Инструкция имп. Елизаветы начальнику Оренбургской комиссии И. Неплюеву о взаимоотношениях с ханом Среднего жуза Абулмаметом

1742 г., июня 23

Божиею милостью мы, Елисавет первая императрица и самодержица всероссийская и пр., и пр., и пр. нашему тайному советнику Неплюеву.

Были здесь в приезде по отпуске генерала-лейтенанта Соймонова киргис-кайсацкой Средней орды Абулмамет хана посланцы — Айтым батыр с товарищи, а с какими представлении и прошении, о том известие имеется в Канцелярии оренбургской комиссии, какова и отправлена с ними к Абулмамет хану наша грамота, с оной для вашего известия копии при сем. А на прошении его во всемилостивейшую нашу резолюцию сим вам объявляется: 1-е, о строении для оного Абулмамет хана нового города от времяни до времяни подавать вам надежду, так же как и на прошение Абулхаир хана в особливом указе нашем к вам писано; 2-е, о содержании оного Абулмамет хана с подданными нашими волжскими калмыки в миру иметь вам старание по силе прежде отправленных о том наших указов, и для того сноситься о том почасту с тайным советником и астраханским губернатором Татищевым; 3-е, елико ж принадлежит до прошения оного Абулмамет хана о даче ему при нынешней его нужде хлеба, сие предаем на ваше разсмотрение. Также буде вы при отпуске тех его посланцов запотребно разсудите и еще что к нему, хану, послать с ними или при нашем с ним свидании, что дать от нас в жалованье, и в том вам поступать по тамошнему усмотрению и по прежним примерам, ибо всех тамошних обращений здесь знать и что по оным чинить, того всего предписать невозможно.

Дан в Москве июня 23-го дня 1742 г. по е. и. в. указу.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1742 г., д. 5, л. 41-41 об. Отпуск.

Письмо хана Среднего жуза Абулмамета начальнику Оренбургской комиссии И. Неплюеву о принятии присяги на подданство.

1742 г., ноября 12

Высокопревосходительному господину тайному советнику и кавалеру Ивану Ивановичу Неплюеву от меня, Абулмамет .хана, [175] нижайший поклон. Покорно прошу не сумневаться, что я для свидания к вашему пр-ву не приехал, того ради что прилучились калмыцкие посланцы. Токмо русских и каракалпацких посланцев проводить обещался Абулхаир хан, а калмыцких я проводил и требовал брата своего Аблая салтана и затем отправил сына своего родного, в чем прошу не погневаться ж. А мы в службе к е. и. в. находимся всегда в верности и в том приняли присягу, для того и ваших посланцов отправили обратно, понеже за отлучением нашим к кочевьям от вас стали далеко, но точно поехали к зимовью на урочище Каракум и, ежели соизволит всемогущий бог, в предбудущую весну обо всем будем с вами говорить.

При сем же отправил переводчика Уразина с Сарымбет батыром аргынского роду.

На подлинном татарском письме ево, Абулмамет хана, чернильная печать.

Переводил толмач Усман Арасланов.

Секретарь Петр Рычков

ABПP, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1742 г., д. 4, л. 213-213 об. Перевод.

Донесение начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева в Коллегию иностранных дел о принятии султаном Бараком подданства России.

1742 г., ноября 19

Из особливаго моего доношения Гос. колл. ин. дел изволит усмотреть, коим образом между киргис-кайсацкими салтанами первой и сильнейший Барак салтан, никогда у присяги еще не бывший (хотя многое в том старание было чинено), чрез посыланных к нему переводчика Уразина и Оренбургского драгунского полку вахмистра Лихачева в подданстве и верности е. и. в. присягал и с письмом своим для отправления ко двору е. и. в. посланца своего Сарымбет батыра прислал, котораго я с помянутым вахмистром на сих днях в Гос. колл. ин. дел на ямских подводах и отправлю. Ибо хотя здесь и не бывало такого примеру, чтоб от салтанов ко двору е. и. в. особливых посланцов посылать, а посылались токмо ханские, однако по знати и силе онаго Барак салтана в киргис-кайсацких ордах и что около его придержащихся людей не меньши того, как бы и при самих ханах, но еще и больши при нынешних обстоятельствах и запотребно признал для пользы е. и. в. высочайших интересов, чтобы онаго ево посланца отправить, ибо он, Барак, по своему высокомерию в тамошнем народе почел бы то себе за обиду. Впротчем, что в том до моего уразумения принадлежит, то Гос. колл. ин. дел. покорнейше доношу, яко по тамошним обстоятельствам и усмотрению нужно, дабы ево, Барак салтана, для утверждения в верности пожаловать грамотою так, как Абулхаиру и Абулмамету ханам чрез недавно бывших у двора е. и. в. посланцов их учинено, в которой обнадеживать ево высочайшею е. и. в. милостию и притом по их обычаю к вящему ево, Барак салтана, удовольствию во знак высочайшей е. и. в. милости наградить саблею рублев во сто с надписанием, что она ему пожалована, и в грамоте о ней упомянуть, чем он, яко весьма надобной [176] и анбициозной человек, может быть доволен. А впротчем, ежели соизволено будет в генеральных терминах сослаться на меня, что при свидании со мною высочайшую к нему милость е. и. в. показать повелено, как то и необходимо нужно есть, чтоб при первом с ним свидании милостию е. и. в. ево удовольствовать против того, как оное и всегда, по учинении присяг, киргис-кайсацким владетелям чинено, и онаго ево посланца с тою грамотою повелено, хотя я и в Исетской провинции буду (куда в будущем генваре ехать уповаю), чрез Казань на почте ко мне отправить, дабы я, по получаемым между тем ис той орды или от майора Миллера ведомостям, мог по тому свиданию моему с ним, или как окрестности востребуют, меры принять. О вышепомянутом же вахмистре Лихачеве покорнейше прошу милостивно разсмотреть и за ево многия труды, в бытность между киргис-кайсаками понесенные, где он более года был и с великою нуждою по их обычаю бес хлеба пребывание свое препровождал, наградить прапорщичьим чином, яко и впредь для таких же посылок он потребен, ибо татарскому языку доволен, а в Гос. военную колл. для того я об нем не представлял, понеже там ево службы неизвестны.

Иван Неплюев

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1742 г., д. 4, л. 241-242 об. Отпуск.

Грамота имп. Елизаветы о награждении именной саблей султана Среднего жуза Барака.

1743 г., марта 24

Божиею милостию мы, Елисавет первая, императрица и самодержица всероссийская и пр., и пр., и пр.

Нашего и. в. подданному киргис-кайсацкой Средней орды Барак салтану с старшинами наша императорская милость.

Нам, великой государыне, нашему и. в., тайной наш советник Иван Неплюев доносил, что ты с старшинами и протчими подвластными своими в верном подданстве нам учинили присягу, которую ты и в листу своем, сюда к нам присланном, подтвердил, обещаясь в том подданстве нам, великой государыне, содержать себя всегда непременна, и с тем со всенижайшем твоим наше и. в. возшествием на всероссийский наш императорский родительский престол поздравлением прислал ты к нашему императорскому двору посланца своего Сарымбета. И мы, великая государыня, наше и. в., твою к нам верную подданность и присылку с поздравлением приемлем милостиво, и во знак того всемилостивейше указали мы послать к тебе саблю оправную с золотою надписью, также и вышереченной посланец твой Сарымбет допущен был пред наше и. в., причем и от уст наших о нашей императорской к тебе милости слышать удостоился. А впротчем, нашу императорскую милость вяще тебе изъяснить и оказать может вышепомянутый наш тайный советник Неплюев, который о старательстве по прошениям и требованиям подданных наших киргис-кайсацких ханов, также и твоим, и указ наш имеет, и о чем он к тебе указом нашим писать или при персональном свидании словесно говорить будет, тому тебе совершенно верить и во всем по его наставлению поступать и исполнять, за что и вещею нашею императорскою милостию обнадежен быть можешь. [177]

Вышеописанный твой посланец Сарымбет в бытность его здесь и в дорогу кормовыми удовольствован и особливым нашим жалованьем награжден и с сим нашим императорским указом отпущен к тебе по-прежнему.

Дан в С.-Петербурге марта 24 дня 1743 г.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1743 г.,. 8, л. 3-4. Отпуск.

Письмо начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева Абулхаир-хану о мерах, принятых для защиты казахского населения от набегов джунгарских феодалов.

1743 г., июня 29

Ея императорского величества киргис-кайсацкой Меньшой орды верноподданному и высокопочтенному Абулхаир хану.

В прошлом 1742-м г. из разных моих писем, к вам, высокопочтенному хану, отправленных, небезызвестно вам, для чего и с каким представлением послан был от меня к зюнгорскому владельцу Галдан Чирину майор Миллер, о чем ныне, не разпространяя сие, такмо вам, высокопочтенному хану, сообщаю, что оный майор и с бывшими при нем людьми в нынешнем месяце возвратился сюда благополучно.

