таможни явилось тогда в привозе от оных бухарцев товаров 2300 зенделей шанских, 600 корсаков, 600 хамов, 1100 выбоен, 100 лисиц, 90 волков, 22 кушаков, 500 зенделей малых, 70 занавес, 800 концов китаек ⁴, и с оных их товаров пошлины не взято, а велено брать, по силе Ее Императорского Величества указу, с российских купцов. А по мнению Сибирской губернской канцелярии надлежит для прибыли Ее Императорского Величества казны учинить следующее: чтоб постановить торг с владельцем ГалданЧирином по-прежнему у Ямышева и Семипалатинска, как и прежде сего бывали и как ныне на китайской границе на Кяхте с китайскими купцами о продаже товаров и о взятье пошлин постановлено, и чтоб и его Галдан-Чирина купцам также бы и в Ургу российским купцам далее Ямышева и Семипалатной с торгом не ездить, и как оные Галдан-Чирина купцы в сибирские города ездить не будут, то у Ямышева и у Семипалатной и осматривать их товаров не надлежит, в чем они ныне упрямятся, понеже, как приедут русские купцы под Ямышево, тогда у них привозные товары таможенными служителями все осмотрят и настоящую пошлину возьмут; также как и отъезжать будут, то все вымененные их товары и которые остались за меною, все осмотреть же, и в пошлине никакой Ее Императорского Величества казне траты не будет. А что их Галдан-Чирина купцов пропускать в Тобольск и другие сибирские города без осмотру с товары невоз можно, того ради, что не токмо свои привозные товары и сибирских жителей, бухарцев и татар, распродадут беспошлинно товары тайно, что в прошлом 1732 году и явилось, что с Москвы повезли послы товаров на 20000 руб, что у них и в привозе в Сибирь не было, да и ныне в явке у них товаров малое число, а не объявляли много время, и в том, по мнению Сибирской губернской канцелярии, не распродали товаров тайно, и потом малое число сами объявили, а усмотреть за ними того никоторыми мерами невозможно, понеже у них, бухарцев, не токмо друзей в Тобольске и других сибирских [53] городах, но и свойственников много из бухарцев и из татар. Да и то мнится не хорошо, что они с сибирскими татары и бухарцы и посвоились и побрали дочерей у сибирских иноземцев все чрез явленные торговые проезды бухарцев владения Галдан-Чирина, понеже во все сибирские города и в Иркутскую провинцию те Галдан-Чирина купцы непрестанно ездят и торгуют, а как назад возвращаются с товаром, и ежели их не осматривать, то могут тайно покупать у сибирских иноземцев беспошлинно товары и привозить, да к тому ж могут провозить и заповедные товары, а именно ружье, порох, свинец и панцири и прочие заповедные товары ⁵, и от оных торгов и о всем состоянии сибирском уже весьма они известны, в чем у них перед прежними ныне прибыло претензий о границах и о прочем; а русские торгуются с ними у Ямышева и в Ургу ездят торговать мало, и те посылают с приказчиками своими из таких же бухарцев и татар, живущих в Сибири, а без них и посылать в Ургу не смеют, и российским купцам всем, по мнению Сибирской губернской канцелярии, гораздо будет лучше, как обстоятельный торг будет у Ямышева и у Семипалатной в одном месте, как и ныне с китайскими, и все будут тем довольны, а от торгу российским купцам в Урге бывает разорение, как в прошлых годах контайша ⁶ купца Ярышкина казнил и на многие тысячи пожитков взял и поныне оное не возвращено, также и другие купцы в прошлых годах пограблены, а иные многие в Урге удержаны. Да и до Урги едучи от Семипалатной, в пути бывают сибирским купцам немалые опасности, и грабит казачья орда и побивает, что и в прошлом 1732 году учинено туринского купца Колмогорова с товарищи казачья орда пограбили. И ежели по нынешней склонности калмыцкого владельца указом Ее Императорского Величества купцам его торговать в Сибири не запрещено будет, то, по мнению Сибирской губернской канцелярии, надлежит торг с ними постановить в такой мере, чтобы торговаться у Ямышева или в Семипалатной и пошлины бы с них калмыцкого владельца купцов не брать, а брать бы с российских купцов; а будет которые у Ямышева и в Семипалатной не исторгуются и похотят ехать в Тобольск и другие сибирские города, и с тех пор бы его, Галдан-Чирина, купцов, с товаров их пошлину осматривая, по-прежнему брать у Ямышева и у Семипалатной; а без осмотру ежели их пропускать, то будет казне весьма убыток, понеже и до городов не доехав, по волостям иноземским по дороге могут многие товары разменять беспошлинно, чего усмотреть меж ними будет невозможно; и народ калмыцкий, [54] особливый перед другими народы, а российским купцам в езде в Ургу всему обществу купечества пользы нет для вышеявленных причин, да и для того, что русские купцы в Ургу товары отпускают с бухарцами, и то немногие, и за теми еркецкие товары более и состоят, а другие купецкие люди, которые друзей себе бухарцев также возможности не имеют посылать в Ургу, те остаются бездовольны от иркутских товаров, а в Ямышеве и в Семипалатной как торг, так и пошлина от того умаляется; а как у Ямышева будет в одном месте торг, то все будут купцы российские довольствоваться еркецким товаром равно.

