(3 сентября 1742 г. — 2 мая 1743 г.)

Журнал отправленного по высочайшему е. и. в. указу из Орской крепости от г-на тайного советника и кавалера Ивана Ивановича Неплюева ⁶⁸ к зюнгорскому владельцу Галдан-Черину Пензенского пехотного полку майора Миллера

[3-28 сентября 1742 г.]

1-е. Сентября 3-го числа отправился я из Орской крепости пополуночи в 10-м часу и, переехав к реке Ори, где стоял Абулхаир и с сыном Ерали-салтаном и калмыцкой посланец Кашка с товарищи. Потом приехал г-н тайный советник и кавалер Неплюев для прощания с оным ханом, и по отъезде его превосходительства пришел я к Абулхаир - хану для отдания визита, и оной хан хотел написать письмо к Галдан-Черину и отдать посланцу Кашке. Токмо я ему объявил, что ему к хану Галдан-Черину письмо уже писать не надлежит, понеже я по высочайшему е. и. в. указу к помянутому хану отправлен, и письма я у себя имею от г-на тайного советника и кавалера Неплюева, из которых оной хан Галдан-Черен усмотрит, что вы, Абулхаир-хан, в подданстве е. и. в. состоите. И оной Абулхаир-хан, услыша то от меня, письмо то, которое он было написал, изодрал и просил меня, чтоб я за нево хану Галдан-Черину ответствовал, что я ему и обещал. Потом простясь с ним, и поехал с Ерали-салтаном и с калмыцким посланцом от реки Ори к речке Менлибаю, расстоянием от Орской крепости верст в 20.

2-е. 4-го числа от той речки я поехал пополуночи 6,5 часа и доехал до реки Ори верст 20, где принужден остановиться, понеже верблюд у меня захворал и отправил в Орскую крепость казака о требовании верблюда.

3-е. 5-го числа посланный казак из Орской крепости возвратился и поехал я от реки Ори пополуночи 11,5 часа и приехал к реке, называемой Карасу, пополудни 5 часов 40 минут, ехали, например, верст 30, где и ночевал.

4-е. 6-го числа пополуночи в 7 часов поехал я от реки Карасу и приехал пополудни час Большой орды к Утемеш-батырю, ехал, например, верст 30, где и ночевал. И оной Утемеш, також и другие старшины, спросили меня, зачем я еду к Галдан-Черену. [102] На что я им сказал, что я по высочайшему е. и. в. указу отправлен из Оренбурга от г-на генерала и кавалера Неплюева к калмыцкому хану Галдан-Черену для того, чтобы оной хан верным подданным е. и. в. киргиз-кайсакам впредь никакого утеснения и раззорения б не причинял, и чтоб их оставил во всяком покое, и войско бы свое впредь для раззорения их не присылал. И оной Утемеш говорил: «Дай боже е. и. в. многолетнего здравия, что она об нас изволит милостивое старание иметь». На что я ему сказал, что е. и. в. своих верных подданных всегда будет защищать и до раззорения их никогда не допустит.

5-е. 7-го числа поехал я с Ерали-салтаном (оставя у оного Утемиш-батыря прапорщика Пазухина с кошем) в Среднюю орду (к Букей-батырю) ауксиренского роду к Сары-батырю, где были и другие старшины, которым я объявил, что отправлен по высочайшему е. и. в. указу к калмыцкому хану Галдан-Черену для их пользы, чтоб калмыцкий хан впредь верных е. и. в. подданных не раззорял, которые весьма были рады и благодарили за милость е. и. в.