И хотя он в Ургу Галдан Чирина проехать не мог затем, что на все калмыцкие улусы напала оспа, которой калмыки, как то и вам известно, подобно моровому поветрию, боятся и в то время сообщения с людьми опасаются и не имеют. Однако, быв у главного калмыцкого владельца Манжи, на письма мои привез ко мне ответ по приказу Галдан Чирина. Содержание того ответа в том состоит, что зюнгорской владетель напредь сего, яко вы, высокопочтенный хан, с Меньшей киргис-кайсацкою ордою, также и Абулмамет хан Среднею ордою в подданстве е. и. в. состоите, был неизвестен, прежние его поступки, до нас происходившие, в неведении того чинены. А он с е. и. в. всемилостивейшею государынею всегда в добром соседственном покое состоит и притом приносит жалобу, что киргис-кайсаки напредь сего улусы ево весьма разоряли и, дабы унять, чрез что-де всякая спокойность между вами и ими утвердится, что и словами владельца Манджи, у которого майор Миллер был, подтверждено и довольно изъяснено, в каком владетель ево Галдан Чирин остался разсуждении. Итако, ныне весьма не уповательно, что уже оной Галдан Чирин кое-либо принял намерение к нападению на подданных е. и. в. орды и вас, высокопочтенного хана, ибо уже неведением о подданстве отговариваться не возможет. А притом и сие ведаючи, что подданные е. и. в. без защещения не останутся и, разоря их, высочайшей е. и. в. склонности лишится и гнев е. и. в. на себя подвигнуть может. Майор Миллер, возвращаясь сюда, слышал, что по отъезде ево ис калмык брат Абулмамет хана Аблай салтан и з бывшими при нем и сыне оного прошлой осени к нему, Галдан Чирину, от него посыланной в их улусы, отпущен. Почему вы, по вящему разуму, можете разсудить, в каких мнениях нашолся оной владелец, когда услышал и увидел с стороны е. и. в. старание за е. и. в. верных подданных, и какое действо возымело одно вышепомянутого майора [178] Миллера отправление. Он, конечно, не возможет ныне вам ни единаго изнурения показать, ежели токмо киргис-кайсацкий народ к стороне ево никаких неприятельских движений в противность указом е. п. в. не учинит, что вам, высокопочтенному хану, и наблюдать должно. А затем всем стеречься ныне того наипаче, чтобы под видом какого-либо ласкания с той стороны вам и всему вашему киргис-кайсацкому народу чего-либо вредительнаго не приключилось, ибо как видно, что других способов там ныне не осталось, как разве употреблять лукавство и, как притравою, рыбу или зверя ловить. По покой и благополучие народное состоит в должном послушании своим великим государем, а на одних мнениях основываться опасно худых следствий, что вы довольно разсудить можете. Того ради с сим моим дружеским листом нарочно до нас высокопочтенного хана отправил, чтоб уведомиться, подлинно ли и кем брат ево, Аблай салтан, также и сын оного к вам возвращены, и что у вас от стороны зюнгорской известного есть, и о протчем до вашей пользы касающемся, ибо чрез всю прошедшую зиму и нынешней весной от вас, высокопочтенного хана, ни одного известия не получал. А понеже вышеописанные дела совершеннаго искорейшаго окончания весьма требуют и мне о том особливым е. и. в. высочайшим указом, недавно присланным, подтверждено, чтоб как возможно наискоряя во удовольствие ваше верноподданных е. и. в. оные дела окончать, того ради как для сих, так и для протчих к вашему и народному благополучию касающихся дел прошу приехать ко мне купно с почтенными вашими детьми и з Батырем, салтанами и с лутшими вашими старшинами в Оренбург августа к первому числу, где вам высочайшая е. и. в. милость показана быть имеет, и все, что к вашей и народной пользе принадлежит, обще разсуждать будем и все ваши дела ко всегдашнему благополучному покою установить почтуся. Чего для с сим посланного с вашим дружеским на сие ответом, не удержав, отправить прошу, е. и. в. кавалер и Оренбургской комиссии главный командир.

Подлинное за подписанием тайного советника и кавалера Неплюева.

Донесение оренбургского генерал-губернатора И. Неплюева в Коллегию иностранных дел о предотвращении набегов джунгарских феодалов.

1744 г., октября 13

От 4 числа сентября в покорнейшем донесении в Гос. колл. ин. дел здешнее мнение отчасти означено, какие здесь ко отвращению известных от зюнгарского владельца Галдан Чирина к сибирской стороне противных намереней за сходные меры признаны. На что от Прав, сената милостивая апробация воспоследствовала. Из онаго Гос. колл. ин. дел изволила усмотреть, что между другими способами, в случае зюнгорской противности и неприятельства, за весьма полезное признано, ежели б возможно было киргис-кайсацкий народ против зюнгорцев возбудить, яко они смежно с ними кочуют и сами такого же состояния, как зюнгорцы, следовательно, легкими своими [179] набегами со всех сторон и войско, и улусы зюнгорские обеспокоивать и раззорять толь способнее могут, яко российских регулярных и нерегулярных людей в дальние степные поиски употреблять не без труда. А понеже киргис-кайсацкий народ, как то и Гос. колл. ин. дел не безызвестно есть, в подданство российское приведен посыланным туда бригадиром Тевкелевым, наиболее через то, что он, Тевкелев, с ними единоверной и о нравах их совершенно сведомой и поныне у всех киргис-кайсацких владельцев имя ево, а особливо у Абулхаир хана, в немалом почтении содержится, как то помянутой хан и в письмах своих неоднократно писывал, прося, чтоб ево, Тевкелева, паки сюда определить, он же и ситуацию всех тамошних мест знает. Итако, по слабейшему мнению, ежели б надобность позвала предписанное киргис-кайсакам возбуждение учинить, то оное так в желаемой успех и в действо произведено быть не может, как посылкою для того онаго бригадира Тевкелева, яко другаго, то столь способнаго и искуснаго человека изобрести невозможно. Сие мое слабейшее мнение на тот случай Гос. колл. ин. дел покорнейше приношу, когда б часто помянутой зюнгорской владелец явным неприятелем декляровался. Но как онаго Тевкелева отправить, то есть прямо ль в орду с грамотами от е. и. в. к киргис-кайсацким владельцам, декляровав зюнгорскаго неприятелем и чтоб они против его по своей присяжной должности собравшись, оружейно или поступали как с неприятелем, или ево, Тевкелева, благовремянно для того прислать и в крайней к ним Орской крепости быть определить. А особливо не соизволится ль от самого от него, Тевкелева, взять о всем том мнение и отправить его из Москвы. Сие все состоит в разсмотрении Гос. колл. ин. дел., о чем я и в Прав, сенат доносил же. Ибо хотя о Абулмамет хане и Барак салтане и ненадежно и, яко дети их у зюнгорского владельца, также и об Абулхаир хане неведомо, как он поступит, однако и то б немалая интересам е. и. в. польза была, чтоб их столько удержать, дабы они к зюнгорской стороне не пристали и от себя шалости не учинили. Особливо ж по здешнему слабейше мнится, что Абулхаир хана можно и тем побуждать, ежели он в том службу свою действительно окажет, то верность свою столько засвидетельствует, что впредь не только ево сын, но и никто требован не будет. А других не соизволено ль будет обнадеживать награждением и, смотря по их поступкам, оное производить, и ежели заблагоразсудится оного Тевкелева употребить, то не соизволено ль будет, как вышеупомянуто, в Гос. колл. ин. дел ево мнения возтребовать, яко по здешнему, кроме ево, такова человека способнаго не признавается, а он ныне в Уфе или в Казане.

У подлинного пишет тако: Иван Неплюев, асессор Петр Рычков

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1744-1745 г., д. 8, л, 1-2 об. Копия.

Письмо оренбургского генерал-губернатора И. Неплюева тархану Джаныбеку с благодарностью за верную службу.

1746 г., мая 30

Всепресветлейшия, державнейшия великия государыни императрицы Елизавет Петровны, самодержицы всероссийския и пр., и пр., и пр. [180]

Е. и. в. киргиз-кайсацкой Средней орды верноподданному и почтенному Джаныбек тархану.

Ваше письмо через Федора Найденова я получил, из которого ваши не только добрыя намерения, но и хвалы достойные поступки усмотрел, а особливо, что вы по усердию вашему к службам к и. в. в Большую орду ездили для взыскания за разграбленной караван. И хотя сей ваш труд по объявленным мне от Найденова тамошним состоянием остался бесплоден, однако ж ревность ваша хвалима, которую со времянем и при удобном случае можете в действо произвести а между тем ныне надобно вам всеми мерами трудиться, чтоб в нынешнем годе в небытность вашу в орде происшедшие от киргиз-кайсак немалые и указом е. и. в. весьма противные поступки, о коих я с Лапиным до вас писал (и ныне копию прилагаю), как можно скоряя собранием и возвращением поправить и народ в спокойствие утвердить, ибо хотя то не моем ведомстве, а в Астраханской губернии сделалось, но люди и интерес е. и. в. везде один и ровен; к тому ж я должен о спокойствие кайсацкого народа попечение иметь.

Следственно, и такие худые дела для вашего всенародного покоя чрез вас же самих поправлять, и понеже вы паче протчих можете разсудить, сколь вредительны такие дела, то я особливо и больше всех надеюсь на вас, что вы неусыпно будете трудиться, дабы все то скоряя поправить и киргиз-кайсацкого народа спокойство возобновить и лучше прежнего утвердить.

Что же касается до торгу, для которого вы людей своих сюда отправлять намерены, оное весьма изрядно, а здесь российских купцов и товаров довольно. Извольте всему народу объявить и уверить их, чтоб без всякого сомнения приезжали и торговали, вы знаете уже здешнюю обычность и справедливость, что за плутов и воров, хотя что и в моей команде случилось, добрым людям обиды не бывало и не будет и обманом ничего не делается, сие дело, також и безопасное препровождение едущих и желающих сюда азиатских купцов, яко-то: хивинцов, бухарцов, кашкарцов и протчих, — на вас полагав, ибо купечество есть довольство и польза общенародная.

Следственно, оное ваше старание будет в угодность е. и. в. и вменится вам в службу.

Ходжаахмет солтан от двора е. и. в. по прошению ханскому и ево с надлежащим удовольствием отправлен и в Казань прибыл благополучно, а к хану и ко всему киргиз-кайсацкому народу о нем и о протчем от е. и. в. послана особливая всемилостивейшая грамота, с которою отправлен старшина Юлумбет, а я от себя отправил с ним известного всем переводчика Араслана Бекметева, чтоб чрез него хану, вам и всему народу оказуемые от е. и. в. высочайшие милости толь внятнее изъяснить и представить все то, в чем е. и. в. всемилостивейшее повеление и прямое вашего народа благополучие состоит.

