К истории каракалпаков XVIII в.

(Окончание) ¹

Прошлого 1742 года сентября от 27 числа о бывших у меня в Орску каракалпацких посланцах, которые о бытии в подданстве ея императорского величества имянем своего народа присягали, покорнейше доносил и с какою инструкциею отправил к ним порутчика Гладышева, чтоб тамошней народ, от которого означенные посланцы приезжали, в верность ея императорскому величеству, по указу ея императорского величества, из Государственной коллегии иностранных дел присланному, к присяге привесть, со оной инструкции к высокому правительствующего Сената разсмотрению приложил тогда копию.

Минувшего ж апреля 24 числа означенной порутчик Гладышев в Новой Оренбург возвратился благополучно, и с ним от каракалпацкого Каип-хана и брата ево Абейдуллы салтана прислано посланцов 8 человек, да 2 ис той орды высвобожденные пленники: один руский, а другой мещеряк. В Оренбурге приняты оные посланцы обретающимся тамо генералом-майором фон-Штокманом и имеющияся у них письма помянутых хана и салтана и знатнейшаго в их орде Мурат-Шиха (то есть их главного духовного) з детьми и старшинами, да особливое от знатного ж тамошняго старшины Девлеть-Бая ему генералу-майору подали, между которыми одно на высочайшее ея императорского величества имя, а протчие ко мне. Оныя письма и при них из вышеозначенных посланцов двое, а именно Мамон Батырь, да Пулат есаул (о которых в присланном ко мне письме особливо упомянуто, чтоб их ко двору ея императорского величества отправить), при доношении от помянутого генерал-майора, и с прибывшим с ними порутчиком Гладышевым ко мне присланы; протчие ж до резолюции от меня оставлены им при Оренбурге и содержатся в надлежащем довольстве. А каков оной порутчик Гладышев, будучи в каракалпаках, имел журнал, оной и вышеозначенные письма, также и учиненные от каракалпак присяги при том ево генерал-майора доношении приобщены, ис которых писанное на имя ея императорского величества, также и учиненные присяжные листы подлинные с переводами и тем присягавшим с реэстром, а с присланных на имя мое писем же переводы, а с журналу копию в Государственную коллегию иностранных дел к разсмотрению при сем моем покорнейшем доношении прилагаю. И хотя мне не невозможно было означенных посланцов с надлежащим ответом возвратить от себя и понеже оной каракалпацкой хан, салтаны и старшины в письмах своих к верности ея императорского величества довольно себя подтверждают, и прибывшей порутчик Гладышев доносил, что они ево приняли с радостию и содержали у себя со всяким удовольствием; из них де прибывшие посланцы как у генерал-майора фон-Штокмана, так и у меня при подаче писем объявляли, что их каракалпацкой народ назад тому з 260 лет от Российской империи отстал и называли себя природными подданными, [178] ибо, как то прибывшей с ними порутчик Гладышев о них объявлял, что они изстари живали между Астрахани и Казани, а потом на Бухарскую сторону к Аральскому морю отошли в раззорение оных царств, и всех в их орде имеющихся российских пленников собрать и освободить и аманатов давать обещаются они ж, яко промышленные и торговые люди и к разпространению оренбургских торгов полезны. Того ради, к пользе высочайших ея императорского величества интересов, разсудил из оных прибывших посланцов, помянутых Мамон Батыря и Пулата есаула, при доношении моем в Государственную колегию иностранных дел с вышеозначенным прибывшим с ними порутчиком Гладышевым отправить.

Но понеже порутчик Гладышев объявил, что между теми прибывшими посланцами первым отправлен вышепомяяутого знатного Мурат-Шиха Ходжи сын Адбулла-Ших, а по нем второй означенной Мамон-Батырь, того ради писал к реченному генерал-майору, дабы и оного Абдулл-Шиха, склоняя с предписанными двумя посланцами, или вместо ево оставя означенного есаула Пулата, с ним Гладышевым отправил, в том разсуждении, что когда такого знатного человека сын под предлогом посланства здесь останется, то к содержанию оного народа в непоколебимой верности вместо аманата служить может, а другого того же Mypaт-Шиха Ходжи сына, между теми ж посланцами присланного, якоже и всех оных, ежели пожелают с ответным листом, удовольствовав их на дорогу милостию ея императорского величества, определил возвратно отпустить, уведомя, что остальные посланцы ко двору ея императорского величества отправлены, и обнадежа высочайшею ея императорского величества милостию, с представлением, чтоб они, будучи ея императорского величества подданными, всевозможное и скорое старание приложили, чтоб всех находящихся у них российских пленников (коих в их орде, по показанию Гладышева в журнале, будет с три тысечи человек), собрав, во знак первой своей верности, в Россию отправили, за что пожалованы будут особливою и многою ея императорского величества милостию и с караванами своими в Оренбург без всякого б опасения ездили и с тем велел послать одного обыкновенного к таким делам обер или ундер-афицера и толмача, дав ему о всем том надлежащую инструкцию, а, будет они похотят дождаться меня, что б и сходнее, то велел удержать их до себя.

Что принадлежит до предозначенных посланцов, отправленных с листом каракалпацкого хана, и протчих ко двору ея императорского величества, то я об оных как правительствующему сенату доносил, так и Государственной коллегии доношу, что для вступления того народа в подданство ея императорского величества вновь, по моему слабейшему мнению и по надобности того народа, не соизволено ль будет оных посланцов в таком удовольствии содержать, как прежде присланные ко двору ея императорского величества от киргис-кайсацких Абул-гаир и от Абул-Маметь ханов посланцы содержаны; также и сие по здешнему состоянию немало нужно, чтоб оные посланцы, как возможно скоряя, в отечество свое отпущены были, и весь тот народ от ея императорского величества всемилоствейшею грамотою обнадежить, что оной под протекцию и в число подданных ея императорского величества принят и в высочайшей ея императорского величества милости по их службам и верности содержан быть имеет, а притом объявить и сие, чтоб они, в заслужение той оказанной к ним ея императорского величества высочайшей милости, первую свою службу показали и имеющихся у них в полону российских людей, какого б звания и веры ни были, собрав, возвратили, а в протчих делах и о удовольствии их жалованьем ея императорского величества, когда верность [179] свою и службу отдачею тех пленных засвидетельствуют, сослаться на меня снабдя указом ея императорского величества, каким образом долженствую я с ними поступить, когда означенная отдача действительно от них воспоследует; что же они упоминают о разбитом яицкими казаками кораване их, на то, по справке в Государственной военной коллегии, можно ответ учинить, ибо оные казаки, разбивши тот караван обо всем том деле доносили во оную коллегию и объявленного в приложенном при сем Девлеть-Бая Батыря письме, бывшего в том караване старшину, а ево Девлеть-Баева дядю родного, во оную коллегию отвезли, — мне слабейше мнится, со оными посланцами и з грамотою, когда оная всемилостивейше будет определена, отправить предупомянутого порутчика Гладышева (о коем в присланных письмах прошено) или другаго афицера, чтоб он, будучи тамо, на обращении того народа смотрел, и их в совершенной и непоколебимой верности пребывать утвердил, особливо же затем, дабы зюнгорской владелец и сей новоподданной ея императорского величества народ, подобно, как и киргис-кайсаков, от верности не поколебал, ибо в журнале Гладышева показано, что смежной с сими подданными каракалпацкой верхней народ в подданнство свое привлек, и Салтан Мурат хан того народа оному владельцу сына своего в аманаты отдал и старается де он Салтан Мурат, чтоб и сих нижних каракалпак, ея императорского величества подданных, в подданство того ж владельца привлечь; при оном же посланном и в отискании пленных и в отправлении их в Россию лучшей успех воспоследовать может.

Хотя указом ея императорского величества, присланным ко мне из Государственной коллегии иностранных дел от 22 числа июля прошлого 1742 году, и поведено о киргис-кайсацких обращениях доносить куда по указом надлежит, а во оную коллегию о том, яко до оной не принадлежащем, не писать, но как по прежним, так и особливо присланным ко мне ныне ис правительствующего сената от 4 числа прошедшего марта ея ж императорского величества указом, на доношении мои по таковым же делам состоявшиеся о всем том, что до помянутых киргис-кайсацких дел касается, наиболее подтверждено, как в правительствующий сенат, так и в Государственную коллегию иностранных дел доносить, и со учиненной мною протокольной записки, что в прошлом 1742 году при свидании моем с киргис-кайсацким ханом, салтанами и старшинами происходило, из оного правительствующего сената в ту коллегию копия сообщена и потребным наставлением снабдить меня велено,— чему следуя, должным себя нахожу оной Государственной коллегии и сие донести, что от Абулгаир-хана киргис-кайсацкой Меньшой орды с предупомянутым порутчиком Гладышевым три письма получил, в том числе одно на высочайшее ея императорского величества имя, которое и с ево ханских писем, на мое имя писанных, переводы и копии з двух доношений и з журнала, обретающегося при нем хане прапорщика Муравина, о киргис-кайсацких обращениях при сем же моем покорнейшем доношении прилагаю, что також де и в правительствующий сенат при доношении сообщил.

Государственная коллегия иностранных дел из оных писем, также и из доношений, особливо же из журнала помянутого прапорщика, довольно усмотреть изволит, в каком неудовольствии бывает оной хан за то, что по ево воли обретающейся ныне во образ аманата сын ево Куз-Ахметь другим ево сыном Чингизом малолетным и не от прямой жены рожденным не переменен и за то, хотя я при свидании со мною чинил ему довольное почтение и угощение и милостию ея императорского величества против прежних годов не меньше награжден ³ однако [180] изъявляет затейно многое неудовольствие, яко де и о порутчике Гладышеве, вопреки каракалпацских писем, объявляет, и я по моей всеподданнейшей рабской должности еще от 27 сентября 1740 при изъяснении ево ханского и киргис-кайсацкого народного состояния Государственной коллегии иностранных дел и покорнейше доносил, что к воздержанию не только оного хана, но и всего подвластного ему народа, от всех быть от него могущих своевольностей по его коварствам другого так надежного способа нет, как содержание в аманатах детей ево, ныне имеющемуся единоутробных, ибо ежели вместо оного принять помянутого незаконного, то по всем усмотрениям не только старшие и законные ево дети, а именно Нурали и Эрали и предупомянутой Куз-Ахметь, которые у народа в немалом почтении и силе и при первых двух улусов более нежель при самом их отце находятся, ничем уже обязаны не будут, ибо к тому Чингизу натуральной братерской любви не имеют, но и сам оной хан чрез него в таком обязательстве, как ныне, не будет.

Еще ж известии были, что он хан и требует сего в тот токмо вид, чтоб Куз-Ахметь салтана выманить и к своевольностям своим всякую свободу иметь, того ради, по силе присланного ко мне ея императорского величества указа ис правительствующего сената от 4 марта сего 1743 в по указом, данным преждебывшим здесь командиром, которыми имянно повелено, чтоб такие перемены чинить детми ево с первыми единоутробными, то-есть от прямой ево ханши рожденными, на вышеписанные от него хана письма в ответ ныне ему сообщу, что при дворе ея императорского величества ни о какой другой ево ханше неизвестно, как токмо о той, от которой бывшие у двора ея императорского величества дети ево Эрали и Куз-Ахметь салтаны рождены, и одна она в особливой консидерации содержится, как то и указом блаженные памяти государыни императрицы Анны Иоанновны, данным покойному генералу-лейтенанту князю Урусову повелено, что ежели она ко двору ея императорского величества пожелает, то ее и с сыном отправить, и затем объявлю, что в разсуждении оных обстоятельств и ево чести присланным ко мне ея императорского величества указом повелено, чтоб означенного Куз-Ахметь салтана переменить другим родным ево братом от настоящей ево ханши рожденным; буде же он похочет, чтоб и упомянутого Чингиза для обучения принять, (как то он и просил), то и оное исполнено быть может, а в службе ея императорское величество соизволяет тех токмо детей иметь, который от настоящей ево ханши рождены и ево наследными быть имеют, оная ж ханша ея императорского величества в особливой консидерации и милости содержится, и другие пристойные резоны напишу, а у него сверх помянутых возрастных детей Эрали, Нурали и Куз-Ахметя еще двое меньшие есть, от той же настоящей ханши рожденные, а именно: Акчювашь да Идиль, которые у него и у ханши в немалом люблении, при том же представлю ему хану и о приезде ево к свиданию со мною в Оренбург, ибо при нынешних обстоятельствах с ним ханом и Средней орды с Абул-Маметь ханом же, и з Барак-салтаном и с отпущенным ис полону Зюнгорского (ежель то правда) Аблаем-салтаном для пользы высочайших ея императорского величества интересов и ко утверждению оных владельцев и всего киргис-кайсацкого народа в непоколебимой верности и подданстве ея императорскому величеству видеть весьма потребно, ежели они того не отрекутся.

В протчем ис тех киргис-кайсацких орд ни о каких других противностях сея весны не слышно, но все видится спокойно и генерал-майор фон-Штокман репортует, что Эрали салтан, сын Абулгаир хана, которой, по, прошению ево, впущен был с улусами на сю сторону [181] Яика зимовать до весны, при начале оной на ту сторону Яика спокойно перешел; одна токмо противность недавно произошла близь Илецкого городка, что отделясь от улусов, воровских кайсаков, человек около дватцети, напали на бывших у рубки лесу илецких казаков и, отбив шесть лошадей и багаж, убежали, о которых ворах реченной генерал-майор ко владельцом писал, требуя сатисфакции, но посланные при отправлении того ево репорта еще не возвратились; что же в том учинено будет, об оном, яко же и о прочих киргис-кайсацких состояниях, Государственной коллегии иностранных дел впредь покорнейше доносить не премину.

Иван Неплюев.

Из лагеря от устья речки Увелки.

Всепресветлейшая, державнейшая великая государыня императрица Елисавет Петровна, самодержица всероссийская, Вашему императорскому величеству по всеподданнической присяжной должности доносим, что мы нижней каракалпацкой народ четыре сана, то есть сорок тысячь, со всею морскою волостию в подданство пришли и присланных Дмитрея Гладышева да Мансура Делного в том не ослушались и поверили. При чем просим, дабы между нами посланцы посылались, а во первых бы для уверения оного ж Дмитрея Гладышева да Мансура Дельнова прислать, по которому могут купцы с караванами наши к вам, а ваши к нам приезжать; мы же ныне которые вам приятели, тех к себе приятелями, а кои неприятели, тех по тому же неприятелями почитаем, и в знак нашей верности находящихся у нас российских полонеников к вам отослали, а вас просим наших посланцов немедленно возвратить.

