«Чтоб и астраханское купечество с киргиз-кайсаками в торгу участие иметь могло»

В. Н. Татищев и И. И. Неплюев: два подхода к развитию русско-казахской пограничной торговли.

1744 г.

С начала политического диалога между ханом Младшего казахского жуза Абулхаиром, заявившим о желании вступить в российское подданство, и петербургским Двором развитие русско-казахских торговых связей не рассматривались в качестве первостепенной задачи. На первом месте стояли геополитические вопросы. Абулхаир-хан просил Петербург основать русский город-крепость на территории перекочевок Младшего жуза для защиты от соседей и укрепления его авторитета в степи. Россия стремилась поставить под свой контроль обширные степные пространства, чтобы наладить торговый караванный путь в Индию через Среднюю Азию. Об экономическом же потенциале казахских степей судили по традиционному хозяйству населения, которое их занимало. Исследователи отмечают, что в планах организаторов Оренбургской экспедиции намечалось лишь выменивать у казахов лошадей (См.: Аполлова Н. Г. Экономические и политические связи Казахстана с Россией в XVIII — начале XIX в. М., 1960. С. 98; Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей. Алматы, 1996. С. 187-188), если они будут годны для армейской службы.

Первый руководитель данной экспедиции И. К. Кирилов, поглощенный борьбой с неожиданно возникшим восстанием башкир, которая отнимала у него все силы и средства, не успел реализовать экономическую составляющую программы экспедиции. В. Н. Татищеву, сменившему И. К. Кирилова, удалось провести в жизнь некоторые мероприятия по организации меновой торговли в Оренбурге. В 1738 г. по его приказу был построен на степной стороне в двух верстах от Яика меновой двор, предназначенный для торговли с казахами и среднеазиатскими купцами (См.: Рычков П. И. Топография Оренбургская. СПб., 1762. Ч. II. С. 225). В том же году правительство поручило Оренбургской комиссии организовать скупку у казахов верблюжьей шерсти, необходимой отечественной промышленности. С этой задачей В. Н. Татищеву удалось справиться. В апреле 1739 г. он докладывал в Коммерц-коллегию о доставке в Москву партии верблюжьей шерсти, приобретенной у казахов (РГАДА. Ф. 277. Оп. 4. Кн. 300. Л. 1). Но организовать широкую торговлю с казахами в городе, построенном при устье Ори, не удалось. Вскоре выяснилось, пишет Н. Г. Аполлова, что как русские, так и казахи неохотно везли свои товары в Орск (См.: Аполлова Н.Г. Указ. соч. С. 112).

Очевидно, что новопостроенный и мало обжитой город, не имевший еще развитого внутреннего рынка, расположенный к тому же вдалеке от ближайших [189] населенных мест, откуда могли поступать на обмен продукции скотоводческого хозяйства казахов и товары русского ремесла, имел мало шансов привлечь внимание русского и среднеазиатского купечества. Для этого нужно было время.

Тем не менее, мероприятия Оренбургской экспедиции по освоению юго-восточных просторов, а также активность Джунгарского ханства заставили казахов Младшего и Среднего жузов перенести свои кочевья ближе к границе с Россией. Это привело к возникновению у казахов определенного конфликта интересов с российскими подданными. Случаи взаимных набегов в конце 1730-х гг. не были редкостью. Действительный член Оренбургского губернского статистического комитета Ф. М. Суриков в своей исторической справке о городе Орске отмечает, что калмыки, яицкие казаки и башкиры не очень жаловали пришельцев и делали на них набеги (Государственный архив Оренбургской области (ГАОО). Ф. 11. Оп. 1. Д. 321. Л. 9об.). Казахи отвечали ответными акциями. Однако налаживались и торговые связи в приграничье. В своих прошениях в Оренбургскую экспедицию о разрешении прикочевать к Яику для торговли с россиянами казахи указывали на потребность в приобретении товаров и продуктов питания (хлеба и «харчь») (См.: Казахско-русские отношения в XVI-ХVIII в. Алма-Ата, 1961. С. 130). Таким образом, знакомство казахов с образом жизни русского народа способствовало проникновению в их среду новых традиций. Не случайно начальник Оренбургской комиссии князь В. А. Урусов в 1739 г. отмечал, что раньше казахи хлеб в пищу не употребляли.

