К истории каракалпаков XVIII в.

По истории каракалпакского народа имеются лишь мелкие отрывочные сведения, разбросанные по разнообразным источникам, не посвященным специально исследованию истории каракалпаков.

Недостаточное освещение истории каракалпаков в литературе заставляет особенно бережно и внимательно относиться ко всем, хотя бы мелким упоминаниям о каракалпаках, как в восточных, так и в русских исторических источниках. Особенную ценность приобретают сведения, почерпнутые из архивных документов, относящихся к истории каракалпаков, но, к сожалению, таких документов в наших архивохранилищах чрезвычайно мало. Некоторые упоминания о каракалпаках за XVII в. можно найти в архивных материалах «Сибирского приказа». За XVIII в. сведения о каракалпаках сохранились в фонде «Каракалпакские дела» б. Коллегии иностранных дел, объем которого весьма невелик. Здесь имеются сведения о событиях, относящихся к истории каракалпакского парода с 1720 по 1725 г. и с 1742 по 1743 год. Некоторым дополнением к этим делам, в очень небольшой своей части, могут служить «дела Астраханские», в которых отражена колонизаторская политика русского царизма в отношении каракалпаков. Однако, в этих материалах мы находим лишь изложение соображений по поводу разгрома каракалпаков киргиз-казахским ханом Абул-Хаиром. Соображения эти сводятся к попытке оправдать всякие меры, приводящие к ослаблению военной и экономической мощи каракалпаков ¹.

Из архивных материалов мы узнаем, что каракалпакский народ в первой половине XVIII столетия ведет полукочевой образ жизни и делится на две части: — верхних каракалпаков, кочующих около города Туркестана, на берегаx реки Чирчик, берущей начало в горах джунгарских кочевий, и нижних каракалпаков, кочующих на восточной стороне Аральского моря по берегам Сыр-Дарьи, «где и хлеб пашут, почему живут более в одном месте, да и кочуют не отдаляясь от оной реки Сыр-Дарьи; ружье имеют они огненное с фитилем, которое сами делают, так же и в Хиве покупают, а селитру и порох делают сами же и киргис-касакам продают. Они же имеют сайдаки, копья и сабли. Содержание их и богатство состоит более в скотоводстве... Они упражняются также и в ловле зверей и потому находятся у них волки, лисицы, корсаки, барсы и другие звериные кожи. А лошадей у них весьма мало, чего ради в работы, и в разъезды, и в телеги принуждены они больше употреблять быков. В протчем оной каракалпацкой народ из тамошних степных кочевых народов состояния спокойнейшего и к воровству не склонен» ².

Генерал-майор Тевкелев, в бытность его в 1732 г. в киргис-казахской орде, доносил в коллегию иностр. дел, что в каракалпакской «орде до 10 000 кибиток быть имеет да и они сами объявляют, якобы и военных людей до 40 000 набраться у них может» ³. [226]

Каракалпаки — народ земледельческий, много терпели от набегов соседних кочевников — киргиз-казахов, туркменов, калмыков, и искали себе защиты у других народов.

Верхние каракалпаки в начале ХVIII столетия отдались под покровительотво джунгар, а нижние, следуя примеру Малой киргис-казахской орды, вступившей в 1730 г. в подданство России, обратились в 1731 г. к русскому правительству с просьбой о принятии их в российское подданство, но с условием — не платить русскому правительству ясака, так как каракалпаки платили ясак киргис-казахскому хану Абул-Хаиру, и двойная ясачная подать была не по силам каракалпакскому народу. Каракалпакские ханы приняли присягу верности России и вернули царскому правительству 160 кибиток башкир, бывших у них в плену. Несмотря на принятие русским правительством каракалпаков в свое подданство, яицкие казаки в том же году разгромили каракалпакский торговый караван в 300 человек, идущий в Астрахань. В 1740 г. выяснилось, что грамоты, посланные с Тевкелевым и с статским советником Кирилловым, адресованные «киргиз-кайсацким ханом каракалпацкому Каиб-хану, ходжам, батырям и ко всему народу, которыми им дано знать, что они по их прошению в здешнее подданство приемлются» оказались задержавшимися у Кириллова и Тевкелева. В 1740 г. были разосланы другие грамоты, свидетельствующие о русском подданстве каракалпаков с объяснением, что яицкие казаки разбили каракалпакский караван «не зная, что они в подданство здешнее вступают».

В 1742 г. приехавшие в Орскую крепость каракалпакские послы, вместе с Абул-Хаиром и с киргиз-казахскими старшинами, именем своего Каиб-хана, старшин и всего народа вторично присягали на верность русскому царизму.

Для приведения к присяге каракалпакских салтанов, старшин и всего народа в том же году был отправлен к ним поручик Гладышев. Вернувшись в 1743 г. в Оренбург, Гладышев в своем доношении дал ряд ценных сведений о каракалпаках. О внутреннем порядке правления у каракалпаков Гладышев сообщал, что: «Напредь сего было в каракалпацком народе по нескольку ханов, но ныне сколько у них оных, о том неизвестно. Кроме того, что киргис-кайсацкой в Меньшой орде находящегося салтана, который называется Батырь и у которого один сын в Хиве ханом и называется Каиб-хан, другой его же сын называется Буртей, в оном каракалпацком народе ханом находится». Каракалпакские старшины — посланцы при подаче в Оренбурге ханских писем Неплюеву — объявили, «что их каракалпацкой народ назад тому 260 лет от России отстал» и называли себя «природными подданными». Гладышев в своем доношении указывал, что сами каракалпаки считают, «что они изстари живали между Астрахани и Казани, а потом на Бухарскую сторону к Аральскому морю отошли в раззорение оных царств».

Из публикуемых документов выясняется, что каракалпаки, кроме сельскохозяйственной и ремесленной, деятельности и довольно широко развитой торговли произведениями своей промышленности, скупали у соседних кочевых народов военнопленных и перепродавали их. Вершинин в своем отчете о пребывании его в каракалпакской орде в 1721 г. пишет, что «пленных людей у него, Ишима хана тысячи с полторы и те де пленники незавоеванные, куплены у бухарцов и у хивинцов и у киргиз-казаков, и ежели императорское величество соизволит прислать для взятья тех пленников на выкуп, он де Ишим хан отдавать тех пленников будет». Из листов присяги каракалпакской аристократии на верность русскому царизму мы узнаем о размерах владений отдельных каракалпакских феодалов, напр.: Кундратского рода Банк Ксарьис имел тысячу дворов, а Кундратского роду старшина Шамурат Бий имел пятьсот дворов, и т. д. надежда каракалпаков найти себе опору и защиту в русском правительстве не оправдалась. Уже в 1743 г., т. е. через год после перехода в русское подданство, они были совершенно разгромлены Абул-Хаиром. Хозяйственное благосостояние каракалпаков было почти полностью разрушено. Абул-Хаир явно мстил каракалпакам за отказ платить ему подати и стремление выйти из [227] сферы его влияния. Абул-Хаир пытался мстить и русскому правительству. Не найдя поддержки у царского правительства в своих притязаниях на главенство над всеми киргиз-казахскими ордами: Большой, Средней и Малой, и получив отказ царского правительства принять аманатом побочного сына его Чингиза, вместо законного Ходжи-Ахмета, Абул-Хаир стал действовать против России, возбуждая против нее всеобщее недовольство среди киргиз-казахов и поощряя их к нападениям на русские пограничные селения и на подданные России народы.

Русский царизм, принимая в свое подданство каракалпаков, не собирался выступать на их защиту с вооруженной силой или вступать в конфликт с их соседями, тем более, что к этому времени взаимоотношения народов Средней Азии чрезвычайно осложнились: ходжакский Абул-Керим-Бек, мобилизовав стотысячное войско, предпринимал поход на Ташкент и другие владения джунгарского кон-тайши; джунгарский Галдан-церен к этому времени подготовлял поход на русские границы, а в Большой киргиз-казахской орде делал «побор пансирями, а сверх того и из знатной той орды молодых людей переписал в службу и оставил их с таким приказом, дабы были в поход готовы» ⁴ против Абул-Керим-Бека; Китай готовился воспользоваться случаем ослабить или уничтожить грозное владычество джунгаров в Средней Азии.

Русский царизм в подданстве каракалпаков видел лишь, что «польза быть от них может такая, что живут они близь Аральского озера по реке Сырь, где пристани быть надлежит для российских купеческих караванов, кои имеют ходить... до Бухар и до Водокшана и в Индию и наипаче через те места, ежели какие нечаянные противные случаи не помешают удобно рассыпанные бухарские владения одно по другом в вечное ее императ. велич. подданство приводить» ⁵.

При назревающих событиях в Средней Азии политика русского царизма была: «разными политическими средствами, время от времени сей непостоянный и легкомысленный народ (народы Средней степной Азии А. Б.) уменьшать, приводя их... в такое безсилие и изнурение, чтоб они бунтовать не отваживались» ⁶, поэтому действия Абул-Хаира по отношению к каракалпакам не являлись чем-либо противоречащим политике русского царизма.

Каракалпаки, почти совершенно разоренные и вынужденные силою обстоятельств устремиться на Яны-Дарью в районы к юго-востоку от Аральского моря, к границам Хивы, попали в полную зависимость от Хивы, а впоследствии и бухарского хана (1754 г.). Этот период в истории каракалпакского народа — история злейшей эксплоатации и раздробления единства народа. Только в XIX в. после подчинения России Хивы и Бухары каракалпаки перешли в полное подданство России. К этому времени каракалпаки были расселены по разным территориям Средней Азии, но русский царизм и не заботился об их объединении и их народном благополучии потому что: «Политика царизма, политика помещиков и буржуазии по отношению к этим народам состояла в том, чтобы убить среди них зачатки всякой государственности, калечить их культуру, стеснять язык, держать их в невежестве и, наконец, по возможности, русифицировать их. Результаты такой политики — неразвитость и политическая отсталость этих народов» ⁷.

Переписка астраханского военного губернатора с начальником Кавказской области за 1842-1844 гг. ⁸ дает нам пример отношения царского правительства к небольшой группе каракалпаков, которые, спасаясь от гнета бухарских ханов, пришли в Россию, в пределы Астраханской губернии и обратились с просьбой о наделении их землей. Оказалось, что свободной земли для наделения ею прибывших каракалпаков в Астраханской губерния не имелось, — [228] кундровские татары не согласились принять их в свое общество, а въезд в киргизские кочевья им был запрещен. Предложение поселить их либо в Кавказской области, либо в Оренбургской губернии каракалпаки отвергли «по отдаленности в неизвестности» Оренбургского края и боясь, что в Кавказской области «при бедном их состоянии они могут подвергнуться совершенному разорению». Явилось предположение переселить их на земли Саратовской губернии, но после длительной об этом переписки саратовское начальство нашло невозможным принять каракалпаков. Измученные неопределенностью и голодом каракалпаки выразили согласие поселиться в Кавказской области, однако, начальник Кавказской области просил астраханского военного губернатора до полного разрешения вопроса о месте для кочевья или поселения каракалпаков, воспретить им переход в пределы области. И лишь когда кочующие в Кавказской области ногайцы изъявили согласие принять каракалпаков в свои кочевья, астраханский военный губератор дал предписание отправить их (в количестве 32-х семейств) в ногайские кочевья.

Только завоевания Великой Октябрьской социалистической революции, закрепленные в Великой Сталинской Конституции, дали каракалпакскому народу в братском содружестве со всеми народами Советского Союза возможность свободного существования и все возможности для культурного и хозяйственного развития.