Когда приезжал к нам мурза Тевкелев, то хотя мы и тогда вашему императорскому величеству в подданство приклонились и триста дворов ваших подданных башкирцев с ним выкупили, сверх же того триста человек купцов своих послали, которых тогда яицкие казаки убили всех, что вашему императорскому величеству небезизвестно есть, но после того как купцами, так и послами никто не ездил, а ныне с Дмитрием Гладышевым Мамона-Батыря и Пулата есаула к вашему императорскому величеству отправили. Ежели нас почтить соизволите, то просим Дмитрея Гладышева к нам с теми нашими показанными Мамон-Батырем и Пулат есаулом, не задерживая (а имянно) октября месяца, прислать. Понеже между нами в средине находятся киргис-кайсаки, хотя нас мурза Тевкелев, в бытность свою, обнадеживал, что ежели от них киргис-кайсаков каракалпаком или от каракалпаков им кайсакам чиниться будут обиды, то от всемилостивейшей государыни в защищение российское войско посылаться может, но после того киргис-кайсаки нас каракалпаков, четыре раза приезжая, разоряли, и затем вашему императорскому величеству служить не допущены. Ныне же как по высочайшей императорской своей милости к нам с повелением прислать соизволили, то мы со всем своим почтением оное исполнили, и для того просим, дабы киргис-кайсаки в непропуске ими посланцов и караванов усмирены были. Как соизволите Дмитрея Гладышева и толмача Мансура с посланными нашими посланцами без замедления возвратить, то мы и настоящего посла и три тысячи [182] купцов и находящихся у нас российских полоненников ко двору вашего императорского величества, ежели бог соблаговолит, прислать обещались, и в том присягою утвердились, ибо, хотя мурза Тевкелев в киргис-кайсацкую орду к Абулхаир-хану приезжал со многою казною, чрез что киргис-кайсацких биев и протчей нечювственной их народ в подданство производил, а к нам ныне Дмитрея Гладышева без всякого награждения прислали, но мы и бес того, по повелению вашего императорского величества, 40 000 человек рабски в подданство пришли, и как выше показали, имеющихся у нас российских полоненников отдать обещались и в том присягою утвердились, а ежели с таким же почтением наших ханов салтанов и знатных людей ко двору вашего императорского величества востребовать соизволите, то мы и к тому со всею нашей готовностью ради, ибо присягали.

Також де просим, чтобы Дмитрей Гладышев и толмач Мансур, как мурза Тевкелев, награждением были не оставлены, а более все в воли вашей императорской состоит. Мамон-Батыря, да Маман-Шиха Сагындука Батыря, Пулата есаула, Ших-Ясаула к двору вашего императорского величества при сем отправили, и в том для уверения чернильные свои печати приложили, первая Каипханова, вторая Мурат-Шиха, третья Губейдула салтана. На том письме на стороне прописано.

Переводил переводчик Ямагул Гулеев.

Присланной от вашего превосходительства порутчик Дмитрей Гладышев, и при нем толмач Мансур Дельной к нам прибыли, за что мы весьма обрадовались, и всемилостивейшей государыне 40 000 дворов каракалпаки пришли в подданство, в чем и присягу учинили и в той подданнической нашей должности содержать себя имеем, а с недругом в недружестве противится должны, и кои же у нас имеются российские пленники, оных по нашей верноподданнической должности выслать в Россию должны, ежели же наших ханов и хаджеев и биев изволите содержать в милости, как и Абулхаир-хана с киргис-кайсаками, наших всех каракалпаков, то мы весьма довольны, а между нами посланцов и купцов ездить в Россию киргис-казаки не допущают, просим оных дураков унять, да при том же доносим, что после приезду к нам полковника Тевкелева, посланных от нас купцов в Россию триста человек с товарами яицкие казаки розбили, и за то более не ездили. А ныне мы с вышепоказанным, присланным от вашего превосходительства порутчиком Гладышевым, послали к вашему превосходительству, для отправления к ея императорскому величеству посланцов, наших каракалпацких Мамон-Батыря, Пулат есаула. Да еще ж вашего превосходительства просим вышепоказанного толмача Дельного с посланным от нас к вашему превосходительству каракалпаками прислать к нам обратно сего 743 года майя в последних числех, дабы они в тех числех к нам явиться могли, а при том и мы обязуемся к вашему превосходительству паки своих посланцов прислать. А понеже вышеупомянутой полковник Тевкелев, когда приезжал в киргиз-кайсацкую орду для приведения к присяге Абулхаир хана и киргис-кайсаков со многими подарками, почему де они и пришли в подданство, а к нам предреченной порутчик Гладышев приехал хотя без всего, но мы, ревнуя ея императорскому величеству, по чистой нашей совести в подданство ея императорского величества, так как верноподданным рабом подлежит, пришли, и присягою в том [183] утвердили, в чем и содержать себя должны; токмо мы просим нас содержать в таковой милости, как содержатца Булхаир-хан с киргис-кайсаками, а мы ея императорскому величеству, как верноподданным подлежит, душевно и телесно неотменную службу продолжать готовы, как нам всемогущий бог да подаст. А если мы или из наших каракалпаков кто тое присягу нарушит, то должны мы все пред всемогущим богом ответ дать. А если не от нас та присяга нарушена будет, то уже тех будет судить бог и кто в том явится противен, то вручаем ему ж всемогущему богу. А понеже полковник Тевкелев в таковых же мерах службу свою продолжал, за что мы чаем он и не оставлен, но и помянутых порутчика Гладышева и толмача Мансура Дельного, как вам известно, службы происходило немало, за что и они от вашего превосходительства оставлены быть не могут, а мы вышеписанных Гладышева с товарыщи приняли и в почтении содержали и по всем вашего превосходительства правлениям неотменно исполняли и при сем вашему превосходительству поклон посылаем. При сем же посланы от нас Абдулла-Ших, Мамон-Батырь, Ших Сан-ших, Баба Назар Батырь, Маман Ших, Багундук Батырь, Пулат Есаул, Аидерек Бек.

Во уверение сего на подлинном татарском письме приложены чернильные печати Каип-хана, Мурат-Шиха Абейдуллы Салтана, 1743 года, февраля 19 дня.

На том же письме на обороте писано тако: при сем вашего превосходительства просим прислать с помянутым толмачем наших каракалпаков: Абдула-Шиха, Шарсын-Шиха, Баба Назар Батыря к нам обратно от вашего превосходительства.

Переводил переводчик князь Николай Максютов.

Его превосходительству господину тайному советнику и ковалеру Ивану Ивановичю Неплюеву.

Присланной от вашего превосходительства порутчик Гладышев с указом ея императорского величества прибыл к нам благополучно, по силе ж оного ея императорского величества указа, и мы все катайского роду к ея императорскому величеству пришли в подданство, так как верным рабом подлежит, и с приятелем поступать приятельски должны, а с неприятелем неприятельски поступать не отменим, и, если какия ея императорского величества ко исполнению указы к нам присылатца будут, по оным надлежащее исполнение рабски чинить не преминем. Вышереченной порутчик Гладышев с товарыщи у нас зимовал и ныне отправлен от нас благополучно к вашему превосходительству обратно; при сем же просим, чтоб из России и от нас купцы ездили беспрерывно, мы ж по кашей верноподданической должности ко услугам готовы.

Сие письмо по повелению Нижней каракалпацкой орды катайского роду старшины Девлеть-Бая, Батыря Маилчибей Биева сына, я, Ишнияз Ахун, писал, во уверение сего Девлеть-Бай Батырь тамгу свою приложил такову.

На том же письме писано тако.

При сем же вашего превосходительства прошу. В тот год, когда прибыл полковник Тевкелев к Абулхаир-хану посланцом ездили наши каракалпаки сто человек для купечества в нижние калмыки с великим богатством, то Яицкого городка казаки тех наших людей побили всех и товаров множество взяли, в том числе моего дядю родного, не убив, взяли жива языком Палванбая и отослали ко двору ея императорского величества и, ежели оной мой дядя жив, прошу его в нам [184] возвратить, а ежели ж умер, то меня уведомить, а понеже я здесь имею нужду в печати того ради вашего превосходительства прошу пожаловать, зделав, прислать ко мне Хорошинскую печать.

Переводил переводчик князь Николай Максютов.

Показания Д. Гладышева в канцелярии Оренбургской комиссии. ⁶

Прибывший в Оренбург от Каракалпацкой нижней орды Оренбургского драгунского полку порутчик Дмитрий Гладышев в канцелярии Оренбургской комиссии о усмотренном им в той орде секретно объявил.

Как он из Орска из походной канцелярии в Оренбургской комиссии по инструкции в Каракалпацкую нижнюю орду прошлаго 742 года сентября 3 числа отправился, обще з бывшими в Орской крепости каракалпацкими посланцами Мамыром Уразаковым да Кошаном, чей сын запаметовал, з бывшим же в Орску кирзис-кайсацким Абулхаир ханом и при том старшинами ево и киргис-кайсаками, ехал он Гладышев от Орска за Яик, степью четыре дни (то есть сентября по 8 число), а сентября 9 числа помянутой Абулхаир-хан отдал ево Гладышева и, с реченными каракалпацкими посланники Мамыром с товарищем на руки владения своего киргис-кайсацкой орды старшине Карабаю Батырю (кой во время бытия в киргис-кайсацкой орде переводчику Тевкелеву, что ныне брегадиром, служил во всякой верности), чтоб оной Карабай Батырь проводил ево Гладышева с товарыщи до помянутых нижних каракалпаков. Токмо при том отпуску ево Гладышева упомянутой Абулхаир хан, взяв к себе в кибитку посланного с ним Гладышевым каракалпацкого посланца Мамыра с товарыщем, и нечто имели тайной разговор, но потом он Гладышев с имевшимся при нем толмачем Мансуром Дельным и с реченными каракалпацкими посланцы поехали обще с помянутым Карабаем Батырем и с имеющимися при нем киргис-кайсаками тремя человеки, с которым Карабаем Батырем ехал он Гладышев степью девять дней, а на десятой день (то-есть сентября по 18 число), приехали в кочевье помянутого Карабая Батыря на реку Эмбу, и у оного Карабая Батыря жил он Гладышев тринатцать дней и во оное житье пищею ево Гладышева и бывших при нем каракалпацких послов довольствовал оной Карабай Батырь от себя неоскудно.

2 числа октября оной Карабай дал ему Гладышеву брата своего родного Баимбетя Батыря, да племянника своего родного Басурмана (кой ныне приехал с ним Гладышевым) да родственников своих ис киргис-кайсаков Мунку Бия, да и Баша, чьи дети не знает, и велел ево Гладышева и бывших при нем каракалпацких послов проводить до Каракалпацкой нижней орды, с которым ехал он Гладышев до нижних каракалпаков степью осмнатцать дней, и приехали во оные каракалпаки октября 19 числа (кои в то число имели кочевье за Сыр-Дарьею в городе Янгенте), где имеется пустая каменная палата с под-маскою пенинною, отчего он Гладышев привез малинкой обломачек кирпича и объявляет при сем. По приезде ево Гладышева в предписанные каракалпаки на другой день (то-естъ октября 20 числа) призвали ево Гладышева на збор, на котором были каракалпацкой Убейдулла салтан (на коего имя грамота с ним Гладышевым подписана была), да Мурат-Ших Хозей, да Каип-хана брат Абдулла салтан и протчие каракалпацкие старшины, батырии и бии, и по призыве ево Гладышева на тот збор, посланную с ним Гладышевым грамоту и на татарском письме привилегию подал он Гладышев предписанным Убейдулле салтану и Мурат-Шиху. И оные Убейдулла салтана и [185] Мурат-Ших Хозе приказали ему Гладышеву реченную грамоту и привилегии подать Каип-ханову брату Абдулле салтану, кой, распечатав тое грамоту велел читать всем вслух бывшему при нем Гладышеве толмачю Мансуру Дельному, которой роспечатав и прочел. По прочтении вышеписанной грамоты реченные Убейдулла салтан и протчие владельцы и их старшины ничего ему Гладышеву не сказали, токмо при том говорил ему Гладышеву катайского рода старшина Девлеть Бай Батырь что де он Гладышев ныне от них ехать хочет или нет, на что он Гладышев объявил, что вскоре ему ехать невозможно, понеже имеющияся у него Гладышева лошади весьма худы, при чем протчие каракалпацкие старшины говорили, что ныне ево Гладышева удержат у себя зимовать, а весною отправят его Гладышева, и с ним своих каракалпацких посланцов, так же и купцов. И по тому удержанию он Гладышев и с имеющимся при нем толмачем и школьником ⁷ жил марта по 3 число нынешнего 743 года. Во время близь помянутого города Янгента кочеванья усмотрил он Гладышев, что каракалпаки, собирают круг того города селитру и делают про себя порох, которой селитры, взяв он Гладышев тайным образом с один фунт, привез с собою и объявляет при сем. А вышеписанные посланные с ним Гладышевым от предписанного киргис-кайсака Карабая Батыря провожатые Баимбеть Батырь с товарыщи, проводя их до реченных нижних каракалпак, благополучно возвратились в жилища свои по прежнему октября 29 числа.

27 числа октября вышеписанные каракалпацкие владельцы Убейдулла салтан и Мурат-Ших Хозей з детми своими и с подданными их старшинами конратского роду Девлет Бай Батырь с родственники ж своими, собрався в одно место, о бытии в подданстве ея императорскому величеству при нем Гладышеве присягу учинили и на посланных с ним Гладышевым на татарском письме присягах печати свои приложили (кои он Гладышев при сем объявляет в канцелярию Оренбургской комиссии) и по учинении той присяги о многолетном здравии ея императорского величества по своему закону молитву читали при означенных киргисцах Баимбете с товарыщи.

20 октября уведомился он Гладышев от многих каракалпаков, что отправленной с ним из Орска каракалпацкой посланец Мамыр Уразов, приехав в те свои каракалпаки, разгласил всему каракалпацкому народу: когда де они, будучи в степи, (то есть сентября 9) разставались с Абулхаир ханом, приказывал оной Абулхаир хан реченному каракалпацкому послу Мамыру Уразову ево Гладышева и бывших при нем всех ограбить, только живых пустить и бутто ж означенной Абулхаир хан сказывал оному посланцу Мамыру Уразову, якобы с ним Гладышевым послано на подарки каракалпацким владельцом казенных товаров на двести кабыл, да бутто и ему Мамыру на пятьдесят кобыл.

Во время бытия ево Гладышева в предписанных каракалпаках вышеписанной бывшей посланец Мамыр Уразов, збирався с родственники своими, неоднократно намеривался ево Гладышева убить и, напав на него, Гладышева, ограбил, а грабежем взял имеющейся у него Гладышева для своего пропитания две тысячи пятьсот марьяжу, да одну казенную лошадь, и при том грабеже оной Мамыр говорил, якобы велел ево Гладышева грабить предписанной киргис-кайсацкой Абулхаир хан; тако ж и после на него Гладышева ко убийству неоднократно оной Мамыр нападал же, токмо до того убивства не допустили часто упоминаемые Убейдулла салтан и Мурат-Ших Хозей з детми. [186]

31 октября уведомился он, Гладышев, чрез некоторых каракалпаков, якобы некоторые каракалпацкие старшины разглашают: ежели де киргисцы нынешнюю зиму с ними иметь будут войну, то де они каракалпаки русских послов побьют до смерти или продадут.