Целью русских властей было сделать Оренбург главным центром русско-казахской торговли. Но выбранное под основание города на реке Ори место в 1738 г. было признано В. Н. Татищевым неудобным. Он предложил правительству перенести город к урочищу Красная гора. Предложение было поддержано. В указе В. А. Урусову, сменившему В. Н. Татищева, в качестве причин, по которым решено было перенести Оренбург на новое место, предписывалось объявить Абулхаир-хану, что новое место «для произведения купечества способнее, тако ж их купцам к тому новому Оренбурху ближе и способнее будет приезжать» (ГАОО. Ф. 2. Оп. 1.Д. 6.Л.3). Прежний Оренбург стал именоваться Орской крепостью.

Однако казахи, в первую очередь Младшего жуза, в первой половине XVIII в. предпочитали торговать не в одном русском городе, а со своими ближайшими соседями, яицкими казаками, у которых также могли получить все необходимые товары без специальных перекочевок к Оренбургу. Российское правительство это не совсем устраивало. Яицкие казаки пользовались льготами, не платя торговых пошлин в казну, поэтому их товарообмен с казахами не приносил доход государству. Руководство Оренбургской комиссии подозревало, что яицкие казаки специально не объявляли о товарах, которые выменивали у казахов не только в своем городке, но и в других местах, чтобы не платить государству пошлин. Поэтому оно обратилось в Коллегию иностранных дел за советом, каким образом пресечь беспошлинный торг казачества на Яицкой линии (См.: Аполлова Н. Г. Указ. соч. С. 247-24).

Полностью запретить пограничную торговлю правительство не могло, так как это ущемило бы интересы казачества. Оставалось регулировать ее таким образом, чтобы соблюсти интересы и казаков, и государства. На этот счет 15 февраля 1738 г. последовал указ, согласно которому яицким казакам было разрешено торговать без уплаты пошлин только в их поселениях (См.: Там же. С. 250).

В 1739 г. руководство Оренбургской экспедиции предложило правительству запретить пропускать в казахские кочевья и среднеазиатские государства казанских [190] татар и яицких казаков. Оно отмечало, что в Яицком войске имеется много татар и калмыков, которые «самовольно в киргиз-кайсаки под образом торга или бутто для выкупа полонянников ездят» (РГАДА. Ф. 248. Кн. 1183. Л. 55). Разрешение, видимо, было получено, так как В. А. Урусов предписал впоследствии Яицкому войску регулировать численность казахов, приезжающих для торговли в их главный городок. Разрешалось допускать до торгов в Яицком городке единовременно не более пятидесяти казахов, а самим казакам было запрещено ездить в казахские кочевья (См.: Казахско-русские отношения в ХVI-ХVIII в. С. 132).

20 августа 1739 г. именным указом князю В. А. Урусову было предписано брать льготные пошлины с товаров, которые будут продаваться в Оренбурге. В целях развития оренбургской торговли устанавливались пошлины «против торгующих в Астрахани иноземцев со уменьшением», а именно по три процента с рубля. На первое время рекомендовалось погодно выбирать на службу в Оренбург из первостатейных купцов Казанской губернии бурмистра и ратмана. Русских купцов, добровольно записавшихся в состав оренбургского купечества, предписывалось принуждать строить себе дома на регулярной основе, но только после того, как обстроится сам Оренбург. Бухарских купцов, прибывших в Оренбург, но пожелавших ехать со своими товарами в другие российские города, разрешалось отпустить, взяв с них проезжую пошлину (ГАОО. Ф. 2. Оп. 1. Д. 6. Л. 3об). Примечательно, что в данном указе на первом месте стояли уже вопросы экономического характера, а не политических взаимоотношений с казахскими ханами, как прежде. Это свидетельствует, что в Петербурге стали больше внимания уделять вопросам развития русско-казахской торговли.

Так как предпринятые шаги оказались недостаточными для урегулирования всех вопросов русско-казахской торговли, то в ход были пущены новые административные меры. По решению Оренбургской комиссии в октябре 1739 г. цена на хлеб в казачьих городках по Яику для продажи казахам была искусственно завышена. Власти опасались, что, получив в избытке продукты, в частности, хлебные припасы, казахи могли отважиться на нападение на российских подданных или перекочевать на Кубань. Хлеб рекомендовалось продавать казахам в таком количестве, чтобы его хватило только на то, чтобы прокормить себя, пока они будут кочевать при Яике, а не для дальних переходов. Ближе к февралю цены на русские товары решено было увеличить, а на казахские товары, наоборот, искусственно снизить. Это должно было подвигнуть казахов перенести свои кочевья ближе к Оренбургу, где была сохранена более выгодная для товарообмена цена на русские и казахские товары. С середины февраля приказано было вообще запретить казахам продажу русских товаров, «объявляя в товарах и о всем том, еже им надобно будет, на Яике недостаток, дабы они, кайсаки, для торгу ехали в Оренбург, где всяких товаров довольно». Тех, кто ослушается этого приказа, ждал штраф (См.: Казахско-русские отношения в ХVI-ХVIII в. С. 132).

