№ 219

1876 г., не ранее апреля 25 (Датируется по содержанию документа)

ИЗ ДОНЕСЕНИЯ ВОЕННОГО ГУБЕРНАТОРА ФЕРГАНСКОЙ ОБЛАСТИ ГЕНЕРАЛ-МАЙОРА М. Д. СКОБЕЛЕВА ИСПОЛНЯЮЩЕМУ ДОЛЖНОСТЬ ТУРКЕСТАНСКОГО ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА Г. А. КОЛПАКОВСКОМУ О ПОРАЖЕНИИ КЫРГЫЗСКИХ ПОВСТАНЦЕВ В УЩЕЛЬЕ ЯНГИ-АРЫК

Честь имею представить при сем Вашему Пр[евосходитель]ству подробное донесение о поражении 25 апреля сего года кара-киргиз в ущелье Янги-арык.

Во время правления бывшим Коканским ханом самозванца Пулат-хана многочисленное кара-киргизское население приобрело относительно оседлого сартовского первенствующее значение. Большая часть приближенных Пулата были каракиргизы, вместе с тем в центрах, где зимою рядом с сартами живут кара-киргизы, почти все общественные должности были переданы последним. [387]

Таким образом, с господством Пулата были связаны по преимуществу интересы каракиргиз; кроме того, каракиргизы в лице своих представителей более чем какое-либо племя ханства чувствовали себя сопричастными злодействам, означенным [в] кратковременное правление Пулата.

Когда успехи нашего оружия в зимнюю экспедицию склонили население ханства к изъявлению безусловной покорности, то наряду с вполне открытым и не возбуждающим сомнения поведением кипчаков и оседлых сартов вопрос о подчинении кара-киргиз представлялся довольно продолжительное время невыясненным.

Были весьма веские обстоятельства, по которым можно [было] ожидать, что скомпрометированным сообщникам Пулата удается поднять кара-киргиз на открытую борьбу с нами.

В продолжение всей Коканской войны 1875-1876 годов кара-киргизы ни разу не попадали под наши удары: они были в составе неприятельской конницы в делах 2 декабря под Ульджибаем, 18 января под Ассаке и 27 января под Уч-Курганом, но избегали при этом значительных потерь.

Собственно же бедствия войны, разразившиеся над кипчакским, частью сартовским населением, и столь вразумительно склонившие их к миролюбию, совсем миновали население кара-киргизское, и этот факт со свойственным среднеазиатским легковерием мог быть истолкован им в благоприятном для борьбы с русскими смысле.

К тому же кара-киргизы имели преувеличенное понятие о неприступности их кочевок. Действительно, в ущельях и долинах первоклассного хребта, с востока и юга окаймляющего долину Ферганы, естественные препятствия настолько усиливали оборонительные средства кара-киргиз, что они были в безопасности от ханских войск.

Фактическая власть хана, таким образом, на эти горы, и лежащий за ними Алай, не распространялась, а условное подчинение кара-киргиз этой власти обусловливалось лишь их зависимостью от необходимых для их существования базаров в сартовских населенных центрах.

Кара-киргизы, не проверив еще на себе, как выше сказано, что действительно наша военная сила не может быть оценена ни в каком отношении по бывшей ханской, могли рассчитывать, что неприступные горы и Алай ввиду наступления весны [388] дадут им в худшем случае надежное убежище от нашего преследования.

По этим соображениям некоторое промедление в конце февраля этого года в заявлении покорности кара-киргизскими родами, кочующими около Оша и Уч-Кургана, в связи с известными мне происками Абдулла-бека и матери его вдовы Алим-бека Мамаджан (Курманджан-датха) Омар-бека, Сулейманкула, а также Абдул-Гафар-бека и Валихан-Тюри, меня несколько озабочивало.

Своевременное занятие Оша отрядом, направленным мною из Маргелана под начальством полковника барона Аминова, сдержало ошских кара-киргиз. Абдулла-бек с небольшим числом сообщников бежал по направлению к Алаю и Кашгару, а Валихан-Тюря от Уч-Кургана к Малому Алаю.

22 марта я прибыл в г. Ош. Личные внушения мои собравшимся здесь для моей встречи биям вместе с введенной и нашей администрацией, равно ранняя пора года, не позволявшая большинству родов, кочевавших под Ошем и Араваном, откочевать в неприступную местность, — все это обеспечило нам содействие большинства кара-киргизского населения этой полосы бывшего ханства.

Но в то же время неблагоприятное нам настроение каракиргиз выразилось на юге Маргеланского уезда образованием шайки, во главе которой стал провозгласивший себя ханом Дивана.

ЦГА РУз. Ф. И. 715. Оп. 1. Д. 66. Л. 393-395. Копия.