А. Бирзе

Сего 720 года апреля 4 дня по посланному великого государя указу из Астрахани на Яик присланы в Астрахань три человека каракалпак, которых полонил, будучи на Яике, лейб-гвардии капитан князь Черкаской, а в роспросех оные каракалпаки сказали. Первой сказался: Маметкулом де ево зовут Джеуверев, в прошлом де 717 году послан он был с товарыщи триста человек от Ишимхана в погоню за калмыками. И оных калмык не догнали и возвратились назад и увидели де лошадей и оных лошадей отогнали; чаялись, что их каракалпацкие отгонные, которых отогнали калмыки, а сколько числом тех лошадей отогнали, сказать не упомнит. И того ж де числа увидели они руское войско и пушки и, покинув тех лошадей, бежали на побег, и нагнав де их оное войско ево Маметкула с товарыщи четырех человек взяли в полон, а товарыщи де их бежали и, взяв де их, привезли в войско, а из войска отдали за караул на Яик в Гурьев городок и с того же числа сидели в том городке, а с князем де Черкаским бою у них не было. Другой каракалпаченин сказался Амангулом де ево зовут Ямшу Мергенев, в прошлом де 717 году послан де он был с товарыщи своим из урочища Тарасуста триста человек от Ишим хана в погоню за калмыками для отгону лошадей, которых у них [отогнали] калмыки, и гнали за ними калмыки до Яику и, не догнав де оных калмык, возвратились и увидели де лошадей и чаяли, что оные лошади — их каракалпацкие и от того табуну отогнали пятьдесят лошадей. И, наехав де на них от Яику, драгуны и татары, которые взяты были в поход с князем Черкаским, и ево Амангула с товарыщи четырех человек поймали и привезли в войско к князю Черкаскому, а товарищи де их каракалпаки бежали, а князь де Черкаской отдал за караул на Яик. Третей сказался: Атышем де ево зовут Бурашев и сказал теж речи, что и вышеписанные каракалпаки: Мамбеть, да Амангул выше сего, а четвертой каракалпаченин отдан в прошлом 719 году калмыцкому владельцу Дорже Назарову, вместо драгунского шквадрона вахмистра Фридриха, и оные [229] каракалпаки и ныне держатца за караулом и из оных каракалпак оной же калмыцкой владелец Доржа просит себе одного человека на обмену за руского, а бес повелительного указу отдать я не смею, так же и с протчими что чинить, понеже многая годы держатца за караулом. На сие требуетца царского величества решительного указу. О сем всеподданнейше доносит Ивак Кикин.

Указ военной коллегии, 24 октября 1720 г.

Лета 1720, октября в 24 день по указу великого государя царя и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца государственному канцлеру и Государственной иностранных дел коллегии президенту ковалеру графу Гаврилу Ивановичю Головкину, да государственному подканцлеру тайному советнику и вице-президенту ковалеру барону Петру Павловичю Шафирову с товарыщи.

Сего октября в 8 день в Государственную военную коллегию в доношении казанского губернатора Салтыкова написано: в прошедшем де августе месяце, писал к нему из-за Камы полковник Друмонт, которой определен с командою своею для охранения тамошних обывателей от неприятельских татарских набегов, что де воинские каракалпаки того августа 16 дня в полдни на один ево пас деревни Резановки, где содержал порутчик Шишилов, при котором было драгун 54, да донских казаков 156 человек, напав внезапно, побрали на поле ис тутошних жителей в полон мужеска и женска полу 62 человека, и у того ж де порутчика с теми неприятельскими людьми был бой. А как тот бой начался и с неприятелем начали битца, то донские казаки побежали возвратно, в котором бою оные неприятели, видя оставших драгун малолюдство, наступя сильно, оного порутчика Шишилова убили до смерти, а прапорщика ранили, да убил ж до смерти ундер-афицера одного, драгун трех, ранено драгун воемь. Да как бой начался, в то число убит казак один, ранено десять человек. А как он полковник по известии з другова пасу ко оному порутчику в помощь прибыл, увидя их, неприятели побежали, за которыми, хотя и неблиской путь он следовал, но настичь не мог, и ушли в степь, понеже у них у каждого человека лошади по две и по три, а у драгун были лошади одни беспеременно и больше итить не могли. И по той де ево полковничей отписке от командиров ис казанских гварнизонных полков послан он к нему в прибавок в помощь ис Казани салдат две роты, в них 200 человек с принадлежащим числом обер и ундер-афицеров, понеже команда ево стоит на разных пасех, разстоянием команда от команды верст по пятидесят и больши. Да сентября де 6 дня оной же полковник Друмонт писал к нему, что ис тех же донских казаков с пасу из деревни Хрещевки 9 человек, отпросясь у есаула своего, для добычи ездили за Волгу реку и розбили разбоем ясашного чювашенина и все ево пожитки взяли, которые во оном и в других воровствах винились и содержатца у него полковника под арестом; и о том де их побеге и воровстве писал он к генералу маэору Кропотову, а он де над ними без указу ничего чинить не смеет, а оные де неприятельские люди и воровские калмыки и поныне в тех местах являютца ж, от которых всякая осторожность имеетца, и по требованиям означенного полковника Друмонта все к нему отправляет, а о воровских де калмыках, дабы им следовали и от того их удержали писал он к Дмитрею Бахметеву их калмыцкому хану Аюке. И великий государь указал со оного доношения в правительствующий сенат для известия подать доношение ж, а о донских казаках надлежащее решение учинить в коллегии иностранных дел тебе государственному канцлеру и государственной [230] иностранных дел коллегии президенту ковалеру графу Гаврилу Ивановичю, да государственному подканцлеру тайному советнику, и вице-президенту ковалеру барону Петру Павловичю с товарыщи.

Михайла Волков.
Князь Григорий Есипов.

Выпись из экстракта

...Да сего ж июня 15 дня (1721 г.) писал в Астрахань с Самары дворенин Василей Своитинов и при отписке своей прислал яицких казаков от атамана Ивана Иванова с отписки копию, в которой написано:

Минувшего де майя 17 дня писал де к ним калмыцкой владелец Доржа с посланцы своими; были де их калмыки улусом у Индерских гор на Самарской стороне и поехали де ис того улусу два человека калмык на Бухарскую сторону чрез Яик реку для взятья соли и на тех де калмык дву человек были каракалпаки немалое число и одного человека взяли в полон, а другой раненой ушел в свой улус, и сказывал де тот калмыченин, что было тех каракалпак по смете з 2000 человек, а идут де вверх по Яику реку под их казачей городок в недальном ростоянии.

И оного ж де майя 20 дня прибыли на Яик казаки их, которые ездили с Яику небольшие люди минувшего апреля в первых числа для взятья каракалпак в степь к Енбе-реке, и, недоехав до Енбы-реки, в урочище на Уле реке взяли языка киргисца. И сказывал де тот киргизец им казаком в кругу, что пошли де каракалпаки и киргисцы 3000 человек под калмыцкия улусы и под государевы городы и под их казачей городок. А большим де собранием пошли в верх по Яику реке выше их казачья городка, а где де оные неприятельские люда явятца с войною под их казачьим городком или под государевыми городами, того им не ведомо.

Указ военной коллегии, 25 августа 1721 г. ¹⁰

Лета 1721 августа в 25 день по указу в. г. Петра Алексеевича... государственному канцлеру и ковалеру и государственной коллегии иностранных дел президенту графу Гаврилу Ивановичю Головкину, да государственному подканцлеру тайному советнику и ковалеру и Государственной коллегии иностранных дел вице-президенту барону Петру Павловичю Шафирову с товарыщи.

В нынешнем 1721 году, июля в 25 день, в Государственную военную коллегию в доношении из Астрахани полковника и астраханского губернатора Волынского, июня от 26 дня, написано: сего де 721 году, майя 22 дня, писал в Астрахань с Яику из Гурьева городка порутчик Иван Епанчин: майя де 16 дня на городок Яик и на Нижней государев рыбной учюг были воровские каракалпаки, по которым из города и из Нижнего учюга стреляли ис пушек, и учинили против их высылку; и потом оные от города отступили и взяли в то число на переезде в полон переведенца рыбного промыслу баграча Максима Ласкина, которой де ехал с учюга с рыбою; а по скаске присланного с Яику с вышеозначенною отпискою капрала Ивана Фоменкова, было де каракалпак, например, по 200 человек, которые, отступя от городка, поехали в степь. И как де он капрал ехал морем подле Чечней в [231] Астрахань и в то время видел между Яика и Красного Яру подле моря в урочище у Пороховых гор воровских каракалпак две станицы, человек по 20, и по тем ведомостям в городы Астраханской губернии, а имянно: в Красной и в Черной Яры, в Самару, тако ж и в селитреной Ахтубинской городок, что под ведением маэора Малостова, на Яик яицким казакам для ведома посланы указы, чтоб были от них во опасении. Да того ж майя 31 дня писал с Терку подполковник Василей Заэзерский и прислал при отписке гребенских казаков от атамана Лукьяна Дементьева и от всего гребенскова войска письмо, в котором написано: прислали де к ним барагунского мурзу Карсакова кумыцкие владельцы Адемир Амзин з братьями и своим владением, также и Андреевской Чапан Шевкал, согласясь с ними ж, чтоб помиритца и договор учинить во всем против прежнего, и казачьих жен и детей, которые у них в полону, хотели всех по договору отдать и что по тому их прошению чинить, и к ним учинить ведение. И против де того их письма велел он казакам с ними миритца до указу царского величества для того, что у них ныне приспело время косить сена, а и хлебу де жатва начнетца быть в начале июня месяца. Однако ж он Заэзерской пишет, что оные владельцы, хотя и требуют миритца, но токмо то чинят под политикою для того, чтоб им самим убратца с хлебами, тако ж и с конскими кормами, чтоб им к тому не пропустить своего времени, а потом сумневается от них впредь, как к городу Терку, так и к гребенским казачьим городкам и для промыслу, понеже от них набеги начались с 720 году, с ноября месяца, которыми побрали они немалое число людей в полон руских и иноверцев и побили, также и скота множество отогнали, а отпору им и отмщения и по се время никакова не учинено; того для и впредь им такое разорение чинить повадно, а что де в которое время побито каких людей и в полон взято и что отогнано скота, тому при оном доношении прислан экстракт. И сего августа в 25 день по его великого государя указу государственная военная коллегия, слушав вышеписанного присланного из Астраханской губернии от полковника и губернатора Волынского доношения и при том о нападении неприятельских людей экстракту приговорили в государственную иностранных дел коллегию при указе для известия со оного экстракта послать копию, которая в коллегию иностранных дел с сим его великого государя указом и посылаетца.

Князь Григорей Есипов.

Донесение казанского губернатора А. Салтыкова в сенат, 30 июля 1722 г. ¹¹

В прошлом 718 году поймано в Казанском уезде за Камою рекою из неприятельских людей каракалпаков, которые приходили для раззорения тамошних жителей, семь человек и присланы в Казань. И с того 718 году по 720 год оные содержаны были под караулом, а в 720 году ис тех каракалпаков два человека умерли; а достальные пять человек за их воровство, по учинении им наказания, посланы в галерную работу в Санкт-Питербурх. И в том же 720 году каракалпацкой хан прислал в Казань от себя посланцов и с ними трех человек руских людей, кои были у них в полону, и писал, дабы, вместо оных присланных, отдать их взятых каракалпаков. И против того ево ханского письма о повелительном указе что чинить и о возврате каракалпаков посланных в галерную работу, писано ис Казани доношением в государственную иностранных дел коллегию и с того ево [232] ханского письма, и с допросов присланных руских при том доношении посланы копии. А в прошлом же 720 году, декабря 30 дня, при его императорского величества грамоте из оной иностранных дел коллегии ис посланных в галерную работу каракалпаков прислано в Казань возвратно два человека, а о троих объявлено, что там померли и велено об отдаче их присланных посланцов учинить по рассмотрению моему; и те присланные каракалпаки в Казани приняты и отданы под караул, понеже оные посланцы их не дожидались и уехали до присылки в свою землю. И для объявления оной его императорского величества к ним милости посланы были ис Казани в каракалпаки к хану с листом дворянин да перевотчик и писано, чтоб он хан, служа его императорскому величеству, что у них есть руских пленных, всех собрал и прислал, а своих взял. И те посланные ис той посылки возвратились и с ними от оного хана приехали посланцов семь человек, а именно прошлого 721 году декабря 24 дня перед отъездом моим ис Казани в Москву только за день и по приезде в Казань подали лист, в котором по переводе написано, что кои руские пленники были в Ургенчах, и они их выкупили и чтоб для приему прислать отцов их и братьев, а их пленников отдать оным посланным посланцом и отпустить их в марте месяце, с которого его ханского письма с переводу, также и с доезду оного посланного дворенина, для лутчего разсмотрения при доношении в бытность мою в Москве, в государственную иностранных дел коллегию марта 2 дня 722 году поданы копии и требовано, что означенных посланцов отпустить ли и оных взятых в полон дву человек им отдать ли или держать его императорского величества указом повеления. По которому моему доношению ис колегии иностранных дел указу и поныне не прислано. И за неполучением указу оные посланцы отпуском в Казани одержены, а сего июня 5 дня всепресветлейший державнейший Петр Великий император и самодержец всероссийский, будучи в Казани, имянным своим величества указом указал оных каракалпацких посланцов семь и взятых в полон дву человек в домы не отпущать, а послать в высокоправительствующий сенат, которые посланы при сем казанского гарнизона с капитаном Гаврилом фон Болцом. А для подлинного об них посланцах рассмотрения с присланного ханского письма с переводом, также и с доезду посланного дворянина прилагаю при сем копии, и о том и о посылке каракалпак вышнему правительствующему сенату сим доношу.