Итако, уповаю, что вы, известясь о сем, не оставите для выслушания оной высочайшей и ко всему народу отправленной грамоты, сами к помянутому хану ехать и, будучи у него, ваши разсудительные представления ему и всему народу учинить, дабы по тому е. и. в. высочайшему и всемилостивейшему повелению непременно было исполнено, а при том произойдет, о том от вас особливого уведомления буду ожидать. [181]

За всем тем весьма б хорошо и нынешним летом с вами мне повидаться, ибо всяких писем и посылок о народных делах при свидании говорить и разсуждать сходнее; чего ради не разсудите ль вы, основав в орде добрый порядок, чтобы народ спокойно пребывал и купечество продолжалось ко мне с переводчиком Арасланом или купцами вашими приехать; причем я за вашу верность и службы не оставлю вам учинить и знаки е. и. в. высочайшей милости, в которой вы пребываете. А ныне в знак моей дружбы посылаю к вам сукно на кафтан да лисицу на шапку и есмь наивсегда с моим особливым к вам доброжелательством е. и. в. тайный советник кавалер и Оренбургской губернии губернатор.

Подлинная за подписанием и печатью реченного тайного советника и кавалера Неплюева.

Асессор Петр Рынков

P. S. По письму вашему для ваших письменных дел чернилицу медную, две кожи да десть бумаги при сем посылаю, а ясаул Каиб Хасен абыз и Кутыр батыр с надлежащим удовольствием, також и бывшие здесь для торгу люди ваши, изторговавшись, отпущены.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1746 г., д. 3, л,. 15-16. Копия.

Грамота имп. Елизаветы султану Бараку.

1746 г., октября 22

Божиею милостию мы, Елисавет первая императрица и самодержица всероссийская и пр., и пр., и пр.

Нашего и. в. подданому киргиз-кайсацкой Средней орды Барак солтану с старшинами наша императорская милость.

Нам, великой государыне, нашему и. в. тайный советник и кавалер и оренбургский губернатор Иван Неплюев всеподданнейше доносил, яко ты по своей к нам, великой государыне, всеподданнейшей должности, от нас всемилостивейше определенному по нас наследником нашей империи, любезному племяннику нашему, его императорскому высочеству государю, великому князю Петру Феодоровичу присягу чинил о разпространении при Оренбурге купечества старание прилагаешь, от тебя ж для поздравления тем высокопомянутого племянника нашего, его императорского высочества, прислан сюда нарочной посланец Искандер солтан с старшинами.

И мы, великая государыня, наше и. в. твою к нам верную подданность и присылку с поздравлением приемлем милостиво и обнадеживаем тебя нашею императорскою высочайшею милостию, и во знак того вышереченной посланец твой Искандер солтан пред наше и. в. допущен и с сим нашим императорским указом отпущен к тебе возвратно, и всемилостивейше указали мы нашему тайному советнику и губернатору Неплюеву отправить к тебе нашего жалованья и притом о нашей императорской к тебе милости и вяще изъяснить повелели.

Напротиву же того мы, великая государыня, уповаем, что ты по своей к нам должности и впредь к нашему и. в. всегда будешь содержать себя в постоянной верности и во всем том поступать по письмам и словесным объявлениям тайного советника и губернатора Неплюева, также и о распространении при Оренбурге купечества, вящего твоего старания прилагать не приминешь, ибо сие все [182] принадлежит ко общей пользе киргис-кайсацких народов, за что по нашей императорской к тебе милости твердую надежду иметь можешь. А вышеписанной твой посланец Искандер солтан и с старшиною в бытность их здесь и в дорогу кормовыми удовольствованы и особливым нашим жалованьем награждены.

Дан в С.-Петербурге, октября 22 дня 1746 г.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1745-1746 гг., д. 9, л. 61-62. Отпуск.

Письмо оренбургского генерал-губернатора И. Неплюева тархану Джаныбеку.

1747 г., мая 23

Е. и. в. киргис-кайсацкой Средней орды верноподданному и почтенному Джаныбеку тархану.

Ваше, почтенному тархана, письмо чрез Мансура я исправно получил. Из оного весьма приятно было мне видеть о вашем и народа вашего благосостояния, и что вы купно з Букенбаем батырем стараетесь народ свой в спокойстве содержать и лехкомысленных людей от плутовских поступок, которыми всегда общей народной ваш покой раздирается, воздерживать, також и караваны купеческие препровождать, в чем я на вас и надежду имею, ведая, что вашим здравым разсуждением довольно можете понять, яко от того и спокойство и благополучие всего киргис-кайсацкого народа происходит, и вы, так как е. и. в. верной раб, по вашей дознанной мне верности, всегда о том простираться и оной пользе споспешенствовать не преминете. Что же до происходящего здесь торгу принадлежит, то я о сем не разпространяю, ибо люди ваши, бывшие здесь, донести вам оное не оставят; впротчем, ежели вас и Букенбая батыря время и здоровье допустят здесь самим побывать, то мне свидание с вами не иначе, как весьма приятно быть имеет; к Абулхаир хану ж послал с письмом моим нарочного, дабы осведомиться о ево пребывании и о тамошних состояниях и об отпуске Араслана и казака, а как они возвратятся, тогда к нему и к вам о всем буду обстоятельно писать со обретающимися здесь киргисцами, бывшими в Астрахане; причем и калмыцкого посланца, здесь же пребывающего, отправить к вам могу. Итако, вам и всем надлежащем сообща, благонадежен пребываю, что вы по верности своей и все то употребить, что ко исполнению е. и. в. высочайших повелений служить имеет, не оставите.

Я же остаюсь во ожидании с вами свидания с моим доброжеланием, е. и. в. тайный советник, кавалер и Оренбургской губернии губернатор.

Подлинное за подписанием и печатью помянутого тайного советника и кавалера Неплюева.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1747 г., д. 3, л. 139-139 об. Копия.

Письмо оренбургского генерал-губернатора И. Неплюева султану Бараку.

1747 г., июня 2

Е. и. в. киргис-кайсацкой Средней орды верноподданному и почтенному Барак салтану. [183]

Ваши, почтенного салтана, письма, також и кибитку чрез брата нашего Искандер салтана я получил. Из оных ваших почтенных писем весьма приятно было мне усмотреть о вашей к е. и. в. верности и о всех ваших благоповедениях, в которых вы с начала вашего подданства непоколебимо и твердо пребываете. Я же, зная и видя толь доброе и честное ваше состояние, всегда новыя и лутшие способы нахожу о достоинствах и верности вашей ко всемилостивейшей и великой нашей монархине всеподданнейше доносить и нашему благополучию, також и пользе народной споспешествовать, яко же и ныне о всем том, что вы ко мне писали и на словах от брата вашего, також и от моего посыланного к зам человека известился, донести не премину.

Почтенный салтан, вы можете совершенную и всегда несумнительную надежду иметь, что при такой от вас продолжаемой верности и при толь ваших и народа вашего добросостоятельных поведениях высочайшая е. и. в. милость всегда будет от вас и от вашей фамилии неотъемлема, чем я вас, почтенного салтана, как своего приятеля, уверяю.

За кибитку особливо вас благодарствую и почитаю то за ваше ко мне благодеяние, с моей же стороны посылаю к вам з братом вашим лошадь моего седла, желаю, чтобы она была вам угодна и служила в знак между нами дружбы.

О Бахтыбаевом сыне Девлетбае брат ваш Искандер салтан обстоятельно не мог мне сказать, где и у кого он находится, а сказывал, что знает про него больше Гузьахмет салтан, чего ради я буду к нему писать и как известие получу, где и у кого ево сыскивать надлежит, то мое старание о сыску ево приложу и обнадеживаю вас, ежель сыщется и не принял он христианской веры, то как-нибудь ево достану и до вас, почтенного салтана, отправлю. А о киргисце ж Мухамете послал указ, чтобы ево сюда прислали, и ежель он здесь быть не похочет, то в орду к вам отпущен будет, ибо я слышал, что в Башкирии имеет жену и детей и живет своим домом.

Что до Рысмухаметя надлежит, которого с тремя товарищи назначили вы к двору е. и. в., то понеже зачем они посланы, не знаю; по тем же письмам, которые вы мне прислали, також и по разговорам з братом вашим, по окрестностям, я не усмотрел достойной материи, с ним бы их ко двору е. и. в. ныне отправлять, яко к таким знатным отправлениям надобно всегда иметь знатную оказию или уже такую крайнюю нужность, что здесь без особливого и имянного от е. и. в. указа исполнить невозможно. Того ради по совету з братом вашим Искандер салтаном ту их посылку, предостерегая вашу честь и пользу, разсудили ныне отменить и тех ваших людей при сем моем дружеском отправить к вам обратно. Ибо я, как выше упомянул, о всем, что. до вашей верности и пользы принадлежит, чрез моего нарочного засвидетельствовать и стараться не преминул; между тем, желая вам благополучия, остаюсь с моим всегдашним к вам доброжеланием.

Е. и. в. тайный советник, кавалер и Оренбургской губернии губернатор.

Подлинное за подписанием и печатью реченного тайного советника и кавалера Неплюева.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1747 г., д. 3, л. 199 об. — 200 об. [184]

Письма султана Барака оренбургскому генерал-губернатору И. Неплюеву.