А в указе Ее Императорского Величества из государственной Коллегии иностранных дел, сентября от 23, прошлого 1735 года, написано: зенгорского владельца, Галдан-Чирина, посланцы Зунду Зомсу с товарищи (которые еще сюда в 1733 году с бывшим у того владельца посланником Угримовым прибыли) отпущены, августа 13 дня отсюда в Москву отправились и оттуда далее путь в Тобольск продолжать имеют. И по резолюции, состоявшейся в кабинете Ее Величества, на все от зенгорского владельца представления, через Угримова и посланцев его, и претензии и прошения, здесь посланцем его в Коллегии иностранных дел ответ учинен, который был сочинен на калмыцком языке, купно с реестром обидам, учиненным со стороны того владельца российской стороне, каков от посланника Угримова, в бытность в улусах калмыцких, подаван с ними ж посланцы ко владельцу их в ответе на листы его отправлена Ее Императорского Величества грамота в генеральных терминах, в которой о делах сослалось на означенный данный посланцам ответ и о прочем по приложенному при оной грамоте реестру, и со всего того, а именно с означенных Галдан-Чирина листов и чинимых от его посланцев представлений и данного им ответу и о прочем, что с теми посланцы в той коллегии происходило, каким образом содержаны, с сочиненных о том записок при том сообщены точные копии, чего здесь не распространяется, токмо вкратце выше упомянуто. И надлежит во всем том поступать и чинить по силе и содержанию оного ответа. А в оном же указе по 7-му пункту велено, по содержанию объявленной в оном резолюции об отправлении при Ямышеве и Семипалатной зенгорским и российским купцам коммерции немедленно учреждение учинить, и у зенгорских купцов товаров осматривать и с них пошлин брать всемерно не велеть, но, вместо того, те товары у российских купцов, которые оные купят, осматривать и пошлины [55] с них брать обыкновенные, и поступать во всем том таким образом, как с китайцами на границах российских купечество отправляется.

А в ответе, присланном ко двору Ее Императорского Величества от зенгорского владельца, июля от 29 дня, 1735 года, написано, что по 7-му пункту со стороны зенгорского владельца, как напредь сего, так и ныне, представления учинены о взимании пошлин в обеих сторонах с купечества, и о том еще, по прежним таким со стороны их предложениям, указ Ее Императорского Величества состоялся и владельцу зенгорскому об оном через посланника и майора Угримова сообщено и требовано от их купечества только одного объявления товаров их, в чем со стороны их затруднение учинено. Ее Императорское Величество, продолжая к зенгорскому владельцу свою склонность, всемилостивейше повелела: купечество подданным его, зенгорского владельца, отправлять в крайних сибирских городах, при Ямышеве и Семипалатной, и товаров их, зенгорских купцов, не осматривать, и торговать им тамо беспошлинно, только б зенгорские купцы далее Ямышева в другие сибирские города и волости с товарами не ездили, но в помянутых двух местах те товары свои продавали, тако ж и российские покупали. И российским купцам велено с ними, зенгорскими купцами, торг производить токмо в означенных двух местах, при Ямышеве и в Семипалатной, а далее того, в улусы зенгорского владельца, оным с российскими товарами уже не ездить, и о том указ Ее Императорского Величества к сибирскому губернатору пошлется.

