№ 177

1867 г., конец октября, долина р. Оттук на Нарыне

УЧЕНЫЙ-ПУТЕШЕСТВЕННИК Н. А. СЕВЕРЦОВ О ВСТРЕЧЕ С САРЫБАГЫШСКИМ МАНАПОМ УМЕТАЛЫ ОРМОНОВЫМ

Вскоре к нам приехал и Умбет-ала, как уже упомянуто. Это был толстый, хромой старик, лет под 60; черты его широкого скуластого лица были типичные каракиргизские, выражение на первый взгляд добродушное и несколько вялое, но, всматриваясь ближе, можно было заметить на этой апатичной физиономии отпечаток хитрого ума и твердой воли. Одет был просто, в армячинном халате сверх нагольного тулупа; слез с лошади при помощи двух киргизов. Он был болен, не помню уже чем, и лечился строгой диетой — вся его пища состояла из пшенной кашицы, вареной на айране; этим он готовился к систематическому лечению настоем дорогой травы (Ephedra sp.) и, уже готовясь к этому лечению, воздерживался от мяса и водки, до которой прежде, подобно большинству каракиргизов, был великий охотник; не пил и кумыса, а только айран. Его вялость и апатический вид происходили, может быть, от болезни; во всяком случае наружность не показывала грознейшего из каракиргизских батырей, каким он, однако, был, и притом наследственно, по смерти своего отца Урмана. Впрочем, он никогда и не был таким смелым рубакой, как его отец, а побеждал более военными хитростями, что видно и из рассказа Семенова о подвигах отца и сына в баранте с богинцами. Хромым Умбет-ала был еще смолоду и уже потому не отличался особенной физической силой и ловкостью, а потом отяжелел и отек от кумыса и кумысной водки. В последнее время он не водил сам шаек барантачей, а рассылал их под предводительством опытных наездников, вроде присланного ко мне Байбагула.

Если Урман являлся в некотором роде Ахиллом Среднего Тянь-Шаня, то его сын Умбет-ала скорее напоминал хитроумного мужа Одиссея. Набеги этого киргизского Одиссея были всегда удачны, а нападения на него богинцев, саяков и прочих — всегда неудачны: он заставал врагов врасплох, а его никогда [320] — да и покорился он, как уже сказано, только предвидя вероятный разгром своих аулов, а не дождавшись его.

Потому его и уважали не одни сарыбагиши, вполне доверявшие его уму и распорядительности; при его приезде в отряд он был встречен с некоторым подобострастием и ненавидевшими его богинцами, не говоря уже о молдурах, некогда им покоренных. Все в нем видели вождя вождей, хотя подвиги последних и ограничивались преимущественно удалым конокрадством.