20 ноября пришедший к нему, Гладышеву, к кибитку каракалпаченин Чюман-Ших между протчих в разговорах объявил, что де их каракалпацкой народ дикой, а ея императорского величества никакой милости не видали, а ежели от ея императорского величества милость увидят, то де они будут кочевать все вблизь к Российским жилищам з женами и з детми, ежели де не будет помешательства от киргис-кайсаков.

4 декабря между протчих разговоров объявил ему, Гладышеву, каракалпаченин Калветь-Ших: ежели де прикажет ему ея императорское величество привести к российскому подданству Бухары и Ташкент и Хиву, то де оные городы в подданство приведет.

6 числа декабря между протчих разговорах объявил ему, Гладышеву, часто упоминаемой Убейдулла салтан, что де у них в нижних каракалпаках имеется русских пленников с три тысячи человек.

9 декабря объявил ему, Гладышеву, вышеписанной же каракалпаченин Чюман-Ших, что де они каракалпаки, кроме вышняго бога, никого не боятся, а в подданство де ея императорскому величеству пошли они не для какой боязни, но для торгу.

11 декабря приезжал к нему, Гладышеву, каракалпаченин Урускул салтан, которой ныне имеется ханом в каракалпацком конратском роду, и, вынев нож, хотел ево, Гладышева, зарезать и при том говорил: как де он Гладышев дарил Каип-хана и Убейдуллу салтана (коих он Гладышев ничем не даривал) и ево б Урускула салтана так же подарить, он же не меньше вышеписанных Каип-хана и Убейдуллы салтана, а ежели он Гладышев ево не подарит, то хотел зарезать; однако ж по сколким его, Гладышева, пристойным разговорам вышеписанной Урускул хан к лутчему способу склонился и после того спустя дней з десять дал он Гладышев оному Урускулу хану в презент из своего багажу двести марьянов, то оной Урускул хан пришел в подданство российское и ея императорскому величеству присягу учинили и печатью утвердил (коя значит во объявленных от него Гладышева между протчих присяг), и при том ему Гладышеву объявил: несколько де он Урускул хан башкирцев разбил, тако ж и руских семь деревень раззорил, а ныне де он пошол в подданство ея императорскому величеству и никаких шалостей чинить не будет для того, что де они ея императорского величества природные холопи.

3 февраля вышеупоминаемой Убейдулла салтан объявил ему, Гладышеву, что де недавно прислал из верхних каракалпак их нижних каракалпаков к Мурат-Ших Хозе беглой из Уфинского уезду ис татар новокрещен Осип Федоров (который назвался Салтан-Мурат хан и по принятию в верхних каракалпаках имеет ханство) письмо в котором написал, что де прислал ко оному (называнному ханом) Салтан-Мурату зюнгорской владелиц Галдан Черен посланцов, чтоб оной Салтан-Мурат с верхними каракалпаками шел ко оному зюнгорскому владельцу в подданство, почему оной Салтан-Мурат и отдал в аманаты сына своего большого, а вышеописанной де нижних каракалпаков Мурат-Ших Хозей ппсал к вышеписанному (называемому ханом) Салтан-Мурату, что де они нижние каракалпаки к предписанному зюнгорскому владельцу в подданство нейдут для того, что они пошли в подданство ея императорскому величеству, в чем присягу учинили и той своей присяги не нарушат. Да вышеописанной же Салтан-Мурат, похваляясь, говорит: есть де у него сабля, ежели де махнет по людям, то на сорок сажен порубит, да есть же де у него стрельные копейцы, [187] ежели на людей бросит, то более тысячи человек побьет и имеет при себе тулунбай, да оной же де Салтан-Мурат держит при себе беглых из Уфинского уезду Сибирской дороги Катайской волости башкирцев: вора Сарткула с товарищи, которой де в прошлом году ездил и раззорял на Сибирской границе по реке Ишиму жилища.

7 февраля часто упоминаемой Убейдулла салтан сказывал ему, Гладышеву, что хивинцы с трухменцами имеют войну, для того некоторые де узбехи бежали от шаха в Хиву и объявили, якобы персицкой шах умер, а в прошедшем де январе месяце от них каракалпаков поехал в Хиву с торгом вышеупомяненный Мамыр Уразов (кой в прошлом 742 году от каракалпак был в Орску посланцом и с ним, Гладышевым, возвратился и, будучи в каракалпаках, на него, Гладышева, нападал).

3 марта между протчих разговоров объявил ему, Гладышеву, каракалпаченин Чюман-Ших: ежели де их нижних каракалпаков ея императорское величество так не пожалует, как часто упоминаемого Абул-хаир хана, то де, хотя и еще пришлются к ним из России посланцы, то они тех посланцов будут кормить из собачьей посуды.

И вышеписанного марта 3 числа вышеупомяненные владельцы нижних каракалпаков Убейдулла Салтан и Мурат-Ших Хозей и все старшины и бии со всего совету, призвав ево, Гладышева, сказали, что де они каракалпаки имеют с некоторыми своими письмами послать своих послов ко двору ея императорского величества и объявили каракалпаков восемь человек, в том числе первой — часто упоминаемого знатного Мурат-Шиха Хозя, сын родной Абдулла-Ших, второй — знатной каракалпак Мамон Батырь Уразаков, третий — эсаул каракалпацкой Булат (кой в случившийся их зборы своей орды жителей на совет наряжает), четвертой — Сагынды Бай, пятой — Баба-Назар Батырь, шестой — предписанного ж Мурат-Ших Хози сын же родной Маманы-ших, седьмой — Ших-эсаул, осьмой, в кощеи назначенной помянутым посланцом, каракалпаченин же Айдар, с которыми он, Гладышев, ис помянутых нижних каракалпаков и отправился и ехал степью семнадцать дней, и выехали марта 19 дня на кочевье частоупоминаемого Абулхаир хана владения ево с киргис-кайсаками (кои имели кочевье близь Барсуковских песков), где жил он, Гладышев, с реченными посланники три дни, и хотел показанной Абулхаир хан дать им провожатых, токмо не дал.

22 марта от помянутого Абулхаир хана, выехав, он, Гладышев, и с каракалпацкими посланцами начевали во владении оного Абулхаир хана и киргис-кайсака у Караменди Батыря и во время того начеванья украли у него, Гладышева, собственную лошадь, и 22 марта для отъискания той украденной лошади посылал он, Гладышев, толмача Мансура Дельного к предписанному Абулхаир хану, которой оному толмачю сказал, что означенную лошадь украли вышеписанного Караменди Батыря братья, для того оной Караменди Батырь на него, Гладышева, сердит за то, якобы во время приезду в прошлом 742 году в Орскую крепость с Абулхаир ханом сына ево не велел гранодерам пропустить к его высокопревосходительству тайному советнику и кавалеру Ивану Ивановичю Неплюеву в полатку (чего от него, Гладышева, отнюдь не бывало).

23 марта, выехав от помянутого Караменди Батыря, он, Гладышев, с товарыщи поехал [во] владения частоупоминаемого Абулхаир хана к верноподданному киргис-кайсацкому старшине Карабаю Батырю; жили три дни, где довольствованы были нескудною пищею от оного Карабая Батыря, кой для знания пути дал ему, Гладышеву, в провожатые племянника своего родного Басырмана Батыря. И от означенного Карабая Батыря выехав он, Гладышев, предписанного ж марта [188] 26 числа в путь свой и, отъехав от кочевья например верст з десять; догнал его, Гладышева, с товарыщи от предупомянутого Абулхаир хана киргис-кайсак Алляберда Батырь (кой сказываетца шурин Абулхаир хана) и сказал, что де послал ево Абулхаир хан для провожания ево, Гладышева, с посланники до его высокопревосходительства г. тайного советника и кавалера Ивана Ивановича Неплюева, кой с ними обще приехал до Оренбурга.

Будучи он, Гладышев, в проезд чрез вышеписанные киргис-кайсацкие кочевья, слышал он от некоторых киргисцов, что многие киргис-кайсаки в приезд с торгом в Орскую крепость выменивают тайным образом Уфинского уезду у башкирцов и у казанских торговых татар порох; за один фунт дают по десяти корсуков, тако ж и на протчее выменивают же.

Будучи в пути вышепредъявленной посланной от Абулхаир хана в провожатые киргис-кайсак Алляберда между протчих разговоров чрез толмача Мансура Дельного, сказал он Гладышеву, что де ныне Джанбек тархан зимовал в Торкустан и прислал известие чрез нарочного в Среднюю киргизскую орду, чтоб все кочевали к Торкустану, ибо де он Джанбек тархан с верхними калмыками помирился. Да в нынешнем же году по первому зимнему пути киргис-кайсак айлинского роду Акбута-Батырь с товарыщи пятьсот человек ездил разорять нижних калмык и раззорил сто кибиток и взяли в плен, от чего оному Акбуте досталось 5 человек, а протчим сколько досталось имянно не сказал, а при том де побито калмыками киргисцов тридцать человек, а во время нападения на калмык якобы русские люди, имеющиеся на Волге реке, тем калмыкам противится помогали, поймав ис тех русских, обрезав носы, киргисцы отпустили.

Сего числа о возвращении посыланного от меня к каракалпацкому нижнему народу порутчика Дмитрея Гладышева и о приехавших с ним от оного народа посланцах и об отправлении некоторых из них ко двору ея императорского величества, так же и что на то до моего покорнейшего мнения и представления принадлежало, о том, о всем чрез особливо посланного Государственной коллегии иностранных дел обстоятельно доносил, а при сем и те посланцы, которые в том моем доношении объявлены, а имянно Мамон-Батырь Уразаков, за Пулат есаул чрез обретающегося в команде моей генерал-майора фон-Штокмана с порутчиком Гладышевым и с находящимся при нем, Гладышеве, учеником в Государственную коллегию иностранных дел отправлены, при чем оному генерал-майору определил, чтоб по объявлению ево, Гладышева, и оставшаго от тех двух в Оренбурге с прочими знатнейшаго в каракалпаках Мурат-Шиха Ходжи, сына Абдул-Шиха, склоня к той езде, с ними ж бы отправил и к ним придать одного из кощея, а буде похотят, чтоб токмо двоим ехать, то б означенного есаула Пулата вместо ево оставил для указанных от меня в вышеупомянутом перво отправленном резонов.

Оным дву посланцам, бывшим здесь, при отпуске их, в показание высочайшей ея императорского величества милости, дано мною по четыре аршина сукна и по лисице на шапку, а вышеписанному третьему Абдул-Шиху, когда с ними поедет, определил дать в Оренбурге четыре ис аршина сукна, ценою аршин рублев от двух и на шапку лисицу, да кощею их сукна последней доброты четыре аршина; им же на дорогу кормовых денег до Санкт-Петербурга, а имянно, трем [189] посланцам по десяти, а кащею по пяти копеек на день на два месяца в их посланские руки и отправить дав подорожную на четыре порутчику и школнику, да одному драгуну или салдату, коего командировать велено, — три и того на семь ямских подвод с указными прогонами до Санкт-Петербурга, о чем Государственной коллегии иностранных дел покорнейшие доношу и о приеме тех посланцов, о содержании и об отправлении их возвратно по первому посланному моему об них доношению милостивого разсмотрения и определения прошу.

Иван Неплюев.

Из лагиря от речки Увелки.

ВЫПИСКА

Прошлого 1742 года принят в подданство ея императорского величества тайным советником Неплюевым каракалпацкой нижней народ.

Того народа ханы и протчая старшина при нарочно посыланном офицере публичную в том присягу учинили. И ныне з благодарением прислали сюда посланцами трех своих старшин и обещают из плена своего освободить россиан, у них содержащихся.

Тот каракалпацкой народ кочевье имеет у Оральского моря около реки, имянуемой Сыр-Дарьи, где и хлеб пашут, ружье имеют огненное с фитилем, которое сами делают и в Хиве покупают, а селитру и порох делают и киргис-касакам продают; они ж имеют сайдаки, копья и сабли.

Военного народа объявляют якобы 40 тысяч имеют, а посыланной к ним офицер при обрании Урускул Салтана в ханы, которого племени у них знатнее нет, более, в зборе не видал, как тысячь с шесть, но ис тех от большой части лошадей не имеющие, которых у них весьма мало, а больше употребляют в работы и в разъезды быков. Тот каракалпацкой народ состоит под владением двух ханов. В соседстве у них с одной стороны аральской народ, а за оным Хива, где они главные свои торги, состоящие в скоте, имеют, а з другой стороны каракалпацкой же верхней народ. От Оренбурха в тот нижней каракалпацкой народ путь простирается чрез Меньшую киргис-касацкую орду чрез пески и степи, и скорою ездою налехке мочно доехать в 26 дней, а верст например будет с 3 тысячи.

В бытность российского офицера в каракалпаках, в разговоре объявил ему один старшина, яко в их орде пленных из российского народа есть с 3 тысячи человек, и он сам видел мужеска и женска полу человека с 70.

Такова отдана для докладу ея императорскому величеству в секретную экспедицию 12 августа 1743 года.

1.

Правительствующему сенату из доношений тайного советника Неплюева известно о принятии им в подданство ея императорского величества каракалпацкого нижняго народа и об отправлении их посланцов. А ныне оные их посланцы: Мамон-Батырь Уразаков, Мамат-Ших, Мурат-Шихов и Пулат есаул, с одним их служителем, в препровождении бывшего в том каракалпацком народе Оренбургского драгунскаго полку поручика Дмитрея Гладышева, сюда в Санкт-Петербург приехали и от Коллегии иностранных дел тем посланном по обыкновению дана квартира и определены кормовые деньги, и будут оные представлены пред ея императорское величество, и при отпуске их и награждение им учинится. [190]

И понеже киргис-касацкие дела и вся Оренбургская комиссия состоит во особливом ведомстве правительствующего сената, того ради Коллегия иностранных дел на разсуждение онаго представляет свое мнение, яко тот народ, как правительствующий сенат ис приложенной при сем копии со взятой в Коллегии иностранных дел от вышепомянутого порутчика Гладышева скаски, усмотреть изволит, за весьма великим от российских границ отдалением, в действительной протекции и защищении ея императорского величества содержать неудобно; однако же, по нынешней оного народ склонности и обнадеживанию отдачи российских пленных, кажется и от подданства отказать непристойно. И для того тайному советнику Неплюеву, во-первых приказать: старание возиметь о освобождении из них каракалпацкого плена всех российских подданных, а паче христиан, за что на жалованье ханом и старшинам мочно некоторую и сумму денег издержать, также и в протчем тому народу приласкание, и купечеству во Оренбурге приохочивание чинить, и в жалобе их на яицких казаков, ежели она справедлива, возможное им удовольствие показать.

