ИНТЕРЕСНЫЙ ИСТОЧНИК ПО ИСТОРИИ ТАШКЕНТА XVIII ВЕКА

Недавно в Архиве древних актов СССР нам удалось обнаружить два интересных источника по истории Ташкента первой половины XVIII в. — подлинники сообщения татарского купца Шубая Арсланова, побывавшего в Ташкенте в 1741 г., и сообщения русского майора Миллера (1742-1743 гг.) ¹. Оба они, дополняя друг друга, дают определенное представление о Ташкенте начала 40-х годов XVIII в.

Надо сказать, что сообщение Ш. Арсланова привлекло внимание некоторых исследователей еще в 80-х годах XIX в. Так, Н. О. Оглоблин в статье «Путешествие русских купцов в Ташкент» ² изложил данное сообщение своими словами. Теперь мы имеем возможность ознакомиться с этим ценным источником по подлиннику.

Как видно из сообщения Ш. Арсланова, в 1741 г. он с купцами Семеном Дроздовым и Мансуром Юсуповым был послан из Оренбурга «с товарами своими для торгу» в Ташкент. Помимо оживления торговых отношений, целью поездки был сбор сведений о Ташкенте. Что касается майора Миллера, то он в 1741 г. в качестве посла русского правительства был направлен к калмыцкому хану Галдану Чирину, где имел возможность получить некоторые данные о подвластных калмыкам городах, в том числе Ташкенте.

Ш. Арсланов после 5-месячного пребывания в Ташкенте возвратился через г. Туркестан в Оренбург, где в канцелярии Оренбургской комиссии сделал сообщение о положении дел в Ташкенте. По его сведениям, Ташкентом от имени калмыцкого хана управлял тогда некий Кусекбек, причинивший III. Арсланову и его попутчикам немало неприятностей в торговых делах. Во время их пребывания в Ташкент прибыл «от калмыцкого владельца Галдан Чирина определенный для правления того города в товарищество упомянутому Кусекбеку Хасым Хузя (Касым Ходжа. — X. З.), который родом из города Самарханта и, в малых летах выбежав из того города, жил в зюнгорских калмыках». Под командованием Касым Ходжи было «калмык человек с пятьсот».

Как видно, Галдан Чирин, для укрепления своих позиций в подвластных городах опирался на отдельных представителей коренного населения.

В сообщении Ш. Арсланова приводятся некоторые интересные сведения о положении города в период, предшествовавший калмыцкому господству: «В помянутом городе Ташкенте ханы производятся таким образом, что кто усилится и хана убить может, тот себе ханство тем и получит, и народ уже тому когда убьет, не препятствует, а напротив того ежели еще кто выищится и того уже убийца убьет, то оной по тому же и ханство принять удостоится. И прежде сего оным городом владели ис киргис-кайсацкой орды Юлбарской от той орды учинен был тут ханом, да с ним же почти обще владел вышеописанный Тюлебий, у которого и поныне в том Ташкенте есть дом и ис тутошних обывательских жена и два сына, ибо наперед сего оным Ташкентом владела та Большая орда, с которого и дань оной Тюлебий с своими кайсацкими старшинами брал сороку тысяч тенек на всякой год. И назад тому несколько времени помянутого Юлбарса в том Ташкенте не стало, не знаемо убит, не знаемо выгнан вон от тутошних сартов, а все оное по происку вышереченного Кусека бека. И когда оной Юлбарс потерян, то вместо ханства доступил в том городе оной Кусек бек, токмо ханом от народа и поныне еще не учинен».

По словам того же купца, хотя казахи и были изгнаны из города, но Ташкент [52] обязан был определенное время платить им дань. Вот что говорится по этому поводу в сообщении Ш. Арсланова: «Тюлебия по его же Кусекову усильству хотя из города выжили, токмо от совершенного владения отрешить не могли, но с договором, чтоб ему Тюлебию Большой Орды с старшинами вышеозначенную дань со всего города по сороку тысяч тенек на год платить, кою по прошлый год они и платили, понеже они ташкентцы от тех киргис-кайсаков кочевьем их весьма утеснены так, что около самых их пашень и дровосеков, и когда их кайсаков не удовольствуют, то из города не токмо куда за каким особливым промыслом, яко для торгу и протчаго, но и за дровами, а всего наипаче на пашни выехать не дадут и так только появятся то всякого в полон забирают».