6-е. 8-го числа поехал я от оного Сары-батыра и поехал в Среднюю орду найманского роду к Букай-батырю, где было велено всем собраться старшинам и калмыцкому посланцу Базару, и чтоб тут всем сообщиться и ехать в путь и будто провожатым велено у онаго Букая собраться ж. Но оной Букай-батырь мне объявил, что калмыцкий посланец Базар у него был и поехал к Герликап-батырю, и якобы он, Букай, слышал, что Абулмамет-хан и Барак-салтан намерены отдать детей своих в аманаты к Галдан-Черену, а подлинно ли то учинят, еще заподлинно не знают. На что я ему сказал, что я по высочайшему е. и. в. указу отправлен из Оренбурга от г-на тайного советника и кавалера Неплюева к калмыцкому хану Галдан-Черену для их народной пользы, чтоб оной хан верных е. и. в. подданных киргиз-кайсаков оставил бы в покое, и войско бы свое на них впредь не посылал, и обид и раззорения им не чинил. И ежели они детей своих отправят в аманаты к Галдан-Черену, то будет е. и. в. противно, понеже Абулмамет-хан учинил в верности е. и. в. присягу, також и Барак-салтан чрез письма також просил и желает быть е. и, в. верным подданным. На что оной Букай-батыр сказал, ежели-де мы салтанов к Галдан-Черену не отправим, то оной хан паки пришлет своих войск и нас раззорит. На что я им представлял, что вам того опасаться не для чего, и ежели я приеду к помянутому хану Галдан-Черену, то оное не учинит, [103] понеже оной хан будет известен, что Средняя и Меньшая орда в подданстве е. и. в. состоят, и хотя б оной хан своих войск на них и послать хотел, то всемилостивейшая государыня верных своих подданных всегда защищать и оборонять изволит и до раззорения их никогда допустить не изволит, чему они весьма благодарили. И оной Букай-батыр мне сказал, что-де завтрашнего числа съедутся ко мне другие старшины и будет о том советовать. И послал я за прапорщиком Пазухиным, чтоб он с кошем приехал, також и посланец Кашка; которые и приехали 11-го числа.

7-е. 9-го, 10-го и 11-го чисел съехались многие старшины, в толе числе знатный старшина найманского ж роду Кара-бий, и от меня ему и протчим старшинам довольно представлено о вышеписанном, чтоб они салтанов своих не посылали к Галдан-Черену, и чтоб они взирали на Абулхаир-хана, что он детей своих не посылает, и для того я и отправлен по указу е. и. в. для защищения всех верных подданных, но подлинно их утвердить не мог, и видно, что они в великом страхе от Галдан-Черена находятся. Токмо то твердят: ежели-де мы салтанов не отправим, то калмыки-де нас разорят; також и от Ерали-салтана им довольно представлено было, чтоб они салтанов удерживали, но подлинного от них намерения узнать не мог. Я же от себя послал, також и калмыцкий посланец Кашка к другому калмыцкому посланцу Базару, который неподалече в другом улусе находился, с тем, что я по указу е. и. в. отправлен к его владетелю, и чтоб он приехал ко мне и вместе б со мною поехал. На что он прислал ответ: что-де я отправлен в Среднюю орду к Абулмамет-хану и Барак-салтану, и от них еще подлинного ответа не получил, и они-де просили сроку на шесть дней, и чтоб я с Кашкою поехал наперед, а у меня-де путь особливой.

8-е. 13-го числа Ерали-салтан, Букай-батыр и другие старшины сказали мне, что-де более здесь жить не для чего, понеже видно, что Барак-салтан и Абулмамет-хан уже сюда не будут, а собираются-де они, також и другие старшины, к Герликап-батырю, и там хотят советывать; и мне приказали ехать с калмыцким посланцом Кашкою потихоньку наперед. Притом я просил Ерали-салтана, чтоб он сам поехал к Абулмамет-хану и Барак-салтану, и какой у них совет будет — пошлют ли они детей своих или нет — чтоб он мне дал знать и послал с ним оренбургского казака Смаила-муллу, чтоб он там их советы мог выведывать. И оной Ерали-салтан мне обещал, что он тамо с Бараком советывать будут, прислать ко мне обо всем известие. [104]

9-е. И я того ж 13-го числа поехал с калмыцким посланцем Кашкою, и приехал в Среднюю ж орду уак-гирейского роду, и был у Алтайбая, которой мне объявил, что-де я, Алтайбай, с вами поеду к Галдан-Черену от Ерали-салтана посланцем, токмо-де я еще письма от него не взял. На что я ему сказал, что ему письмо от салтана взять не для чего, понеже я отправлен с письмом к Галдан-Черену об их общей нужде от генерала и кавалера Неплюева, и ежели он хочет ехать, чтоб он при мне поехал для провожания и тамо услышит, что я о всех верных е. и. в. подданных будут иметь старание; на что он сказал, что я за вами буду.