А какову со оными посланцами к каракалпацким ханом и старшине, по разсуждению Коллегии иностранных дел надлежит отправить ея императорского величества грамату, оной при сем, також де на разсуждение правительствующаго сената представляется формуляр.

Таково подано за подписанием господ министров августа 12 дня 1743 году.

Проект манифеста ¹⁰

Божиею милостию мы Елисавет первая, императрица и самодержица всероссийская, и пр., и пр., и пр.

Нашего императорского величества подданным каракалпацкого нижняго народа: Каип-хану, Урускул хану, Мурат-Шиху, Губей Дуллы солтану и другим солтаном и его старшинам, и всему народу наша императорская милость.

Нам, великой государыне, нашему императорскому величеству, тайный наш советник и кавалер Иван Неплюев доносил, что вы в верном подданстве нам великой государыне учинили присягу, которую мы и листом своим, сюда к нам присланным, подтвердили, обещаясь в том подданстве нам, великой государыне, содержать себя всегда непременно, и во знак того прислали вы во Оренбург двух человек невольников наших подданных; также обещаете освободить и всех наших российских подданных, доныне у вас в неволе находящихся, и при том просите о высочайшей нашей императорской милости, и с тем к нашему императорскому двору прислали вы своих посланцов, Мамон-Батыря Уразакова, Маман-Шиха, Мурат-Шихова, Пулата есаула.

А понеже нашему императорскому величеству небезизвестно есть, что и в 1731 году присланные от вас при присудствии нашего мурзы Маметя Тевкелева, в бытность онаго в подданном нашем киргиз-касацком народе, имянем вашим в верности к нам присягу учинили ¹¹, того ради, мы, великая государыня, наше императорское величество вашу к нам верную подданность милостиво похваляем, и приемлем все в число наших подданных, и обнадеживаем нашею императорскою высочайшею милостию и награждением, яко же и ныне, во знак того [191] вышереченные ваши посланцы были допущены пред наше императорское величество, при чем и от уст наших о нашей императорской к вам милости слышать удостоились, и со особливым награждением отпущены к вам возвратно. И мы великая государыня, наше императорское величество, всемилостивейше уповаем, что вы видя к себе нашу императорскую милость, будете в подданстве нашем содержать себя всегда непоколебимо, и во знак первой вашей к нам верной дружбы имеющихся ныне у вас в плене российских наших людей, какого б звания и веры ни были, собрав всех, конечно пришлете во Оренбург за что и действительною нашею императорскою милостию от помянутого нашего тайного советника Неплюева награждены будете. И тако будучи вы на нашу императорскую милость благонадежны можете от себя в Оренбург с купечеством караваны отправлять и тем пользоватца, а оной тайной наш советник, яко главный в тамошнем крае командир, о всем том и о протчем указ наш имеет. И о чем он указом нашим будет к вам писать, или при персональном свидании словесно вам объявлять, и вам тому совершенно верить в исполнение чинить.

Елико же принадлежит до прошения вашего, на наших подданных яицких казаков, которые, за неведением вашего в подданство наше вступления, взяли в полон некоторых каракалпак, и о том, имеете изъяснитца часто реченному тайному советнику Неплюеву, который может тех ваших пленных отыскать и к вам возвратить, и впредь то яицким казаком чинить запретить.

Таков формуляр подан в сенат при доношении августа 12 дня 1743 году.

Речь каракалпацких посланцов, 14 августа 1743 г. ¹²

Всепресветлейшая императрица государыня всемилостивейшая. Понеже каракалпацкого народа Каип-хана, Урускул хан и главной их поп Мурат-Ших, салтаны и вся старшина со всем народом по непременному их прошению, и по всемилостивейшему вашего императорского величества соизволению, приняты в подданство вашего императорского величества и в должной вашему величеству верности при нарочно присланном офицере торжественно присягали, того ради за принятие их в высочайшее вашего императорского величества подданство нами посланцами своими приносят всеподданнейшее благодарение и, засвидетельствуя свою всеподданнейшую верность, припадают к стопам вашего императорского величества и просят о содержании их и со всем народом в высочайшей вашей императорской милости.

Такову речь пред ея императорским величеством отправлял каракалпацкой посланец Маман Батырь, 14 августа 1743 года.

ОТВЕТ

Ея императорское величество каракалпацких ханов и старшины с их народом вступление в подданство приемлет милостиво и обнадеживает их своею императорскою высочайшею милостию и жалованьем.

Таков ответ от лица ея императорского величества сказан государственным вице-канцлером и ковалером графом Алексеем Петровичем Бестужевым Рюминым, 14 августа 1743 г.

Прошение Д. Гладышева, 21 августа 1743 г. ¹³

Всепресветлейшая державнейшая великая государыня императрица Елизавета Петровна, самодержица всероссийская, государыня всемилостивейшая. [192]

Бьет челом Оренбургского драгунского полку порутчик Дмитрей Гладышев, а о чем тому следуют пункты.

1. В прошлом 734 году по указу вашего императорского величества ис правительствующего сената, по требованию бывшего статского советника Кирилова, определен я из уфимских дворянских рот из вахмистров в Оренбургской драгунской полк прапорщиком.

2. Потом командирован я, нижайший, был в Сибирскую губернию в Теченскую слободу для покупки на экспедицию правианта, где обретался с 735 по 739 год, а по покупке препровождал до самого Оренбурга и, будучи во оном препровождении, бунтующими ворами башкирцами был у озера Уклы Карагая в атаке, где противу оных поступок ревнительно, не щадя живота своего и претерпев многие раны, а по возвращении из Аренбурха, паки нагрузя правианта подвод тысячи з две, отправился к Оренбурху зимним путем чрез их башкирское жилище и не допустя до Верхояицкой пристани отакован был оными башкирцами и был чрез весь генварь месяц в той атаке день и ночь и за недостатком пороху возвратился от них ретирадою и был Сибирского гарнизона драгунского полку при подполковнике Арсеньеве для поиску над оными ворами башкирцами в разных партиях при командирах и один, причем также ранен неоднократно и много полону у них брал.

3. А по присланному ис канцелярии Оренбургской комиссии указу из оной Теченской слободы взят я в город Самару, где реченная канцелярия находилась, и оттоле послан я нижайший в киргис-касацкую орду в первейшему старшине Джанбек Батырю для возвращения прежде посланного в Ташкент порутчика Миллера пограбленных казенных и партикулярных товаров, из которых некоторую часть и возвратил.

4. А понеже во оной киргис-касацкой орде Абулхаир хана не имелось, а обретался он в каракалпаках и з детьми своими и в то ж время для нужд ево Абулхаир хана приехали в ту орду дети Нурали и Эрали Салтаны, которых уговоря привез с вышеупомянутыми Джанбек Батырем и с протчими старшинами во Оренбурх, где они и присягу по своему закону учинили.

5. Итако за многое мое претерпение и службу 1740 года сентября 2 дня пожалован я покойным генералом-лейтенантом князем Урусовым в порутчики и отправлен в каракалпацкую орду для призыву к Оренбурху вышеозначенного Абулхаир хана и по приезде моем в каракалпаках ево не застал, а объявили старшины, что он отъехал в Оральское владение, куда и я к нему ездил и он оттуда меня с собою в Хиву и во оной Хиве на ханство, где был только три дни, а по приступлении шаха персицкого с войском ис Хивы бежал в каракалпаки и меня увес с собою и по приезде в каракалпаки отправил меня в Оренбург по прежнему от себя с письмами. ¹⁴

6. По прибытии же моем в Оренбурх паки послан был в реченную каракалпацкую орду ко оному Абулхаир хану для призыву ево в Оренбурх, куда ево и призвал, где он и присягу учинил.

7. По вступлении же в Оренбурхскую комиссию главным командиром г. тайным советником Неплюевым послан я, нижайший, еще в каракалпацкую орду для привождения их к присяге о бытии им в подданстве вашего императорского величества, которых как ханов, салтанов, старшин и протчих по их закону привел и присяжные листы в Оренбурхскую комиссию подал, а из оной комиссии с посланными со мною посланцы отправлен в Санкт-Питербурх в [193] Государственную коллегию иностранных дел, с которыми и приехал, и листом, присланным от них ко двору вашего императорского величества рекомендован.

8. Будучи во оных часто упоминаемых посылках я, нижайший, претерпевал великие нужды, к тому ж будучи дорогою набегающими ворами киргисцами ограблен бывал так, что без остатку и мучись смертными побоями, о чем известно в Оренбургской комисии. И дабы высочайшим вашего императорского величества указом поведено было за оную мою долговременную службу и за многое претерпение в разных посылках переменить меня чином, а за пограбленное от меня наградить высочайшею вашего императорского величества милостию, дабы я, нижайший, впредь к таковым посылкам в состоянии быть мог.

Всемилостивейшая государыня, прошу вашего императорского величества о сем моем челобитье милостивое решение учинить. Августа 21 дня 1743 г.

К поданию надлежит в Государственную коллегию иностранных дел. Прошение писал правительствующего сената копеист Василий Табонкин.

Записка

Что дано ея императорского величества жалованья на отпуске и прогонных денег каракалпацким посланцам. ¹⁵

Мамон Батырю Уразакову денег.........50 руб.

Сукна 4 аршина по 2 руб. аршин........8 руб.

Другому Маман-Шиху Мурат-Шихову сыну денег . 45 руб.

Сукна 4 аршина.................8 руб.

Третьему Пулату есаулу денег ...........40 руб.

Сукна 4 арш...................8 руб.

Им же всем троим голь двулишная ценою в 13 руб. 20 коп.

Служителю их денег.............10 руб.

Сукна 4 аршина ...............4 руб.

Да всем им в дорогу кормовых денег против здешней Санкт-Петербургской даче 3-м посланцам по 20 коп., да служителю по 10 коп., а всем по 70 коп. на день на два месяца.......................42 руб.

Им же и при них в препровождении Оренбургского драгунского полку капитану Дмитрию Гладышеву с конвоем до Самары 8 подвод ямских и уездных, на которые прогонных денег выдано здесь до Москвы 38 руб. 84 коп. А от Москвы до Самары на подводы прогоны велено выдать в Москве Коллегии иностранных дел ис канторы.

Наказ И. Неплюеву, 5 октября 1743 г. ¹⁶

Божиею милостию мы Елисавет первая императрица и самодержица всероссийская и пр. и пр. и пр.

При сем посылаются к вам копии с представления нашей Коллегии иностранных дел о пришедшим вновь в подданство наше каракалпацком нижнем народе, сенату нашему учиненного, и какова на оное получена резолюция и какую их каракалпацкие посланцы: Мамон Батырь Уразаков, Мамат-Ших Мурат-Шихов и Пулат есаул, будучи, пред нами на аудиенции речь отправляли и нашею императорскою милостию весь их народ обнадежен. А ныне те их посланцы с присланным с ними от вас Оренбургского драгунского полку порутчиком Дмитрием Гладышевым отсюда к вам отпущены с [194] награждением нашего жалованья, чему, так же и о даче им и с канвоем прогонных денег, особливая записка, так же и грамата наша к ханом их и старшине, и с нее копии при сем к вам посылаются. И вам, будучи о том известну, вышеписанную нашу грамоту при возвращении их посланцов отправить с нарочным офицером и о свобождении из их каракалпацкого плена наших российских подданных, а паче христиан, возъиметь вам старание и за освобождение оных хозяевам их или другим, кому надлежит, давать за каждого человека ис казны нашей от пяти до десяти рублев, или сколько вы по тамошнему дел состоянию, усматривая случай, заблагоразсудите. А ныне при отправлении к ним, каракалпаком, вышеписанной нашей грамоты, можете от себя к ханом их и старшинам для приласкания что небольшее послать. В протчем с тем каракалпацким народом имеете поступать по вышеписанным копиям и по вашему в тех делах искусству, усматривая во всем лутчей пользы интересом нашим, и что в том будет происходить, о том от времяни до времяни в нашу Коллегию иностранных дел репортоватъ, и на что вам будет потребны указы, о том приобщать вами имения.

Дан в Санкт-Петербурге октября 5 дня 1743 года.

По ея императорского величества указу.

Подлинная подписана посему: Граф Алексей Бестужев-Рюмин.

Инструкция Д. Гладышеву, 30 ноября 1743 г. ¹⁷

С возвратившимися от двора ея императорского величества каракалпацкими посланцами Мамон Батырем, Мамат-Шихом и Пулат есаулом ехать вам отсель ¹⁸ чрез Орск и оттоль удобнейшим трактом; и безопасными местами в их каракалпацкое владение и поступать по сему.

1-е.

Едучи с посланцами содержать себя в добром согласии и, прибыв из Орска в первые киргис-кайсацкие улусы, выведать вам, где кочюет Джанбек Тархан и, ежели будет попутно, то вам следовать на него, у которого просить провожатых до каракалпацкого владения, и ежели ко оному Джанбеку заезжать будет непопутно, то вам стараться, хотя и других в провожание свое надежных людей человек трех принять, со обнадеживанием, когда они вас препроводят и взяв от вас ис каракалпак письма сюда привезут, то дастся им здесь достойное награждение, а впрочем вам, следуючи чрез киргис-кайсацкие улусы, примечать поступки и рассуждении киргис-кайсацкие и вести себя честно и порядочно, также и осторожно, чтоб вам от каких-либо наглых и своевольных киргис-кайсак повреждения не приключилось, а особливо в разговорах с ними и с старшинами их имеете разсудительно и осмотрительно поступать; ежели они будут спрашивать и говорить о произшедших от киргис-кайсак нынешняго лета злодействах, то вам отзываться, что оное им другим загладить невозможно, как отысканием плененных ими людей и своим вседолжным повиновением, причем и о посланцах их Батыре с товарищи можете объявить, что они ко двору ея императорскаго величества посланы, а в протчем верных старшин и киргис-кайсаков можете обнадежить, чтоб они в предбудущее лето для торгов своих в Оренбург безбоязненно приезжали, ибо ея императорское величество, по высочайшему своему милосердию, не изволит, чтоб за воров и бездельников [195] добрым людем какое ослабление учинить в надежде, что они какими тех злодеев унять и захваченных ими людей высвободить почтятся, не подвергая себя дальнейшему ея императорскаго величества гневу.

2-е.

В какой силе [состоит] посланная с вами к каракалпацким ханам, салтанам и к старшинам от ея императорскаго величества всемилостивейшая грамота и отсель отправленное письмо, с того при сем для вашего известия прилагаются копии; по прибытии вашем в каракалпаки имеете вы хану Мурат Шиху и салтаном первое о себе объявить, что вы присланы по высочайшему ея императорскаго величества указу со всемилостивейшею к ним от лица ея императорского величества грамотою, и для того б они учинили народный збор, при котором вы ту всемилостивейшую грамоту вручить им имеете. И как такое собрание у них учинится, то вам оную всемилостивейшую грамоту при всем народе подать и объявить, коим образом ея императорское величество, Августейшая великая государыня, соизволила всех их и весь каракалпацкой народ в подданство свое всемилостивейше принять и обнадежить высочайшею своею императорскою милостию, чему свидетели и самовидцы бывшие у двора ея императорского величества посланцы их Мамон Батырь с товарищи. И как оная всемилостивейшая грамота прочтена будет, то вам и письмо тайного советника, при засвидетельствовании от него всякого им доброжелательства, подать и прилагать всевозможное старание о действительном изображенного в тех грамоте и письме исполнении, особливо о сыску и о свобождении имеющихся у них российских пленных, а наипаче христиан, яко то сами они при вступлении в подданство ея императорскаго величества в письмах своих обнадежили, и вы в прежних своих объявлениях показали, что у них таких пленных будет с три тысячи человек.