Копия с переводу каракалпацкого хана листа ¹².

От меня Ишим Мухаметя Батыря хана Алексею Петровичю великое челобитье. Напрежде сего промеж нас посланники бывали, а ведомостей от вашего благородия к нам и от нас к вам не бывало, а ныне де от вас к нам посланники явились и ведомость от вас получили и мы с вашими посланники послали своих до вас посланников. Которое было наше зло между нами надобно простить, а впредь бы нам с вами быть в совете; хто на сем свете добро делает, тот бороду белую наживает, а хто на сем свете худо делает, кости ево погребают в землю. Которые у вашей милости наши пять человек и тех бы прислать с нашими посланники к нам, которые ваши были взяты в полон в Ургенчь, и мы их выкупили, а ежели бы мы не выкупили, то бы их для продажи повезли в ыные земли; и чтоб от белого царя и от бояр прислать оных отцов и братьев в посланниках для взятья их, а [233] которые де присланы от вас к нам посланники и, ни пустя де нас, воровские казаки ¹³ их взяли и я старшинам и многим войскам от них киргис-казаков оных посланников взяли, а которого де у них посланников были какия кони и то осталось у них казаков, а мы де к вам послали посланников Джанбек Батыря, Ходжебая Батыря, Турдибая Батыря, Калмухамед Батыря, Темербека Батыря, князя Дюсметева, Санзара и об наших и уездах вашей милости донесут оные наши посланники Янбек Батырь. Да еще ж у вашей милости просим, которые взяты от нас и держатца у вас Каракар Мерган, да Актемир Mepган с товарыщи пять человек и слышно нам, что Актемира Мергана Годбаева сына не стало и о нем к нам отписать, что он в живых или нет, имянно с нашими посланники. И прошу, которые у вашей милости наши посланники, пожалуй не задержи, отправь к нам в марте месяце.

Донесение Д. Вершинина о поездке к каракалпакам, 1722 г. ¹⁴

1721 году декабря в... день по его императорского величества указу велено мне уфимскому дворенину Дмитрею Тимофееву сыну Вершинину с посланным листом ехать к каракалпацкому хану и посланной со мною лист ему хану подать и по подаче того листа ему хану говорить, дабы он хан, служа его императорскому величеству верно, пленных людей российских городов, которые держатца в плену у них, всех бы приказал собрать и прислать с своими нарочными посланцы в Казань, а которые люди ево ханскова улусу держатца в Казани, тех бы взяли для того, что он хан в прошлом 720 году присылал в Казань нарочных своих посланцов трех человек, Долмана Бая с товарыщи и просил у его императорского величества, чтоб их пленников, которые держатца у нас, и тех бы отдать ему, а которые руские люди у них есть в полону, всех собрав, обещались отдать.

2-е. По принятии того листа, что он хан скажет, и то мне записывать.

3-е. Ему ж хану говорить, что императорское величество всемилостивейший монарх, милосердуя об них, которые их пленники взяты были в росийские городы в плен, и те их люди посланы были в Санкт-Питербурх и по означенному прошению ханскому те люди ево присланы все для отдачи к нему в Казань; и ныне их люди в Казани.

4-е. Ему ж хану говорить, чтоб он людем своим учинил заказ крепкой, дабы они для разорения в российские городы не ходили и жили б с людьми его императорского величества в мире и в соседстве той дружбе, понеже ево ханские люди и за вышеписанным ево письмом и прозьбою в прошлом 720 году приходили в руские городы и села, и деревни раззоряли, и людей в полон побрали, а других побили до смерти.

5-е. Ежели он хан станет руских людей пленников собирать и с своими посланцы в Казань посылать и ныне с теми посланцы ехать вместе в Казань и тем посланцом обещать государеву милость — жалованье.

6-е. Буде ж он хан в отдаче пленников откажет и отдавать не станет и мне просить у него отпуску себе и, как отпущен буду, по тому ж ехать и явитца в Казани.

И по оному его императорского величества указу я Дмитрей Вершинин с посланным ис Казани листом, да со мною толмачь Гарасим Овсяников, донской казак Семен Лехов в оную Каракалпацкую орду к Ишиму хану ездили и как поехали с Уфы и будучи в Уфимском уезде [234] по Сибирской дороги в Каратабыцкой волости у башкирца Абызана, и оной Абызан нам сказал, что де каракалпацкой посланец, кой приезжал в Казань, князь Досман до приезду нашего у него Абызана умер, а посланного с нами из Уфинской росправной канцелярии указу к нему Абызану о даче нам в каракалпацкую орду провожатых, он Абызан того указу не принял и своей братьи башкирцов в провожатые не дал. И от него Абызана мы поехали к Ишиму хану с каракалпаками с Карабатырем с товарыщи, человек с тритцать, которые каракалпаки были в Уфинском уезде по Сибирской дороге для купечества. Только он Абызан написал к Ишнму хану с ними каракалпаки письмо, чтоб нас он Ишим хан кормил и, не задержав, отпустил по прежнему на Уфу. И как мы ис Каракалпаки в киргиз-казацкую орду во владенье; Абалгаир хана приехали, а они киргиз-казаки нас пограбили и, пограбя, нас, они киргиз-казаки розвезли порознь; меня Дмитрея взял к себе в дом киргиз-казак Токалак и жил у него Токалака шесть недель и он Токалак, да Анкай, да Анзибай и другие киргиз-казаки, — по имяном других казаков не знаю, — сказывали мне, что де Уфинского уезду Нагайской дороги Бурзенской волости башкирец Алдарбай приехал к ним в киргискую орду к Абалгаиру хану в нынешнем де 1721 году летним временем и сказывал де ему Оболгаиру хану он Алдар, что де их братью башкирцов и киргиз-казаков воевать будут руские люди, а то де руское войско пришло ныне на Уфу и чтоб ему Алдару в предбудущей весне он Оболгаир-хан дал 7000 войска и прислал к нему Алдару в Уфинской уезд на Нагайскую дорогу в Бурзенскую волость, чтоб в то время итти ему Алдару с ними киргиз-казаками, для разорения под государевы городы, и он де Оболгаир-хан ему Алдару войска 7000 дать обещал и хотел оное войско прислать в Уфинской уезд весною.

Да в то ж время, как я у означенного киргиз-казака Такалака в доме жил, приезжал ко оному Такалаку в дом бывшей Казанского уезду деревни Чалны беглой чювашенин вор Сеитка, которой приходит воровски разорять поукрайные городы, и говорил мне, что де ограбить нас велел он Сеитка, бутто мы к Ишиму едем воровски. И сказав, он вор Сеитка те слова, поехал в дом свой; после того был я у него Сеитка в доме четырежды, и он Сеитка и киргиз-казаки Алтай, да Азибай с товарыщн мне говорили: ежели де императорское пресветлое величество сына ево Сеиткова, тако ж и другова их киргиз-казака Боярка велит отдать, и то де в Хиву и в Бухары чрез их киргиз-казацкой орды путь будет свободной, а ежели сын ево Сеитков и киргиз-казак Боярка отдан не будет, и то де он для воровства и раззорения под государевы городы ходить будет, а русских пленников у них киргиз-казаков я видел в разных улусах с 50 человек, и сказывали те пленники, что у них киргиз-казаков рускова иноверскова плену з 2000 человек. Да оной же Сеитка сказывал мне, что де писала мать ево грамотку по своей басурманской вере с клятвою, чтоб он Сеитка перестал русских иноверцев воевать, и он де Сеитка сказал ежели сын ево отдан будет, то де он Сеитка на украйну для воровства ходить не будет. А как мы были в плену у означенного киргисца Токалака, и он Токалак посылал от себя человека к Ишиму хану, что посланы мы ко оному Ишиму хану с листом, и нас киргпз-казакн пограбили, чтоб он Ишим хан, как возможно, прислал от себя для взятья меня и служилых людей, а ежели де он Ишим хан для взятья меня и служилых людей не пришлет, то де он Токалак меня и башкирца Тохтагула хотел отвести на Уфу с собою. И по той ево Токалаковой ведомости он Ишим хан для взятья меня и служилых людей прислал сына своего Алия Салтана с товарыщи восемь человек, и он Алим Салтан меня и служилых людей у их киргиз-казаков взяли и, совокупя с посланными [235] со мною служилыми людьми, привезли к нему Ишиму хану по сю сторону Сыр-Дарьи реки, понеже он Ишим хан был в других своих улусах на сей же стороне Сыр-Дарьи реки. И посланной со мною и с служилыми людьми лист ему Ишиму хану подал, и принял он Ишим хан тот лист с честью и велел прочесть мне, и прочел ему Ишиму хану я тот лист чрез толмачество оного Овсяникова. И, выслушав, он Ишим хан сказал, что де императорское пресветлое величество к нему Ишиму хану ис пленников ево, которые держатца в Казани, повелел прислать хотя человека з два или одного, а его императорского пресветлого величества пленных людей у него Ишима хана что тысячи с полторы, и те де пленники незавоеванные, куплены у бухарцов и у хивинцов и у киргиз-казаков, и ежели императорское величество соизволит прислать для взятья тех пленников на выкуп, он де Ишим хан отдавать тех пленников будет, а которые пленники скажутца, что де у него Ишима хана завоеванные и он Ишим хан тех отдавать будет же и без выкупу. И я у него Ишима хана просил, чтоб он завоеванных пленников отдал, и он Ишим хан мне сказал: завоеванных де пленников, кроме купленных, нет, а сказывал мне в тех улусах уже был [у] Ишим хана руской пленник Игнатей Тимофеев сын Кулебякин ¹⁵, что де вышеозначенной башкирец Алдар был у Ишима хана в нынешнем же лете и просил войска, чтоб ему Алдару итти с тем войском предбудущею весною для раззорения под государевы городы, да у него ж де Ишима хана просил он Алдар земли на усадьбу для селитьбы, и он де Ишим хан воинских людей и земли под селитьбу ему Алдару не дал и сказал, что де посылает он Ишим хан до императорского пресветлого величества посланников.

Да я ж Ишиму хану говорил: которые воровские военные люди приходили на украйну и побрали руской полон в прошлом 720 году, чтоб тех пленников мне объявил и возвратил со мною; и он хан мне сказал, что де ево владенья каракалпаки не ходили; и тех пленников видел я в киргиз-казацкой орде во владенье Оболгаир хана трех человек, а сказывали мне киргисы Толбай с товарыщи, что ходили на украйну они и тот полон брали они в Казанском уезде по речке Сюлче. А у Ишима хана жил я с служилыми людьми два месяца, и он Ишим хан отпустил меня и служилых людей, да с нами ж посланцов до Уфы и до Казани с письмами каракалпаков: князя Юныбека с товарыщи семь человек, да Салтан Мурата хана Маметь Берду, да Тагузбека с письмами; и прибыл с служилыми людьми и с каракалпаки в Уфинской уезд на Ногайскую дорогу в Ерматынскую волость; и ис тех де посланцов Салтан Мурат хан Маметь Берда со мною и с служилыми людьми и с помянутыми посланцы в город Уфу не поехал и сказал, едет де он к Алдару, понеже что де бутто руские люди з башкирцы не в миру; и затем де он Маметь Берда к Алдару и поехал и сказывал де он у себя от Салтан Мурата письма.

Выписка сенатской канцелярии ¹⁶.

Декабря 24 дня 721 году в присланном в Сенат с Уфы генерала маэора Кропотова доношении написано.

Ноября де 17 дня 721 году явился ему в Уфе казанской толмачь Герасим Овсянников, которой был посылан ис Казани от губернатора господина Салтыкова в Каракалпаки с листом х каракалпацкому хану Ишиму, чтоб он взятых пленников ими со стороны императорского величества паки возвратил, а с ним Овсяниковым посланы были из Уфы [236] новокрещенского списка толмачь Дмитрей Вершинин да конной казак Семен Лехов, башкирец Осинской дороги деревни Артаул тож Тохтаул Ахматов и сказали.