1747 г., июня 27

В 1-м. Высокородному и высокопревосходительному над стами тысячами российского войска командиру, генералу, приятелю моему желаю премножество лет здравствовать вам, приятелю моему, каждое письмо посылаю, а все в одной силе, ибо бог един есть, пророк праведен, и я всегда в одном своем слове состою. На сем обманчивом свете каких людей нет, токмо в одном своем слове не стоят, надеюсь и обо мне сумневаетесь, когда я такоже чинить буду, то как богу, так и всемилостивейшей государыне угодно быть не может и вам, господину генералу, приятелю моему, не покажется, но ежели бог поможет, то я по состоянию дедову и отцов наших на одном слове утверждаться намерение имею, которое б детям моим и всей фамилии нашей впредь служить могло, також и всемилостивейшей государыне служить и о киргис-кайсацком народе попечение иметь буду, за что и на оном свете добро получить уповаю; всего мусульманского закона старыя и младыя и все убогие люди у единого бога просят, дабы господь бог даровал всемилостивейшей государыне щастия и здравиа, яко Александру царю Македонскому; при здравии всемилостивейшей государыни, також Барак салтана и господина генерала спокойное житье себе получили, о чем и бога молят, и сия добрая слава даже до представления света незабвенно продолжаться могут. Слава богу, брат мой Искандер салтан с товарищи благополучно прибыли, что видя киргис-кайсацкий народ весьма радовались; причем я е. и. в. жалованье чрез брата моего и Матвея получил, а ныне до услуг ваших паки Искандер салтана с кибиткою послал, чтоб он, привезя оную, вам вручил, а ко двору е. и. в. послал Рысмухамметя с товарищи четырех человек, да вас же, господина генерала, моего приятеля, при Искандер салтане послал Тугалана, Бюкяча, Салтангула, Ищдевлета, Бардыгула, Кулумбетя и Сарымджана батырев.

На обороте подлинного татарского письма ево, Барак салтана, чернильная печать приложена.

В 2-м. Высокородному и высокопревосходительному над стами тысячами российского войска командиру, господину генералу, приятелю моему желаю многолетно здравствовать; вначале богу, а потом российскому государству, також и нашим киргис-кайсакам известно есть, что вы, господин генерал, со мною, Барак салтаном, дружбу имеете, о чем во всем народе нашем прославляется, почему я возымел смелость просить вас о удовольствовании меня в одной сей моей просьбе: уведомился я, что в С.-Петербурге Бахтыбай батырев сын Девлетбай (отец ево Бахтыбай) при отце моем Турсун хане был добрый человек; прошу о высвобождении ево, Девлетбая, приятельскою вашею милостию постараться.

Хотя от востока и до запада все рабы во власти всемилостивейшей государыни состоят, однако б я за оного Девлетбая, отискав здесь, одного человека свободить мог.

На оном татарском письме ево, Барак салтана, чернильная печать приложена.

В 3-м. Приятелю моему, господину генералу, желаю здравствовать. Один наш человек, имянем Мухаммет, попал в малолетстве в полон и находится ныне по речке Джилайру у башкирца Аккиика, о [185] свободе которого вас, господина генерала, моего приятеля, прошу дружеское ваше старание приложить.

На подлинном татарском письме ево, Барак салтана, чернильная печать приложена.

Переводил переводчик Емагул Гуляев.

Письмо Абулхаир хана имп. Елизавете о возвращении сына Кожахмета, находящегося в аманатах.

1747 г,.

Перевод с татарского черного письма, объявленного переводчиком Арасланом Бекметевым по возвращении ево от Абулхаир хана, а ему, Араслану, данного ево, ханским, писарем Алмухамметом, с которого от оного хана писано на высочайшее е. и. в. имя.

Всепресветлейшая, державнейшая, великая государыня императрица Елисавет Петровна, самодержица всероссийская.

Вашей Киргис-кайсацкой орды верноподданной Абулхаир хан всеподданнейше и рабски доношу, что при здравии вашего и. в. такую надежду имею, что как на превысокую гору и на крепкую булатную стену, великощасливая государыня, плачущих от слез избавляющая, падших возставляющая, рыдающих утешающая и мне нижайшему во всяких прозьбах воздавающая, напредь сего прошение мое воздав, в знатной сан меня определила, что по высочайшей вашего и. в. милости, даже до затмения света, не отменю; причем, желая вашему и. в. многолетнего здравия и без сумнения уповая на высочайшую милость я, киргис-кайсацкого народа Абулхаир хан, всенижайше и рабски прошу признавать меня, нижайшего, правосердечным и по возможности моей вначале богу единому и вашему и. в. рано и позно служащим рабом, и они мои три прозьбы за благо принять, и в том меня, нижайшего, не обвинить, ибо сей свет всякому не вечен, наконец, и мне оново не миновать, токмо я желаю по мне детям и дикому моему киргис-кайсацкому народу оставить един след, чтоб они, по тому следуя, пользовались. Надо мной уже приятели мои смеются, а неприятели искушают и говорят: тако сына-де своего за красные кожи и за кармазинные сукна отдал, чим и неприятели, около нас имеющиеся, порицая меня, нижайшего, смеются. Но я на то говорю, что прежде всего по Яику крепостей не было и улусы не кочевали, також обхождения к торгу с киргис-кайсаками не было, а ныне, слава богу, все крепости построились и с киргисцами торг основан и во обхождении в верности уже и сумления нет, великорослые травы и не мутные воды по сю сторону Яика реки нам пожалованы, чем я не только однократно, но и тысящамикрат доволен. При сем первая моя прозьба о сыне моем Ходжахмет салтане, которого б возвращением был я награжден и от печали своей избавлен, вторая — о имеющихся в Киргис-кайсацкой вашего и. в. орде киргис-кайсацких плутах, которые, также-де и мне противниками, я здесь определенному к нам господину тайному советнику и Оренбургской губернии губернатору Ивану Ивановичу Неплюеву представляю, чтоб за оных' ис приезжающих для торгу кайсаков ловить и содержать для окончания здешних дел и прекращения плутов, а по окончании б всех [186] таковых дел и тех пойманных кайсаков высвободить; но оной генерал, опасаясь высочайшего вашего и. в. повеления и не имея о том указу, не ловит; а такие дела у нас в обычае, чего б и народ наш за недовольство не принимали, только б тех ловить, которые в поимке, а таковых отпущать, кои к отпуску от меня показаны будут, чрез чтоб у дикого народу дела окончаться могли, а для дальних бы неприятелей, когда я буду просить пушек и людей, даны б были, чрез что и дороги отвориться могли б и между Бухарии всякие караваны ездили б, и сию мою желательную прозьбу всенижайше прошу пожаловать; третия, сию Кайсацкую орду прежде моего подданства никто не знал и не нахаживал, но прежде всех сию дорогу проложил я, нижайший, а по мне и дети мои чин себе выслужили; но мне год от году высочайшая вашего и. в. милость и награждение убавляется, а кои нижние мои, те возвышаются, не знаю, отчего; в полученной мною за белою печатью высочайшей грамоте велено о моих недостатках и о всех делах и нуждных мне вещах просить от тайного советника кавалера и Оренбургской губернии губернатора Ивана Ивановича Неплюева, которой по представлению моему сии мои три прозьбы не принял, а я с ним во всяких вашего и. в. делах в согласии оканчивать и плутов в народе нашем прекращать и тем обиду свою отмстить желал, а дальным моим неприятелем, показав себя сильным и имея надежду год от году чином более произойти уповал; но не знаю, для чего прозьба моя не исполняется. Итако, всеподданнейше и рабски представляю о сих моих трех прозьбах, прошу и уповаю о сем вначале на всемогущаго бога и на вас, всемилостивейшая государыня.

Переводил переводчик Емагул Гуляев.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1747 г., 3, л. 189 об. — 191 об. Перевод.

Письмо бригадира А. Тевкелева Пупай-ханше.

1748 октября 22

Высокостепенная и высокопочтенная госпожа Пупай ханша, а моя дорогая невестушка. Ваши почтенные и мне весьма приятные письма чрез Байбека я получил и словесные ваши приказания чрез переводчика Гуляева я выслушал, чему весьма радуюсь. А паче тому, что вы, высокостепенная ханша, с моими любезными племянниками, а с вашими детьми с высокопочтенным Нуралеем и с протчими салтанами по смерти сожителя вашего, а моего брата Абулхаир хана, получа от его выс-ва тайного советника и кавалера Ивана Ивановича Неплюева, тако ж и от меня доброжелательные вам советы во всем так поступили, как того ваша собственная польза и народное благополучие требовало, а особливо, что на место покойного моего «брата, выбрав высокостепенного Нуралея салтана в ханы, по вашей верности и должности подвергнули себя е. и. в. высочайшему соизволению. Еже я, все вашему здравому и достаточному разсуждению приписуя, с таким вашим благооснованным делом поздравляю и «обнадеживаю, что сей ваш поступок не иначе как весьма угоден и приятен быть имеет и вы за то по всеподданнейшему вашему и народному прошению как во определении Нуралея салтана ханом, так и со всех ваших и народных потребностях высочайшею е. и. в. [187] милостию оставлены не будите, и о том, куды надлежит, я всепокорнейше рекомендовать не оставил. А зять ваш Джаныбек солтан з Байбеком и с протчими во всем с надлежащим удовольствием и з засвидетельствованием ко двору е. и. в. отправлены. Между тем же вам, высокостепенной ханше, и детям вашим, а особливо вам, моему любезному другу и племяннику Нуралею салтану, как вам всегдашней и истинной доброжелатель, советую все ваши народные дела и собственные поступки ныне и всегда так управлять и вести, чтоб все происходящее у вас согласовано с высочайшими е. и. в. повелениями, которые от меня всем вам, моим любезным племянникам, в бытность мою в Орску довольно толкованы, да и вам, высокостепенной ханше, небезызвестно ж. Что же вы изволили ко мне писать о присылке к вам верблюда и пшеничной муки, то ныне здесь в городе верблюда как ни искано, но ни у кого найти было неможно, затем и муки послать было нельзя, а на покрытие кибитки зеленого или синяго сукна буду промышлять и будущею весною тем вас удовольствовать почтусь, гвоздику ж и перец при сем посылаю.