3-е.

Ежели при собрании оных пленников некоторые ис каракалпакских старшин будут вам объявлять, что они тех пленных не сами збирали, но у других народов покупали, на то вам представлять и обнадежить, что им по состоянию их верности за таких освобожденных учинено будет здесь ис казны ея императорскаго величества особливое награждение, для котораго кто похочет сам приезжать, или от себя поверенного в караване отправить может, чего ради вам иметь у себя о имянах таких хозяев записку, выспрашивая, каким образом те пленныя им достались, особливо ж вам ханов и старшин стараться истолкованием присяжной их должности и высочайшей ея императорскаго величества милости склонить, чтоб они во отыскании и во освобождении тех пленных по учиненному от них обнадеживанию вседолжное старание возъимели, и с тем бы они при купеческом своем караване предбудущею весною в Оренбург приезжали, обнадеживая, что то будет прямой знак верного их подданства, за что и награждение милостию ея императорскаго величества получить удостоятся, как то и указом ея императорскаго величества учинить им повелено.

4-е.

А понеже чрез бывших в каракалпаках донесено здесь, что и такие тамо из пленных российских людей находятся, которые, обосурманясь, живут де своими домами и к возвращению в Россию охоты не имеют, вам и о них всякое старание приложить, чтоб их на путь [196] истинный возвратить и утвердить, чтоб они, оставя свое заблуждение, со всякою доброю надеждою во отечество свое шли и себя б тако к вечной погибели не оставили, обнадеживая, что здесь обращение их принято, и они на свои прежние жилища отправлены быть имеют, а ханам, салтанам и старшинам представлять вам, чтоб они, по верности своей и по присяжной к ея императорскому величеству должности, их также не удерживали, изъясняя им, что они тем верность свою пред ея императорским величеством довольно подтвердить имеют.

5. Ко отправлению в Оренбург купеческих их караванов и к произведению здесь торгов их всячески вам поохочивать, истолковывая, какую от того киргис-кайсацкие народы ползу возъимели, и что с их каракалпацкого торгу, также как и с киргис-кайсацкого никаких пошлин в казну ея императорскаго величества не возмется, но еще и всякое потребное при том охранение показано будет, и того б ради конечно они такой свой караван предбудущею весною отправили и лутчие б их люди, яко ханы, салтаны и другие старшины при том караване для установления всех до пользы их касающихся дел приезжали, при чем и вам с ними возвращаться надлежит, а между тем вам о всем тамошнем происхождении стараться обстоятельное сюда доношение прислать чрез будущих в провожании вашем киргис-кайсаков или чрез кого вы надежно усмотрите, а особливо стараться, чтоб с тем прислать поехавшего отсель с Хальвет-Шихом Тарханом казака Лапина, которому быть тамо в вашей команде.

6. Ежели вы можете тамошних владельцев и народ собственным своим советом и представлением склонить к сему, чтоб они во знак своей верности и прямого подданства для отсылки ко двору ея императорского величества привезли в караване своем из находящихся у них барсовых больших и лучших кож несколько десятков, а буде можно, то б и живых таких зверей, или хотя что другое; оное б весьма было изрядно, и за сие можете особливою ея императорскаго величества милостию обнадежить их, однакоже, чинить вам так, аки бы вы то к лучшей их чести и пользе советуете от себя, не давая знать, что то по инструкции вашей представлять и требовать вам повелено. Буде же они по силе посланной к ним грамоты будут от вас спрашивать о разбитии напредь сего яицкими казаками каравана и людей их, на то вам ответствовать, что то яицкими казаками учинено в неведении подданства их, а к тому ж, как вы слыхали и люди их, бывшие в том караване, сами к тому подали притчину, тем что сперва казакам оным некоторые противности учинили, а потом, не показывая ничего о своем подданстве, с теми яицкими казаками в драку вступили, о чем о всем могут они по прибытии сюда от главной команды обстоятельно уведомлены быть и то их дело исследовано быть может, а вы про то более ничево не знаете.

7-е.

Впротчем вам, будучи тамо, усматривать поступки и обращении каракалпацкого народа и которые из них пожелают при Оренбурге жить для торгу, и к тому их всячески поохочивать и надежду подавать можете, по знанию вашему нравов и состояния тамошняго народа; ежели же случатца отколь-либо приезжия к ним посланцы и другая люди, то вам выведывать, зачем их приезд и с какими ответами назад будут отъезжать, от кого они каракалпаки более в опасности, и нет ли им каких противных внушений или какого утеснения с киргис-кайсацкой стороны, а наипаче от Абулхаир хана и от других киргис-кайсацких владельцев, подданных ея императорскому величеству, также и от зюнгорцов, и как они с соседственными народами обращаются, яко с трухменцами, оральцами и пр. [197]

8-е.

Ежели вам случай будет видетца с помянутым ханом или з другими киргис-кайсацкими владельцами и знатными старшинами, то вам о произшедшем от киргис-кайсак злодействе в разговорах ответствовать так, как выше сего в первом пункте изображено, а буде они станут приносить жалобу на башкирцев, во отыскании тех лошадей всякое старание чинится, и те лошади действительно уже отъискиваются зачем в Башкирии нарочной афицер был посылан, велено отъискивая их, на корму в Башкирии содержать и, когда киргис-кайсаки повеленное им во отыскании и освобождении пленных ими людей исполнят и все ограбленное ими прешедшаго лета отдадут, то и отдачею тех их башкирцами угнанных лошадей удовольствованы быть могут. А предупомянутому хану о сыне его ответствовать по содержанию отправленного к нему ныне письма, с которого при сем для известия вашего прилагается копия, и ежели он получа то во известие, будет говорить вам о том, что он в намерении обретающегося здесь сына своего другим таким, же, то-есть от единой матери рожденным, переменит весною, на то вам ему представлять, что намеренная помянутого Куз-Ахметя ко двору ея императорскаго величества поездка тому нимало не препятствует, ибо он сам туда по своему собственному намерению ехать пожелал и оттоль, равно как и отсель, возвращен быть может, а брат ево, на ево место присланной, равным же образом удостоится тамо видеть всемилостивейшую государыню и высочайшую ея императорскаго величества милость получит.

9-е.

Для сей поездки выдано сверх окладного вашего жалованья на тамошнее содержание, вам пятьдесят рублев, ундер-афицеру Гордееву десять рублев, бывшему при вас ис подгонщиков денщику Афонасью Персикову, которой написан в Уфинской пехотной батальон солдатом, пять, да на съезд дано вам казенных четыре, да посланцам четыре — итого восемь лошадей, сверх того, о удовольствованном вас содержании в письме к каракалпацким владельцом писано. Итако вам, будучи при сей комиссии поступать как доброму и честному офицеру надлежит, по присяжной вашей должности, ища во всем пользы высочайших ея императорскаго величества интересов, и сие порученное вам дело со всяким радением и усердием исправить, со всеми тамошними людми обходитца с ласкою и содержать себя трезво и добропорядочно под опасением за нерадивые и непристойные поступки штрафа по указом.

10-е.

В заключение сея инструкцыи подтверждается вам блаженные и вечной славы достойныя памяти государя императора Петра великаго указ, состоявшейся в прошлом 1724 году следующаго содержания:

«Ежели что в государственных делах подлежать будет тайности, оное отнюдь никому в партикулярных письмах не писать, ниже к тому, от кого отправлен, кроме настоящих реляций, а ежели какое препятствие от кого в том иль ином будет твоему делу, писать, вольно, куда заблагоразсудитца, только упоминая о врученном деле генерально, от чего оному повреждению есть; также ежели случатся посторонние дела, тайности подлежащия, а в реляциях к тому от кого отправлен, зачем-либо писать будет невозможно, то вольно писать кому в том поверишь о врученном же своем никак инако только [198] как выше писано, под жестоким штрафом по вине преступления». И на подлинном пишут тако: Иван Неплюев, по-немецки генерал-майор фон-Штокман, ассесор Петр Рычков, регистратор Иван Коптяжев.

Оренбург.

Письмо И. Неплюева каракалпацкому хану и старшинам. ¹⁹

Ея императорскаго величества подданного каракалпацкого нижняго народа Каип хану, Убейдулле салтану, Мурат-Шиху, Урукл-хану, Сююдюк бию, Девлеть Бай батырю, Аллаберды бию, Майлы бию, Багадуру Джитт-Батырь и протчим старшинам, биям, батырям и всему тому каракалпацкому народу.

С поехавшими отсель Халвета Ших тарханом о всем обстоятельно до вас писал, а при том и о посланцах ваших, отправленных от меня ко двору ея императорскаго величества, Мамон Батыре, Аблай-Шихе и Пулат есауле, дано вам знать, что они по всемилостивейшем отправлении от двора ея императорскаго величества в обратном пути находятся, которые, по отьезде оного Хальвет-Шиха, через пятнадцать дней благополучно сюда прибыли, и по желанию их при сем моем дружеском письме к вам отпущены с отправленным с ними от двора ея императорскаго величества с пожалованною к вам грамотою капитаном Гладышевым, при котором посланы недавно бывшей у вас ундер-афицер и один ево, Гладышева, деньщик, помянутые ж посланцы ваши потребными в путь подводами и лошадьми удовольствованы.

И понеже я вам, как выше упомянуто, с Халвет-Шихом обстоятельно о всем уже писал, а ныне не только чрез помянутого капитана Гладышева высочайшею и всемилостивейшею от лица ея императорскаго величества грамотою, но и чрез помянутых ваших посланцов, о высочайшей ея императорскаго величества милости, все вы совершенно уверены быть можете, яко они ваши посланцы пред престол ея императорскаго величества были допущены и о всем том изустно от ея императорскаго величества слышать удостоились. Того ради сим не распространяя, но ссылаясь на оную высочайшую и всемилостивейшую к вам грамоту, а к тому ж отправленной к вам капитан и посланцы ваши всему тому самовидцы и свидетели, и о высочайшем ея императорскаго величества соизволении и о всех ея императорскаго величества повелениях обстоятельно могут вам донести. Между всем тем первая и главная ваша должность, видя к себе от такой в свете славной и великой монархии высочайшую милость, в знак всеподданнической вашей должности, крайнейшее и ревностное старание приложить об отъискании и о собрании, по учиненному от вам обнадеживанию, имеющихся у вас в неволе российских подданных, а особливо христиан, и по отыскании оных в Оренбург с собою привести, за которую вашу подданническую верность и службу от ея императорскаго величества имею я высочайшее и всемилостивейшее повеление при свидании с вами не только вас ханов, салтанов и всех старшин удовольствовать милостию ея императорского величества, но и те, у коих оные пленники найдутся и освободятся, особливое и достойное за то награждение получат; а впротчем при таком свидании о всех ваших народных делах, якоже и о возстановлении здесь купечества вашего для всенародной пользы почтуся все то действом исполнить как мне высочайшим ея императорскаго [199] величества указом повелено, и вам в высочайшей ея императорскаго величества грамоте знать надо. Тако уже без сумнения с первым вешним времянем вам и купеческого вашего каравана ожидать имею.

Объявленного капитана Гладышева и з будущими при нем людьми извольте содержать так, как от ея императорскаго величества к вам отправленного, чтоб ему, будучи у вас, ни в чем недостатка и ни от кого никаких обид произойти не могло, как то и здесь всегда с приезжающими от вас посланцами чинится, а как вы весною сюда поедете, то ему приказано быть при вас для предводительства вам, ибо он о дороге довольно сведом, и языку вашему искусен, и, сие объявя, остаюсь с моим всегдашним к вам доброжеланием.

Ея императорскаго величества тайный советник и кавалер, Оренбургской комиссии главный командир.

Подлинное за подписанием и печатью помянутого тайного советника и кавалера Неплюева.

Ея императорскаго величества высочайший указ от 5 числа октября под № 703-м об отправлении с порутчиком Гладышевым бывших у двора ея императорскаго величества каракалпацких посланцов, и о пожалованной к тому народу грамоте, которую якоже и оных посланцов в их отечество велено отправить с нарочным афицером и о освобождении из их каракалпацкого плену российских подданных, а паче христиан, возиметь старание, и о протчем, здесь чрез помянутого порутчика Гладышева 25 числа минувшего ноября получен, и оные посланцы с ним же, Гладышевым, сюда прибыли, на которой сим покорнейше доносится.

Понеже оные посланцы, по прибытии сюда, об отправлении своем ныне просили, и удерживать их здесь до весны был бы токмо напрасной расход, они ж, прибыв во отечество свое, тамошних ханов, салтанов, старшин и народ в верности пребывать и на высочайшую ея императорскаго величества милость уповать совершеннее могут утвердить, чрез что и ко освобождению находящихся у них в плене российских подданных более надежды быть имеет, того ради сего декабря 1 числа и отправлены чрез Орск и на проезд как подводами, так и лошадьми удовольствованы, с ними и з данною к их ханам и народу всемилостивейшею грамотою отправлен бывшей при них порутчик Гладышев, яко им посланцам и каракалпацкому народу знаемой, и в тамошних местах бывалой, в том разсуждении, что оные ханы сами о присылке ево к ним с награждением чина просили, чего для и написан он в посланных к ним письмах капитаном, как то и в проезжем указе ея императорскаго величества, данном ему из Государственной коллегии иностранных дел, написан капитаном же, он же, Гладышев, яко сведомой о нравах и состоянии того народа, к высвобождению означенных пленных удобнейше может старание приложить, в какой же силе ему, Гладышеву, о том и о протчих тамошних делах дана отсель инструкция, со оной, также и с письма к каракалпацким ханом, салтаном и старшинам на разсмотрение Государственной коллегии, прилагаются при сем копии.