Как де он Овсяников с товарыщи ехали в каракалпацкую орду и в киргиз де Кайсацкой орде во владенье Оболгаира хана в Дем Депетиову сотню и в той сотне киргиз-казацкая орда, ево Овсяникова с товарыщи ограбя, взяли к себе в полон, и были у них в полону 6 недель, и в то де время у киргиз-казаков слышали, что в то число приезжал к их киргиз-казацкому ко Оболгаир хану Уфинского уезду Ногайской дороги Бурзенской волости башкирец Алдарка Батырь с сыном своим и с товарыщи 5 человек, назвался послом и просил де он Олдарка у хана киргиз-казацкого силы, чтоб со оными итти войною на руских людей, и по тому ево Алдаркину прошению хан Абалгаир силы дать хотел ли, того они не знают, но токмо подарил ево Алдарку он хан 200 лисиц, полтораста волков, 200 корсаков, 6 лошадей, а их толмачей и башкирца называл ворами ¹⁷ и бутто ездят они своею волею и велел ему хану с казаками побить их до смерти.

Да он же де Алдарка, прибыв в дом, посылал х киргиз-казаком с ведомостию, дабы они были готовы, понеже де на них идут руские люди войною, а такие слова, что Алдарка Батырь для оного приезжал к Обалгаир хану, слышали они от руских тамошних полоняников. Тако ж сказывали им, что для того приезжал к хану волости Бирсти киргиз-казак Болтака Абыз с товарыщи. И, уведав де каракалпацкой хан Ишим, что они в полону, прислал для выручки их х киргиз-казаком сына своего Алим Салтана да князей Янибека и Тирбака с товарыщи 6 человек, чтоб их отдали добровольно, а ежели де добровольно им не отдадут, то де они каракалпаки пойдут на них киргиз-казаков за то войною. И они де ему ханскому сыну их и посланной с ними лист отдали, а пожитков их не отдали.

И как де они х каракалпацкому хану Ишиму прибыли и посланной с ними лист ему хану отдали и тот лист он, приняв у них с честью, ответствовал, что руских людей завоеванных у него нет и войною на руских людей не ходит, а есть де у него руские люди в полону, которых он купил у хивинцов и киргиз-казаков и у бухарцов и, ежели де будет его императорского величества повеление, чтоб тех руских людей брать у них каракалпаков на выкуп, то де они отдать им готовы. И отпустил его толмача с товарыщи от себя попрежнему; да с ними ж послал в Казань послов своих каракалпаков с письмами, которые будут в Уфу ноября к 22 числу, а киргиз де казаки и каракалпаки приезжают в башкирцы многолюдством на Сибирскую и на Ногайскую дороги, также и башкирцы х киргиз-казакам и каракалпакам с товарами повсягодно и живут друг у друга по месяцу и по 3 недели. Да как де они Овсяников с товарыщи ехали ис каракалпаков в Уфу, встретились с ними на дороге в степи Иргиз башкирца Шима Батыря брат с товарыщи 8 человек, с торгом, а как их зовут не знает, и как де он Овсяников был у каракалпацкого хана и в то время сказывал ему пленник руской человек Игнатей Кулебакин, что приезжал де башкирец Алдарка Батырь к хану Ишиму и к хану ж Салтан Мурату и просил у них, каракалпаков, силы, с кем бы итти войною под государевы городы и просил под двор земли, чтоб ему у них каракалпаков жить, и салтан Мурат и Ишим ханы для войны под государевы городы силы и под двор земли дать хотели ль, не знает.

Да которой де башкирец Тохтаул Ахматов посылан с ним Овсяниковым в каракалпаки, сказывал ему Овсяникову, что де приезжали из бухар к Ишиму хану посланцы и просили у него сына, которого [237] обещали зделать у себя в Бухарех ханом, а своего хана, которой ныне у них, хотели убить до смерти за то, что де он руских пленников держит у себя в верности и во всем на них полагаетца, а мурз бухарских он хан многих побил до смерти. А Тохтаул Ахматов сказал, что де такие слова он Тахтаул в каракалпаках слышал и ему Овсяникову сказывал.

Указ казанскому губернатору А. Салтыкову, 5 октября 1722 г. ¹⁸

В прошлом 1720 году, сентября в 30 день в нашей императорского величества грамоте писано к вам и по доношению вашему послано каракалпаков два человека, которые взяты в 1718 году в приход их для разорения русских сел и деревень и сосланы на каторгу в Санкт-Питербурх и с каторги свобождены для отдачи присланным их каракалпацким посланцом, для того, что те посланцы привезли в Казань руских трех человек, которые в допросе сказали, что у тех каракалпаков многое число русского полону, а каракалпацкой хан в листу своем в Казань к вам писал, чтоб русским жить с ними смирно и когда он хан желает миру, то надобно ему всех русских пленных прислать, для чего их каракалпаки, взятые в полон и сосланные на каторгу, ныне им отдаются, о чем велено писать к нему каракалпацкому хану, тебе боярину нашему и губернатору от себя с нарочным или с теми их посланцы и тех их каракалнацких полонеников 2-х человек отослать к ним и учинить о том по разсмотрению твоему, а три человека каракалпаков на каторги умерли.

А сего 1722 году в Сенате в доношении твоем боярина нашего и губернатора написано, что присланные с каторги каракалпаки удержаны в Казани, понеже каракалпацкие посланцы, не дождався их, уехали, а для объявления им о том посыланы ис Казани к хану с листом дворянин Дмитрий Вершинин да переводчик и писано, чтобы он хан служа нашему императорскому величеству руских пленных всех собрал и прислал, а своих взял.

И те посланные возвратились и с ними от каракалпацкого хана приехало посланцов семь человек, а в листу, с ними присланном, написано: кои руские пленники были в Ургенчичах, и они их выкупили и чтоб для приему их прислать отцов их и братьев, а ежели б они не выкупили, то бы их для продажи повезли в ыные земли, а их бы пленных отдать тем посланцом и отпустить их в марте месяце. И по нашему императорского величества указу тех каракалпацких посланцов и их двух полоняников прислали вы сюда к Москве в правительствующий сенат и при том доезд посыланного дворянина Вершинина, что он в пути удержан был и обран от киргиз-казацкой орды во владении Абалгаира хана, и каракалпацкой хан, уведав о том, присылал сына своего Алим Салтана с товарыщи восемь человек и взяв их привезли к нему хану; и посланной с ним лист ему хану он Вершинин подал и принял он хан тот лист честно и чрез толмача их, выразумев ис того листа, говорил, что велено их пленных двух или одного отпустить, а у него хана русских пленных с полторы тысячи человек и те не завоеванные, но купленные у бухарцов и у хивинцов и у киргис-казаков, и он хан отдаст их на выкуп и в 1720 году владения ево каракалпаки на российские городы не ходили, а ходили и тот полон брали киргисцы Торба с товарыщи, и он Вершинин видал сам в киргиз-казацкой орде русского полону з две тысячи человек. В киргиз-казацкой же орде виделся с ним Вершининым бывшей Казанского уезду деревни Чалны беглой чювашенин вор Сеитка, которой приходил разорять украинные [238] города и говорил, что ежели отдан будет сын ево Сеитков и киргиз-казак Боярко, то в Хиву и в Бухары чрез их орду путь будет свободной, а ежели сын Сеитков и Боярко отданы не будут, то они и впредь будут ходить для разорения российских городов.

А присланной каракалпацкого хана посланец Джанбек Батырь с товарищи объявил словесной от хана приказ, что хан желает быть в мире и в дружбе с подданными нашего императорского величества и хощет исполнять повеление нашего величества, чтоб послы и посланцы между нашим величеством и ханом о делах их и о словах ездили; купецкие люди, как российские, так и каракалпацкие между собой купечество отправляли без опасности, купленных русских людей у них много, а сколько числом и что за них выкупу дано и кто имяны и какого чину люди, того подлинно сказать не знают и ис тех руских некоторые, которые уже и пооженились на каракалпачках и на калмычках, а некоторые выслужили от хозяев своих свободу, и чтоб отправить к хану посланца, которой может с ханом о выкупе пленных договоритца. Что другие степные народы делают всякие пакости и подъезжают под российские городы, а эхо дают будто каракалпаки, а он хан верно обнадеживает, что от их народов никогда подъездов и вреды подданным нашего величества не чинитца, а ежели своевольные каракалпаки то чинили, и то без воли ево хана, и он как возможно будет их каракалпаков своего владения от того отвращать и не допускать.

И ис правительствующаго нашего сената то дело и посланцы присланы в нашу государственную коллегию иностранных дел и сего сентября в... день в государственной нашей коллегии иностранных дел решено на лист каракалпацкого хана ответствовать тебе боярину нашему и губернатору листом своим по приложенному при сем образцу ¹⁹ и с теми посланцы послать из Казани офицера или дворянина, которому что тамо делать такожде прилагаетца при сем обрасцовая инструкция, и, ежели вы, боярин наш и губернатор, с товарыщи, усматривая по тамошнему, что еще к тому в дополнение прибавить заблагоразсудите, и то учинить вам по вашему разсмотрению, для чего с словесного тех каракалпацких посланцов предложения приобщена при сем копия ²⁰; что ж показано в доезде дворянина Вершинина, что вор Сеитка чювашенин говорил ему о свободе сына своего и киргис-казака Боярка, за что обещают они в Хиву и в Бухары чрез их орду свободной проезд, и о сем вам боярину и нашему губернатору с товарыщи в колегию иностранных дел прислать известие, какой тот вор Сеитка и давно ль в ту орду збежал, где сын ево и казак Боярко взяты и ныне содержатца, и какое ваше губернатора с товарыщи о сем мнение.

И как ся наша императорского величества грамота подана будет, и вам боярину нашему и губернатору Алексею Петровичю с товарыщи о вышеписанном учинить по нашему императорского величества указу и что учинено будет о том писать в нашу государственную коллегию иностранных дел.

Инструкция офицеру или дворянину, кто пошлетце в каракалпаки ²¹.

Ехать ему из Казани х каракалпацкому Ишим Мухаметь хану с посланцы его Джанбек Батырем с товарищи и, приехав, лист боярина и губернатора подать ему хану и, подав, говорить, что он хан приказывал чрез посланцов своих, что он хан желает жить с подданными его [239] императорского величества в мире и хощет исполнять повеления его императорского величества и посланцы с обоих сторон ездили и купечество на обе стороны отправлялось и его императорское величество изволил сие принять милостиво, и ежели ваши каракалпаки на российские городы подъездов чинить и вреды подданным его величества делать не будут, за то вас его императорское величество содержать в милости своей и посланцов ваших в Казань и к Москве допускать изволит и купечество свободно отправлять повелит, в чем будите благонадежны, и изволите то по своему обещанию содержать и исполнять. Потом домогатца у него хана об отпуске русских пленных, которых каракалпаки из российских городов взяли и туда завезли, и тех, которые от хозяев своих выслужили свою свободу и чтоб оные ему были отданы, а которых российских пленных сказывают они каракалпаки выкупили у других, и в тех домогатца ему офицеру, чтоб он хан такожде для показания к его императорскому величеству своей верности и доброжелательства велел отдать, буде ж так не отдадут, а станут ему говорить, что они их выкупили и дали за них свои деньги и без откупа отдать их невозможно, и ему офицеру просить, чтоб тех выкупленных пленных позволено ему видеть и с ними говорить. И когда ему то дозволено будет, и он тех людей увидит, и ему спрашивать у них самих, подлинно ль так, что они из российских городов были взяты другими тамошними народы, а каракалпаки их выкупили и что за них выкупу дали и в России есть ли у них отцы и братья и родственники, домы и завод, и тот выкуп могут ли они, прибыв на старые свои жилища, за себя заплатить. И наведався от них о том о всем, тако в договор вступить и обещать за них заплатить то, что оные полоненики сами за себя заплатить могут и, договоря, требовать тем полонеником отпуску, обещая за них деньги заплатить, и ежели, словесному ево в платеже денег обещанию не поверят, то и письменно обязатца; которые ж российские полоненники отцов и братьев и родственников, домов и заводов у себя не скажут и скажут, что того откупу самим платить им будет нечем, и тех полоненников ему офицеру переписать всякого порознь, из которого кто места, какова чина, каким случаем и кто ево взял и что за него откупу взять желают, и то в роспись привесть с собою и прислать сюда для решения, а их обнадежить, чтоб они о выкупе себе ожидали его императорского величества высокой милости и пребывали в вере христианской непоколебимо, а не бусурманились.