10-е. 14-го числа поехал я и приехал в Большую орду усинского роду к Бектемирбаю, где разговоров знатных не происходило.

11-е. 15-го числа поехал я и приехал к мурзе Гильдебаю того ж усинского роду.

16-го числа поехал я и приехал к Наурус-батырю того ж роду, которой меня спрашивал, зачем я еду, куда и от кого отправлен. На что я ему сказал, что я по высочайшему е. и. в. указу из Оренбурга от г-на генерала и кавалера Неплюева с письмом к калмыцкому хану Галдан-Черену отправлен с тем, чтоб оной хан е. и. в. верных подданных впредь не раззорял, понеже Абулхаир- хан и Средняя орда состоят в подданстве е. и. в.; и оной Наурус-батыр требовал от меня, чтоб я ему то письмо дал прочесть. На что я ему сказал, что то письмо запечатано. Довольно можно ему поверить, что я словесно ему объявляю, что я для всех верных подданных киргизцов еду к Галдан-Черену для их защищения. На что он сказал: «Чему верить? Запечатанное письмо может быть иное, что в письме написано?» На что я ему сказал, чтобы он не сумневался. Ежели б я не для их пользы отправлен был, то б я чрез их улусы не поехал.

12-е. 17-го числа поехал я с Кашкою (оставя кош) к Герликап-батырю, которой нас звал к себе обедать, где были многие старшины в собрании, которым я довольно сказывал, что я отправлен к калмыцкому хану для их пользы, из которых иные тому верили, другие же не верили и хотели нас остановить, а иные присоветывали, чтоб нас разграбить. И поехал я от онаго Наурус-батыря и приехал к Мамбетбаю, где и ночевал.

13-е. 18-го числа пришел ко мне киргизец той же Большой орды усинской же волости имянием Хонгор (который по-калмыцки умел говорить), которого я чрез переводчика спрашивал: [105] усинский род состоит ли в подданстве Галдан-Черена? На что он сказал, что: «Мы прежде были у него в подданстве, токмо года с три назад мы от него отошли, не хотя платить ему дани, и кочуем около Средней орды». Которому я сказал, ежели они желают быть верноподданными е. и. в., то их всемилостивейшая государыня будет защищать, как протчих подданных киргизцов. На что он сказал, что-де: «Наш народ вольной и глупой рассуждает, что-де ты едешь затем, чтоб согласиться с калмыцким ханом и чтоб нас, киргизцов, всех искоренять — калмыки, с одной стороны, а российское войско — с другой стороны». На что я ему сказал, чтоб они того не мыслили, ежели бы наше такое намерение было, то б я через их улусы не поехал, понеже у нас другая дорога есть чрез Сибирь. А то я для их пользы еду, чтоб они сами то видели и были бы имоверны, что я для их народной пользы отправлен. На что он сказал, что: «Наши дураки того не рассуждают, я-де буду им говорить».

14-е. Того ж числа приехали к оному Мамбетбаю вышеозначенные Науразай-батыр да мурза Гильдебай, которые паки меня спрашивали, зачем я еду. Которым я объявил, как выше писано, что я для их пользы еду. На что они сказали, чтоб я из их улусов не выезжал, понеже с малыми людьми ехать опасно, ибо-де «каракалпаки или киргизцы могут вас разграбить», и чтоб я ждал других посланцов. На что я им сказал, что мне других посланцов ждать не для чего здесь в улусе, понеже у меня лошади худы, «ежели вы мне дадите лошадей жирных, також и провиант на дорогу, то я готов ждать, а что же вы меня стращаете каракалпаками или киргизцами, то я никого не боюсь, понеже каракалпаки подданные е. и. в., а ежели киргизцы меня ограбят или обиду учинят, то е. и. в. им упустить не изволит, и не токмо уже кочевать им с улусами на сей степи, но и нигде вам места не будет, и скрыться от гнева е. и. в. не можете. На что они сказали, что «мы вам всякого благополучия желаем и удержать вас не можем» — и отпустили меня.

