ИЗ ИСТОРИИ СНОШЕНИЙ КАЗАХОВ С ЦАРСКОЙ РОССИЕЙ В XVIII в.

В XVI в. — «киргиз-кийсацкие орды» объединились под главенством хана Хакк-Назара. Объединение носило название Уч-Юз.

Персидский автор истории «Тариха-Хайдери» (1611 г.) называет Хакк-Назара государем казахским и киргизским.

О нападениях на ногайские улусы »казацкой орды» Хакк-Назара царя, Шитая царевича и Челыеса царевича — доносит посланный к ногайцам от царя Ивана Грозного Семен Мальцев.

Впервые о казахах заговорили в Московском государстве в XVI в. К казахскому хану был послан Иваном Грозным посланец Третьяк Чебуков. Посол не добрался до казахского хана и в 1573 г. был взят в плен близ Камы племянником сибирского хана Кучума — Маметкулом.

В дальнейшем Иван Грозный ограничился посылкой грамоты братьям Строгановым о беспошлинной торговле с киргиз-кайсаками» (30 мая 1574 г.).

Во главе «киргиз-кайсаков» после Хакк-Назара стал двоюродный брат Шигай. В 1582 г. хан Шигай с «киргиз-кайсаками» участвовал в походе на Баба-Султана вместе с Абдуллою.

В борьбе с Баба отличился сын Шигая Султан-Тевкель. По окончании войны Султан-Тевкель получил от Абдуллы пожалование богатой одеждой и деньгами и богатый удел.

В 1586 г. Султан-Тевкель, пользуясь отсутствием Абдуллы, напал на Туркестан, Ташкент и Самарканд, но подошедшие из Самарканда войска во главе с братом Абдуллы Султаном-Ибадуллою отогнали отряды Султана-Тевкеля.

К 1594 г. относятся сведения о Тевкеле как о полновластном хане казахского народа.

В 1594 г. хан Тевкель пишет грамоту царю Федору и просит принять в вассалы «под царскую руку». Грамоту повез посол Кульмамет.

Посол хана Тевкеля добился встречи в Москве с кизылбашским послом Галибеком. Обратно с послом Кульмаметом были на два года посланы к хану Тевкелю переводчик Вельямин Степанов и служилые татары, а также толмач Гриша Мельников.

При отъезде Степанову было указано наедине сказать хану, чтобы «Тевкель царь и братья его царевичи — все были под царской рукой, а государь царь и великий князь учнет их от всех недругов оберегать и стояли бы они на бухарского и на Кучум царя и послал бы царь сына Усейна, а царь Ураз-Маметя царевича отпустит».

Послу Степанову велено было подробно разузнать о местах кочевий «киргиз-кайсаков», о числе разных людей и об их сношениях с Бухарой и с Кучумом.

30 мая 1595 г. московский посол Вельямин Степанов достиг кочевья хана Тевкеля и вручил грамоту и подарки, а через два месяца повез ответ от хана с его сыном Муратом царевичем и прежним послом Кульмаметом.

Путь был трудный и безводный. На Самару вышли только 21 сентября. 1 октября прибыли в Тетюши. [188]

К сожалению до сих пор не обнаружено в архиве феодально-крепостнической эпохи письменных источников после 1594 г., относящихся к казахам. Известно только, что после смерти хана Тевкеля объединение трех казахских орд (Большой, Средней, Малой) было нарушено. Хан Ишим, брат Тевкеля, сидел в Туркестане и Турсун-хан — в Ташкенте.

После смерти в конце 1628 г. хана Ишима в «киргиз-кайсацких ордах» утвердились следующие султанские фамилии, возглавляющие их: в Малой орде — род Булакай-Кулков или Усяков, в Средней — Ядикова или Шигаева и в Большой орде — Юльбарса.

Между тем, двигаясь с юга, узбеки захватили Ташкент. В 1630 г. образовалось Джунгарское ханство во главе с контайшей Эрдени-Батур-Убуши. Наиболее заманчивыми для джунгарцев оказались казахские степи. Завязалась борьба, растянувшаяся на полтора столетия. Сын хана Ишима, хан Джегангир во время борьбы попал в плен к джунгарцам. Однако вскоре хану Джегангиру удалось освободиться. В 1643 г. хан Тайцза-Батур двинулся с 50-тысячным войском в казахские владения.

Однако Джегангиру удалось разбить армию Тайцза-Батура.

В конце XVII в. казахские ханы снова начади борьбу между собой.

В это время с юго-запада стали нападать волжские калмыки, с севера — башкирцы и с востока — джунгары.

В 1715 г. хан Абулхаир обратился к Петру I по вопросу об обмене пленных. Через два года киргиз-кайсацкие» ханы — Тявка, Каип и Абдулхаир обратились, за помощью к России. Петр I немедленно отдал распоряжение сибирскому губернатору кн. Гагарину войти в сношение с казахами и помочь им в борьбе с Джунгарией. Переговоры не привели к положительным результатам.

В 1723 г. джунгарский хан овладел Туркестаном. Средняя и Малая орда киргиз-кайсаков» откочевали к северу и западу к реке Эмбе.