Ташкентцы немало страдали и от калмыцких феодалов, которые облагали их и другие города края различными поборами и данью. Майор Миллер указывал, что Галдан Чирин «из Бадакшана в дань берет лалами, сколько их отыскатца может величиною, как ис привозных ему видать случивалось, один с четверть, а другой с полчетверти аршина и затем другими вещьми как у них калмык обычай есть девятинами, а именно девять коров, девять панцырей, девять ружей хороших, выдр и бобров по девяти, девять аргамаков до по нескольку золота и серебра... С Ташкента берут по девяти ковров из шелковых материй, панцырей, ружья, выдр, бобров и другими вещьми по-девятинно ж, а сверх того и золота и серебра по ращислению..., а из Бухар берут аргамаками, коврами и протчми, как с Ташкента».

В сообщении приводятся данные о бесчинствах и грабежах калмыцких феодалов во главе с Кусекбеком. В частности, «народ ташкентский, — как указывает Ш. Арсланов, — от большей части в великом от него недовольствии, ибо за самые малые дела со всеми домами раззоряет». Это и стало причиной выступления коренного населения против иноземного господства. Во главе движения стоял Солиходжа. Это событие произошло во время нахождения русских купцов в Ташкенте.

По свидетельству Ш. Арсланова, «ис тутошних сартов человек с сорок, в том числе главным был Сали Хузя, кой тут напредь сего несколько и ханствовал, собрались было ево Кусека бека убить, а по нем ташкентское ханство доступить желал оной Сали Хузя чего ради ночью к ево Кусекову двору и пришли было и уже дворовые ворота отворили, а потом дошли до ево покою, в котором он спал... И тот покой был заперт. Но ис тех же согласников один сарт, испужався, товарищам своим изменил и, отбежамши от них, сказал тот час о том собрании и намерении товарищев своих детям ево Кусека..., по которому они немедленно собрався на то собрание напали из них поймали человек с пять, а протчие все разбежались и пропали безвестно. И оных, пойманных, также их, и бежавших отцов и братьев человек з двадцать с пять он Кусекбек казнил, иных повесили, иным головы отрубили, иных же кололи, а жен и детей их в ханство к себе и старшины ево разобрали и дома вконец разорили».

Спасаясь от гнета калмыцких феодалов, люди бежали из Ташкента в другие места. Таких людей упомянутый Тюлебин приглашал к себе, собирая силы для борьбы с калмыками. Нашли у него свое убежище и люди, неудачно выступившие против Кусекбека. По свидетельству Ш. Арсланова, «он же Тюлебий от Ташкента разстоянием с небольшим в полуднях зделал себе городок на том месте, где из реки Цюрцют (Чирчик. — X. З.) в Ташкент канал проведен и населил тут разных жителей, а больше выходящих ис Ташкента, кои по нападкам от оного Кусека бека за него Тюлебия бегают сартов, и кто б от чего из одного городка ни убежал, также и ис протчих городовых беглых и полоненных людей, которые живучи в том городе, на него Тюлебия пашут и сеют хлеб».

В это время центром антикалмыцкой борьбы было главным образом Ходжентское владение, где правил тогда Абдулкаримбек, неоднократно посылавший своих людей в Ташкент, чтобы привлечь его жителей на свою сторону. Как указывает майор Миллер, Галдан Чирин послал свои войска против Абдулкаримбека, который успел уже овладеть несколькими городами. «Зюнгорское войско под командою владельца Септеня тысячах в пяти, — пишет он, — ходило к владельцу Абдикарим беку, который владеет городами Кокантом, Хожантом, Самаркантом, Бадакшаном и протчими по Сыр-Дарье состоящими, токмо оной Абдикаримбек их зюнгорцев под Бадакшаном разбил, от которого к отечеству возвратилось токмо малое число».