В грамоте его императорского величества из государственной коллегии иностранных дел, писанной в Москве октября 5 дня сего 722 году, в Казанскую губернию писано. По его императорского величества указу и по решению государственной коллегии иностранных дел велено, против листа каракалпацкого Ишима Мухаметь хана, с которым присланы были от него хана посланцы Джанбек Батырь с товарищи, ответствовать мне листом своим по приложенному при оной его императорского величества грамоте обрасцу и с теми посланцы послать ис Казани афицера, или дворенина, которому, что тамо делать, тако ж прислана обрасцовая инструкция и по рассмотрению моему, для того словесного; тех каракалпацких посланцов предложения прислана копия; что ж показано в доезде дворенина Вершинина, что вор Сеитко чювашенин говорил ему о свободе сына своего и киргис-казака [240] Боярка, что обещают они в Хиву и в Бухары чрез их орду свободной проезд и дабы о том в коллегию иностранных дел прислать известие, какой тот вор Сеитко и давно ль в ту орду збежал и где сын ево и казак Боярко взяты и ныне содержатца и дабы о том о всем учинить по его императорского величества указу, и, что учинено будет, о том к государственную коллегию иностранных дел писать. И оная его императорского величества грамота получена в Казани ноября 7 дня сего ж 722 году. И по той его императорского величества грамоте во оную каракалпацкую орду с посланцы их отправлен ис Казани с листом сего ж ноября 12 дня афицер Афонасей Филиппов, при нем толмачь, да писарь, а дана ему против присланной обрасцовой инструкцыя, а о киргис-казаке Боярке и о Сеитке чювашенине по справке в губернской Канцеляри — в прошлом 718 году писали с Яику яицкие казаки и прислали в Казань вышепомянутого Боярку, которой з другими киргис-казаками подъезжал под тот Яицкой городок для взятья полону и отгону лошадей, и взят в полон, а ис Казани в 720 году послан на каторгу в вечную работу в Санкт-Питербурх и на дороге умре, а Сеитка Аднагулов был Казанского уезду ясашной татарин и в прошлом 707 году, как бунтовали Уфинского уезду башкирцы, оной Сеитко с ними башкирцы в том бунте был же и в 708 году оной Сеитко ушел в киргис-казацкую орду и с теми киргис-казаками приходит для роззорения в Казанской и в другие уезды, и села и деревни раззоряют, а сын ево Сеитков в Казани под караулом не держиван, а по известию ныне оного Сеитка сын ево Имерка жил в Уфинском уезде по Казанской дороге в Ерминской волости деревни Кузметевы у башкирцу Кузметки и для взятья оного посылан был ис Казани нарочной афицер, которой, возвратясь, доношением объявил, что Сеиткин сын у вышепомянутого башкирца жил и в доме их башкирца и Сеиткова сына не изъехал, а до приезду ево уехал в башкирцы и о вышеписанном государственной коллегии иностранных дел сим доношу.

Алексей Салтыков.

В прошлом 722 году ноября 7 дня в присланной его императорского величества грамоте из государственной коллегии иностранных дел в Казанскую губернию писано. По его императорского величества указу и по решению государственной коллегии иностранных дел велено против листа каракалпацкого Ишима Мухаммет хана, с которым присланы были от него хана посланцы Джанбек Батырь с товарыщи, ответствовать ис Казани листом по приложенному при оной его императорского величества грамоте обрасцу и с теми посланцы послать ис Казани афицера или дворенина, которому тамо, что делать, прислана обрасцовая инструкцыя; и с словесного тех каракалпацких посланцов предложения прислана ж копия, что они обещают в Хиву и в Бухару чрез их орду свободной проезд и дабы о том учинить по его императорского величества указу, а что учинено будет, о том в государственную коллегию иностранных дел писать.

И по той его императорского величества грамоте в 722 году декабря 3 дня к помянутому каракалпацкому хану с листом послан ис Казани афицер Афонасей Филиппов, да при нем толмачь, да писарь, и дана ему против присланной образцовой инструкции из губернской канцелярии инструкцыя ж. А сего 724 году, декабря 21 дня в Казани в [241] губернской канцелярии оной афицер Филиппов явился и сказал: в прошлом де 722 году послан был ис Казани из губернской канцелярии в каракалпацкую орду к Ишиму хану с листами, да с ним же де послан был ис Казани татарского языка толмачь Семен Яковлев да Захарова полку писарь Иван Кононов, да каракалпацких посланцов восемь человек. И будучи де они в пути, не доехав до каракалпак верст с пять, вышеписанные де каракалпацкие посланцы, которые ехали ис Казани с ним, послали от себя одного каракалпака Толузбая, который прислан был посланцом от Салти Мурат хана, в каракалпаки, чтоб оттуды каракалпаки выслали их встретить. И оной де посланной от них каракалпак и с ним двенатцать человек каракалпаков, выехав к ним навстречю, и посланные с ним листы у них отняли и их ограбили, а их разобрали порознь, и он де прапорщик жил у каракалпака Сундука, а толмачь Яковлев у Джанбека, да у Тенябека, а писарь у Казибея, и жили у них в полону. А сего де 724 году в осень приехал в каракалпацкую орду Уфинского уезду Ногайской дороги башкирец Максет Мулла Юнусов, который был в государственной Коллегии иностранных дел с письмами, и оной де башкирец ево Филиппова и толмача Семена Яковлева у каракалпаков выпросил и отпустили ево Филиппова с товарыщем своим башкирцом Сафаром Рысхозяевым, да с яицким казаком Андреем Семеновым, которой был в каракалпаках в полону, в Казань; и послал с ними в иностранную коллегию три письма, написаны татарским языком, запечатаны, а по переводу татарских переводчиков на тех письмах подписано: на первом — подать в иностранную коллегию, на втором — подать в московском царстве в Посольском приказе, а третьее письмо без подписи, а толмача де Семена Яковлева оставил оной башкирец Максет в каракалпаках при себе, а писаря Кононова каракалпаки у себя убили до смерти, а за что, про то он не знает.

И оной прапорщик Филиппов и с ним башкирец и яицкой казак с вышепомянутыми письмами посланы в Москву государственной коллегии иностранных дел в кантору и дано им на две ямские подводы прогонов до Москвы два рубли 24 алтына и о посылке оных сим доноситца.

Полковник и комендант Вяземской.

№ 1. Перевод с письма турецкого и татарского, присланного ис каракалпак от Махсюта Юносова, полученного в Москве генваря 15 числа 1725 году.

Божиею милостию великому и милостивейшему государю Петру Алексеевичю, над всеми грозному, вожду своего государства и над всеми войски храброму и победителю супостат, поля Кыпчакского и Крыма устрашителю, вам императорскому величеству всеподданнейшие раби все каракалпаки, обретающийся вокрай моря войска, к стопам вашего величества приподаю.

Потом вашему величеству я раб ваш доношу, что от них противности никакой не показано, окроме склонности, которую они, 1000 храбрых начальников, единогласно показали, что де от нас его императорскому величеству противности никогда не будет и не было от давных времен, а хотя де и был присланной Дмитрей Фирсов у них, которому, чтоб от них противное было, но и напреж того от хана и от салтана нападок и раззореней они де не винивалн, на котором слове они себя утверждают и стоят крепко. [242]

К сему же объявляют, что де непостоянный человек Багатырь именем Джан-Бек к вам императорскому величеству прежде передался, за что ж был содержан в вашей государевой милости, а после он паки к ним перекинулся, чем многое им возмущение учинил он непотребно.

Так же о присланном к ним Афанасии показует, что де подлинно ево за посланца не приняли, того для, понеже де он в то время запечатанной грамоты нам не объявил, а как к нам ты Мулла Махсют прибыл, то в то де время мы о том и о всем были уведомлены, которых посланцов мне вручили, и о том противности и преступления и вины нашей де нету, и дабы за оное не было бы гнева вашего императорского величества на них, а о чем де он Афанасей предложить имеет, о всем подлинно сам ²⁴ и о сем их предложении они все каракалпаки и казаки, обретающийся около Дарьи, покорно просят и объявляют ежели повелено будет в Крым или на всех степных тамо обретающихся обывателей нам итти, то де с охотою нашею служить готовы, что за благо приемлют.

Требуют же, когда отправлены кто от них будет в Россию, то дабы были пропусканы до вашего величества без задержания, так же, по отравлении дел, и возвратно пропусканы б были незамедля.

Объявляют, что здесь де российского народа многое число, а и наших де народов также в России и дабы одного за одного розмену учинить, и чтоб сие в приятность причтено было, так же дабы сего Сафара с есырем, не удержав, отправить возвратно, о чем паки просят.

О калмыцких и башкирских юртах, что оные указом вашего величества в протекции вашей утверждены, о том мы каракалпаки о всем сведомы, о чем де и мы в городе Уфе ²⁵ договор свой учинили;

И дабы ниоткуду опасения ни о чем не было, и ежели с сим посланцом кто прислан к ним будет, то чтоб никакого опасения не имел бы, понеже казаков на дороге никого нет, тако ж де, ежели от него посланного Сафара они доброе известие получат, то со мною Муллою Махсутом довольно их войска в Россию прийти желают, аще бог о сем соизволит.

При том письме для утверждения утверждают печатью Худай Назаров с четырех углов.

И письмо писал Махсут Юнусов сын и руку приложил. На подписи подписано посему.

Сие письмо в Москве граде в Посольском приказе да вручится.

Сей перевод переводил переводчик Сулейман Еникеев. Переводили при переводчиках ученик Гаврило Ангельцов, генваря 16 дня 1725 году.

№ 2. Перевод с письма (турецкого) и татарского, присланного от Худай Назара каракалпатского, которое в Москве получено генваря 15 дня 1725 году.

Щасливейшему и благополучнейшему, всего света славному государю, его императорскому величеству Петру Алексеевичу доносим мы раби ваши нижайшии.

Понеже задержан я был в Казанской и Астраханской губернии, в городе Казане от Никиты Алферьевича, которой своим произволом отца моево и жену и меня бил напрасно, также и все наши жители каракалпаки и казаки великие обиды от него, Никиты, претерпевают, [244] за которыя ево обиды и нападки они каракалпаки злобствуя, с российским народом воюют.

И хотя мы, нижайшии раби ваши, и погрешили пред своим монархом вашим величеством, и оное не от нас, но от него Никиты за напрасные нам от него нападки и казни, в чем он бога не боится, а вашему величеству ни о чем о том не объявляет.

К сему же доношению предлагаем вашему величеству Петру Алексеевичю, мы нижайшие раби ваши, ежели что повеленное от вашего величества ко услужению будет, на что склонность наша служить вашему величеству главами нашими готова, в чем содержимся всеми нашими юртами, каракалпаки и казаки единогласно о сем объявляем, а для уверения при сем письме Салтан Мурат хана вместо печати тамга такова. При том же письме печать Худая Назарова. Подпись на пакете такова: вручить сие письмо в Москве в Коллегии иностранных дел.

Переведено генваря 18 дня 1725 года. Переводил переводчик Сулейман Еникеев.

В прошении к его императорскому величеству от казанского татарина Сеита, который живет в каракалпаках в бегах; по переводу написано.

Щастливейшему и пресветлейшему, во всей вселенной славнейшему, государю Петру Алексеевичу, доношу я раб ваш, от какой причины я из Казани ушел и живу при морце Сире; того для, что мне показаны были великие обиды от губернии Казанской и Астраханской, а именно Никита Алферьевич в Казане меня и отца моего и жену мою пытал напрасно, а миром нас оправдали, что мы не винны, и хотя весь народ нас и оправдал, однако ж Никита нас мучил без всякой причины, изветчика, жителя города Сока, Федосея, не розыскал и ему ничего не учинил, а нас всегда безпокоил, и от того весь народ и бунтовали, от нападения его же Никиты, понеже самовольно, на кого осердитца, то, не боясь, безвинно казнил смертию и никогда вашему императорскому величеству правильно не доносил. А ныне мы, оставя свои жилища, скитаемся в чужих краях и своему государю, вашему величеству, согрешили мы от него Никиты. К сему ж вашему величеству Петру Алексеевичу покорно доношу я, нижайший вашему величеству всегдашной раб, хотя я и здесь живу, однако ж вашему величеству со усердием служить готов, понеже российские люди, в которых бы сторонах не были, в каракалпаках или в казаках в полону, всех я знаю, где держатца, и их могу высвободить на розмену, хотя б они и у Салтан Мурата были. Позади листа написано, сей знак Сеитов. При том же есть и печать приложен чернильной, в ней имя Худай Назаров.

Переводил Мамет Тевкелев.

№ 3. Перевод с письма татарского присланного от Мурада шейха Азиз с товарыщи, полученного в Москве генваря 15 дня 1725 году.

В начале пишет.