А января 13 дня 1737 года, по определению Сибирской губернской канцелярии, отпусканы были из Тобольска с товары для купечества до Ирбитской ярмонки зенгорского владельца бухарцы купеческие люди Камалай-Ходжа с товарищи, всего 16 человек, и о пропуске их до Ирбити, с возвратом до Тобольска, дан им пашпорт, а на Ирбитскую ярмонку, к подполковнику и воеводе верхотурскому Воробьеву послан указ, и при том указе какие товары оные бухарцы с собою на Ирбитскую ярмонку взяли, тому сообщен реестр; и в том указе написано, чтоб с оных бухарцев, с их товаров, пошлин отнюдь не имать, а брать те пошлины с российских купцов, и с русских, и с иноземцев сибирских, и с прочих губерний с жителей, кто у них те товары купит, с купцов и за продавцов, по прежде посланным указам без упущения. И смотреть ему, воеводе, того накрепко, чтоб российские купцы без платежа пошлин тех товаров у них, бухарцев купецких людей, отнюдь никто не покупали, и оным бухарцам отнюдь никому озлобления никакого не чинить, а чинить им всякую [56] ласку и привет, и велено им, бухарцам, под оные их товары отвести лавки или амбары. А в Тобольске те товары велено в тюках запечатать тобольскою таможенною печатью, и послан с ними, бухарцами, солдат. А хотя, по силе Ее Императорского Величества указу из Коллегии иностранных дел, ноября 2 дня 1735 года, и велено об отправлении при Ямышеве и Семипалатной зенгорским и российским купцам и коммерции немедленно учреждение учинить, и в том во всем таким образом, как с китайцами на границах российских купечество отправляется, токмо прошедшего 1736 года, февраля 7 дня, в бытность оным посланцам Зунду Зомсу с товарищи в Сибирской губернской канцелярии на аудиенции, и по силе оного Ее Императорского Величества указу, об оном им было объявлено, и они, посланцы, ответствовали, что, де, собою они договору учинить не могут, а донесут, де, они о том по прибытии Галдан-Чирину, того ради о торгу с ними зенгорцами означенной коммерции и не учреждено.

А прошлого 1737 года, июля 10 дня, в поданном от прибывшего в Тобольск от зенгорского владельца купчины Аваз-бая листе написано: «Тобольскому князю дано, а вас в нескольких человеках для купечества на потребу, что угодно будет купить, а в том им купечестве никакого вспомешательства и обиды не учинить, чтобы всякое вспоможение чинить, о том просим, а прочие купцы ниже Ямышева о непропуске о том случае еще, такожде и на словах речи будут говорить; в гостинцы один на золоте подстав, прозванием гужирот. Году Гильмогой ⁷, 3 месяца, по рождению 14 числа».

Да того ж июля 16 числа оный купчина Аваз-бай в Сибирской губернской канцелярии подал лист, в котором, между прочим, упоминает о непропуске мимо Ямышева и об остановке торгов.

И августа 7 дня, по определению Сибирской губернской канцелярии, в Коллегию иностранных дел с сержантом Лазаревым писано доношением и с поданного от Аваз-бая листа сообщена точная копия.

И декабря 15 того ж году помянутый купчина Аваз-бай приходил в Сибирскую губернскую канцелярию и на выше писанное непрестанно паки просил резолюции; того ради от Коллегии иностранных дел требовано доношением повелительного указу.