О сыне вашем, Айчювак салтане, объявляю вам, что он обретается в добром здравье и во всяком удовольствии, мы по общему совету с его выс-вом господином тайным советником за потребно признали, чтоб о смерти сожителя вашего, а его родителя, Абулхаир хана, более от него не скрывать, ибо примечено, что он и сам о том дознаваться было начал и от размышления в том больше б печали могло ему приключиться. Итако, зятю вашему Джаныбек салтану з Байбеком и с протчими приказали о том вашем печальном случае пристойным образом ему донести, токмо сего не объявлять, что он от Барака убит, но акиб натурально скончался. По таковом объявлении сей случай он, Айчювак-салтан, причтя воли божеской столь великодушно принял, как то всякому разсудительному человеку надлежит. И ныне обретается он без всякого сумнения благополучно, а особливо утешает себя тем, что у вас в орде народной порядок и ваше благополучие с помощью божиею возстановлены.

Впротчем, вам, высокостепенной ханше, и моим любезным племянникам, высокопочтенному Нуралею, Иралею, Ходжахметю, Адилю також и Чингис салтанам, желаю здравия и во всех ваших и народных делах щастливого благоповедения.

Итако, остаюсь с моим всегдашним истинным вам благожеланием.

Подлинное подписано по сему: вашего высокостепенства всегдашней доброжелатель Алексей Тевкелев.

С отпуском читал канцелярист Василий Седов.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1748 г., д. 4, л. 341-342 об Копия.

Письмо хана Нуралы, Пупай-ханши, Ералы, Кожахмета и Айчувак султанов оренбургскому генерал-губернатору И. Неплюеву с просьбой о сооружении гробницы хану Абулхаиру.

1749 г., июня 2

Высокопревосходительному господину тайному советнику кавалеру и Оренбургской губернии губернатору Ивану Ивановичу, милостивому другу и брату нашему желаем многолетно здравствовать. [188]

Сим вы всепокорно все тайности сердец наших вашему выс-ву открываем о нижеписанном. Возимели мы намерение на месте том, где родитель наш Абулхаир хан погребен, построить знатное строение во славу высочайшей являемой к нам от е. и. в. милости и в чувствие и пресечение от зловредных поступок неприятелем нашим и нам ко исполнению повеления вашего в способство. Того ради ваше выс-во, нижайше просим показать в том нам милость, пожаловать дать нам людей до дву тысяч человек, а ежели толикого числа дать невозможно, то хотя до тысячи. Которыми по милости вашего выс-ва, как мы уповаем, чрез пятнадцать дней то строение окончать возможно. А до онаго места, где родитель наш погребен, от Орской крепости разстояния езды пять дней, и ежели на сие милость вашего выс-ва показана не будет, то родительница наша и протчей народ намеряются, раскопав тело, родителя нашего и отвести в Туркустант, которое их намерение нам мнится неудобно. Родительница же наша без исполнения того проминовать не хочет. А ежели то учинено не будет и родительница наша тело родительское отвезет в Туркустант, то чрез то, как мы мним, народ наш возьмут притчину думать, что бывшего-де хана нашего тело и родина в Туркустанти, следственно-де, и нам съехать туда неспособно. И того для опасения мы, дабы совершенно народ наш к съезду туда намерения не возимел, сие же наше мнение просим не последним признавать и нас не осудить, ибо ведая о состоянии и разуме нашего народа, мы по должности своей вас уведомлять и уверять должны. А на месте том, где родитель наш погребен, никакого кочевья ныне нет, следственно, и страху иметь некому. А чтоб людей тех, присланных от вас для того строения, от того места никуда не отлучать, ниже не потребить, в том, яко жив поставке их на термин, паки к вам обязать себя имеем. Прозьба же сия наша общая, родительницы нашей з братьями, и уповаем в том на высочайшую е. и. в. милость, что оная во славу чрез старание вашего выс-ва совершенно исполненна будет и во уверение сего все мы з желательным сердцем, надеясь сполнения прозьбы нашей, печати свои приложили.

Переводил переводчик Яков Гуляев.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1749 г., д. 4, л. 238. Перевод.

Письмо хана Нуралы бригадиру А. Тевкелеву о мерах по охране караванов, проходящих через казахские степи.

1753 г., января 3

Высокоблагородному и превосходительному, истинному и искреннему благодетелю, а моему дяде г-ну бригадиру, мурзе Алексею Ивановичу Тевкелеву многолетно и благополучно здравствовать желаю.

Присланное от вашего пр-ва чрез форпосты письмо от яицких казацкого подъячего Ивана Кирилова да двух конных казаков — Василья Алексеева сына Беркута, да ис татар Адильбая — я получил и по прочтении содержания оного выразумел. И что ваше пр-во содержите нас в своей памяти, тем весьма удовольствовался, и хотя такия от вашего пр-ва нечасто в получении имею, но мне их весьма приятно видеть, чему и радуюсь и о многолетнем е. и. в. всемилостивейшей нашей государыни здравии, а притом и о вас господа бога молю. [189]

Что же касается до проезжих по отпуску от вашего пр-ва мимо меня купцов, то я им не препятствую, почему и впредь тою дорогою, которая им полезнее и за такими надежными провожатыми, кого ис киргис-кайсак, хотя и из моего ведомства приищут, ездить могут. И я того за бесчестие не почитаю. Токмо и в ведомстве моем между киргис-кайсаками есть не бес плутов, чего ради я, помятуя прежнее вашего пр-ва приказание, о том только сумневаюсь, чтоб такия самими теми купцами приговариваемыя провожатые как им, так и мне нарекания и безславия не нанесли. Однако ж, что принадлежит до оных отпущенных купцов, то чтоб им в пути не учинилось, сие уже сами они на себя сняли.

Хотя я прежде к блискому к Яику реке прикочеванию намерение имел, но ныне оное отложил затем, что, слава богу, ныне, по известному вашему пр-ву ко отмщению за убийство родителя моего намерению, прикочевавших Средней орды киргис-кайсак улусы остановил. А к тому и Бараков улус вблизости Ерали салтана случился, в котором все наши, по притчине того родителя нашего убивства, злодеи имеются. И для того чрез нарочного своего человека писал я к Ерали салтану, почему он макатанашского роду Сыымбетя и убил и семью ево, также и семью Баракову, и все имение, служителей, служанок и верблюдов их, кроме одной только салтанши и дочери ево, в добыч получил. А салтанша с дочерью, известясь, укрылись. Сверх того, он, Ерали салтан, чрез одну ночь, будучи главным, и всех тех злодеев разорил. Да и все знатные Средней орды старшины, приезжая ко мне, винность свою приносят и просят предбудущею весною кочевье их распространить, ибо думают и говорят, якобы учиненное им ныне от зюнгарских калмык утеснение по моему с ними, калмыками, условию произошло, ибо-де и языки объявляют то, что якобы по приказу моему нападение на них учинили. И хотя они в том ошибаются, но я им больше того знать не даю, как только объявлю сие, что отчего б то не произошло, токмо для меня хорошо. Почему они, старшины, представляют мне, что когда то нападение не по моему приказу учинено, то б я позволил им, собравшись с Большею, Среднею и Меньшею ордами, на калмык ехать войною, объявляя, .что они от калмык не робки. Чего ради я о сем вашему пр-ву представляю и полагаюсь на то, как о том за благо разсудить изволите вы. А я ведаю, что оные калмыки как с вами, так и с нами, то есть на обе стороны, союзны. Хотя ж пред сим те калмыки троекратно партиями приезжали, но две из них не только без всякой удачи возвратились, но и сами пешками ушли, хотя и третья немало лошадей отогнала и около ста человек в полон было взяла, токмо на том же месте, наехав на них, киргиская партия и, учиня с ними бой, из самих из них, калмык, двести тридцать человек лучших Стрельцов убили и половинное число плененных ими киргисцов, также и лошадей отбили. Итако, ныне от калмык опасности не имеется. Однакож понеже от них, калмык, напредь еще того, нечаянно в малых улусах кочевавших, на краю люди раззорены, того ради, как ныне все киргисцы о том крайних улусов ими, калмыками, раззорений известились, то собравшись на них, калмык, ехать намеряются. Токмо от того я их удерживаю и, не дав им позволения, от вашего пр-ва, яко дяди нашего, разсудительного совета прошу, как о сем приказать соизволите. Ибо как народные дела по высочайшему повелению положены на меня, то я как о проведении их во всем к лучшему наставления [190] у вас просить долженствую. Однако ж и сам собою, елико возможно, народ наш от непорядков удерживаю.