Генерал-лейтенант Л. Я. Соймонов, сменивший В. А. Урусова, позитивно отзывался о приучении казахов к употреблению хлеба. Он полагал, что на него можно будет выменивать у них годных под драгун лошадей и баранов (См.: Там же. С. 189). Однако в районе Оренбурга обработкой земель никто не занимался. Без продукции местного сельского хозяйства и ремесла, которую русское купечество могло бы скупать оптом и обменивать на скотоводческое сырье казахского хозяйства, эффективно наладить товарообмен было нельзя. Поэтому в целях развития торговли в Оренбурге русское правительство в начале 1740-х гг. предписало казанским татарам поселиться около [191] этого города особой слободой. Этот шаг, по мнению Н. Г. Аполловой, был вызван необходимостью создания для меновой торговли с казахами производственной базы (См.: Аполлова Н. Г. Указ. соч. С. 124).

Стремясь перевести торговлю с казахами в Оренбург, правительство помимо фискальных интересов преследовало еще одну цель — обезопасить юго-восточную границу, исключить предпосылки для возможности конфронтации на почве взаимных обид между российскими под данными, к числу которых относились с 1730-х гг. и казахи Младшего жуза. Однако избежать пограничных конфликтов не удавалось. Казахский набег, совершенный в феврале 1743 г. на калмыков, расположившихся возле рыболовецкой ватаги вблизи Красноярской крепости в Астраханской губернии (13 февраля 1743 г. казахский отряд в составе около ста человек напал на улусы, расположившиеся на зимовку возле ватаги астраханского купца Т. Лошкарева, захватил в плен нескольких калмычек и угнал скот, часть из которого принадлежала астраханскому купцу. В погоню за ними был послан из Красного Яра поручик Рязанского драгунского полка Безобразов во главе отряда драгун и казаков. К вечеру того же дня русский отряд настиг налетчиков и вступил с ними в бой. Казахи не оказали сопротивления. Бросив калмыцких женщин, взятых в плен у ватаги, угнанных лошадей и верблюдов и даже часть своих, они стали спасаться бегством. Отряд Безобразова гнался за ними 60 верст, но вынужден был прекратить погоню «за усталью лошадей». К тому же наступила ночь, и поручик опасался попасть в засаду. В ходе преследования и схватки со стороны русского отряда потери составили несколько человек ранеными, один из которых впоследствии скончался. Налетчики потеряли двадцать человек убитыми. В тот же вечер работники с ватаги астраханского посадского человека Афанасия Хлебникова поймали в степи одного из участников этого «подбега», который назвался Акманом Алматеевым (РГВИА. Ф. 410. Оп. 1. Д. 106. Л. 319-319об.)), и последовавшие затем нападения казахских отрядов на рыболовные ватаги астраханских купцов (24 февраля 1743 г. красноярский комендант полковник Сумфельт извещал Астраханскую губернскую канцелярию, что в ночь на 19 февраля произошло новое нападение казахского отряда количеством в 150 человек на рыбную ватагу астраханского купца Т. Лошкарева. Ватажные работники «едва чрез оружейную стрельбу отбились»; что стало с 18-ю людьми, бывшими в тот момент на рыбной ловле, известно не было. 25 февраля произошло нападение на другую ватагу Т. Лошкарева. Очевидцы утверждали, что нападавших было уже около 800 человек. Не взяв эту ватагу, налетчики пошли на ватагу астраханского купца Ф. Кобякова. Все эти факты свидетельствовали о серьезной угрозе, нависшей над населением Нижнего Поволжья. Власти вынуждены были принять срочные меры. На охрану рыболовных ватаг из Красного Яру был выслан отряд драгун и казаков в количестве 130 человек при одной пушке, а из Астрахани были вынуждены послать еще 560 драгун и казаков под командой подполковника Новикова при двух пушках (РГВИА. Ф. 410. Оп. 1. Д. 106. Л. 343)), переполнил чашу терпения правительства. Оно решило положить конец этим набегам, лишив казахов права посещения российских городов за пределами пограничных линий. В указе отмечалось, что «и потом такие воровские от них кайсак к Волге подбеги были», поэтому пограничным командирам запретили пропускать казахов по торговым делам к российским городам и в калмыцкие улусы далее реки Яик (ГААО. Ф. 394. Оп. 1. Д. 955. Л. 290-291).