А прошлого 1738 года, по определению Сибирской губернской канцелярии, а по доношению помянутого Галдан-Чирина, помянутого посланца Аваз-бая, отпускан был он, Аваз-бай, из Тобольска до Ирбитской ярмонки с посланными от Галдан-Чирина товары, тако ж [57] и для покупки про домовой его обиход товаров же, что потребно, и при нем служителей 5 человек, и дан был прочетный указ ⁸, и под оные товары 8 подвод за его прогоны, и для препровождения и караулу солдат 2 человека. А товары, какие они с собою на Ирбитскую ярмонку берут, велено, осмотря, переписав все без утайки, запечатать тобольскою таможенною печатью; а на Ирбитскую ярмонку верхотурскому воеводе Воробьеву послан указ же, и при том указе, как товары он, Аваз-бай, и при нем служители с собою на Ирбитскую ярмонку взяли, тому сообщен реестр, а в том указе написано: «С оного Аваз-бая и при нем служителей с продажных их товаров пошлин отнюдь не брать». А для смотрения на ярмонке торгу, чтоб чинили по силе указов, посылан был при нем, Аваз-бае, толмач Девятияровский, и дана была ему секретная инструкция.

И декабря ж 30, в поданном доношении в Сибирскую губернскую канцелярию купчины Аваз-бая написано: «В письме, де, к нему, Аваз-баю, из Ямышева Урасан-бай писал, что, де, вышли они в караване от владельца своего для купечества с еркецкими товары и желали ехать в Тобольск, а прибыв, де, они в Ямышев, подполковник Лебедев их с товарами в Тобольск не пропустил и сказал, что, де, указ есть их в Тобольск не пропускать; и ежели, де, такой указ есть, то о том он, Аваз-бай, будет доносить владельцу своему».

А января 18 дня, 1738 года, по определению Сибирской губернской канцелярии, в Ямышевскую канцелярию к подполковнику Лебедеву послан указ, велено ему прибывших в Ямышев купчину Рукан-бая, а при нем бухарцев с товары их для купечества в Тобольск пропустить, по силе прежде посланных Ее Императорского Величества указов и по таможенному уставу 207 года ⁹, пересмотря оные товары и запечатав таможенною печатью. А в Коллегию иностранных дел писано доношением, в котором объявлено «В указе, де, из Коллегии иностранных дел, сентября от 23 прошлого 1735 года, между прочим, в 7 пункте, написано о небрании с зенгорских купцов пошлин и о том, чтобы поступать во всем том таким образом, как с китайцами на границах российских купечество производится; при этом объяснено, что зенгорцы требуют постоянно пропуска во внутренние сибирские города и не довольствуются торговлею в Ямышеве и Семипалатинске. Сибирская канцелярия просит Коллегию иностранных дел известить, можно ли пропускать зенгорских купцов в Тобольск?». [58]

А в указе блаженной и вечнодостойной памяти Ее Императорского Величества ¹⁰ из Коллегии иностранных дел в Сибирскую губернскую канцелярию написано. В 1-м, от 9 февраля 1738 года: «В Коллегии, де, иностранных дел получено доношение о прибытии в Тобольск Аваз-бая для купечества с товары, и какое тот купчина предложение учинил, и какой ему ответ дан, то опробовано, и чаятельно было, что с тем тот купчина из Тобольска и отпустится. А ныне, де, из полученного ж доношения усмотрено, что по прошению того купчины, дано Ее Императорского Величества жалованья против прежних дач, всего на 3 месяца на 20 дней, ему, купчине, со всеми при нем двадцатью человеки служителями, кормовых денег 56 руб. 50 коп., и впредь до отъезду того купчины из Тобольска кормовое жалованье ему давать ли, требовано указу; но зачем тот купчина так долго в Тобольске живет и когда отъедет, о том ничего не упомянуто. По получении сего, того купчину, ежели он купечество свое отправил и более дела не имеет, из Тобольска отправить и ко владельцу его отпустить. А ежели тот купчина станет требовать на предложения свои ответы, и ему сказать, как говорено с ним и в записке, присланной июля от 10 дня. А о прочих делах и о границах сказать, что такие дела принадлежат трактованы быть чрез посланцев, а не чрез купчин, о чем уже в той коллегии с последними их бывшими посланники, Зундою Зомсою с товарищи, довольно говорено и сюда все сообщено».