И хотя начатые при жизни еще родителя моего дела многие еще не окончены, токмо то продолжается ни от чего инаго, как от своевольства народа. Но хотя между тем российских пленников и не отдавали, токмо они во время бытности моей ханом и сами почти все уже выбежали. А сверх того, и персиане також многие к вам выбегают и по желаниям их получают, почему как народ наш, тот оных персиан прием видя, за немилость себе признают, то и нашим беглецам с семьями их у киргисцов имеющимися без причинения раззорения добровольной от них отдачи быть неуповательно. Однако ж я протчия начатыя при оном же родителе моем дела, то есть о возвращении пограбленных киргисцами вещей и лошадей, также и оных беглецов со всем при них имеющимся, ко окончанию по возможности моей привесть стараюсь и для того плутам нашим сказал, что я .с сего числа в их плутовстве упущать им уже не буду. Иные же ис тех плутов вблизости Кары батыря имелись, но ежели он, яко новоучрежденной человек, поныне чего им положенных на него дел не окончал, то я, не допустя их от зимних на летния кочевки, вдаль заблаговременно сам поехав, ко окончанию привесть того не оставлю, а Айчувак салтану и ныне чрез нарочно посланного от меня с печатью моею Карыбатырева брата Идильбая, приказал имеющияся в Семиродском народе дела немедленно по окончанию ж привесть. Почему и слышно, что к возвращению начин есть, и где ему, Айчуваку, ведомо, тут лошадей и беглецов, где б они ни были, то есть хотя б в Средней ли Меньшей ли ордах или ведомства ево у киргис-кайсак в семиродских улусах, кочующих по Янку реке, покудова они назад не откочевали, отбирать же и отдавать велел. А ежели чего он собою решить не может, то б скоряя меня уведомлял, почему я уже, принявшись за сии дела, плутов так, как прежде сожалел, ныне жалеть не буду. Ибо и ваше пр-во изволите объявлять, что е. и. в. высочайшее повеление по моему представлению состоялось и что то ко окончанию всех народных дел, яко на меня положенных, сам я за лучшей способ признавал, и моя в том верная услуга состоит, что все я за благо приемлю. Итако, хотя я прежде сего, употребляя смелость, и ожидая по прозьбе моей над могилою родителя моего строения, и причитая оное в неудовольствие с стороны вашей и нерачительно поступал, но ныне, по вашим ко мне вспомоществованиям, все е. и. в. всемилостивейшей государыни высочайшие повелении приемля на главу мою, исполнять готов и о задержании, по обыкновению нашему, киргис-кайсак в крепостях чрез нарочного или чрез письма знать давать и вас просить буду. Вследствие чего и ныне, когда что в лучшую ко окончанию оных дел способность к вам представлять буду, по тому прошу приказать оных задерживать, а по окончании дел, також-де по представлениям моим, освобождать, яко чрез то, по дикому нашему народному обыкновению, и с российской стороны к задержаниям привыкнуть могут. Ибо у нас в том, чтоб за плутов добрых людей захватывать, обыкновение есть, и тем всякое дело по окончание привести можно, а особливо которой род многолюднее, тот больше в том силы имеет, того ради ис таких сильных и захватывать надлежит, чрез что скорое исполнение дел последует. И сколько мне о том от его выс-ва тайного советника кавалера и оренбургского губернатора Ивана Ивановича Неплюева [191] чрез письма и чрез переводчика Якова Гуляева словесных приказаниев было, также и ваше пр-во, яко вам уже известно, напоминать мне изволите, то все мне инаково, как весьма приятно, и я неотменное к тому усердие имею, но каким порядком ко оному приступить, еще не примыслю, ибо мои представлении по российскому порядку показываются несходны. Однако, .хотя я и в степном народе нахожусь, токмо оного повеления исполнить не премину.

Что ж я ныне к Яицкому городку за случившеюся мне нуждою не прикочевал, то вашему пр-ву известно, что и всегда, где когда не намеряемся, но так кочевать, как думаем, разныя случаи никогда не допущают и фундаментального поселения нигде не имеем. Но где бы я ни был, токмо з добрым усердием обретаюсь.

А что вновь ваше пр-во аманатов взяли и на внутреннюю сторону скот перепустить приказали, то весьма изрядно учинить изволили, да и удержанных в Яицком городке преждних аманатов не инаково, как по привозе ваших людей отпустить приказать можите, ибо обо мне совершенно уже верить извольте, яко и я слабыя поступки оставил.

О оставленном мною при свидании и с вами письме хотя и ныне напомянуть не оставил, но будет ли, нет ли на оное по моему желанию резолюция, только мое желание из вышеписанного познать может, с чим, желая вашему пр-ву долголетнего здравия, и остаюсь. Ибо мы то чувствуем, что еще при жизни родителя моего старанием вашего пр-ва истинной путь нашли, да и поныне всякие наши прошении ваше пр-во ко двору е. и. в. доносить изволите, почему мы на ваше пр-во и всегда в том благонадежны. В Хиву ж и Бухарию проезжающим купцам дорога открыта и от каракалпак и трухменцов никакова препятствия в том не имеется, ибо в нынешнем году киргиское кочевье имеется, а именно: крайние улусы с ераклинскими трухменцами соединились, иные около Хивы, также подле Аральского моря, блис каракалпаков, а Ерали салтан находится за рекою Сыр-Дарьею при урочище Багомоине по Кувану реке на Бухарской дороге, да и везде беспрерывные кочевья имеют, и тако киргис-касацкия плуты купцам явного грабительства учинить не могут, и всякий люди ездят благополучно отсель же, и особливыя чрез трухменцов в Персию. А чрез Хиву в Бухарию дороги имеются, только оттоль в Персию проезду нету. Люди же ваши в Хиву за провожанием Курман ходжи благополучно доехали, о чем уповаю и сами ваше пр-во известны. Токмо притом вашему пр-ву в надежде доношу, что которые киргисцы заочно без позволения вашего и моего своевольно в препровождении купцов ездят, то мне не безсумнительно, ибо я не только сторонним киргисцам, но и своим детям и братьям не верю и в том не надеюсь, но как у вас без позволения вашего пр-ва ничего не делается, так и здесь желаю, дабы бес спросу моего своевольно никуда не ездили и состояли б под одною моею властию, чрез что я добрую славу получить мог, понеже, что где ни случается, но напоследок все на мне спрашивается.

По желанию ж моему от вашего пр-ва на десяти пшеничной муки, на шести просяных круп да на тритцати пяти верблюдах ржаной муки, да еще два ведра слаткой и простой вотки, в одном ящике лекарства и две штуки табаку в бумагах исправно получил, за что благодарение приношу и усердно желаю вашему пр-ву и с любезною фамилиею всякого благополучия. [192]

Во уверение сего письма печать свою приложил. 1753 г. генваря 3 дня от Эмбы реки при урочище Бакачиата.

На оном письме ево, Нурали хана, чернильная печать приложена.

Переводил переводчик Яков Гуляев.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1753 г., д. 3, л. 10-13 об. Перевод.

Донесение оренбургского генерал-губернатора И. Неплюева и бригадира А. Тевкелева в Колл. ин. дел о назначении хану Нуралы жалованья.

1754 г., ноября 18

Киргис-кайсацкой Нурали хан в нынешнюю ево здесь бытность подал на высочайшее е. и. в. имя на татарском языке прошение, коим изъявляя отца его высочайшую е. и. в. протекцию своим и киргис-кайсацкого народа подданством подтвержение и как ево, так и свои службы, напротив же того, изъясняя свои недостатки и к содержанию своему с семьею при обращениях ево в службе е. и. в. по степному народа того состоянию на имущество, что-де не только сбору на хана со оного нималого чинить, но что они и у самого хана увидят, того удержать не в состоянии, веера беки просит о определении и произведении ему годового жалованья, чтоб оное он мог без роздачи протчим на себя и на свою семью употреблять, которое для лучшаго Гос. колл. ин. дел рассмотрения подлинное с переводом при сем прилагаем. А понеже Гос. колл. ин. дел из особо посланных ныне от нас доношений, также и из репорту переводчика Чучалова, ныне же ис Хивы возвратившагося, изволит усмотреть, что все ево, хана, нынешния поступки пред преждними гораздо сходственнее и надежнее с подданническою ево верностию, а брегадир Тевкелев о определении оного ему и прежде сего еще в 1748 г. представлял, и хотя я тогда тому не согласовал, ибо по тогдашним окрестностям и ево поступкам за полезно не признавал, но ныне по вышеозначенным ево, хана, в наилучшее поведение обращенным поступкам, и преданности, и явно оказанным полезным ко всему тому началам то награждение за сходно быть ему признаваем, как то и нуждно, ибо он не только по собственному своему изъяснению, но и по особливому нашему усмотрению так убог, что, конечно, почти нищ, потому оного просить нужду имеет, толь наипаче, что семья ево весьма велика и на содержание свое требует кошту немалого, а обыкновенного доходу он ни отколь не имеет, хотя же здесь, будучи при свиданиях с нами, по преждним примерам рублев на двести товарами получает, только оными не нужды свои исправить, но придержащихся ему из народа, по древнему их обыкновению, довольствовать принужден. В каковом разсуждении в нынешнею ево здесь бытность мною ему, хану, наодине от протчих, как то во особо посланном же ныне от нас доношении значит, якобы от себя, а не по указу пятьсот персицких рупей на двести рублев на тринатцать копеек на три чети и дано. Гос. же колл. ин дел известно есть сие. что хотя с киргис-кайсацкого народа податей нет, однако и без оных от одного учрежденного с ними здесь и в Троицкой крепости торгу столь великая сумма в казну е. и. в. прибыли произошла и [193] происходит, что не только весь здешний штат, который по здешним местам для немалой государственной пользы учрежден, содержится, по и все здешнее строение, городовое, каменное и протчее, так знатно, что уж и ныне во всей Азии в великой славе, ис тех доходов без всякого из других мест снабдения производится, а затем еще и на другия расходы оставаются и употребляются. Того ради по тому ево, хана, прошению на основании вышеписанных резонов за должность признали мы Гос. кол л. ин. дел представить притом наше мнение, что для лучшего ево, хана, ко услугам е. и. в. поощрения и ревности, и дабы он умножению здешняго торгу не только с стороны киргис-кайсацкого народа, но и от протчих азиатских городов и степных народов толь наипаче способствовать и споспешествовать одолжен был, и так бы оной на всегдашнее время надежнее быть мог, также бы и в протчем, что когда с стороны помянутых азиатских народов к здешней стороне востребуется к произведению того в действо чрез него, хана, яко с народом кайсацким к ним ближайшего и легчайшего свободнее способы иметь было можно, подобно тому, как он, хан, ныне по притчине хивинским ханом задержания здешняго переводчика Гуляева с караваном движим, на содержание ево е. и. в. жалованья по пятисот рублев на год производить несходно, которое б он единственно на себя, с семьею получая, тайно употреблять мог. И когда он сам в приезде сюда бывает, то оное давать ему самому, а хотя когда и не будет, то можно ево к нему и с присланным от него, кому он поверит, дабы тако оно доходило до него уже каждой год, но когда он сам сюда приезжать будет, то по состоянию их неможно будет обойтись, чтоб ево и сверх того жалованья обыкновению ис товаров на двести рублев дачею не награждать, дабы он мог ис того народных людей, как выше упомянутого, наделять и тем способнее в свои употреблении к пользе высочайших е. и. в. интересов их привлекать, яко он, по древнему их обыкновению, без того обойтиться никак не может. А притом и протчим салтанам и старшинам при таких ево, хана, приездах, или ежели по особому какому случаю и без него кто приедет, особливыя по преждним примерам, при таких случаях бываемыя дачи по состоянию каждого ис казны ж быть имеют. Дабы такие расходы определенной на оныя от Прав. сената годовой трехтысячной суммы не превосходили, для того, ежели что оных во время ево, хана, приезда сверх того числа издержать необходимо нуждно случится, то можно в тот год остатком заменять от такого время, когда ево, хана, самого в приезде сюда не будет, яко тогда такой дачи, какова в приезды ево ему, старшинам и народу чинится, уже не бывает. Чего для продолжения детям ево по малолетству их здешней в аманатах бытности, дабы они содержанием здешним впредь памятнее быть могли, к тому ево, хана, уже и приводим, чтоб приезды ево сюда не чаще как в два года были, как то и Гос. колл. ин. дел еще в 1749 г. ноября 6 числа мнение мое апробовано. Ежели же когда он, хан, в собственном каком-либо преступлении окажется (яко в народных предерзостях случается, что он, хан, по обширному их расположению того, что от кого в другом месте делается, и не ведает), в таком случае оное жалованье на основании резонов, в резолюции Гос. же колл. ин. дел вышепомянутого ноября 6 числа изображенных, можно со изъяснением тому притчины и удерживать. Итако, мы, видя в том ево, хана, прошения особливо [194] ныне жалостна и не по прихотям, но по необходимости ево докучлива, и по особливо оказанной ево к нам преданности, принуждены были отчасти в том е. и. в. определить Гос. колл. ин. дел покорнейше просим.