На этом фоне документы, обнаруженные в Государственном архиве Астраханской области (ГААО), в фонде «Астраханская губернская канцелярия», позволяют расширить наши представления о роли торговли в отношениях России и казахских ханств. В публикуемом донесении Коллегии иностранных дел в Сенат достаточно четко [192] прослеживаются взгляды астраханских и оренбургских властей по вопросам взаимоотношений с казахами. Ясно обозначена позиция самой Коллегии иностранных дел.

Данный документ интересен, в первую очередь, тем, что он специально посвящен вопросу организации пограничной торговли с казахами. Коллегия иностранных дел подготовила свое донесение в адрес Сената на основе анализа многочисленных предложений пограничных властей. Мнения И. И. Неплюева, например, извлечены из различных его записок, одной из которых является «Краткое изъяснение о состоянии киргиз-кайсацкого народу и при том нижайшее мнение о приведении оных при случаях во успокоение и послушание» от 14 января 1744 г. (См.: Материалы по истории Казахской ССР... С. 75-85)

Суть предложений И. И. Неплюева, возглавлявшего в 1740-х гг. Оренбургскую комиссию, ставшего впоследствии первым оренбургским губернатором, заключалась в категорическом запрещении казахам переходить реку Яик. Всю торговлю с ними он предлагал вести исключительно в Оренбурге, который он перенес еще ближе к российским крепостям, чем намечали его предшественники, а также в одном из городов на реке Яик, который будет им построен.

Астраханский губернатор В. Н. Татищев, назначенный на эту должность в декабре 1741 г., возражал против этих ограничений в торговле. Он указывал, что в Оренбург приезжают казахи только из ближайших кочевых стоянок, а всем остальным за дальностью расстояния это неудобно. Запрет казахам торговать в Астрахани и в других удобных для приезда местах он считал недальновидным и указывал, что Абулхаир-хан воспринимает эти меры негативно, считает, что к казахам пограничные власти относятся не как к остальным российским подданным.

Астраханский губернатор предлагал расширить перечень мест, разрешенных для торговли казахам, за счет включения в него помимо Оренбурга и будущего городка на Яике городков яицких казаков и города Гурьева. При этом он предлагал разрешить проезд казахам в Астрахань до тех пор, пока ни будет построен и заселен новый город на Яике. В. Н. Татищев считал, что разрешение казахам на приезд в российские города будет иметь для них большое просветительное и воспитательное значение. По мнению астраханского губернатора, это позволит им видеть, как другие народы «в подданническом послушании находятся» и со временем казахи сами «в послушание могут вникнуть».

И. И. Неплюев и генерал-майор Штокман не разделали взглядов В. Н. Татищева и считали, что разрешение на посещение российских городов может быть использовано казахами для нападений на местное население, чего предусмотреть и пресечь будет невозможно, поэтому лучше запретить казахам проезд через Яик. Яицкие казаки, утверждали они, и так довольны торговлей, которую ведут с казахами, а что касается учреждения торга в Гурьеве, то они ничего против этого не имели, лишь бы казахи не переходили реку Яик, оставаясь на «бухарской» стороне.

Астраханский губернатор не был согласен с категоричными требованиями оренбургских властей в отношении приграничной торговли. Он сообщил 27 января 1744 г. в Коллегию иностранных дел, что получил от казахского старшины Эсета (Эшет батыра) письмо, в котором тот извещал о намерении прислать на продажу в Астрахань табун лошадей. Зная о существующем запрещении принимать казахов в российских городах за пределами Яицкой линии, он не дал положительного ответа казахским посланцам.