В 2-м, от 24 февраля 1738 года, доношение о прибытии купчины Русан-бая ¹¹ и о пропуске его в Тобольск получено. И спрашивано на то указу, что с ними чинить и как поступать и прочее. И в Коллегии иностранных дел за благо рассуждено о том послать указ, «дабы с купчиною Русан-баем поступать во всем таким образом, как с купчиною же Аваз-баем».

А прошлого 1742 года, апреля 9 дня, по определению Сибирской губернской канцелярии, в Коллегию иностранных дел между прочим писано о происшедших зенгорского владельца калмыками, а особливо купчиною Аваз-баем, российским подданным, разных чинов жителям, обидах и непорядочных наглых поступках, и требовано Ее Императорского Величества повелительного указа, не соблаговолит ли Коллегия иностранных дел для лучшего впредь порядка с обретающимися ныне при дворе Ее Императорского Величества зенгорскими послами, Ламой Дашей, Наурус-Хаза и Аваз-баем ¹², о том [59] торгу оной коллегии утвердиться на выше писанном губернской канцелярии мнении, чтоб у Ямышева и Семи Палат им, зенгорцам, с российскими купцами вывозными из их землицы товарами торговать, и как оная коммерция учинится, то от того, кажется, быть порядочнее, да и от зенгорских калмык таким образом и затруднениям быть не чаятельно, понеже зенгорские купчины ездят в российские жилища с товары для купечества и, по своему варварскому упрямству, чинят с российскими народы великие ссоры, драки и обиды... Не соизволено ль при том будет, чтоб зенгорцам было не упорно вдруг пресечь торговать в Сибири, не соизволено ль им для подачи охоты и приласкания владельцу их, для собственной его только персоны, по некоторому умеренному числу в Тобольску товаров продать и купить, ибо он того, конечно, требовать не оставит, с тем выговором, чтоб не многолюдством от него прислано было, не больше 10 человек, а что меньше, то б удобнее, ибо от оных многолюдных их приездов и живых приметок, как тот народ к тем склонен, великие затруднения и убытки чинятся? Да не запотребно ль, для отвращения их упорных отговорок и несклонения к Ямышеву торгу, их обнадежить, что при начатии торгов, ежели они не все свои товары купцам российским продадут, то в таковом первом случае такое вспоможение будет учинено, что остаточные их товары хотя на казенные деньги искупятся, а сюда привезши, можно оные променять или продать; однако ж, такие у них с рук сняты будут, чтоб на казенные деньги провоз и прочие протори возможно не только истинные, но и с прибылью получить, и ежели распространится торг и умножится в зенгорскую сторону купцов с товарами, тогда надлежит публиковать не только в Сибири, но и прочих местах, дабы российские купцы довольно с товары в те крепости ездили; осмотря, со времен[ем] можно учредить и несколько ярмонков в год в разные времена, и как оные товары, которые и на Ирбити продаются, от российских купцов к Ямышеву привожены будут, и от того тем зенгорцам в торгу чаятельно быть способнее, ибо они равномерно в тех крепостях так, как и на Ирбити, товар покупать имеют; к тому ж то им будет полезнее, понеже те крепости к владению зенгорскому ближе, нежели Тобольск и Ирбить, ибо от тех крепостей до Тобольска и до Ирбити более будет расстояния, нежель от Зенгорской землицы до крепостей. Да и сибирские купцы, 1742 года января 14 дня, как тобольские русские, так и бухарцы, подали в Сибирскую губернскую канцелярию прошение, в котором написали: «С прошлого, де, [60] 1735 года, приезжают зенгорского владельца Галдан-Чирина калмыки и бухарцы, и отпущаются из Тобольска во время ярмонки на Ирбить с немалым числом конвоя, и, будучи в Ирбити, чинят им, как в продаже, так и в покупке товаров, великое отягощение и немалые убытки, для того, как продают товары, так и покупают, не платя пошлин, а они, тобольские купцы, товары продают и от российских купцов покупают с платежом пошлин и претерпевают они немалое разорение по многие годы». А против повелительного указу, по которому повелено в Ямышевскую крепость от зенгорского владельца людям и их купцам ездить для купечества, и как они со своим товаром, так из прочих городов до оной Ямышевской крепости заблаговременно и приезжают