По нашему разсуждению и всех общего совета нашего, а именно: Мурад шейха Азиз, князя Худай Назара, князя Турсуна, Карабаша Богатыря, князя Аит Кула, князя Чюберлея и всех старшин наших, и больших и малых, и князя Ишима по премногу прошением нашим просим его императорское величество о сем нашем нижепоказанном предложении.

Прибыл к нам из Уфы Мулла Махсют, от которого мы получили ведомость, а которой был с Джаном Беком Багатырем посланник и оного посланника мы отпустили, понеже он воровски у нас блуд учинил с [245] женским полом, того ради за оное с тем посланником от нас не дружески поступлено было. Но как к нам прибыл Махсут мулла то мы, по объявлению через ево Махсюта, узнали, что он — посланник, а понеже оной по прибытии своем от великого государя к нам за печатью грамоты не привез, того для мы ево за посланника не признавали, и оного для в братство и дружбу не приняли. Ныне у нас и у казаков российского народа содержится с 5000 взятых из верхних городов, а наших народов каракалпак и казаков также есть на Уфе. И ежели соизволится, то дабы одного за одного розменять, и о тем буде намерение сочинится, то который послан за посланником от Махсута, чтоб одного незамедля паки возвратно к нам прислать с подлинного ведомостию, коликое число каракалпак и казаков поимянно в России содержится. Также дабы с сим посланным Сафар Муллою отправлен бы был ваш особой посланник с ним вместе.

У того письма Мулла Махсут сын Юнусов руку приложил.

У того ж письма печать Мурад шейха Азиз. Еще другая печать.

Абдулла Магомета.

Над теми печатьми подписано:

Сии печати положены от всего собрания нашего. К тому ж на тое письме знаки их.

Переводил переводчик Сулейман Еникеев. Переводили при переводчиках ученик Гаврило Ангельцов. Генваря 16 1725.

№ 4. Перевод с письма турецкого и татарского, присланного от Махсута Юнусова, которое получено в Москве генваря 15 дня 1725 году.

Божиею милостию его императорского величества превосходительному господину Петру Андреевичю Толстому, и судье полковнику Петру Ивановичю Вельяминову-Зернову, сие в доношение предъявляю.

Понеже известно его императорскому величеству, что которой отправлен посланник в Бухары Флиории Беневи, от которого прислан был я, Юнуса Ахуна сын Махсут, с нужными письмами в Москву в Посольской приказ, откуды указом поведено мне ехать в Бухары. Паки и для провожания повелено при мне быть 10 человеком башкирцом и одному русскому и оных при мне ни одного человека ныне не обретается, о чем в городе Уфе я объявлял и доношение предложил; понеже те башкирцы, убояся, сказали, что де нас убьют; того ради они остались и со мною не поехали и я, полагаясь на волю божию и уповая на его императорское величество, отправился в путь, токмо взял с собою в Ногайской дороге в юртах, в Юрмантеевой деревне, татарина Сейтова сына Ногая.

И как прибыли мы к морю в каракалпаки, где напали на меня каракалпаки и лошадей у меня отняли, также у двух моих служителей, что было, то все пограбили, а нам самим никакой вреды не учинили. И в то же время все каракалпакские князья собрався, спрашивали меня, чего для я к ним приехал, на что я им ко ответу предлагал, что прислан я от его императорского величества и объявил и всем каракалпатским князьям и протчим при них почтенным, которые в собрании были, его императорского величества милосердие, и уговаривая их к склонению, что они приняли благоприятно и радовались. Потом они каракалпаки двоих присланных к ним, которые у них содержались под арестом, оных мне вручили, и объявили мне о них, что де о тех посланных мы неизвестны какие они люди, понеже де Они при сем запечатаных [писем] никаких не объявили, и у них де мы не видали, что подлинно он Афонасей о всем донесет сам. И сие учинил я, хотя без указу, но на волю божию и его императорского [245] величества милосердие полагаясь, и, ежели против сего предложения их милостивой от его императорского величества им прислан будет указ, так же и мне о том повелено будет, то они обещают радетельно посланника Флиории Беневи, как возможно, препроводить до его императорского величества, также обещание свое с общего совета безлестное предлагают, что де мы государю своему никакой неправды но учиним, что боже благоволи, и ежели бы я правдиво с ними поступил, то мною, чтоб меня жива не упустили, или какой вред учинили б, чего для принужден был я с ними поступить так. Уведомился я, что его императорского величества посланник Флиории Беневи в добром здравии обретается в Бухарах, но токмо из служителей ево 6 человек тамо в Бухарах взяты (отняты) для услуг хану, о чем он посланник никакого противления чинить не может. И тако оное тамо сочинялось, что предлагая ко известию.

Еще доношу, что между бухарским ханом Абулфеизом и Самердканским ханом Режепом содержится война, и доныне. К сему ж доношу, что также и между хивинским ханом Ширгазеем с орадским ²⁶ ханом Шахтемиром содержится и ныне война, чего для нынешнего года он хивинской хан стоит в местечке Калбраке и, чтоб Шахтемир от него не ушел в Бухары, того для от стороны Бухарской на дорогах поставил караулы. И которые обретающиеся каракалпаки по реке Дарье собранием 1000 начальников все купно служить его императорскому, величеству желают, и один богатырь именем Ушуну, Аюке хану свойственник, который через войну с Абулхаиром ханом город Туркестан взял было и 32 улуса, но потом он Абулхаир хан, соединясь с казаками, паки чрез войну в Туркестан пришел и содержит даже и доныне паки в своем владении, а во оное время тот Ушуну багатырь х контайше послал со известием и подарки и договором таким, ежели кто из подданных их изменит и уйдет, тот да будет казнен смертью.

Так же как он Ушуну Богатырь Туркестан город взял, в то время от себя отправил в бухары с поздравлением посланника которой принят приятно и оттуду паки возвращен с честию и подарки, а ныне Абулхаир хан Туркестан города паки содержит попрежнему, а посланники ныне обретаются у салтан Мурата, которых от себя не отпускает, и так здесь сочиняется: которые были сего года казаки побраты от калмыков, из оных человек с 40 к ним возвратились, а протчие все пропали. Между каракалпаками и башкирцы никого из казаков нету, понеже казацкой князь с ними не совокупляется, а и они его не приемлют, а первый хан каракалпатский умре, а князья их в благолюбительном состоянии содержатся, и в согласии своем состоит крепко. А казацкого князя того для не приемлют, понеже безумный, но однако каракалпаки и казаки все между собою обходятся, как и прежде, единокупно. А начальник князь Назар ко благому намерению более всех склонен, токмо подарки или гостинцы любят.

Оральцы и хивинцы между собою обходятся так, ежели один з другим увидятся, то друг друга умерщвляют.

Здешние князья обычаи имеют, чтоб были подарены, чего для обходятся приятно и любительно, а ежели не будет подарку, то во всяком обхождении не так любительны, а о предбудущем не разсуждают, но токмо о настоящем и говорят, дело настоит сего дня, однако ж в чювство прийти могут.

И ежели по сему делу какое отправление будет, то дабы повелено во отправлении всего быть толмачю Петрушке Куклину, которой [246] обретается в городе Уфе, понеже о всем он как о пути здешнем и обхождении и о протчем знает, и буде он послан будет, то дело всякое может сочиниться. Которой купецкой караван ходит от Яицких казаков и самарканских жителей, по тому пути проезжать сюды способно и в сих странах обретаются реки, а именно, Чимсидемир, Мугаяр, Аджин, и оные реки впали в море, которые неглубоки, и возможно чрез них вброд переходить, а и каракалпаки качюют подле моря близь реки и страны Яика и от сего места до Хивы ходят в 25 дней.

Худай Назар и прежним присланным к ним посланцом был приятен, и шурин ево Мурза таков же и еще Ходжан Бердеев сын Арык, Именглебаев сын, которые желают и прозбою просят сами, дабы были порадованы какими подарками и, ежели будут чем пожалованы, то и протчие возъимеют охотную склонность и ко отправлению от себя посланцрв добрых. Здешних стран состояние таково, буде ис красных сукон на 50 или на 100 рублев прислано будет сюды, и то учинить для пробы, надеюсь, что примут зело благодарно, и буде по сему учинено будет, то довольно к лутчему их порадованию, и пользе состоятися может.

При сем же доношу, что которой казак Маргян из Бухар от Флиория ехал со мною вместе, понеже и при Флиории был он верным, и в пути нас пограбили, о чем и в допросах своих показали. А ныне оного казака брат у яицких казаков содержится окован в железах, о чем яицкой казак Андрей Семенов о всем донесет словесно, и другой русской же, а вышеупомянутой яицкой казак Маргян и нам во всяких случаях услугу свою показал верную, и о том просим, ежели с сим нашим посланным Сафаром казак к нам вместе прибудет, то нам в пользу бы было.

Так же Марьянов брат казак Довлет Бай к Москве поехал, о котором я неизвестен, где обретается, а за нево один русской готов.

А мне отсюды проехать никуды невозможно, понеже которыя хотя и казаки посылаются в Бухары, но токмо на дороге их грабят, того для и боятся.

Которые двоя обретались при мне служители, и из оных одного именем Сафара послал я с сими письмами, а другова намерен я отправить в Бухары, а как купецкие люди возимеют в Бухары путь, тогда и я с ними как возможно отправлюсь и поспешать буду. А ныне обретаюсь я в местечке Дарья-Сыр. Никаких ведомостей к нам, как из росписи от его императорского величества, так и из Бухар от посланника Флиория не слышно, а от сего местечка с сими письмами вышей помянутого я отправил, и против сего повелительного указу, здесь же ожидать буду чрез сего посланного.

Письмо писал месяца Реббиаввеля первого дня.

У того письма печать Магомет Махсюта. Переводчик Сулейман Еникеев. Переводил при переводчике ученик Гаврило Ангельцов. Генваря 21 дня 1725 году.

Показания Сафара Расхозяева в коллегии иностранных дел, февраль 1725 г.

1725 года февраля в... день в коллегию иностранных дел явился уфинский татарин Сафар Расхозяев и допрашиван, а в допросе сказал. В прошлом 1724 году прибыл в башкиры татарин Максюта Юносов, которому велено ехать с письмами, посланными с ним в Бухары к секретарю Флиорию Беневи, и велено ему для проживания взять уфинских башкирцев 10 человек. И для провожания ево Максюты записались во всех четырех дорог башкирцев 10 человек, и в то число произнесен слух, что в каракалпацкой орде есть опасение от [247] неприятельских людей, и того ради оные 10 человек о ним Максютою не поехали, что видя он Сафар, хотя и имел опасность, однако ж, желая показать свою к его императорскому величеству службу, для провожания ево Максюты через каракалпацкую орду в Бухары с ним Максютою поехал для того, что он ту дорогу знает. И когда приехали они в каракалпацкую орду и услыша, что чрез оную ехать в Бухары опасно, понеже на той дороге была война у каракалпаков и казаков с трухменцы. И того ради жили они в каракалпацкой орде 40 дней. И в ту свою бытность, увидя тамо казанского гварнизона прапорщика Афанасья Филиппова, о котором он Максюта был известен, что он послан ис Казани в каракалпаки, по его императорского величества указу с листами и тамо задержан. И просил он Максюта о нем прапорщике и о толмаче, которой с ним прапорщиком послан, каракалпацких владельцев, чтоб их свободили, объявя им, что они посланы к ним его императорского величества указом, и по той ево прозбе оные владельцы их прапорщика и толмача ему Максюте отдали. И потом он же Максюта, увидя там яицкого казака Андрея Семенова, который был взят в полон от киргис-касаков, и выпросил ево у хозяина ево на обмен, за которого обещал отпустить киргис-касака, которой держитца на Яике, и по той прозьбе тот ево хозяин того казака ему Максюте отдал на поруку в том, что б ему Максюте того киргисца высвободить и привесть бы в Каракалпаки ему Сафару с собою. И потом он Максюта намерился тех полоняников для лутчаго без опасения в пути тамошними бродами отправить с ним и отпустил их прапорщика и казака с ним Сафаром, для подлинного об них объявления и верности, а толмача оставил при себе для того, что не имел он толмачь лошади, на чем ево отпустить. И со оными прапорщиком и казаком приехал он в Казань и ис Казани отпущены в Москву. И из Москвы ис канторы колегии иностранных дел отправлены в Санкт-Петербурх, а письма, посланные с ними от Максюты, подали ассесору Петру Курбатову, которой приказал им явитца в колегии иностранных дел, где и явился, а он Максюта, по отъезде ево Сафарова, хотел отправитца в Бухары не замешкав, а с собою хотел взять киргисца Аюки хана, которой жил в каракалпаках, а толмача оставить до возвращения ево Сафарова в каракалпаки.