Иван Неплюев, Алексей Тевкелсв.

Секретарь Иван Коптяжев.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1754 г., д. 4, л. 32-35. Отпуск.

Письмо оренбургского генерал-губернатора И. Неплюева и генерал-майора А. Тевкелева султану Аблаю.

1758 г., января 24

Киргис-кайсацкой Средней орды верноподданному и почтеннейшему Аблай салтану.

Ваше, почтеннейшаго салтана, письмо с людьми вашими Тайкильтыром да Токтамышем мы получили, ис которого и с удовольствием усмотрели о вашем благополучном здравии и пребывании,, чего вам всегда желаем, и притом уведомились и о том, что вы с китайцами ныне в покое пребываете и посланцов их ожидаете.

Па то вам ответствуем, что изобретение покоя лучше, нежели, ссора. Но хотя китайское государство Российской империи соседи и вечною дружбою обязаны, однако ж как вы, почтеннейший салтан, и Средняя киргис-кайсацкая орда суть верноподданные е. и. в. нашей всемилостивейшей государыни, то без сумления уповаем, что вы, помня и чувствуя свою верноподданническую должность и ея и. в. высочайшую к себе и народу милость, с начала вашего подданства и в прошедшем годе показанную и ныне оказываемую во всем не инако поступаете и поступать будете, как верноподданническая ваша должность обязует, яко ваше пребывание во оной собственная ваша и народная польза и благополучие состоит, о чем более изъясниться можем, когда вы, как в письме своем объявляете, чего и мы желаем, будущею весною сами к нам приедете, тогда основательно о благополучии и покое вашем и лучше обще постановить можем. А между тем надеемся, почтеннейший салтан, что вы как о своем пребывании, так и о своем обращении вашем не только с китайцами, но и в протчем уведомлять нас не оставите.

Что же принадлежит до лошадей киргис-кайсацких, как вы пишете, башкирцами отогнанных, о том мы и чрез Кулсару были известны, да и то ему, Кулсаре, сказывали, что Джанибекова сына и Букенбаева улусов киргисцы, соединясь с джагалбайлинцами и беглыми башкирцами, многое число в разные времена у башкирцов Баим тархана и протчих лошадей отогнали, за которыми башкирцы вслед гнались до улусов. Но киргисцы не только оных лошадей не отдали, но едва и самих живых, ограбя, отпустили. Но как бы то ни было, однако ж со здешней стороны от нас в воровстве потачки нет и командиру Уйской линии г-ну бригадиру Бахметьеву наикрепчайше подтверждается и ныне подтверждено наблюдать, дабы воровство пресекать и ссоры всякие по справедливости разбирать. Однако ж в лучшее ваше удовольствие ныне нарочно отправили отсель переводчика Емагула Гуляева в те башкирские волости, на которыя от вас отгон лошадей показан, дабы он всячески отыскивал и, сколько отыщет, к нам возвратил. Взаимно уповаем, что и с [195] вашей стороны Джанибекова сына и в Букенбаевом улусах отогнанных от башкирцев равномерное отыскание и отдача учинена будет.

Что же касается до калмык зюнгорских, из Средней орды выбегающих и добровольно святую православную христианскую веру восприемлющих, о том от нас высочайшее е. и. в. повеление Кулсаре изъяснено, а выводимого ими скота и пр. удерживать не велено.

Двух лошадей, от вас посланных, мы получили и со удовольствием приняли. Напротив того, и мы в знак нашей к вам дружбы с вышепомянутыми вашими людьми посылаем вам на кафтан сукна кармазинного пять аршин, на полукафтанье штофу десять аршин и на шапку черную лисицу, в коже запечатанныя, и тех ваших людей, удовольствовав, отпустили.

И вам желаем всякого здравия и благополучия. На подлинном подписано тако е. и. в. действительный тайной советник, кавалер и оренбургский губернатор Иван Неплюев, генерал-майор Алексей Тевкелев.

В должности секретаря коллегии регистратор Петр Чучалов.

С подлинными и отпусками читал канцелярист Трофим Иванов.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1758 г., д. 4, л. 11-12. Копия.

Доношение оренбургского генерал-губернатора А. Давыдова в Колл. ин. дел о торговле с казахским населением.

1761 г., июля 26

Киргиз-кайсацской Меньшей орды Айчувак солтан 19 числа сего июля прислал ко мне людей своих шесть человек, а с ними и письмо на имя мое, с которого учиненной здесь перевод и с посланного от меня к нему на то ответ копию для усмотрения оной Гос. колл. ин. дел при сем прилагаю.

Из оного перевода Гос. колл. изволит усмотреть, что он, Айчувак солтан, в пропуске сюда на торг находящихся у них в орде бухарских караванов и в склонении к приезду сюда для торгу киргисцов стараться обещает. Вследствие чего бывших в ведомстве ево бухарцов препроводить сюда уже и приказал, и хотя те бухарцы, о которых он, Айчувак, пишет сюда, еще не бывали. Однако хивинцы и бухарцы с их разным товаром и серебром на двадцати трех верблюдах сюда приехали да и киргисцов сперва человек до тридцати, а потом до ста, а затем и до двухсот на меновой двор въезжало, и торг производить с 23 числа сего июля начали, да и в Троицкой крепости, как я оттоль репорты имею; Средней орды с киргисцами ярмонка производится ж хорошо, куда и азиатские купцы также в приезде имеются ж, в каком же во обоих местах торг состоянии происходить будет, о том впредь оной Гос. колл. ин. дел обстоятельно донести не премину.

А между тем покорно доношу, что ныне за помощию божией по здешней пограничности обстоит везде тихо и спокойно и от киргисцов никаких шалостей не слышно.

Афанасий Давыдов, В должности секретаря коллежской регистратор

Петр Чучалов

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1761 г., д. 4, л. 187 и об. [196]

Прошение хана Нуралы имп. Петру Федоровичу о строительстве в устье реки Эмбы крепости для усиления его власти над народом.

1762 г., января 21

Всепресветлейшему, державнейшему, великому государю императору Петру Феодоровичу, самодержцу всероссийскому и пр., и пр.

Всеподданнейшее прошение

Хотя я к высочайшему двору вашего и. в. прозьбу мою уже и приносил, чтоб для того, дабы я в состоянии был вверенной мне по высочайшему и всемилостивейшему вашего и. в. указу в степи разсеянно кочующей народ в страхе и в должном послушании содержать и проезжающие б из чюжих областей купцы безостановочной и хороший путь свой имели, на устье Эмбы реки построить для меня крепосцу. Однако о том и сим паки к высочайшему двору вашего величества всеподданнейшую прозьбу мою приношу, дабы я по недостатку силы и возможности моей для сохранения в степи и в разных местах кочующего народа моего от вашего и. в. усилен и укреплен был. И хотя я ныне с находящимся при мне народом весную и зимую по Эмбе, по Илеку и по Кобде рекам, а иногда по Яику и в устье той Эмбы реки временем же, за непринятием киргиз-кайсаками моего наставления и по Яику на краю улусов располагаясь, и скот мой на краю тех улусов по Яику реке содержу, однако всеподданнейше прошу впредь высочайшим вашего величества указом всемилостивейше повелеть, не приобщая меня к киргиз-кайсакам, скот мой, где я оной содержать намерен, не буду в том месте содержать и позволить, и не сообщая меня киргиз-кайсакам, высочайше указать быть мне по воле моей. И когда киргиз-кайсаки наставления моего не послушают и намерены будут, по степному своему лехкомыслию, злодействовать, в таком случае для приведения их в страх и послушание всемилостивейше в помощь мне определить полк воинских людей, которой, когда б я ни потребовал, был мне в готовности и оной бы полк был в повелении моем, и помянутую на устье Эмбы реки крепосцу построить и быть указать в моем же повелении, которую крепосцу в начале будущей весны и построить высочайше указать, о чем того высочайшаго указа я и ожидать буду. И когда я в той крепосце находиться и выписанной воинских людей полк в моем повелении стоять будет, тогда сей степной киргиз-кайсацкий народ, конечно, я в страхе и послушании содержать буду, со оными военными людьми никуда мне на войну ездить не надобно, только б я теми военными людьми в возможности моей был реченной степной народ страхом к службе вашего величества привлекать. И когда те военные люди мне нужны будут, тогда б я их и взял, а когда непотребны будут, тогда б в их место отпускал, паки всенижайшую к высочайшему двору вашего и. в. прозьбу мою повторяю и уповаю, что ваше величество о том, чтоб вышеписанныя военныя люди в моем повелении находились и в потребное мне время в готовности были, высочайшее свое повеление немедленно прислать указать соизволите.