и ожидают по немногу времени чисел приезду оных калмык и бухарцев, которые признали, что им от Ямышева до Тобольска и из Тобольска до Ирбитской ярмонки проезд свободный, а в продаже и покупке велик прибыток, чего ради, с прошедшего 1739 года, с российскими купцами и с ними, бухарцы, мало и торгуются, от чего в оной Ямышевской крепости, как тобольские русские и бухарцы, так и других городов купеческие люди, живут и поныне с своими товарами, которым приключается крайнее разорение и отстатие торгов; и просили они, дабы указом Ее Императорского Величества повелено было о великом их в купечестве и в несносном помешательстве милостивое рассмотрение учинить, как они, тобольские, так и прочих городов, купцы возвратятся с Ирбитской ярмонки, и оным зенгорского владельца калмыкам и бухарцам, ежели повелено будет удержанным им быть в Тобольску, то продать и купить по приезде с ярмонки, с великим удовольствием возможно, и возвращаются они, тобольские и прочих городов купцы, с той ярмонки с товарами в непродолжительном времени. А чтоб Сибирской губернской канцелярии о коммерции с зенгорцами какие способы здесь снискать, никоторыми меры не возможно, понеже и напредь сего многократно о той коммерции с означенными зенгорскими посланцы было говорено, и к нему, зенгорскому владельцу, писано, токмо на оное никакого ответу не учинено, да и впредь о том надежды нет, чтоб по здешним желаниям от Галдан-Чирина какая склонность показалась; да о чем же бы и надлежало к оному зенгорцу писать, или туды кого для разведыванья о тамошних обращениях послать, как то для здешней предосторожности и уведомления в Иностранную коллегию весьма потребно, и такого способного и искусного человека здесь нет, да и прежде отсюда не токмо мало, но [61] почти никогда о таком разведываньи не посылались, а в том есть такая нужда; не соизволит ли Коллегия иностранных дел сюды такого способного и надежного человека прислать для посылки в Зенгорскую землю о разведывании тамошних обстоятельств и намерений, ибо о том здесь так глухо, что ничего не ведаешь, хотя б его такие люди и близ здешних жилищ появились, разве что с форпостов осмотрят; а понеже некоторые форпосты от Тобольска имеются меньше 200 верст, да и те, для обширности, меж себя не часто состоят, а оная губерния по пространству и обширности ее по большой части открыта, и обнять оную к осторожности здешними войски для пространства никак не в состоянии. В означенном же посланном доношении написано оного зенгорского владельца о посланце Аваз-бае, что он, «Аваз-бай, природный был российский, который и родился в Сибирской губернии, и всегда оный бывает в Тобольску и в других российских городах, как для купечества, так и для посланничества, почти безвыездно, и о сибирском состоянии довольно известен, да и тем, в Сибирской губернии, безвыездным житием, что чинится, извещается, понеже он к таким проискам способен и лукав; и дабы чрез какое ухищрение не привел Галдан-Чирина в злобу, и для того, ежели бы оный Аваз-бай под каким претекстом не скоро возвратился в свою землю, а хотя бы и вовсе не был; понеже он к России весьма недоброжелателен и ругатель, а паче Коллегия иностранных дел изволит усмотреть из приложенного экстракта о обидах от него; да и здесь об нем сказывают, что он совести худой; а оный ГалданЧирин своими авантажами над китайцами и киргиз-кайсаками войска свои привел в хорошую исправность и пред прежним оных больше прибыло; и о здешнем месте, как Коллегии иностранных дел известно, что состоит на великой обширности и имеет по выше объявленным обстоятельствам от оного зенгорского владельца опасность, ибо, хотя в Сибирской губернии форпосты по некоторым местам имеются, и то по большей части от набегов со стороны киргиз-кайсаков, а со стороны ж барабы и от их владения в Кузнецку, в Томску, Красноярску, почти и все места отверсты, а хотя и имеются некоторые форпосты ж да и те на великой обширности и меж себя в дальнем расстоянии, которые для обширности и расстояния мало способны. И о всем выше писанном оной коллегии предано на высокое рассуждение, будет ожидать Ее Императорского Величества указу».