До возврату сюда означенных посланцов от того каракалпацкого народа приезжал главного их духовного и Государственной коллегии иностранных дел известного Мурат-Шиха старшей сын и такой же [200] их духовной Халвет-Ших с письмом ко мне от ханов и старшин. Приезд ево наипаче в том состоял, чтоб уведомитца, подлинно, в каком здесь их каракалпацкой народ содержитца мнении и об отправленных от них ко двору ея императорскаго величества, посланцах, которой, будучи здесь довольно утверждал, что их народ, яко древней российской подданной, (ибо они сказывают, что издревле живали по Волге и по взятии Астрахани в нынешние места предки их отлучились), ея императорскому величеству во всегдашней верности пребывать желает и пребудет, и весною он с салтанами в купеческом караване паки приезжать и о свободе имеющихся у них пленных старание прилагать обещал. Он же Халвет-Ших на высочайшее ея императорскаго величества имя подал здесь челобитную и, объявя отца своего Мурата-Шиха и свои прежния заслуги, просил о награждении их тарханством, и понеже помянутой отец ево в каракалпацком народе, как то Государственная коллегия уже известна по их суеверию за святого духовного и за знатнейшего человека почитается и к службе ея императорскаго величества оказуется старательным, а оной Хальвет-Ших сын ево учинен и народу объявлен от него наследником ево, и такое же имеет суеверное у народа почтение, того ради, как к их удовольствию, а наипаче для успеху чрез них к освобождению имеющихся там российских пленников и к доброму сего народа содержанию, разсуждено оным тарханством наградить ²¹. И о том, на основании имеющихся здесь ея императорскаго величества присланных ис правительствующего сената и из Государственной коллегии иностранных дел дан им указ, и знаки ея императорскаго величества милости ему Хальвет-Шиху учинены, и помянутому отцу его (ибо он за глубокою старостию сам сюда приезжать не в состоянии) несколько послано, а протчие каракалпацкие владельцы обнадежены, что и они, по приезде их сюда со освобожденными пленниками и с караваном, высочайшею ея императорскаго величества милостию будут не оставлены. А ныне к ним посылать не разсуждено для того, чтобы их тем к приезду будущаго лета с караваном привлечь и пленных высвободить. В какой же силе привезенные им Хальвет-Шихом от каракалпацких владельцев и старшин письма и поданная от него. Хальвет-Шиха о тарханстве челобитная, с того, тако ж и с ответных от меня писем и с скаски прибывших оттоль толмачей (в которой как о их каракалпацком, так и о киргис-кайсацком состоянии довольно значит) и с указу данного на тарханство к разсмотрению Государственной коллегии иностранных дел прилагаются, копии, таковы ж и в правительствующий сенат при нижайшем доношении посланы. Что ж помянутому Хальвет-Шиху здесь, в знак ея императорскаго величества милости, подарено и к отцу ево послано, тому при сем же роспись, а учиненные присяги в бытность означенных толмачей у оных каракалпак о наследстве по высочайшему ея императорскаго величества соизволению его императорскому высочеству государю великому князю Петру Федоровичю при сем подлинные приложены.

Иван Неплюев.

Оренбург.

P. S. Вышеписанные каракалпацкие посланцы отъехав отсель семьдесят пять верст до Красногорской крепости и прислав нарочного от себя, объявили, что для нынешней великой здесь стужи и вьюжных погод ехать им невозможно, того ради определено ехать токмо [201] до крайней Орской крепости и тут быть, доколе благополучная погода будет при которой велено их отправить против вышеописанного обретающемуся там полковнику Пальчикову.

Переводы с татарских писем, которые присланы от нижних каракалпаков полученные чрез каракалпацкого старшину Халвет-Шиха в Оренбурге, ноября 1 числа 1743 году, а имянно. ²²

1-е

От Каип-хана, Губейдула салтана, Мурат-Шиха и Урускул-хана

Высокопревосходительному г. тайному советнику и кавалеру Ивану Ивановичю ²³ премного кланяюсь.

Вначале Каип-хан, Мурат-Ших, Урускул-хан, Губейдулла салтан, Сююндук бий, Девлеть Бай батырь, Аллаберды бий, Майлы бий, Джиянбай бий, Шамурат бий, Труш Багадур, Джият Батырь и весь каракалпацкой народ, большие и малые, белому государю в рабское подданство пришли и верности присягали, и посланных к нам от вашего превосходительства без удержания до вас отправили благополучно; так же и наших без задержания изволите отправить, дав им провожатых, и о всем состоит в воле всемилостивейшей государыни. К весною в марте месяце с салтанами и знатными старшинами, так же и с караваном, к вам для свидания приедем и имеющихся у нас пленных, которые от хозяев освобождены, привезем. Да еще просим вашего превосходительства, ежели наши посланцы ныне возвратятся от двора ея императорскаго величества то и того, который ныне отправлен до вас обще с ними ж, возвратить изволите без задержки, ежели ж оные не бывали, то просим сих посланных з Джанбековым посланцами ныне возвратить, а о протчем изволите спросить у сына моего Хальвет-Шиха, которой вам обо всем обстоятельно донести может, ибо оного Хальвет-Шиха со общего согласия ханов, салтанов и знатных старшин и всего народа с сим до вас и з будущими при нем Тагай Батырем и Мунак Батырем отправили.

На подлинном письме от их ханов Мурат-Шиха и салтанов чернильные печати.

2-е.

От Мурат-Шиха особливо высокопревосходительному г. тайному советнику и кавалеру Ивану Ивановичу Неплюеву кланяюсь.

Сим вам доношу, что сорок тысячь каракалпацкого народа белому государю в подданство пришли и о всем в повелении и в воле всемилостивейшей государыни состоят, и просим, чтоб караваны между нами с торгами ездили со всякою свободностию, с посланным от вас, придав к нему от себя своего сына до вас отправил в марте месяце знатных салтанов и старшин, так же и караван отправим ²⁴; ежели прежде посланные от двора возвратятся, то прошу обще с сим посланным сыном моим Хальвет-Шихом и с толмачем Майсуром, не задерживая, для лутчей нашему народу верности, отправить; дети мои Чюман-Ших, Хянсан-Ших, Абдул-Ших, Кюнтей Батырь вашему превосходительству кланяются; при сем до вас послал малой презентец в знак нашей любви: одну барсовую кожу. Ежели что мне, или [202] детям моим пожаловать соизволите, то прошу что нибудь достойное; было б чем между нашим народом похвалиться. Паки прошу о сыне моем Хальвет-Шихе, чтоб отправить к нам без задержания. На подлинном письме ево Мурат-Шиха чернильная печать.

Письмо И. Неплюева каракалпакскому хану и старшинам, 10 ноября 1743 г. ²⁵

Ея императорского величества подданного каракалпацкого нижняго народа Каип-хану, Губейдулле салтану Мурат-Шиху, Урускул хану, Сююндюк бию, Девлет бай Батырю, Аллаберды бию, Маилы бию, Джиан бай бию, Шамурат бию, Труш Багадуру, Джият Батырю к прртчим старшинам, биям, батырем и всему тому каракалпацкому народу.

Письмо ваше чрез Хальвет-Шиха исправно получено и о верности вашей к ея императорскому величеству, как из оного вашего списка усмотрено, так и от него Хальвет-Шиха словесное доношение здесь учинено, о чем и бывшие у вас ундер-афицер и толмачь, елико видели, засвидетельствовали и учиненные вами присяги подали, я о всем том вашем состоянии не оставил ея императорскому величеству всемилостивейшей нашей государыне всеподданнейше донести и обнадежить, что вы и весь каракалпацкой народ, яко древние ея императорского величества подданные, ради, с каким обещанием и усердным желанием присягали, так и пребудете вечно и почтитесь все то действом исполнить, что ныне в письмах своих объявляете, когда и знаки высочайшей ея императорского величества милости действительно получить удостоитесь, как то я присланному от вас Хальвет-Шиху на словах пространнее истолковал, который по подданому от него на высочайшее ея императорского величества имя прошению купно и с отцом ево Мурат-Шихом за доброе их состояние и за радение к службам ея императорского величества тарханским достоинством награжден и о том указом ея императорского величества снабден.

Что касается до прибытия вашего в Оренбург с караваном, в том наипаче ваша всенародная польза, от которой каракалпацкой народ потребное удовольствие возъиметь и в благополучное состояние притить может, чего вам всегда желаю, ибо вы сами без в какое состояние ²⁶ чрез то пришед, — подданной же киргис-кайсацкой народ и как тем пользуются отдаленных мест жители, яко ташкенцы, хивинцы, бухарцы и другие тамошние народы, хотя и не суть они такие ея императорскаго величества подданные, как ныне вы и с вами нижней каракалпацкой народ, с которого, яко с подданного, за торг никакой пошлины брано не будет, но так же беспошлинно всякой торг и промысел дозволяется, как и киргис-кайсаком. И тако будущею весною, по силе вашего и учиненного от Халвет-Шиха обнадеживания, будем вас и каравана вашего сюда ожидать, чрез что лучшей возъимею случай мое доброжелательство вам засвидетельствовать и в надежде вашей на высочайшую ея императорского величества милость утвердить надеюсь, что тем, как вы, так и весь народ на всегдашнее время довольны и несумненны будете, а о безопасности в пути, так же и о пленниках у вас находящихся, говорил пространно с Халвет-Ших тарханом. Он вам здешнее разсуждение и ея императорского величества высочайшее соизволение обстоятельно донесет, по чему вам исполнить надлежит, ибо, как он словесно, так и вы писмянно, довольно меня уверяли. И тако не имею сумнения, чтоб вы, [203] желая удостоиться и получить от великой своей монархини высочайшую милость, того не всполнили, яко то первое и главнейшее засвидетельствование ваше к ея императорскому величеству верности, а напротив того, вы и все те, которые пленных привезут, высочайшею ея императорского величества милостиво награждены будут.

О посланцах ваших, ко двору ея императорского величества поехавших, Мамон Батыре, Аблай Шихе и Пулат есауле пред недавным времянем от двора ея императорского величества получил известие, что они туда прибыли благополучно и с награждением ея императорского величества высочайшей милости в незамедленном времяни обратно отпущены быть имеют, почему и надеюсь, что они ныне в пути находятся; когда сюда прибудут, то останется в их воле, сею ль зимою к вам ехать или ожидать весны, как о сем и с Халвет-Ших тарханом говорено; с ними буду до вас писать, а между тем на слова помянутого тархана ссылаясь, которой по правде и по бытности своей у меня может вам засвидетельствовать и уверить, с каким добрым намерением все вы и весь каракалпацкой народ в милости ея императорского величества.

Со всегдашним к вам доброжелательством пребываю ея императорского величества тайный советник, кавалер и Оренбургской комисии главный командир.

Подлинное за подписанием и печатью тайного советника и кавалера Неплюева.

Оренбург.

1743 г. ноября 2 числа приехавшие от нижних каракалпак, посыланные туда из Орска, в бытность главной тамо команды с посланцами их, августа 31 числа в ундер-афицерском чине ис татарских школьников Филат Гордеев да толмачь Мансур, возвратясь, о той езде своей объявили.

По отбытии их с теми посланцами из Орской крепости ехали они вверх по Оре реке и искали кочевья Джанбек тархана и в шестой день наехали сперва увакскаго роду старшину Барман Батыря, которой сперва показал было им вид не весьма приятной за то, что ево родственник не за долгим пред тем времянем пропал, о коем ему сказывали, что убит от русских. Однако ж, как они ему стали толковать о показанной ему чести и награждении в бытность ево ныне с Джанбек тарханом у тайного советника и ковалера Неплюева, то он обратился к ним с наилучшим приятством и содержал их во всяком удовольствии и по переначевании отправил к Джанбек тархану, дав шесть человек в провожание.

По отбытии от него Бармана в третей день наехали и онаго Джанбек тархана на речке Кайракле подле Орских вершин, к которому явясь посланные с ними письма ему подали и, хотя из них одним требовано от него о собрании им лутших старшин и о учинении совета к прекращению киргис-касацкого злодейства, то он то во всю их бытность содержал бездействительно, а другим требовано об отправлении их к каракалпацкому народу за безопасным провожанием; только он Джанбек тархан от того весьма отговаривался и не токмо ко отправлению их, Гордеева и Мансура, в настоящий путь не склонен был, но и их всячески склонял, чтоб назад возвратились, а напоследок [207] хотел было и действительно назад отправить, с тем токмо резоном, что им ни в каракалпаки ехать не зачем, ни от них получить ничего не могут, и напрасно де только такой труд принимают, а к тому ж де ныне в орде русским и проезд весьма опасной, особливо же в алчинском роде, где де, как только о руском спознают, то живого не выпустят, что причитал себе за опасность и стыд, ежели под ево камвоем пропадут. И о проводниках объявлял, что у него охотников сыскаться не чем, а в неволю послать никого не может. Однако ж они, Гордеев и Мансур, неотступно и со всяким усилованием просили у него себе отправления, куда они посланы, объявляя, что б им в пути и в каракалпаках ни зделалось, только они исполнять должны, каковым образом продержались у него шесть дней, и едва могли у него упросить об отпуске себя в настоящей путь, только о провожатых все отговаривался, и разве де кто охотою пойдет, того б и брали. Чего ради они и принуждены были искать. Однако ж напоследок дал есаула своего Абдула, брата Шамаметя, да Асана Абыза, кой был прежде сего при Ходже-Ахмет салтане, которых, как он Джанбек тархан, так и они по силе данной инструкции обнадеживали, что за то их провожание, по возвращении, от главного командира награждением оставлены не будут, и таким образом от него Джанбек с теми провожатыми поехали в путь, и были с ними до самого возвращения, как сюда приехали, и тем их провожанием довольны.

Будучи же в пути каракалпацкие посланцы сказывали им, что Джанбек тархан, в бытность их у него, наказывал им каракалпаком каждому порознь и тайно, дабы народ их ни пленников русских им, Гордееву и Мансуру, не давали, ни в посланство б хороших людей не посылали, а для чего, — того им не изъяснил, только они каракалпацкие посланцы сами признавали, что он то чинит, ревнуя их каракалпацкому подданству, и как де кайсаки ведают, что они каракалпаки особливаго пред ними кайсаками состояния, то де разве они опасаются, чтоб по склонности их каракалпацкой к российской стороне и по утверждении в подданстве какого им кайсакам утеснения не произошло.

По отбытии от Джанбек тархана проехали токмо одну волость киргискую, а потом до самых каракалпак ехали уже все степью, к которым и приехали в четырнадцатой день благополучно, только в пути по разговорам с каракалпацкими посланцами один Абдул-Ших Мурат-Шихов сын с толмачем Мансуром дошел до ссоры, и стал говорить: какие они русские посланцы, что как к ним каракалпаком приведут, то называются афицерами и протчими чинами, а как в Россию возвратятся, то их и не знают никто, и что им, каракалпаком, потребно было, о том они командиром не доносили, и он Абдул-Ших от генерала саблею не пожалован, и как Мансур сказал, что здесь тем жалуются честныя и верныя люди за особливую услугу, то он, Абдул-Ших, выхватя у него ж Мансура незапно саблю, на него замахнулся и действительно бы срубил, только киргис-кайсацкие проводники оную перехватили и не допустили, и за то ево лошадь плетьми стегали, и так с ним разошлись; однако жив каракалпаках он Абдул-Ших им, Гордееву и Мансуру, по той ссоре разные и немалые приметки чинил.