20 февраля 1744 г. в Астраханскую губернскую канцелярию поступило сообщение от походного полковника Яицкого казачьего войска Витошнова, командовавшего казаками на форпостах по нижнему течению реки Яик, что в урочище ниже Сорочика замечено место переправы «неведомых людей» с бухарской стороны на самарскую «шляхов с тысячу». Прибывший в Красный Яр, а потом и в Астрахань яицкий казак доложил, что полковник Витошнов, собрав команду казаков, пустился [193] на поиск перебежчиков. Из Астрахани сразу же известили наместника Калмыцкого ханства Дондук Даши, а также воинские команды, расставленные на форпостах по Волге, чтобы те усилили бдительность. На другой день комендант Красноярской крепости полковник Пиль прислал донесение, которое развеяло у губернского начальства возникшие опасения. В нем сообщалось, что «вышепоказанные киргиз-кайсаки не противные, едут в Астрахань купцы с продажными лошадьми» (Эту информацию объявил красноярскому коменданту один из казахов, присланный от руководителя каравана Чебан батыра. По его словам, в Астрахань ехали сто человек для продажи пятисот лошадей. Они были посланы от сына Абулхаир-хана Нурали и от старшин Хаджи и Эсета (РГВИА. Ф. 20. Оп. 1/47. Д. 108. Л. 243-243об.)).

Не зная еще реакции на свое последнее донесение в Коллегию иностранных дел, В. Н. Татищев разрешил казахским купцам продать в Астрахани своих лошадей. Более того, он позволил казахам проехать в калмыцкие улусы, чтобы они договорились об установлении мира между казахами и калмыками, что и было ими впоследствии достигнуто.

Тем временем Коллегия иностранных дел, изучив мнения астраханских и оренбургских властей и взвесив все возможные риски, сочла возможным принять компромиссное решение. Согласившись в целом с доводами, изложенными И. И. Неплюевым и Штокманом относительно необходимости усиления мер безопасности на границе, Коллегия иностранных дел приняла во внимание и позицию В. Н. Татищева, ратовавшего за расширение торговых связей с казахами. Поэтому в своем докладе в Сенат 12 марта 1744 г. она отметила, что необходимо предоставить возможность не только оренбургскому, но и астраханскому купечеству и волжским калмыкам участвовать в торговле с казахами. А чтобы от того «в пошлинном сборе казне Ея императорского величества убытку не было», предложила учредить при Гурьеве городке, состоящем в ведомстве Астраханской губернской канцелярии, место для торговли с казахами и определить туда для сбора пошлин представителя от Астраханской губернии. При этом Коллегия иностранных дел указала, что товары из Астрахани можно доставлять в Гурьев морским путем. Это повышало безопасность купцов и их грузов, которые могли избежать неприятных встреч во время сухопутного путешествия до Гурьева. С другой стороны, отправка товаров морем позволяла вести более тщательный учет торговых операций.

13 июля 1744 г. императрица Елизавета Петровна утвердила представление Коллегии иностранных дел, согласившись с предложенной схемой организации русско-казахской торговли на реке Яик по границе Астраханской губернии и Оренбургской комиссии (ГААО. Ф. 394. Оп. 1. Д. 955. Л. 291).

Таким образом, в вопросе развития русско-казахской торговли в 1740-х гг. победила линия на расширение торговых контактов между участниками приграничной торговли, сторонником которой являлся астраханский губернатор В. Н. Татищев. В то же время российское правительство продемонстрировало желание навести порядок в межнациональных отношениях на юго-востоке страны. Поэтому предложения оренбургских властей, являвшихся сторонниками строгих ограничений на свободу передвижения для казахов по российской территории и запрета на поездки русских купцов в казахские кочевья, также были приняты.

Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что выявленный исторический памятник является важным источником по изучению русско-казахских торговых отношений в середине XVIII в. Документ публикуется по современным правилам правописания, с сохранением стилистических особенностей оригинала.

Публикацию подготовил кандидат исторических наук И. В. ТОРОПИЦЫН. [194]

Донесение Коллегии иностранных Дел в Сенат по вопросу организации торговли с казахами на реке Яик

12 марта 1744 г.

Правительствующему Сенату Коллегии иностранных дел

Доношение

[1]