И на оное требование из Коллегии иностранных дел в Сибирской губернской канцелярии указу не получено и поныне. [62]

А по справке в Сибирской губернской канцелярии, в прошлых 1732 января 22, 1742 января 12, 1743 января 25 и 1744 годах, января 12, по определению Сибирской губернской канцелярии, отпусканы были на Ирбитскую ярмонку с вывозными их еркецкими товарами зенгорского владельца купчины Нияз-бай, Ороха-бай, Сепер-бай, Азиафер, Мулла Наурус, брат его сродный Сулейман, с товарищи и служители их, с таким же наставлением, как и в прошлых 1737 и 1738 годах, отпусканы были купчины Каманай-Ходжа с товарищи и посланец Аваз-бай на Ирбитскую ярмонку.

А прошлого 1744 года, декабря 7 дня, из Ямышева было представлено, что, де, того ж году, в октябре месяце, отправились из Зенгорской землицы бухарцы с караваном, при котором башлыком купчина Нияз-бай, у которых будет зверей до 600, и идут, де, они для торгу до Ирбитской ярмонки.

А января 24 сего 1745 года прибыли в Тобольск от зенгорского владельца купчины Нияз-бай и Ираим-бай и в Сибирской губернской канцелярии предъявили на калмыцком языке лист за красною печатью, в котором, по переводу, показано: «Тобольскому генералу подать. Нияз-бай, Ираим, двое башлыки и несколько людей в Тобольск, надобно что взять, поехали; эти прежде за делом в город езжали; торг делался; по обычаю сделать в торгу, где лучше сделать же. Просим! В гостинцы одну парчу».

И февраля 6 дня вышеобъявленные купчины Нияз-бай и Ираим-бай и при них калмыки и бухарцы, всего 170 человек, по неоднократным их упорным требованиям из Тобольска до Ирбитской ярмонки для купечества отпущены, а для препровождения их в караул посланы с ними унтер-офицер, капралов 2, солдат 17, толмач 1. А чтоб оных купчин, по неоднократным их упорным требованиям, в Ирбитскую ярмонку с товары не отпустить, как то уже и прежде сего было чинено, такие ж купчины с товары отпусканы были, такой смелости, по нынешним экстрам Сибирской губернской канцелярии принять на себя было опасно, и оных в Тобольске удержать не смела, чтоб от того не подать к ссоре владельцам их причины. А помянутые купчины прибыли в Тобольск с Ирбитской ярмонки сего марта 4 дня 1745 года.

А по рапорту из Ямышевской канцелярии от 10 декабря прошлого 1744 года, что, де, отправились из Зенгорской землицы в Томск для торгу бухарцы через Семипалатинскую крепость 7 человек, при них 20 зверей вьючных; чрез Убинскую заставу бухаретин Адыл-бай, с ним бухарцев 60, калмык 4 человека, верблюдов 200, лошадей 300.

Комментарии

1. Леонтий Дмитриевич Угримов в 1731 г. был назначен во главе российского посольства в Джунгарию, имевшего целью добиться от джунгарского хана прекращения сбора алмана (дани) с сибирских двоеданцев, договориться о возвращении русских пленных, заключить договор о торговле. Посольство находилось в Урге (резиденции) Галдан-Церена с апреля 1732 г. до марта 1733 г. Практически все цели были достигнуты, подписано важное соглашение о беспошлинной торговле купцов с обеих сторон, о выдаче русских пленных.