При отпуске ево Сафара ис каракалпацкой орды татарин Максюта Юносов приказал ему в колегии иностранных дел словесно донесть, что просили у него Максюты те каракалпаки и киргис-касаки, чтоб повелено было указом его величества собрать пленных их, которые имеются в Астрахани, в Сибири и на Яике в городе и переписать их имена и послать с ним Сафаром, понеже и они каракалпаки и киргис-касаки хотели послать на розмену с посланцы своими русских пленных, которые у них держатца, о которых он Сафар слышал, что имеетца оных русских у каракалпак с 400, у киргисцов 600 человек, а подлинно ль, того он не знает; он же Максюта велел донести, чтоб ево Сафара отправить к нему Максюте, незадержав, как наискоряя, понеже ему Максюте возвращался оттуда на дороге без него Сафара будет трудно и опасно. А прибыть бы ему Сафару к нему Максюте конечно в майе месяце сего года.

При сем же допросе он Сафар доносил, что ежели он Сафар послан будет от вышеписанного Максюты или сам усмотрит, что к лутчему интересу ее императрицына величества, и поедет для донесения о том ко двору ея величества, чтоб ево повелено было пропускать незамедля и того б ради в городы ко управителям даны ему были повелительные указы.

Между Яиком и башкирцы на реке Сакмаре городок строитца, а такие люди и по какому указу строят, о том он Сафар не знает. [248]

Донесение коллегии иностранных дел в сенат, 1725 г.

1. В 1722 году, по присланному от правительствующего сената делу и по отправленной ис коллегии иностранных дел грамоте, посылан был ис Казани (с присланными ко двору его императорского величества каракалпацкнми посланцы) прапорщик Афонасий Филиппов, при нем толмачь, да писарь с каракалпацким владельцем с листами, которому велено, по их же каракалпацкому требованию, объявить, чтоб жили дружно с поданными его императорского величества, в миру и посланцы со обоих сторон ездили и купечество отправлялось, по требованию ж каракалпацких владельцов свобожено с каторги два человека каракалпаков и посланы с ними ж посланцы.

2. В 1723 году отправлен в Бухары к секретарю Флорию Беневени с рескриптом об отзыве ево оттуды присланной от него Флория уфимской татарин Максюта Юносов.

3. А в доношении оного татарина Максюты с присланным от него уфимским татарином Сафаром Росхозяевым и свобожденными тем Максютою ис полону ис каракалпацкой орды помянутым прапорщиком и яицким казаком Андреем Семеновым, о присланном прапорщике Афонасье написано, что за посланца [каракалпаки] не приняли для того, что он запечатанной грамоты им не объявил, а как Максюта прибыл и, от него уведомясь, их посланцов ему отдали и просят, чтоб за то не было на них гневу императорского величества; в листу Шиха Азиза и протчих начальников написано, присланного де ис Казани, которой приехал к ним с посланцом их Джанбеком, за посланца они не приняли для того, что он не привез от его императорского величества грамоты, а когда уведомились о нем от муллы Максюты, что оной подлинно прислан посланником и оного Максюта, взяв, паки отправил. Прапорщик, посыланной за посланца, сказал; не доезжая киргис-казацкой орды дней за пять едущей с ними ис каракалпацких посланцов один Тулузбай поехал в каракалпацкую орду, обьявя ему прапорщику, что он [едет] о приезде их объявить начальником и вышлютца на встречю провожатые для береженья; и после трех дней встретили их каракалпаки Адым с товарищи двенатцать человек и, отъехав с ними с версту, у него прапорщика письма отняли и их ограбили и развезли в разные места и держали за караулом и по приезде татарина Максюты ево прапорщика отпустили в Росию, а толмача оставил он Максюта у себя, а о писаре объявили, что он за блудное дело убит.

Мнение коллегии иностранных дел на 3 [пункт].

Присланного ис каракалпацкой Орды от татарина Максюты Юносова татарина Сафара отпустить по прежнему к нему Максюте и с ним отпустить вызволенного от каракалпак яицкого казака Андрея Семенова на Яик, а за него отпустить с ним Сафаром киргисца Аркеля, о котором промемориею из Военной коллегии показано, что об отпуске ево на Яик и грамота послана, а х казанскому губернатору послать грамоту, дабы он ево Сафара отправил и с ним х каракалпацким владельцом писал, представляя им, что, когда присыланы были в 1722 году их посланцы Джанбек Батырь с товарыщи, блаженные и вечно достойные памяти его императорское величество изволил принять милостиво и его императорского величества жалованьем и в дорогу кормом были удовольствованы и по требованию их каракалпацкнх владельцов через тех посланцов отпущено с ними два человека каракалпаков, которые за тяжкие свои вины посланы и надлежали быть вечно на каторге; против же того они каракалпаки, когда с их же посланцы отправлен был ис Казани посланец прапорщик Афонасей Филиппов и с ним толмачь и писарь, с оным не токмо как посланному от его [249] императорского величества надлежало з достойным почтением приняту быть, поступлено яко с злодеями, ограблены и взяты в полон, а одного из них писаря и до смерти убили, и дабы они каракалнацкие владельцы впредь поданных своих от таких непорядочных поступок унимали и впредь так чинить не допускали.

4. В доношении татарина Максюты от каракалпак противности никакой не показано, но склонность, которую 1 000 храбрых начальников единогласно объявили, что от них его императорскому величеству противности никогда не будет и не было от давных времен, а объявляют они каракалпаки и казаки, ежели повелено будет им в Крым или на всех степных обывателей итти, то они с охотою служить готовы; когда от них отправлен будет кто в Россию, чтоб пропусканы были как туды, так и назад незамедля; росийского народа у них многое число, а и их де народов в России имеетца; чтоб одного за одного розменить и посланного Сафара с есырем отправить возвратно. Ежели какое будет отправление, тоб велеть быть уфимскому толмачю Петру Куклину, понеже он обычай их и обхождение и путь знает и дело благое может сочинить; Худай Назар к прежним посланцом был приятен и шурин ево Мурза и ево Хаджан Бердеев сын Арык, Именглебаев сын, которые желают подарков, и ежели будут подарены, то видя, и протчие возимеют склонность, а прислать бы для пробы красных сукон рублев на пятьдесят или на сто, что надеетца примут благодарно.

На 4 [пункт]. Потом надлежит их каракалпаков приласкать и уговаривать, чтоб они с подданными ея императорского величества жили в миру спокойно и никаких набегов под российские городы и народу российскому вреды не чинили, обнадеживая их ея императорского величества милостью, что ежели они исполнят оное повеление, то ее величество изволит их содержать в высокой своей милости и посланцов их в Казань и к Москве допускать и купечество свободно отправлять повелит. И ежели [посланный] усмотрит их склонность и добродетельство к стороне ея величества, тогда, разведав подлинно, отправить ему посланцов, ис кого он по тамошнему состоянию усмотрит, с которыми послать к тамошним владельцам, которые к стороне ея величества доброжелательны, подарков рублев на сто.

5. В листу Шиха Азиса и протчих начальников написано, ежели изволят быть в приятстве, то прислать посланца, понеже у них имеется русских 4 000 человек, которые взяты из Ургенча и ис казаков, тако ж и у казаков имеется русских 5 000 человек; ежели изволят с ними смирно жить, то б прислать в город Уфу, которые взяты от них в полон, на посмену человек против человека, а посланной от муллы Максюты Сафар, как можно вскоре, был отпущен и с ним отправить посланца и роспись имянам тем пленным, которые взяты от них. Присланной от Максюты уфимской татарин сказал, присланного де яицкого казака он Максюта высвободил на поруки, в том, что ему Максюте высвободить киргисца и привесть ему Сафару с собою и велено ему Сафару прибыть туда конечно в майе месяце сего года, а яицкой казак Андрей Семенов сказал, чтоб обещано вместо ево высвободить, казака Аркеля, которой содержится на Яике.

На 5 [пункт]. О размене пленных дать комиссию казанскому губернатору, чтоб он к ним каракалпацким владельцом отписал, что понеже они сами требуют, дабы розмену учинить, что и с стороны ея величества оное милостиво приемлетца, того ради дали б они знать, сколько у них, как в нижних, так и в верхних юртах российских пленных и ис каких чинов и, ежели от них такая ведомость пришлетца, то ему губернатору осведомясь подлинно, что их каракалпаков пленных имеется в Казанской губернии, дать знать и им каракалпаком и [250] соглашаться с ними об оной розмене, чтоб о том учинить комиссию на Уфе, понеже о сем и их каракалпацких владельцев желание есть и, согласясь, чинить размену, проведывая и усматривая, которой бы человек рангом и знатью против которого стоил, а прежде вызволять афицеров и других служилых людей, а потом и о протчих подлого народа российских.

6. В доношении татарина Максюта [указано] ежели к ним прислан будет указ, так же и ему повелено будет, то они обещают посланника Флория, как возможно проводить, что предлагают с общаго совета, что никакой неправды не учинять; Флорий обретаетца в Бухарах здоров, токмо из служителей ево шесть человек у него отняты для услуг хану, в чем он противнтца не может; ему Максюте оттуда проехать никуда не мочно, хотя и казаки посылаютца в Бухары, а как купецкие люди поедут, то и он с ними отправитца и поспешать будет, а ныне обретается в местечке Дарья Сыр.

На 6 [пункт]. К нему ж губернатору писать, дабы он отправленному уфимскому татарину Сафару приказал, чтоб он, прибыв в каракалпаки, татарину Максюте Юносову объявил, дабы он всякими способы домагался проехать в Бухары к Флорию Беневени и ево оттуда высвобожал, требуя и от них каракалпаков в том споможения, обещая им (ежели они в том спомогут), что учинено будет им за то награждение, и быть ему Сафару у каракалпак до возвращения ево Максюты из Бухар; а когда он Максюта из Бухар возвратитца, тогда ему с ним Максютою ехать в Росию и явитца в колегию иностранных дел, и для той посылки надлежит ему Сафару дать на дорожной проезд и для тамошняго жития пятьдесят рублев.

7. В доношении прапорщика, как он ехал ис каракалпаков в степи, между Яиком и башкирцами на реке Сакмаре строят городок, о котором, как он слышал, что строят пришлые руские люди сибиряки, а по какому указу и подлинно ль они сибиряки тот город строят, того он не знает, а ведает о том подлинно яицкой казак, которой с ним прислан Андрей Семенов, тако ж и татарин Сафар; казак сказал, что в том месте городок строитца, а какие люди и по какому указу не знает; а татарин сказал: между Яиком и башкирцы на реке Сакмаре городок строитца, а какие люди и по какому указу строят, о том Сафар не знает.

На 7 [пункт]. О сем правительствующему сенату коллегия иностранных дел доносит во известие.

Промемория военной коллегии в коллегию иностранных дел, 26 июля 1725 г.