В прошлом 1743-м году в Коллегии иностранных дел получено доношение тайного советника и астраханского губернатора Татищева ¹ от 10 октября, которым он представляет, что тайный советник Неплюев ² сообщил к нему, дабы к российским городам с купечеством киргиз-кайсак не пропускать, а иметь им торг в Оренбурге и на реке Яике, где от него, тайного советника, место назначено и городок построен будет. На что по оному тайному советнику Неплюеву от него губернатора Татищева в разсуждение писано, что хотя определено киргиз-кайсакам приезд и торг иметь при одном Оренбургу, но небезызвестно, что к Оренбургу приезд имеют и торгуются одни те, которые ближе к нему кочуют, а другим по удалению ездить неудобно. В другие ж места, где им способно и было с пользою, и приезд их в Астрахань пресечен и не допускаются, и от того чаятельно им не без огорчения, яко и ныне Абулхаир хан ³ в письме своем упоминает, что они не по способности купечества сумнительство имеют, якобы с ними поступают не так, как с подданными Ея императорского величества ⁴. Того ради, по мнению его, тайного советника и губернатора Татищева, для государственной пользы надлежит торговать всех их допустить приезжать первое в Оренбург; второе к яицкому казачеству; третье, где новой город на Яике построится; четвертое к Гурьеву ⁵, а в Астрахань токмо хивинцам водою и сухим путем по-прежнему к ним в Тюк-Карагань ⁶ и к Мангышлаку ⁷ морем суда с товарами отпускать. Касак же к Астрахани, до коле на Яике город не устроен, допустить, а когда устроится и астраханские купцы туда с товарами приезжать способ возымеют, тогда к Астрахани их касак не допускать, кроме посланцов с какими просьбами, и при том человек сто с коньми и скотом, и то не более как дважды в год.

2

А сего 1744 года в присланном в Коллегию иностранных дел от тайного советника Неплюева и генерала-майора Штокмана ⁸ при доношении от 14 ген- варя о киргиз-кайсак мнения [каково от них и в Правительствующий Сенат прислано] между другим написано, что из Астрахани на требование онаго тайного советника Неплюева о собрании для предосторожности от киргиз-кайсак волжских калмык ответствовано, чтоб к лучшему сего киргиз-кайсацкого народа содержанию как в Астрахани, так и во всех местах торг им позволить, дабы могли видеть, как другие народы в подданническом послушании находятся и какие за предерзости казни чинятся, и буде по желанию их к которому городу с торгом приезжать допущены они будут, то уповательно от времени до [195] времени в послушание могут вникнуть. И хотя сначала какие пакости от них оказались, но по отыскании того других удерживать, а между тем могут и главные их попасться, чрез что скорее воров доставать будет можно и к прекращению воровства усердности и страх их вкоренятся в них будет, которые способы без дальних трудностей быть могут. На который ответ вышеписанные тайный советник Неплюев и генерал-майор Штокман мнением своим представляют, что по известному киргиз-кайсацкого народа непостоянству на оном основаться и утвердиться весьма ненадежно, паче же и опасно, чтоб от такого повсеместного им киргиз-кайсакам дозволения по природному их легкомыслию несколько при городах и крепостях, как в их проезде по дорогам многих грабительств и наглостей не последовало, которые возбранять и прекращать не без великого будет затруднения. А ежели за то при оных случаях их захватывать, то тем купечество, конечно, пресечется и от малых великих трудностей опасаться надлежит, да и владельцы чрез то возымеют отговорку, что такими поступками народ их огорчается и на злодейства поступает, от чего они воздерживать не в состоянии, как то и прошлого году по причине происходившего от башкирцов воровства отогнали у них лошадей отговорки свои произвели.

3

Оной же тайный советник Неплюев доношением его от 14 генваря сего 1744 года представляет, что с киргиз-кайсаками торг производить назначено, а имянно по Яику, главной в Оренбурге, а от оного вверх в Орской крепости. С сибирской же стороны на новопоселяемой от Оренбургской комиссии Уйской линии ⁹ при устье реки Увелки, где будет из всех по той линии назначенных крепостей главная Троицкая ¹⁰, а чтоб оной вниз по Яику, яко то в казачьих старом ¹¹ и вновь застроенных крепостях ¹² дозволить, то для пресечения с калмыками их ссор и прежде бывших им калмыкам разорения, которое, как нужно сама Коллегия иностранных дел более известна, весьма за неполезно признавается. К тому ж яицкие казаки сами с ними будучи довольны торгом в вышеписанных местах для бывшего от них по тамошним степям и пустотам беспокойства и воровства в тех своих местах торговать и коммуникации с ними иметь не хотят, а более желают и просят, чтоб они кочевьем своим далее от них отлучены были, а буде Коллегия иностранных дел за потреби о рассудит, что Астраханской губернской канцелярии с ними касаками торг иметь позволить при Гурьеве городке, не перепущая их за Яик, в том по тамошнему усмотрению больших трудностей не признавается, только и тамо могут ли они с калмыками без ссор обойтись, то от лучшего предусмотрения той губернии зависит.