2. Прибыли, де, из Урги купцы бухаретин Мулла Назаров с товарищи... Выходцы из Средней Азии, именовавшиеся бухарцами, бухаретинами, приезжали в Сибирь торговать. В 1701 г. они получили официальное разрешение селиться в сибирских городах. В 1760-х гг. Екатерина II даровала бухарцам право на самоуправление (на томской земле, в частности, были созданы Большая и Малая бухарские инородные управы, административные единицы, в ведении которых находились выходцы из среднеазиатских территорий).

3. Еркецкими (иркецкими) товарами, или иркетчиной, называли хлопчатобумажные ткани, которые производились в Яркенде, по-русски Иркет, и доставлялись в Сибирь бухарскими купцами.

4. Перечислены товары русско-бухарской торговли, в том числе зендель (или зендень) хлопчатобумажная ткань зеленого, красного, желтого и синего цвета, производимая в Джунгарской Бухаре. Лучшей по качеству считалась одноголовная зеньдень шириной 1/2 аршина и длиной до 8-9 аршин (кусок одноголовной зендени служил мерой при меновой торговле в Джунгарии); двойная зендень была шириной в 1 аршин и длиной около 12 аршин. Шанская зендель (от слова шан, по-калмыцки казна) использовалась при сборе дани с подвластного джунгарам населения. Корсак, небольшая степная лисица, которая привозилась во множестве из Джунгарии. Корсачья шкурка у казахов служила в качестве меновой единицы вместо денег, как одноголовная зендень в Джунгарии. Хамом, по сведениям Г. Н. Потанина, называли хлопчатобумажные ткани, различные по качеству и цене. Самые простые, или однопортишные хамы, были черные. Васильковые, зеленые и алые хамы изготовлялись только в Кашкаре и были известны как кашкарские хамы. Самые лучшие, шанские хамы, длиной от 12 до 13 аршин, были зеленого, красного и желтого цвета, этими хамами в Бухаре собирали дань в пользу джунгарских ханов. Выбоина, выбойка, побухарски басма, некрашеная, но лощеная и с рисунком хлопчатобумажная ткань. Кушак, или бухарский кушак, длинный пояс (до 2-2,5 аршин), вытканный красными и васильковыми полосами или с шахматным рисунком. Занавесы, или занавесы выбойчатые, раскрашенные особыми рисунками хлопчатобумажные ткани, производимые в Яркенде и Ташкенте, которые высоко ценились в Сибири.

5. Перечислены те товары, которые были запрещены в купеческой торговле и составляли монополию государства.

6. Контайша титул главы Джунгарского ханства, верховного собственника всех земель, обладавшего большой властью (также хунтайши, хунтайджи).

7. Году Гильмогой... Согласно циклическому восточному календарю это год Огненной Змеи, или 1737 г.

8. ...дан был прочетный указ... вид открытого листа, особая грамота на право беспошлинного провоза товаров.

9. ...таможенному уставу 207 года... Речь о постановлениях 7207 г. (1698-1699 гг.) о сибирско-китайской торговле и о воспрещении торгующим привозить товары в Сибирь, минуя таможенную проверку в городе Верхотурье, а также об учреждении таможенных застав на других торговых путях в Сибирь.

10. Имелась в виду российская императрица Анна Иоанновна, находившаяся на российском троне в 1730-1740 гг.

11. Скорее всего описки: один и тот же человек назван Рукан-баем, Русан-баем и Урасан-баем.

12. Названы члены джунгарского посольства Лама-Даши, Науруз-Казы и Авасбай, отправившиеся в 1740 г. в Петербург для официального удостоверения почтения джунгарского хана Галдан-Церена российской императрице Анне Иоанновне. Прибыв в российскую столицу ко времени кончины царицы, джунгарские послы находились в Петербурге около 4 лет, присутствовали на торжествах коронации Елизаветы Петровны в 1741 г.