Сего 1725-го году февраля 26 дня, в военную колегию ис колегии иностранных дел в промемории написано: явился де в той коллегии яицкой казак Андрей Семенов, которой показал, что был он в полону у киргис-казаков, и выпросил де ево у хозяина на поруки уфимской татарин Масюта Юнасов со обещанием, что вместо ево отпустит киргис-казака Аркеля; и по приговору военной колегии велено об отдаче в киргисцы помянутого, обретающегося на Яике, пленного киргис-казака Аркеля, вместо оного выпущенного за порукою яицкого казака, Андрея Семенова учинить на Яике по сенацкому определению, о чем на Яик из военной колегии и грамота послана и в колегию иностранных дел промемориею ответствовало марта 27 дня. А прошедшего июня 19 дня в военную колегию в доношении приезжаго с Яику лехкой станицы атамана Ивана Логинова с товарищи написано: по указу де из военной колегии велено пленного киргис-казака Аркеля отдать с Яику, вместо выпущенного за порукою уфимского татарина Максюты [251] казака Андрея Семенова, а оной де Аркель взят у них в полон с тремя братьями родными Карамельгеном и Салтаем и, будучи на Яике, обещали за себя на три тысячи рублев купить в своей земле русских добрых десять человек казаков, по которому обещанию отпустили из них одного Карамельгена, а Аркель и Салтай содержались на Яике. И в прошлом де году Салтай бежал, и требуют, чтоб оного Аркеля, которой в поруке по братьях своих и в поставке русских казаков, вместо казака Андрея Семенова не отдавать, а отдать бы равного ему, понеже де он Аркель может дать десять человек, а ежели де и ево отдать только бы он поставил вместо братьев своих русских казаков, понеже он по них ручался, а покамест оного не учинит, по то время ево с Яику не отпущать. А понеже по резолюции правительствующего се-ната марта 8 дня сего 725 году велено яицким казакам взятых в полон каракалпаков и киргиз-казаков отдавать на розмену на взятых же ими яицких казаков с свидетельства атаманского и всего войска и притом смотреть, ежели ис тех пленных и из их народа будут какие знатнее люди, то за таких яицких казаков брать числом людей со излишеством, смотря по достоинству, а не один на одного менять; разве таких одного против другова менять, ежели явятца рядовые каракалпаки убогие люди равные с яицкими казаками, и как оным доношением о помянутом киргисце Аркеле объявлено, что из их народа знатной он человек и за порукою ево для исходатайствования ис полону яицких казаков выпущен брат ево, с которым они десять человек выкупить обещали, и сего июля 24 дня по указу ея величества государыни императрицы государственная военная коллегия приказали: по оному правительствующего сената определению, вместо вылущенного ис полону яицкого казака Семенова, отпустить на розмену равного ему из рядовых киргиз-казаков, или каракалпаченина одного, а вышеозначенного Аркеля удержать, покаместь, по обещанию ево з братьями, вместо себя десять человек из русских казаков или сколько, по разсмотрению яицкого войскового атамана и всего войска поставят. И о том на Яик послать грамоту, а для известия в коллегию иностранных дел промеморию, в которой объявить, хотя в военной коллегии, по предложению оной коллегии иностранных дел и учинено такое решение, чтоб помянутого киргисца Аркеля отдать вместо отпущенного от них яицкого казака Андрея Семенова, токмо тогда неизвестно было, каким образом оной Аркель на Яике содержался; а ныне, по объявлению яицких казаков, за вышеявленным правительствующего сената определением отпустить ево невозможно, ис чего видно, что братья ево: один отпущенной за их порукою, а другой, ушедшей, не хотя о выкупе яицких пленных казаков обещания своего исполнить чрез означенного уфимского татарина Максюту одного казака за всех за трех под видом, якобы на одного Аркеля отпустили подлогом, а оному Максюте в такие дела и вступать повеления не было; и о том на Яик из военной коллегии грамота послана, и государственная коллегия иностранных дел да благоволит о том ведать.

В грамоте ея величества государыни императрицы и самодержицы всероссийской, из государственной коллегии иностранных дел, писанной в Санкт-Питербурхе майя 24, а в Казани полученной прошедшего июля 26 дня сего 725 году, ко мне писано: майя де в 8 день сего году по правительствующаго сената в присланной в коллегию иностранных дел [252] резолюции написано: велено присланного ис каракалпацкой орды от татарина Максюты Юнусова татарина Сафара Росхозяева отпустить по прежнему к нему Максюте и с ним отпустить вызволенного от каракалпак яицкого казака Андрея Семенова на Яик, а за него отпустить с ним Сафаром киргисца Аркеля, о котором промемориею из военной коллегии показано, что об отпуске ево на Яик ея величества государыни императрицы грамота ж послана, а по оной бы грамоте мне ево Сафара отправить и с ним х каракалпацким владельцем писать... И по той ея величества государыни императрицы грамоте в Каракатпацкую Орду означенного татарина Сафара Росхозяева отправил и как оною грамотою мне повелено х каракалпацким владельцом с ним писал. А по прибытии ево на Уфу об отправлении против прежних таких же посланных послан указ в тое Уфинскую правинцию х полковнику и воеводе князю Шаховскому и писано во оном, чтоб он по отправлении ево татарина проведывал на Уфе тайно всячески и чрез шпионов, что у них каракалпаков по приезде ево будет чинитца и к стороне Российской склонность какая от них иметца и, ежели какие ведомости иметь будет, то бы он о том писал ко мне во всякой скорости и какое известие от него воеводы, также и от объявленных татар Максюты и Сафара против посланного х каракалпацким владельцом листа получу, и к Российской стороне их каракалпацкую склонность усмотря, по вышеозначенному указу купя подарков на деньги по присланному векселю на сто рублев ²⁸, отправлю к ним каракалпаком с нарочным немедленно и в государственную иностранных дел коллегию репортовать и о всем по оной грамоте исполнять и старание в том иметь буду; токмо чтоб каракалпаки в отдаче российских пленных и во всем, как чрез письмо объявляют, исполнили надеетца невозможно и, признавая, что оные только чинят под одним видом и выманивая подарков и еще из Росии к себе людей в плен и ко учинению тем посланным вреда, как и с преждеотправленным означенным прапорщиком учинили, ис чего признать можно, что и оной отправленной татарин Сафар Росхозяев требовал с собою посылки на объявленные деньги подарков или оных денег да для провожания из ясашных татар десяти человек и чрез поданное доношение объявил, якобы о том сказано было ему, что велено дать в иностранной коллегии и затем жил болея дву недель и не ехал, а как к езде с немалым принуждением от меня и склонен, то сказал, что ему в дороге пропитать себя нечем, понеже данные ему деньги пятьдесят рублев бутто все издержал, и не смея я во оном ево отправлении учинить остановки, а в показанном деле от того не произошло б помешательства и не причлось бы того ко мне, выдал ему на оное в дороге пропитание десять рублев и потом, как выше объявлено, он отправлен и для охранения ево в пути послал с ним до Уфы дву человек салдат, и ему и под посланных с ним салдат даны три подводы и дано ис казанской рентерей прогонных денег дватцать один рубль.

А о строении городка в степи между башкирцами и Яиком на реке Сакмаре пришлыми людми и по какому указу и давно ль стали строить, о проведыванин писал я на Яик и послал нарочно ундер-афицера х полковнику Захарову, которой тамо имеетца у розыскных дел, а в небытность ево к войсковому атаману, чтоб они с Яику на ту реку Сакмару послали от себя кого пристойно и тот городок осмотрили, и осмотря, писали в Казань немедленно, понеже по присланным с Яику ведомостям, оная река Сакмара граничит близь реки Яику и Казачья городка, которой по Яике, и яицкие казаки на ту реку Сакмару ездят, [253] а от Казани о той реке знаемых людей нет, а посылать ис Казани для осмотру оного городка нарочных людей от набегов неприятельских каракалпак и киргиз небезопасно, чтоб оные посланные напрасно не пропали. А как о том ведомость о них получю в государственную коллегию иностранных дел репортовать буду ж.

В нынешнем 1725 году, августа 10 дня, посланным в государственную коллегию иностранных дел ис Казанской губернии, против присланной грамоты из оной коллегии об отправлении в каракалпаки к татарину Максюта Уфинского уезда татарина ж Сафара Росхозяева и о проведывании о строении городка в степи между башкирцами и Яиком на реке Сакмаре пришлыми людьми и по какому указу и давно ль стали строить, доношением писано, в котором объявлено, что для того уведомления послан нарочной ундер-афицер и писано с ним на Яик к полковнику Захарову, которой тамо имелся у розыскных дел, а в небытность ево к войсковому атаману, чтоб они с Яику на ту реку послали от себя кого пристойно и тот городок осмотрели; тако ж на Яике киргизец Аркель, которого по той же грамоте велено отпустить с тем татарином, в плену имеетца ль, а буде нет, куды послан и какая о том с Яику ведомость получена будет, в государственную коллегию иностранных дел писано будет немедленно. А сего сентября 15 дня означенной посланной ис Казани ундер-афицер с Яику возвратился и подал от оных яицких казаков отписку, в которой написано, что де по указу ея императорского величества, присланному ис Казанской губернской канцелярии для проведывания оного городка они казаки от себя посылали и возвратясь те посланные сказали: на помянутой де реке Сакмаре строят городок пришлые из Сибирской губернии из разных городов люди самовольно без указу, а в переписных де книгах нигде они не написаны и в тех де городах, ис которых они вышли, их не держат, а строят де они тот городок на шляхах неприятельских людей каракалпаков и киргис-казаков, по которым де шляхам те каракалпаки к росийским городам приходят, а означенного де киргисца Аркеля на Яике у них не сыскано и не имеетца.

Резолюция сената, 8 ноября 1725 г. ³⁰

По указу ея императорского величества правительствующий сенат, слушав доношения иностранной коллегии о строящемся вновь в степи городке меж Яика и башкирцами на реке Сакмаре, приказали казанскому губернатору послать на Яик кого из офицеров или из дворян доброго человека, которому на Яике, взяв пристойной комвой казаков, ехать с ними к означенному городку, и, приехав, того городка жителем объявить, что он прислан к ним по указу ея императорского величества для осмотру того их поселения и места, где оной городок они строят, и чтоб они впредь до указу ея императорского величества жили в том месте, и всех их переписать, из которых они уездов сходцы и каких чинов или чьи люди и крестьяне, и сколько их всех в том месте поселилось и давно ль на то место они пришли; при том же тому посланному описать положение того места и какою крепостию тот городок утвержден и есть ли при нем лес, пашня и другие утодьи, и в каком разстоянии тот городок, как от Яика, так и от Российских [254] городов и уездов, также и от каракалпаков и киргиз-казаков, и подлинно ль строитца на тех дорогах, которыми под российские городы те народы приходят, как о том преждепосланным казакам от жителей объявлено, также река Сакмара в которые реки впадает, и тому всему, учиня чертеж, и с вышепомяпутым известием прислать того посланного в сенат немедленно, а буде паче чаяния, того городка жители учинятца противны и в городок не пустят и переписывать себя и никакого известия, как о том писано выше сего, не дадут, и тому посланному как возможно, доведыватца о том о всем чрез яицких казаков, и в каком числе они обретаютца и какое ружье у себя имеют и откуду пропитание получают и не имеют ли с тамошними противными народы согласия, а к Российской стороне противности, и, розведав о всем о том подлинно, возвратитца тому посланному в Казань, а ис Казани с тем известием прислать ево в сенат немедленно, и о том в Казанскую губернию, а о посылке на Яик о даче конвою грамоты в военную коллегию послать указы.

(Продолжение следует)

Комментарии

1. ГАФКЭ, Астраханские дела.

2. ГАФКЭ, Контора коллегии иностранных дел, д. № 21.

3. ГАФКЭ, Киргиз-кайсацкие дела, к. № 4.

4. ГАФКЭ, Контора коллегии иностранных дел, д. № 21.

5. ГАФКЭ, Киргиз-кайсацкие дела, к. 5, д. № 4.

6. ГАФКЭ, Контора коллегии иностранных дел, д. № 492.

7. И. Сталин. Марксизм и национально-колониальный вопрос, Партиздат ЦК ВКП(б), 1935 г., стр. 69-70.

8. ГАФКЭ, Портфели Миллера, дело «Каракалпаки».

9. Каракалпакские дела, К. № 1.

10. КИД, Каракалпакские дела, д. № 1, 1721 г.

11. КИД. Каракалпакские дела № 2, 1721 г.

12. Заголовок подлинника.

13. Речь идет о киргис-кайсаках.

14. МИД, Каракалпакские дела, д. № 2, 1721 г.

15. Повидимому, в тексте есть пропуск. Более связные сведения об этом сообщает другой посланный Овсянников, см. ниже, стр. 236.

16. МИД, Ф. № 55 Каракалпакские дела, д. № 2, 1721 г.

17. Т. е. Алдарка.

18. МИД, ф. № 55, Каракалпакские дела. д. № 2. 1721 г.

19. Напечатано в сборнике «Материалов по истории каракалпаков», стр. 171.

20. Копия в издании опускается, она напечатана в сборнике «Материалы по истории каракалпаков», стр. 170-171.

21. МИД, ф. № 56, Каракалпакские дела, д. № 2, 1721 г.

22. МИД, ф. № 55. Каракалпакские дела. д. № 2. 1721 г.

23. МИД, ф. № 55. Каракалпакские дела. 1724 г.

24. Так в подлиннике.

25. Уфа админист. центр того времени.

26. Шах Темир — хан аральский.

27. МИД ф. № 66. Каракалпакские дела. 1724 г.

28. Речь идет о сумме, предназначенной на покупку сукна для раздачи влиятельным членам каракалпакской верхушки с целью их подкупа.

29. МИД, ф. № 55. Каракалпакские дела. 1724 г.

30. МИД, ф. № 55. Каракалпакские дела. 1724 г.

Текст воспроизведен по изданию: К истории каракалпаков XVIII в. // Красный архив, № 6 (91). 1938