4

А тайный советник и астраханский губернатор Татищев доношением своим в Коллегию иностранных дел от 27 генваря ж между другими представляет, что тайный советник Неплюев в его разсуждениях писал, дабы киргиз-кайсакам в Астрахань в торгом не ездить и к ним никого в улусы не пускать, а торговаться токмо на Яике. Ныне же присланные к нему тайному советнику от киргиз-кайсак старшины Эшет батыря ¹³ с товарыщи посланцы объявили, что как скоро они возвратятся, немедленно купцы с коньми и другими товары будут, токмо он тайный советник Татищев позволения без указу в Астрахань им с [196] караванами приезжать дать не смеет, а по мнению его, хотя торгу на Яике быть и к ним в улусы астраханский купцов в торгом не пущать есть правильно и полезно, а чтоб киргизцам в Астрахань ездить не допускать ис того чает и не без вредно, ибо чрез такой их приезд к возобновлению отпуска в Хиву и Бухару караваном удобной явится способ и немалая как казенная, так и купеческая прибыль быть может. И чем больше оные киргизцы в российские городы с караваны приезжать будут, тем большая польза явится. На которое ево тайного советника Татищева доношение в посланном к нему ис Коллегии иностранных дел от 22 февраля указе писано, что касацкое купечество до Астрахани или только до Яика допустить о том имеет он тайный советник указ ожидать впредь, а между тем такое их купечество к Астрахани не призывать и не приохочивать.

5

А понеже в Коллегии иностранных дел ис прежних вышеупомянутого тайного советника и астраханского губернатора Татищева доношений усмотрено, что прошедшего 1743 года февраля месяца киргиз-кайсацкая воровская партия, состоящая слишком в трехстах человек, идущей к Волге повстречалась с бывшим в Астрахани для торгу с их же киргиз-кайсаком батырем Джанбеком Джидру ¹⁴ с товарыщи с тридцать человек и приняв их в свою партию и учиня того старшину над собою главным командиром нападали на калмыков, бывших у Красного Яру около русской ватаги, и взяли из оных в полон мужеска и женска полу человек со сто да лошадей и верблюдов с восемь. И хотя та киргиз-кайсацкая партия тогда российскою командою и разбита, но и потом такие ж воровские от них кайсак к Волге подбеги были, да и впредь быть могут. Того ради Коллегия иностранных дел, рассуждая все вышеизображенные обстоятельства о непропуске киргиз-кайсак с их купечеством к российским городам и к калмыким улусам далее реки Яика с представлением и мнением тайного советника Неплюева и генерала майора Штокмана согласна. Но чтоб и астраханское купечество с киргиз-кайсаками в торгу имело товаров их участие иметь могло, так же бы и калмыки с теми киргиз-кайсаками до ныне в мирное между ими время бывшее торги не пресекли и от того б в пошлинном зборе казне Ея императорского величества убытку не было, кажется мочно учредить к тому место при Гурьеве городке, состоящем при устье реки Яика в ведомстве Астраханской губернской канцелярии, и тамо для пошлинного збору определить от той губернии кого нарочного и для того россиян и калмык с купечеством чрез Яик реку не пропускать. А оное место к торгу для российского купечества и тем способно, что от Астрахани до оного есть и морской ход. А что принадлежит до представления тайного советника и губернатора Татищева и пропуске чрез Яик к Астрахани бухарского и хивинского караванов и в том Коллегии иностранных дел никаких затруднений не предвидится, ибо те оба народа не такие воровские, каковы киргиз-кайсаки, что все также и прочее предается во особливое Правительствующего Сената разсуждение, ибо дела о купечестве к Коллегии иностранных дел не принадлежат.

Подлинное за подписанием коллегии

ГААО. Ф. 394. Оп. 1. Д. 955. Л. 317-321.