15-е. И поехав от них, приехал я к Алакусбаю того ж роду, и приехали ко мне ввечеру от Барак-салтана и от Ерали-салтана киргизцы 4 человека найманского роду: Хожайбильде-батыр да Баранбай-батыр, також орской казак Смаил-мулла, которого я оставлял при Ерали-салтане, и объявили мне, что Барак и Ерали салтаны приказали, чтоб я из улусов не выезжал и ожидал бы их, [106] а ежели я насильно поеду, то Барак-салтан приказал меня, удержать усинского роду киргизцам. На что я им сказал, что я их ждать буду и весьма желаю видаться с Барак-салтаном.

16-е. 19-го числа из оных присланных киргизцов послал я двух человек возвратно к Барак и Ерали салтанам с тем, что я по их прошению остановился и их ожидаю, токмо, чтоб они приездом своим не замедлили, представляя, что, ежели они скоро не будут, то лошади будут у меня худы и провианту будет мало, то принужден требовать от них лошадей и провианту, чтоб мне без нужды проехать было можно.

20-го числа поехал я поутру и приехал той же усинской волости к Тохтабай-батырю.

21-го числа от оного Тохтабай-батыря я поехал и приехал того ж роду к Ерликап-батырю.

22-го числа поехал я от Ерликапа, и приехал к Жанжигит-батырю.

17-е. 23-го числа поехал я от оного Жанжигита, и приехал той же орды к Батырюбаю и, будучи у них, все меня спрашивали, зачем я еду. Которым я объявил, как вышеписанным, и было у них везде немалое собрание, и присоветывали между собою, чтоб нас не пропустить, а простой народ все приговаривал, чтоб нас разграбить, токмо старшины их до того не допускали.

18-е. 24-го числа приехал ко мне Ерали-салтан, которой мне объявил, что Барак-салтан с старшинами найманского роду советывали, чтоб Абулмамет-хан сына своего отпустил к калмыцким посланцам. Токмо оной Ерали-салтан ему, Бараку, объявил, что русский командир отправлен по указу е. и. в. к Галдан-Черену для общей нашей пользы и вам-де салтана отпустить к калмыцкому хану не для чего. На что оной Барак и склонился, и хотел сам ко мне приехать, а Ерали-салтану велел ехать ко мне наперед, а сам за ним хотел скоро приехать и ждали до 28-го числа, токмо оной Барак не приехал. А другие киргизцы сказывали, бутто Абулмамет-хан и Барак-салтан убирают своих детей и хотят их отправить к Галдан-Черену. И присоветывал оной Ерали-салтан, чтоб я с посланцом Кашкою поехал наперед в путь, и объявил мне оной Ерали-салтан, что он говорил со старшинами Большой орды с Наурузбаем и они согласились, чтоб нам ехать наперед и обещали ему, чтоб нас пропустить и обиды никакой не учинить. И по оному их согласию приехал я с Ерали-салтаном 28-го числа к калмыцкому посланцу Кашке и объявил ему, что мы Барак-салтана [107] дожидались, токмо видно, что он уже не будет, а более ждать не для чего, понеже путь последний, на что оной Кашка и склонился.

19-е. Я же написал письмо на татарском диалекте к Барак-салтану в такой силе, что я по его прошению его ждал более десяти дней, токмо он не приехал, а более ждать мне было неможно, понеже улусы уже все объездил и провианту у меня за умалением, також и лошади худы. А хотя бы он со мною и сам виделся, то б я инаго ему объявить не мог, кроме, что я по высочайшему е. и. в. указу отправлен к Галдан-Черену для их народной пользы и присоветывал, чтоб он сына своего не посылал, ибо я уповаю и Аблай-салтана ⁶⁹ и прочих старшин от Галдан-Черена высвободить. И, написав оное письмо, отдал Кожагильдебатырю да Бурамбаю, а сам поехал того ж числа из улусов с Кашкою, а Ерали-салтан поехал со мною и проводил меня из улусов верст 20 до урочища Карачатау. А провожатых со мною никого нет, окроме Байгулака от Джаныбек-батыря.

На подлинном пишет тако: майор Карл Миллер.

Секретарь Петр Рычков.

С подлинным читал канцелярист Иван Коптяжев.

АВПРИ. Ф. 122/1; 1742 г. Д. 4. Л. 178-183 об. Копия. Опубл.: КРО-1. С. 258-262.