По прибытии к каракалпацкому народу въехали сперва в крайней елаирской род к простому каракалпаченину, у которого и начевали, а поутру поехали к Мурат-Шиху в настоящие улусы, и, не доехав верст за пятнадцать, от Мурат-Шиха выслана была им встреча человек с пятьдесят, с которою под вечер приехали к нему Мурат-Шиху, а от него приготовлена была для них особливая кибитка, в кою они и стали. При чем, как бывшия на встрече их, так и протчия, во первых стали спрашивать, где у них люди и протчие тягости их. [205]

И как они Гордеев и Мансур сказали, что более ничего не имеют, как только что при них есть, ибо отправлены токмо с письмами и с надлежащим повелением, то они все, задумався, от них разошлись, а посланцы их, бывшие с ними, пошли по домам своим. И тако они, Гордеев и Мансур, в той кибитке и остались.

Немного погодя, ночью Мурат-Ших их, Гордеева и Мансура, призвал себе которой, по надлежащем поздравлении, спросил, с чем они приехали, и как ему сказали, что с письмами и со объявлением о всемилостивейшем ея императорского величества принятии их в подданство и со обнадеживанием высочайшей к ним ея императорскаго величества милости, то он Мурат-Ших паки спросил, естли что с ними в жалованье ему или детям ево и народу. На что ответствовали то ж и что как к нему, так и Каип-хану, Губаидулле салтану и Девлеть баю на первой случай по портищу сукна кармазинного прислано, против чего он Мурат-Ших немало усумнелся и сказал, что потому как он Мурат-Ших в стыду остался, так и сами они пропали, яко народ их ничего от них во изъяснение принять не может, когда уведает, что с ними ничего к ним не прислано, ибо они того и ожидали, как им порутчиком Гладышевым обещано, что они все милостию ея императорского величества во всем удовольствованы будут. И хотя ему Мурат-Шиху представляемо от них было, что в письме к ним изображено, как их ея императорского величества высочайшею своею милостию обнадежить повелено, и как оную они действительно получить могут, чему они и следовать должны, но он Мурат-Ших с немалым неудовольствием говорил, что народ тому, что б было ни написано, отнюдь не верит, доколе действительно не увидит награждения; и тем оное время у них продолжалось.

На другой день Мурат-Ших призвал их, Гордеева и Мансура, паки к себе ночью ж, и взял от них присланное с ними к нему сукно, которым хотя он доволен был, токмо весьма скучал, что к ево детям ничего не прислано, кои де и прошлаго году, в бытность порутчика Гладышева, всячески старались о всем, что они, Гладышев и Мансур, желали, и хотя он Мурат-Ших то сукно намерен был разделить тем своим детям, однако ж они сами ему то разговорили, что оное на разные части изодрав и в другие руки роздать неприлично, яко оно прислано к нему от толь знатного государства, в знак ея императорского величества милости, за ево верность, чего ради он его оставил у себя в целости и розвесил в своей кибитке в показание всем полученной им ис того чести.

И на третей день Мурат-Ших своего роду Габейдуллу салтана и прочих старшин собрал в мечеть, ибо протчие роды кочевали одни от другова не блиско, в которую и их, Гордеева и Мансура призвал, и присланные с ними письма взял, кои ими и поданы с надлежащим при том их объявлением, и Мансур их читал и, что было потребпо, толковал, особливо же о пленниках обще старались. На что они каракалпаки ответствовали, что хотя они в подданство ея императорскому величеству пришли, однако ж не во всем еще утвердились, ибо о России почти ничего не знают и только что первые посланцы возвратились, то де уже генерал и пленников требует, к чему де народ их склонить никак невозможно, доколе они в том подданстве оснуются, яко то чтоб российское состояние совершенно они узнать могли, и для того де как посланство, так и купечество перво учредить и в порядок привесть потребно, ибо де народ их дикой и бес того к единственному мнению утвердить их не можно, а к тому ж де в том особливо препятствовать им может то, что они от ея императорского величества никакой милости еще не получали, зачем никто того и учинять не похочет, ибо хотя они тем и обнадеживается, только [206] как с порутчиком Гладышевым, так и с ними все на словах, и потому де с языка ничего достать не можно, и что они принятия в подданство такого желали что, как мурза Тевкелев к Абулхаир хану приезжал, которой де не токмо ево, но и народ ево наградил. Причем кто разговаривали, что киргис-кайсацкой де народ и поныне от вас награждение получает, как черными лисицами, так и кармазинными сукнами, токмо де пленников не токмо не освобождают, но и вновь российские места раззоряют, и в полон берут, а мы де от вас и ничего еще не видали, да и полоненнков требуете, генерал де не шах персицкой, нас де не саблею в подданство привел, но мы де сами пришли, и для того де нужно прежде как путь в Россию, так генерала и торг российской далее спознать, почему и о пленниках стараться исполнить обещались, ибо де того вдруг в их народе зделать нельзя и они пленники от них не уйдут. А более все то, яко же и протчие здешние требовании, отлагали до возвращения достальных их посланцов, отправленных ко двору ея императорскаго величества, разсуждая, что, когда оные прибудут, то тогда они посмотрят, что с ними будет, а о посылке сюда салтанов и лучших людей, также и об отправлении купеческого каравана Мурат-Ших сказал, что как хочет Каип-хан с протчими. С чем с того собрания все и разошлись; по прочтении же тех писем, ему, Мурат-Шиху, посланное с ними, Гордеевым и Мансуром, именем тайного советника ружье штуцер вручено, которое он принял с немалым благодарением и при многих людех бога за то молил.

На четвертый день, уведав о приезде их, Каип-хан к Мурат-Шиху прислал, чтоб их, Гордеева и Мансура, прислал к нему, почему он Мурат-Ших, дав им приехавшаго ныне с ними сюда сына ево Халвет-Шиха, так же и то письмо, кое они к ним от тайного советника привезли, к нему, Каип-хану и отправил, к которому они и приехали чрез полдни и, подав то письмо, как о приеме их в число верных подданных ея императорского величества объявили, так и высочайшею ея императорскаго величества милостию обнадеживали, при чем и сукно, посланное к нему, вручили, с чем он их принял весьма изрядно и письмо взяв поцеловал и на голову положил, а за сукно немало благодарил; для них де поставил особливую кибитку и потом, собрав лучших людей, человек с сорок, письмо читал, по которому он ответствовал, что о пленниках зависит в старании и повелениях больше от Мурат-Шиха, яко он в том по своему духовенству и старости больше возможности имеет, а о караване говорил сперва, что ево отправить опасно, ибо де ныне киргис-кайсаки хотя и подданными ея императорскаго величества называются, но вместо того российские крепости раззоряют и в полон берут, а к тому ж де и от руских небезопасно, ибо когда они и прежде сего по приходе в бытность у Абулхаир-хана мурзы Тевкелева, в подданство ея императорскаго величества купеческой караван к волским калмыкам отправили, то оной от яицких казаков разбит и бывшие при том их люди побиты, а протчие, что ни лучшие, в полон побраны, а особливо знатнейшей и первой их старшина Палван Батырь, и хотя ему они, Гордеев и Мансур, на то объявляли, по силе данной инструкции, но он хан, ничего того не приемля, отзывался, что яицким казакам о подданстве их нельзя было не ведать, ибо он в знак того во-первых беглых из России башкирцев триста семей, от которых он сам довольствовался, отдал. Об отправлении же ко двору ея императорского величества салтанов и знатных людей отзывался тем, что, хотя он Каип-хап прошлого года с порутчиком Гладышевым и о своем сыне обязывался, но с каким сюда отправлением, о том, как ко двору ея императорского величества, так и к тайному советнику [207] ковалеру, писать удержался, ведая, что как российская великая государыня толь славная и высокого разума, следственно и правители ея о всех порядках довольно сведующие, то б ему было неприлична, однако ж и ево хана, яко же и протчих ему подобных, хотя они и бедные люди по природе и по обыкновению их честь содержитца и когда зюнгорской владелец из верхних каракалпаков и от неприродного хана Хози (кой у них находитца из беглых из России чюваш) сына потребовал и присланные от него хотели было взять просто, то старшины каракалпацкие ево удержали до того, чтоб от онаго владельца то ево ханского сына взятье было с таким порядком, дабы для того прислано было от него зеленая полатка, надлежащее числе лошадей и верблюдов, а им бы старшинам подарки, почему де то от онаго владельца и учинено, и для того де пред своею братьею и ему Каип-хану помянутого сына своего отправить просто не можно.

Затем он Каип-хан по представлению их о наследстве его императорскому высочеству благоверному государю великому князю Петру Феодоровичу всероссийским императорским престолом как за себя, так и за детей своих и за весь свой род чинил присягу, в чем и печать свою приложил. И тако у него хана пробыли сутки во всяком удовольстве и с тем от него возвратились к Мурат-Шиху и, хотя он Каип-хан во всем их прибытием не доволен был, однако ж желал и при отъезде им наказывал, что им желательно, дабы из России посланцы присылаемы были как к нему хану, так и к протчим знатным людем, на всякой род по особливому человеку. В бытность, их у онаго Мурат-Шиха и Девлеть бай батырь, уведав, к ним приезжал, которому они с надлежащим объявлением посланное письмо и сукно вручили и, хотя он всем тем доволен казался, при чем немедленно и присягу учинил, но как после того вскоре уехал в свой улус, то они более ево и не видали.

Кунратского роду Урускул хан уведав, что они руския посланцы приехали и живут у Мурат-Шиха и к Каип-хану ездили и надеялся, что с ними, есть и к нему хану письма и посылка, прислал к ним, Гордееву и Мансуру, есаула своего Шамрата с выговором, для чего они так долго к нему хану не явились, на что они ему ответствовали, что к нему с ними ни писем, ни посылок никаких нет, кроме как ко всему народу писано, ибо он и сам особливаго письма не писал, против чего тот есаул объявлял, что, когда он хан при порутчике Гладышеве в подданстве своем ея императорскому величеству присягал, то при отправлении от них онаго Гладышева, Мурат-Шихов сын Хальвет-Ших (кой ныне сюда приехал) ездил нарочно к нему хану с тем, что он хан при том отправлении от себя прикажет или своих посланцов пошлет, которому он хан приказал в посланном с ним Гладышевым письме, и от его имяни приписать, ибо де у него писаря не имеетца, чего ради и печать свою на белом листу приложил и к порутчику Гладышеву с ним послал в подарок девять штучек ташкентских сусов да халат. Но как Мансур подтвердил, что от него ничего писано не было, и Гладышев ничего того не слыхал, то оной есаул им Халвет-Шихом стал о том следовать, по которому он Халвет-Ших, приходя к нему Мансуру, всячески приступал и принуждал, чтоб он тому ханскому есаулу сказал, яко з Гладышевым и от него хана письмо им послано, и что подарок ево ханской он Гладышев получил, а напоследок и ножем стращал, что ежели так не скажет, то он ево зарежет, ибо де он Халвет-Ших, яко почетной человек, им того не малой стыд принять может. Однако ж он Мансур в правде утвердился, оной же посланной с ним Халвет-Шихом к Гладышеву подарок утаил он у себя и разделил з братом своим Чюман-Шихом, с чем оной есаул от них и возвратился, и [208] с ним ездил к нему помянутой Халвет-Ших для взятия от него присяги, и хотя Урускул-хан на них, Гордеева и Мансура, сперва весьма осердился и послал было девять человек их убить, и что так Халвет-Ших с Чюман-Шихом зделал, никак верить не хотел, однако ж тот есаул ево от того разговорил и об них Гордееве и Мансуре уверил, после чего он хан и присягу учинил, объявляя де (как Халвет-Ших сказывал), что, хотя он ныне из России ничего не видал и с ними каракалпаками сообщатся не должен, однако ж прежней своей о подданстве присяги нарушить не хочет и требовал де, дабы впредь как к нему хану, так и на всякой род по особливому посланцу присылано было.

С вышепоказанным Урускуловым и есаулом Шамратом для них, Гордеева и Мансура, приезжал того ж роду знатной и первой старшина Сююндюк, которой весьма желал для содержания их взять к себе завидуя, что кто из России ни приедет, то Мурат-Ших всех у себя удерживает; но Мурат-Ших отпустить к нему нимало не склонился, и хотя он Сююндюк и ссорился в том с ним немало, упрекая ево, что от него таким руским посланцом не токмо каких подарков не бывает, но и содержания хорошего нет, а к тому ж де хотя кто и другие подарками награждать пожелают, яко то Урускул хан к Гладышеву было послал, но и того, им не допущая, у себя удерживают, и вместо их сами корыстуются, а напоследок вышеписанного ханского есаула и по лошадей их посылал, и оседлать приказал, и их Гордеева к той езде не только принуждал, но и ножем стращал, только Мурат-Ших их до того не допустил; но что касается до такого ево сююндюкова поступку, то он, как они могли усмотреть, домогался с вымыслу, чтобы над ними у себя какой вред учинить, как то ему Урускул-хан приказывал, рнясь за то, что они с приезду в их народ мимо ево проехали, яко он пред другими ханами почитается больше, и тако он Сююндюк возвратился; однако ж, по требованию их, присягу учинил.

Затем они у онаго Мурат-Шиха жили до отъезду уже праздно и всего тамо пребывания имели месяц, ибо они, каракалпаки, сперва намерение имели держать их у себя всее зиму, но как от трухменцев, кочюющих около Хивы, произошли на крайние их улусы нападения, кочюющих к Аральскому владению кибиток с пятнадцеть вырубили, то они, согласясь с киргис-кайсаками, положили в отмщение им, трухменцам, иметь с ними за то войну, чего ради и об них, Гордееве и Мансуре, они каракалпаки имели собрание и совет, для которого и Каин-хан к Мурат-Шиху приезжал, и сперва намерены были отправить их возвратно одних с киргис-кайсацкими провожатыми, объявляя, что ныне около их все стала война, и хотя де вы о киргис-кайсаках сказываете, что они подданные ея императорскаго величества, но они де все ваше крепости разбили, и затем де ехать им опасно, однако ж Мурат-Шихов сын Халвет-Ших сам сюда ехать с ними пожелал, по которому они отправить их с ним и положили с тем резоном, чтоб он Халвет-Ших, как об них, каракалпаках, обстоятельно донести, так бы и во всех от генерала обнадеживаниях уверится и в ево требованиях основаться мог, по которому они и поступать будут, разсуждая, что их, Гордеева и Мансура, более у себя держать опасно, яко они и сами начинают войну, то б в таком случае какого им вреда причинится не могло, и от того б им в стыду не остаться, по которому они, Гордеев и Мансур, взяв от кого пристойно было у них присяги, сентября 28 числа от них и отправились, причем как Мурат-Ших, так и Каин-хан наиболее всего наказывали, дабы впредь, когда отсель посланцы отправлятца будут, то б как к ним, так и в кунратской род к Сююндюк батырю, особливые [209] письма и посланцы присыланы были, чтоб по тому в требованиях всяк в своем роде старался, ибо де народ их бес того к доброму склонить можно, и хотя де они сами иногда о чем бы и старались, но другие в своих родах препятствовать могут. А как ими, Гордеевыми Мансуром, усмотрено, — то они каракалпаки желают того, чтоб им подарки способнее чрез то получать было, яко думают, что бес того отсель отправляться не будет.