Заслуживает внимания та часть сообщений Миллера, в которой говорится о борьбе ташкентцев против иноземного владычества. Характерно, что после поражения «зюнгорского» войска под Бадахшаном отдельные наместники Галдан Чирина, в том числе Кусекбек, перешли на сторону Абдулкаримбека. В результате Ташкент становится одним из крупных очагов борьбы против господства калмыцких феодалов. И не зря Галдан Чирин вынужден был послать в Ташкент крупные военные силы. «Зюнгорское войско, — пишет Миллер, — четыре тысячи под командою владельца Агацака пришли под город Ташкент, который осадили, понеже оным владеет Кучук бек (Кусек бек. — X. З.), который от зюнгорского владельца отложился и держит партию вышеобъявленного Абдукаримбека и оному Агацаку от Галдан Черена приказано чтоб он сорок дней под Ташкентом стоял [53] и ежели в сорок дней не отдасца, то велено ему отступить и дать на волю тот город раззорять Большой Орды кайсакам, а самому ему велено следовать с тем войском к кураманцам и посадить на ханство убитого Чангирхана сына ево, который находился под охранением калмытского хана Галдан Черена; токмо слышно было, что ташкентский Кучук бек тому владельцу Агацаку велел объявить, хотя он сорок лет будет стоять, то он не здается.

А другие калмыцкие войска пошли к Абдулкарим беку, чтоб ево и Бадахшан и протчие городки, которые под ево Абдулкарима владением раззорить, чего ради из Большой Орды кайсаков охотников требовал, только не так чтоб невольный наряд учинил».

Отсюда видно, что борьба против иноземных поработителей развернулась в нескольких местах, в частности в Ходженте, Ташкенте и среди кураминцев. В результате военные силы калмыцких феодалов были значительно ослаблены, что и явилось причиной попытки Галдан Чирина воспользоваться силами казахов Большой Орды.

Русское правительство пристально следило за ходом событий в Средней Азии, особенно за положением у калмыков. В специальном рапорте начальника Оренбургской комиссии И. Неплюева, адресованном непосредственно правительствующему Сенату, на основе сообщений сержанта Подзорова и других лиц, сообщается, что «с тритцеть тысяч человек войска ево (Галдан Чирина. — X. З.), побито под городами Абдакаримом и под Бадакшаном, что и майор (Миллер. — X. З.) будучи в зюнгорах слышал и в улусах, де, ево, кроме: женска полу да старых и малых оной сержант ехав до самой Урги (то есть ево лагеря) и далее людей малое число видал. От него же, де, Галдан Чирина отложился целой народ называемой Мангаты (Мангыты. — X. З.) и по посылкам оного возвращено токмо ста с три, а протчих отыскать не могут, яко же свидетельствуется и сим, что по тем же притчинам города Ташкент и Туркестант от него отложились и ныне с Хивою согласились».

Таким образом, из сообщений майора Миллера и сержанта Подзорова явствует, что благодаря общим усилиям городов Средней Азии калмыцким феодалам был нанесен серьезный удар.

Не лишним будет остановиться и на боевом вооружении Ташкента тех лет: «Пушек, — говорит Ш. Арсланов, — у них нет, токмо некоторые вместо того имеют у себя в домах долгие стволы наподобие ружей и сказывают, что оные выстрелом берут далеко, которые в Ташкенте и делают».

Ш. Арсланов и другие купцы во время пребывании в Ташкенте стремились привлечь местных купцов в Оренбург. Они «ташкентцев к езде для торгу в Оренбург склоняли, то их человек с сем сот сюда и приезжало». Следовательно, к этому времени значительно оживились торговые отношения между Оренбургом и Ташкентом.

Все эти сведения проливают дополнительный свет на историю Ташкента и русско-среднеазиатских отношений первой половины XVIII в.

X. Зияев

Комментарии

1. ЦГАДА СССР, ф. 248. Сената, кн. 5/136.

2. «Русский архив», 1888, № 8.