Комментарии

68. Неплюев Иван Иванович (1693-1773) — русский государственный деятель, действительный тайный советник. В 1714 г. поступил в новгородскую математическую школу, затем — в Петербургскую морскую академию. Продолжал обучение в Венеции и Испании. В 1720 вернулся в Россию, заслужил на экзамене похвальный отзыв Петра I и был назначен главным командиром над строящимися морскими судами в Петербурге. В 1721-1735 гг. — резидент в Константинополе, в 1742-1744 гг. — начальник Оренбургской комиссии, в 1744-1758 гг. — первый оренбургский губернатор (Губернаторы Оренбургского края. Оренбург, 1999. С. 46-60; Витевский В. В. И. И. Неплюев и Оренбургский край в прежнем его составе до 1758. Казань, 1897).

69. Аблай (1711-1780) — султан Среднего жуза, с 1771 г. — хан Среднего и большей части Старшего жузов и одновременно старший хан казахов. Происходил из династической линии султана Жадика.

Детские и отчасти юношеские годы провел в изгнании, лишившись в 13 лет отца, которого убили в междоусобной борьбе соперники. Согласно казахским народным преданиям, Аблай в сопровождении слуги своих родителей Оразак-аталыка бежал в г. Туркестан, но знатные родственники отвергли его, и он вынужден был поступить в услужение к богатым кочевникам: сначала работал пастухом у знатного бия Толе Алибекулы, а затем у Даулеткельды-бая — пастухом, а позднее табунщиком.

Выдвинулся в число военных и политических деятелей в конце 20-х — начале 30-х гг. XVIII в. в ходе наступательных боевых операций казахского ополчения против джунгарских войск. Благодаря своим выдающимся воинским и организаторским способностям Аблай при поддержке некоторых влиятельных батыров и троюродного дяди султана Абулмамбета был избран казахскими старшинами правителем в сильном и многочисленном роде атагай, одном из наиболее крупных подразделении племени аргын. 28 августа 1740 г. принял в Орской крепости российское подданство вместе с ханом Абулмамбетом. Весной 1741 г. во время ойрато-казахской войны убил в одном из первых сражений знатного джунгарского нойона, входившего в состав ближайшего окружения хана Галдан-Цэрена. Несколько недель спустя был захвачен в плен в своих кочевьях наступавшими на Средний жуз отрядами ойратов. До весны 1743 г. находился в джунгарском плену, освобожден в результате российской дипломатической миссии во главе с майором К. Миллером, направленной осенью 1742 г. из Орска в Джунгарию к Галдан-Цэрену.

В 1743-1752 гг. поддерживал взаимовыгодные дипломатические контакты с правящим джунгарским домом и русскими пограничными властями в Оренбурге и Сибири. В 1752-1755 гг. принимал участие в междоусобных распрях джунгарских князей за ханский престол на стороне мятежных нойонов Даваци и Амур-саны. В 1756-1757 гг. оказывал военную поддержку второму из них в освободительной войне против Цинского Китая, но после поражения и бегства Амурсаны заключил с Цинами мирный договор и в 1757 г. принял наряду с российским китайское подданство. В 1757-1759 гг. установил непосредственные дипломатические контакты с Пекином, положив тем самым начало становлению и развитию прямых казахско-китайских отношений.

В 50-х гг. XVIII в. приобрел большое политическое влияние во многих родах Среднего жуза и частично в Старшем жузе. В 1771 г. в связи со смертью хана Абулмамбета был официально избран ханом старшинами многих казахских родов в г. Туркестане, в мечети Ходжа Ахмеда Ясави. В 1772 г. получил утверждение в «ханском достоинстве» от цинского императора Цяньлуна, а 2 февраля 1776 г. через капитана Матвея Брехова обратился к русскому правительству с прошением об официальном признании за ним титула главного казахского хана. Указом императрицы Екатерины II от 24 мая 1778 г. был утвержден только в звании хана Среднего жуза. В 1779 г. совершил удачный военный поход против кыргызов и Кокандского владения, но осенью 1780, возвращаясь из Ферганы, умер по дороге под Ташкентом. Похоронен в г. Туркестане, в мавзолее Ходжа Ахмеда Ясави (Ерофеева И. В. Символы казахской государственности. С. 123-128).

Текст воспроизведен по изданию: Путевые дневники и служебные записки о поездках по южным степям. XVIII-XIX века // История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. Том VI. Алматы. Дайк-пресс. 2007