Комментарии

1. Татищев Василий Никитич (1686-1750) — государственный деятель России первой половины XVIII в., крупный ученый, автор трудов по истории и географии России, экономике и финансам, тайный советник. Административную деятельность начал при Петре I руководителем казенных металлургических заводов на Урале (1720-1724 гг.), впоследствии был направлен в Швецию для изучения политического и экономического состояния этого государства. По возвращении занимался совершенствованием работы монетных дворов, внес большой вклад в развитие денежного обращения в России. В 1734 г. вновь был направлен на Урал в качестве руководителя всей горнодобывающей и металлургической промышленностью Урало-Сибирского региона. В 1737 г. назначен руководителем Оренбургской экспедиции, переименованной при нем в Комиссию. Проводил политику, направленную на заселение Оренбургского края, укрепление присутствия России в новом регионе. В 1739 г. был отдан в Санкт-Петербурге под следствие по доносу бывших сослуживцев по Оренбургской комиссии. В 1741 г. освобожден из-под ареста и назначен руководителем Калмыцкой комиссии, созданной для восстановления порядка в Калмыцком ханстве и примирении местной знати. Добился согласия калмыцкой знати на утверждение наместником ханства владельца Дондук Даши. В декабре 1741 г. назначен астраханским губернатором, на посту которого провел ряд преобразований в губернии в сфере развития внутреннего хозяйства и торговли. Подготовил проект таможенного тарифа для Астраханского порта, способствовал притоку иностранного капитала в Астрахань. Принял меры по противодействию экономической экспансии Великобритании в Каспийском регионе в ущерб интересам России. Способствовал выполнению миссии Персидской экспедиции, созданной для противодействия агрессивным планам персидского шаха Надира на Кавказе. В ноябре 1745 г. был сменен обер-прокурором Сената И. А. Брылкиным. Последние годы жизни провел в подмосковном имении Болдино, где деятельно занимался подготовкой рукописи своего главного научного труда «История Российская», вел переписку с Петербургской академией наук и соратниками по научной деятельности.

2. Неплюев Иван Иванович (1693-1773) — государственный деятель России XVIII в., дипломат, один из руководителей Оренбургской комиссии, оренбургский губернатор, тайный советник. Получил морское образование за границей. В 1720 г. назначен главным командиром над всеми судами, строившимися в Петербурге. В 1721-1734 гг. был русским резидентом в Константинополе; в 1737 г. участвовал на Немировском конгрессе, в 1739 г. — в переговорах о заключении Белградского мира. С апреля 1742 г. руководитель Оренбургской комиссии. С образование Оренбургской губернии стал ее первым губернатором. В течение 16-летнего управления краем основал на новом месте г. Оренбург, занимался укреплением края от кочевников, основал крепости по рекам Сакмаре, Яику, Ую, Увелке, Миясу и Тоболу, уделял внимание развитию Оренбургского и Яицкого казачьих войск, а также башкиров, крещеных калмыков и других поселенцев Оренбургского края.

3. Абулхаир-хан (1693-1748) — хан Младшего казахского жуза (1718-1748). Правил в период борьбы казахского народа с Джунгарским ханством. В 1730 г. обратился к России с просьбой о принятии в подданство со всеми подвластными ему людьми. Проводил политику сближения казахского народа с Россией.

4. Обычное обращение к титулованным особам царской крови, в данном случае имеется в виду императрица Елизавета Петровна, дочь Петра I.

5. Гурьев — основан в 1646 г. в устье реки Яик, в нем располагался небольшой гарнизон солдат и казаков из состава Астраханской губернии. Ниже него по течению располагался Яицкий учуг, на котором велся промысел ценных видов рыб.

6. Тюк-Карагань — пристань на восточном побережье Каспийского моря, известна с XVII в. как место, где осуществлялась торговля русских купцов, прибывавших на судах из Астрахани с кочевыми народами Средней Азии.

7. Мангышлак — полуостров на восточном побережье Каспийского моря.

8. Штокман, фон — генерал-майор, руководил закладкой и строительством Оренбурга на современном его месте, принимал участи вместе с И. И. Неплюевым в выработке стратегии управления Оренбургской губернией и взаимоотношениями с соседними народами.

9. Уйская укрепленная линия — основана в период деятельности Оренбургской экспедиции (комиссии). В 1742 г. для защиты юго-восточных рубежей Российской империи от набегов кочевников была основана Уйская крепость. Заложил ее воевода Исетской провинции подполковник Петр Бахметьев.

10. Троицкая крепость основана на левом берегу реки Уй при впадении в нее реки Увельки. Решение о ее строительстве и будущем названии принял И. И. Неплюев в 1743г. в праздник Троицы.

11. Имеется в виду Яицкий казачий городок — центр одноименного войска.

12. Имеются в виду крепости (городки) Калмыковская и Кулагинская, построенные в 1743 г. по нижнему течению реки Яик и заселенные яицкими казаками.

13. Эшет (Эсет) батыр — старшина Младшего казахского жуза.

14. Джанбек Джидру — старшина Младшего казахского жуза.