И хотя ис купцов из чюжих областей, а именно из Хивы, из Бухарин, из Персии, из Трухмении, некоторые кое-как чрез Киргиз-кайсацкую орду в Оренбург проезжают, однако большую часть киргиз-кайсаки не пропущают, ибо во оном, яко степном народе, воров и разбойников много, от которых имея опасение, те купцы уже и не [197] приезжают. А когда на устье Эмбы реки для меня построена будет крепосца и я в зимния времена буду в ней находиться, тогда б я, будучи укреплен, тем купцам проезд безбедственной доставлял, а которые купцы вьючной свой товар в несостоянии найдутся провозить, оной бы я, давая им помощь, на оренбургской торг доставлял и все б киргиз-кайсацкие по высочайшим вашего и. в. указам взыскиваемые дела непродолжительно исполнял, также и весь киргиз-кайсацкой народ в страхе и в послушании содержал.

А дела Семиродского народа брату моему Айчювак солтану, а кочующих по Сыр-Дарье киргисцов другому брату ж моему Ерали солтану, а Средней орды киргисцов дела по высочайшим вашего и. в. указам Аблай и Абулфеиз солтанам во отправление рекомендовать имею. И когда я укреплен и усилен буду, тогда б и они повеление мое по высочайшему вашего величества указу исполнять не оставили. А как я силы не имею, то ехавших ныне чрез степной киргиз-кайсацкой народ ис Хивы купцов Карабай солтан с протчими киргисцами разграбил, представляя тому притчину, якобы учинил он тот грабеж в баранту за убивство каракалпаками брата его. И хотя я ему, Карабай солтану, предложил, для чего он тот хивинский караван разграбил, а когда брата его каракалпаки убили, то б он от них, каракалпак, ево и взыскивал. Итак, тот разграбленной товар хозяевам возвратить приказал, для принятия которого я от себя и к хивинскому хану нарочных послал, токмо притом оренбургской губернатор Афанасий Давыдов, по прошению оного выехавшаго в Оренбург, ис тех разграбленных хивинцов из бывших на торгу двух наших киргисцов задержать приказал. Однако я к оному оренбургскому губернатору ныне писал, чтоб он как тех задержанных двух человек киргисцов, так бы и реченного хивинца сюда прислал, обещая тот их товар собрать и отдать, которой я киргиз-кайсакам к отдаче изготовлять и приказал.

С сим моим всеподданнейшим прошением для отдания всенижайшаго поклонения и представления притом всех наших прозьб к высочайшему двору вашего и. в. послал я зятя моего Джанбек солтана и при нем ординских хороших Анкитинского роду Кучмаса батыря, Маскарского — Юлумбетя аталыка, Алачинского — Сирюя батыря, Адайского — Алдабергана Байтюбетя, Бурбулчия Баимбетя да из людей моих находящагося здесь от времяни родителя моего Абулхаира хана писарем Алмухамметя муллу, Умбетя Ирназара, Худайбергана Паланкула, Утямыша да Рахманкула.

И раболепнейше прошу на сие мое всеподданнейшее прошение непродолжительно и не оставляя от майя месяца тех моих людей с высочайшим и всемилостивейшим вашего и. в. указом ко мне возвратить, котораго высочайшего указа я во ожидании и находиться буду. Ежели оныя мои люди скоро возвращены будут, то б киргиз- кайсаки возымели их образование да и к приезду б в Оренбург на торг из чужих областей купцам служить то могло в великую пользу.

Во уверение же сего киргиз-кайсацкого народа Нурали хан вашего величества раб своеручно печать свою приложил.

Под оным листом чернильная печать приложена со изображением в ней имяни ево, Нурали хана. Писал генваря 21 дня 1762 г.

Переводил переводчик Яков Гуляев.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1762 г., 8, л. 17-19 об. Перевод. [198]

Письмо вице-канцлера князя А. Голицына султану Ералы по поводу увеличения ему жалованья.

1764 г., февраля 29

Почтенный г-н Ерали солтан!

Из высочайшей е. и. в. отправленной к вам при сем случае грамоты вы будете иметь щастие увидеть о сказанном к вам вновь монаршем е. и. в. всемилостивейшем благоволении, учиненным к вашему жалованью, которое состояло в двухстах рублях, прибавлением ста пятидесяти рублев и определением вновь жалованья во уважении вашего и представления и оренбургского губернатора и родственнику вашему Дусали солтану во 150 рублях.

Содержание сей высочайшей и всемилостивейшей е. и. в. к вам грамоты, да и собственное ваше благоразумие, научат вас без сумнения тем необходимым должностям, какия от вас требуются, при сем новом знаке императорской к вам милости.

Я, находя за излишнее присовокуплять к тому какия-либо припамятования, не могу, однакож, обойтись, чтоб притом не приметить о некоторых обстоятельствах, которыя по поданным с собственной вашей стороны поводом заслуживают изъяснения.

Вы, откочевав от здешних границ в отдаленность, уклонялись и от учинения должной е. и. в. присяги, а потом произвели усильное требование, чтоб в жалованье сравнены были с большим вашим братом Нурали ханом.

Отец ваш Абулхаир хан, о котором известно, что был человек благоразумной, без сумнения видел в том нужду, чтоб киргис-кайсацкой ему подчиненной народ сподобился называемым быть подданным у всероссийской империи.

Вы сами знаете, сколько он к тому тщания и трудов прилагал и какое из того произтекло всему киргис-кайсацкому народу благополучие, да и вы сами, будучи в России обучались нашей грамоте и все киргис-кайсаки с того времени начали пользоваться всеми выгодами при здешних границах, какими и все другия подданныя пользуются.

Чаятельно и самой сей народ вообще теперь признается, что, находя при нужных случаях убежище и защищение, не только в скоте своем приумножение видит, но и в пребывании своем лутчее спокойство, не имея и в том никакой заботы и опасности.

Хвалю я вас, что вы, удалясь от здешних жилищ, может быть старались чрез то избыть нарекания своему состоянию, причиняли при кочевании их по зимам между здешних жилищ, отчего и впредь вам удаляться препоручаю. Но не могу однако же ничем извинить бывшаго с стороны вашей отбывательства в учинении е. и. в. должной в верности присяги, примером отца вашего и собственным вашим, напредь сего за нужно признанной, а по благополучному е. и. в. на всероссийский императорский престол возшествии немедленно в знак подданства и желания навсегда в том остаться и подтвержденной от брата вашего Нурали хана киргис-кайсацкого и солтанов Меньшей и Средней орды.

Для е. и. в., имеющей безчисленныя сокровища, конечно ничего не стоит больше или меньше одному киргис-кайсацкому солтану жалованья будет произвожено, но нужда в том состоит, за что оное производится и по каким причинам. [199]

Брату вашему Нурали хану киргис-кайсацкому, как наследнику отца вашего и пред нами старшему да и от е. и. в. блаженныя и вечнодостойныя памяти Елисавета Петровна в сем достоинстве подтвержденному, справедливо кажется, чтоб и в жалованье было преимущество. А буде вы с ним хотите сравняться, уклонение ваше от присяги, которое буде продолжилось, может быть вы довели б до того, чтоб и совсем об вас здесь позабыли, ниже усильное ваше требование конечно способами быть не могли, но вместо того старание к службе е. и. в. достойными вас делали и впредь зделают награждения.

После всех сих изъяснений, вы чаятельно и сами разсудите, что когда е. и. в., всемилостивейшая наша государыня соизволила снизойти на прибавление вам жалованья и на учинение вновь оклада родственнику вашему Дусали солтану, несмотря на то, что и другия многия солтаны в Киргис-кайсацкой орде не знатнее его находятся, все то зделано в надежде, что вы в самом деле будете стараться такую высочайшую е. и. в. милость заслужить и, не имея других ближайших способов, никогда не оставите, как доныне было, за что и похваляетесь, стараться о безопасном препровождении азиатских караванов в проезд их к здешним границам и в обратной, не делая при всем том, да и ни при каковых обстоятельствах, видов, могущих подавать сумнение о вашей к е. и. в. верности.

Я между тем, полагая надежду на ваше благоразумие и рекомендуя, чтоб вы сие мое дружеское письмо в надлежащее уважение приняли, обнадеживаю вас, напротив того, остаться в таком случае и впредь к вам доброжелательным.

Подлинное подписано по сему: князь Александр Голицын, е. и. в. вице-канцлер, тайной советник, действительной камергер и кавалер.

АВПР, ф. Киргиз-кайсацкие дела, 1763-1767 гг., д. 15, л. 16-19 об. Отпуск.