Пред отъездом же их за несколько времяни бывшей прошлаго 1742 года в Орской крепости ис каракалпацких посланцев, кой отправлен тогда с порутчиком Гладышевым, Мамырь Батырь Уразаков, увидя у них, Гордеева и Мансура, кафтан аглицкого сукна с Халвет-Шихом просили оной себе, но как оного им не дали, то оной Мамырь хотел их ограбить и действительно к тому был намерен, объявляя, что Абулхаир-хан и прошлаго году онаго порутчика Гладышева и ево, Мансура, приказывал ограбить, по которому он у них несколько и отнял; только к тому, они Гордеев и Мансур, не допущены, и хотя Мурат-Шиху о том с жалобою говорили, но он и сам сказал, что прежде у них и никому из русских выезду не было, кроме того как они при Гладышеве присягу учинили.

Посланное с ними в запас кармазинного сукна портище подарили они одному из Мурат-Шиховых детей, сыну Чуман-Шиху, которой, как ими усмотрено, у него Мурат-Шиха в лучшем люблении находится и в советах весьма силен, чему и он Мурат-Ших более следует, и хотя они от того удерживались, чтоб то сукно зберечь, но как оной Чуман-Ших видел, что он без награждения от них остается, то он во всех их нуждах никакого успеху допускать было не стал, а потом как сам и к присяге пришол, так и протчих многих ево вспоможением приведено.

В бытность их тамо, хотя как у них каракалпак в содержании их, Гордеева и Мансура, ни происходило, однако ж они от них каракалпак в том их подданстве притивностей и замыслов никаких, так же и лести не усмотрели, но сколько могли видеть, то они с прямым намерением в то вступили и содержать и к тому радение имеют, почему оное их подданство и ея императорскому величебтву не безнадежно, в чем наиболее склонны упомянутые Мурат-Ших и Каип-хан, так же и в кунратском роде сююндюкова родственники, а наипаче всех к тому радетелен Губейдулла салтан, которой одного роду с Мурат-Шихом и, как их, Гордеева и Мансура, во всю их бытность он более довольствовать, так и всякие им ведомости подавать и по тамошнему их обычаю в поступках их наставлении им чинить старался, только он между своим народом мало силы имеет. Однако ж в люблении у них находится и назначен в кунратской род ханом вместо Урускул-хана, котораго от ханства намерены они отрешить, почему он и в присяге и в письме хотел было подписываться ханом же; только после до действительнаго на то возведения признал за непристойно.

Мурат-Ших по их усмотрению в народе их весьма силен и народ ево почитает не иначе, как за святаго, чего ради и делать без него ничего не хотят, а как они видели, то он действительным к тому угодником себя оказывает, ибо великой постник и в молитвах трудник и хотя какая бы стужа ни случилась, но он, вышед на снег, до земли протает и от кого что получит в подарок, то у себя ничего не оставляет, но раздает в мир, за что не только их каракалпаки, но из других городов, яко то ис Хивы и Бухарии приезжая, ево чтят. По нем из детей ево тамо почитаются: во-первых, большой Халвет-Ших, кой ныне с ними сюда приехал, да меньшой Чюман-Ших, которых он Мурат-Ших и любит лучше всех. Почему они и силу в народе [210] своем немалую имеют, и онаго Халвет-Шиха с вышеупомянутым Сююндюк Батырем, в бытность их, и в Хиву призывали и жаловали на место побитых тамо правителей, учрежденных от шаха из аральского народа, двух человек, только он Халвет-Ших более склонился сюда. Каип-хан между ими хотя не властен, но по их состоянию весьма умен и не убог.

С нутренним состоянием они гораздо убожее, нежели киргис-кайсаки и промысел их более состоит в хлебопашестве, скот у них больше рогатой, а лошадей весьма скудно, при том и торг производят, как в Хиву ездя, так и у себя приезжающим, скотом, а больше продают в киргис-кайсацкую орду порох, свинец и ружья, которые все у себя сами делают.

По отбытии их от того каракалпацкого народа ехали они до Абулхаир-хана дней з двадцать и на дороге встретили посланного отсель с письмами казака Лапина, с которым соединясь и ево хана искали, и наехали ево на речке Кайракле, к которому и явились вместе с Халвет-Шихом, и о своей комисии донесли, против чего он весьма осердился и стал с жестокостью спрашивать, что как они туда проехали и как они сказали, что чрез Джанбека для лучшей безопасности, то он и наипаче ожесточился за то, что тайный советник, кроме ево хана, такое им отправление учинил, ибо де они и в подданство приведены чрез него хана, а ныне де уже Джанбека более ево стал почитать; на онаго же Халвет-Шиха наипаче стал кричать, для чего они без ево ведома так пересылаются, со всяким их поношением и укоряя, что сперва российскую государыню нашли чрез него, а ныне сами собою вызываться стали: вы де, как башкирцы, только знаете себя оказывать, а того де не видите, что иногда, как сами, так от вас и другие, пропадут. И велел тот час, как ево Халвет-Шиха, так и их, Гордеева и Мансура, обыскать, какие они от каракалпак письма имеют, и нет ли в них какой на киргисцов жалобы, по которому они есаулами ево во всем коше и обыскиваны. Однако ж Халвет-Ших объявил ему только одно писанное от Мурат-Шиха письмо, а протчие ими были упрятаны, и хотя в нем противнаго ничего не нашол, однако ж ево Халвет-Шиха отпустить не хотел. Но как он Халвет-Ших стал ему говорить, что, когда он отправлен, то ево удерживать уже не для чего, и за то как отец ево, так и российская государыня недовольны от него остаться могут, то он к отпуску склонился и сказал; так же ты хочешь меня в том до стыда привести, того де ради, и как де отец твой — святой человек, поезжай.

При том же помянутой Лапин от тайного советника и ковалера, ему хану подал посланные с ним письма, которые как ему прочтены, то он на него тайного советника наипаче осердился, и с немалым унижением говорил, что генерал им командует, и требует обыску пленников, добро бы де уже писала к нему государыня, то б исполнять не отрекся, а то де он — генерал, а я де — хан, следственно, я сам де таких же генералов имею, и уже де он таковыми письмами так наскучал, что де таких лоскутьев целой верблюд у него накопился, а что де он кайсакам грозит, тому статься не можно, и что де они боятся никогда не будут, вам ли де их доставать, что они, яко звери, куда хотят, туда уйдут, а вы де с своими телегами долго ли находиться можете; он де пишет много, а я де, что ни отпишу, тому не верит, и хотя де афицеров присылает, но только ими славу делает, вот де афицер только сидит, да ездит, а к генералу не только об них, но и о себе ничего ни писать, ни говорить не смеет, яко он с народом своим управиться не может, и хотя де прошлаго году сам ему представлял, чтоб для приведения в послушание учинил помочь войском, но он де и того не зделал. [211]

И тако то время препроводили и были у него без малого двои сутки, а потом все они от него отпущены, и как с Лапиным, так и с Халвет-Шихом письма посланы; при отъезде же их, как он хан, так и протчие киргисцы весьма наказывали тайному советнику донесть, что башкирцы их киргис-кайсаков весьма обижают, и уже лошадей с тысячу отогнали, от которых они и к Сыр-Дарье бежать принуждены, и чтоб такое воровство пресечено было и из отогнанных лошадей нарочно для того посланных хотя малое число возвратить, а затем де протчих хотя после уже станут доставать, а если де тех лошадей ныне не возвратит, и их не уймет, то де лишь токмо зимняя дорога станет, вместо их у них, башкирцов, детей уже брать будут, ибо они не от государыни, ни от генерала, но от башкирцов уже обижаются. При том же отъезде, как хан к тайному советницу написал о задержании ис поехавших с ними джанбековых людей Каипа есаула да бывшаго в провожании их Абдулова, брата Шамаметя, вместо имеющихся в ево джанбековых улусах руских пленников, то оной Шамаметь, уведав про то, хотя и ехать весьма опасался, однако ж напоследок осмелился и говорил, что если ево здесь задерживать будут, то генералу все донесет, яко он хан пишет, то вместо своего плутовства и он сам вор, ибо де прежде сам же алчинцов научал под российскими местами воровать, в том мнении, что руские, испужався того, сына ево скоряя отдадут. А ныне де уже, что в том и дела, то не знает. Халвет-Ших же, будучи в пути, сказывал им, что Абулхаир-хан весьма отвращал ево тайно, чтоб сюда не ехать, стращая бутто ево здесь задержат, что же они мимо ево хана не проехали, то он Халвет-Ших сам к нему явиться искал, как и от народа ему приказано, и бес того проехать не смел, ибо де они кайсаки кочюют ныне в близости к ним и тако они ево хана боятся; о состоянии Хивы, будучи они в каракалпаках, слышали, что тамо ханом ныне бывшаго хана Юлбарса сын, котораго персицкой шах убил, и хотя при нем для ево молодости от него, шаха, были во оной Хиве особливые из аральцов двое правителей учреждены, но, как оные, по шахскому указу, от кочующих около хивинского владения трухменцов стали требовать к нему людей в службу, то они, не дав их, положили тех правителей побить, к чему и хивинцов склонили, и потому они чрез них, а более чрез того хана и побиты, а потом они с хивинцами и трухменцы объединились, и хотя хана того же оставили, за то, что бывшия правители наиболее им переведены, но протчих хивинских присудствовавших с теми правителями, тако ж побив, на их места из своих трухменцов учредили и от шаха отложились и ныне имеют войну с каракалпаками и киргис-кайсаками.

К подлинной скаске помянутые ундер-афицер Гордеев и толмачь Мансур Дельной своеручно подписались.

Прошение Халвет-Шиха императрице Елизавете Петровне. ²⁸

Всспресветлейшая державнейшая великая государыня, императрица Елисавет Петровна самодержица всероссийская, государыня всемилостивейшая.

Бьет челом вашего императорского величества всеподданнейший раб нижних каракалпак ябыпского роду Халвет-Ших Мурат-Шихов, а о чем мое прошение тому следуют пункты.

1. Ныне тому пятнаддеть лет как был мурза Тевкелев в киргис-кайсацкой орде у Абулхаир-хана для приводу ево со всею ево [212] владения киргис-кайсацкою ордою вашему императорскому величеству в подданство.

2. В то время каракалпацкой наш народ, мой отец Мурат-Ших и Каип-хан, салтаны и знатныя старшины и я, нижайший, и со всею нашею каракалпацкою ордою вашему императорскому величеству при помянутом мурзе Тевкелеве в рабское подданство пришли, что более старание отца моего Мурат-Шиха учинилось.

3. В знак того нашего рабского подданства находящихся у нас 300 дворов башкирцев, по требованию вышеозначенного мурзы Тевкелева, возвратили, в чем так же отец мой и я, нижайший; верное старание прилагали.

4. В прошлом же году для оказания того ж нашего вашему императорскому величеству подданства со Абулхаир-ханом двух человек, а имянно Мамыр Батыря Уразакова с товарищем послали, которые, приехав к высокопревосходительному г. тайному советнику и ковалеру Ивану Ивановичу Неплюеву в Орскую крепость, за весь наш каракалпацкой народ присягу чинили и, взяв порутчика Дмитрея Гладышева в нашу каракалпацкую орду, для тех же присяг возвратились, а оттоле с показанным порутчиком Гладышевым вышеписанной мой отец, дав сына своего с товарищи, до двора вашего императорского величества отправил; так же и ныне с ними же приехавшему брату моему с товарищи, четырех человек дав, вышепомянутый тайный советник Неплюев от себя дву человек паки к нам в каракалпацкую орду посылал, которые, прибыв к нам, как отца моего, так мои нижайшаго и братьев моих к вашему императорскому величеству верные старания персонально видели.

5. Во свидетельство же вышепоказанного нашего народа рабского подданства и верных стараней отец мой Мурат-Ших хан, салтаны и знатные старшины со общаго согласия меня, нижайшаго, с вышепоказанными вашими двумя человеками отправили и будущею весною все лутчие наши люди с салтанами и с караваном и, находящихся у нас в каракалпацком народе российских пленников освободя, к свиданию в город Оренбург приехать обещались и впредь, чтоб в вечном рабском подданстве быть присягу учинили и куран целовали.

6. Того ради вашего императорскаго величества всеподданнейше и рабски прошу, дабы за вышепоказанные отца и мои нижайшаго верные старании и впредь для вечного рабского нашего по присяжной должности подданства повелено было отца моего Мурат-Шиха и меня нижайшаго и всех наших законных наследников тарханами пожаловать и в засвидетельствование оного тарханства нам, нижайшим, за печатью вашего императорскаго величества грамоту дать.

К подлинному по-татарски писанному прошению нижних каракалпак Халвет-Ших Мурат-Шихов руку приложил.

Грамота Мурат-Шиху о пожаловании тарханства, 10 ноября 1743 г. ²⁹

Дан сей ея императорскаго величества всемилостивейший указ ея императорскаго величества нижних каракалпак Мурат-Шиху и сыну ево Халвет-Шиху по прошению их в засвидетельствование того, что Мурат-Ших и помянутой сын ево Халвет-Ших за верный к ея императорскому величеству службы пожалованы между каракалпацким нижним народом первыми тарханами и законным их детям, которые в верной службе ея императорскаго величества будут, определено быть тарханами ж, того ради по ея императорскаго величертва высочайшему указу каракалпацким ханам, салтанам бием и батырем и [213] всему каракалпацкому народу объявляетца: оного Мурат-Шиха и сына ево Халвет-Шиха, за их службу и достоинство пожалованных первыми тарханами, также и детей их тарханами ж почитать и признавать, и во всяких письмах писать оными чинами; напротив того надеятельно, что не только они Мурат-Ших и Халвет-Ших, но и дети их, чувствуя к себе высочайшую ея императорскаго величества милость не оставят по верноподданнической своей к ея императорскому величеству должности верные свои службы и добрые поступки вечно продолжать, как то ея императорскаго величества верным рабом по присяжной должности благопристойно есть и надлежит. Во утверждение сего при подписании ея императорскаго величества тайного советника ковалера Оренбургской башкирской комиссии главного командира Неплюева. Дан в Оренбурге, ноября 10 1743 году.

РЕЭСТР

присягавшим в приезд посыланных ундер-афицера татарской школы из школьников Филата Гордеева и толмача Мансура Дельнова нижним каракалпацким ханом, салтанам, старшинам и протчим о наследстве, по соизволению ея императорскаго величества, его императорскому высочеству государю великому князю Петру Феодоровичу Всероссийским императорским престолом. ³⁰

№ ПРИСЯЖНЫМ ЛИСТАМ

Дигинской волости

1. Каип-хан Ишим ханов

Салтаны