Петр I внимательно следил за положением дел в Средней Азии и приготовился послать к «киргиз-кайсакам» старшего переводчика по секретным дела» Мемешева (Алексея Ивановича Тевкелева). Петр I говорил «и буде оная орда, в точное подданство не пожелает, то стараться, несмотря на великие издержки, хотя бы до мелиона издержать, но токмо, чтобы только одним листом под протекциею Российской империи быть обязать».

Находясь в 1722 г. в Астрахани во время Персидского похода, Петр, по словам Тевкелева, «чрез многих изволил уведомиться об оной орде,... всем азиатским странам и землям оная де орда ключ и врата и той ради причины оная де Орда потребна над Российской протекцией быть, чтобы только чрез их во всех странах комоникацию иметь и к Российской стороне полезные способные меры взять».

От времени Петра I сохранилась грамота 1717 г. 12 сентября о приезде в Тобольск к сибирскому губернатору двух посланцев из «киргиз-кайсацкой орды» с прошением: 1) примириться с ними и воевать вместе против контайши, 2) дозволить строить города и прислать удостоверяющую о сем грамоту.

В 1726 г. снова делается попытка завязать связи с Россией. Из «киргиз-кайсацкой орды» приезжает Кабар Кобяков с прошением о размене пленных и о позволении кочевать около Яика.

Абулхаир, хан Малой орды, просил российское правительство построить город на реке Яике при устье реки Ори, обещаясь послать от каждого рода по одному человеку в город для разбора судебных дел «киргиз-кайсаков».

Тевкелев добился отправки аманата в Россию в лице ханского сына Нурали салтана. Ханы Каракалпацкой и Средней орды также послали в 1734 г. своих представителей для переговоров о переходе в русское подданство.

Российское правительство усиленно строило крепости: Тевкелев брод (Новосергиевка), Переволоцкую, Чернореченскую, Елмпанскую, Каролайскую, Иргульскую, Бердскую, Губерлинскую. В 1739 г. по приказу кабинета министров [189] велено «город Оренбург строить по Красной горе, а прежний Оренбург назвать Юрской крепостью».

Малая орда перешла в вассальную зависимость в 1730 — 1738 гг. Средняя — в 1740 — 1742 гг. Большая орда окончательно была приведена в вассальную зависимость в 80-х годах XVIII в.

Несомненный интерес представляет публикуемое донесение Тевкелева от 8 октября 1748 г. в государственную коллегию иностранных дел, которое вскрывает положение «киргиз-кайсаков» в XVIII в.

Грабительская политика Российской империи — тюрьмы народов, сказалась прежде всего в наложении большого ясака на перешедших в «вассальное подданство» в XVIII в. «киргиз-кайсацкие орды». Нам известно, что по договору 1730 г. Абулхаир хан обязан был ежегодно уплачивать ясак — 4 000 лисиц, зять его Батырь Махомет салтан — «1 000 лисиц да 1 000 корсаков», сын его хан Нурали салтан — 1 000 лисиц. Взимание аманатов, постройка крепостей на казахских землях (1738 г.), указ о выжигании в осеннее время Астраханских степей (1748 г.), наказание за виновного казаха его родичей и целого улуса (1749 г.), организация особого пограничного суда в Оренбурге (1787 г.) — все это вскрывает грабительскую сущность колониальной политики царизма.

Угнетение местными ханами казахов и колониальный гнет вызывали возмущение и сопротивление. Известны их участие в пугачевском восстании и волнения казахов под руководством Сырыма.

В. Лебедев.

Грамота императрицы Анны киргиз-кайсацкому хану Абулхаиру, февраль 1731 г.

(ГАФКЭ, МИД, «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1731 г.)

/л. 1/. По указу ея императорского величества в коллегии иностранных дел решено х киргизскому Абулхаирхану и ко всему войску с посланцы их, сюда присылаемыми, послать ея императорского величества грамоту и посылаемому к ним переводчику Тевкелеву дать инструкцию и с ним послать особую грамоту следующего содержания:

Божиею поспешествующею милостию мы всепресветлейшая державнейшая великая государыня Анна Иоанновна императрица и самодержица всероссийская (п. т.)... киргиз-кайсацкой орды Эбулхаир хану, старшине и всему кайсацкому войску нашего императорского величества милость.

/л. 1 об./ Понеже мы великая государыня наше императорское величество из писания твоего Эбулхаир хана чрез посланцов твоих Кутлумбетя Коштаева да Сейткула Куйдагулова усмотрили желание твое со всем твоим владением быть в подданстве нашем и с поддыными российскими с башкирцами быть в миру, а те посланцы твои, Эбулхаир хана, словесно здесь доносили, что желаешь ты, хан, с войском касацким быть в подданстве у нас на следующих пунктах:

1) Обещаетесь нашему императорскому величеству служить верно н платить ясак так, как служат башкирцы; 2) чтоб от подданных российских обид и раззорения вам никакова не было; 3) ежели на вас касаков будут нападать какие неприятели, чтоб вы могли от того нашим и-го в-ва защищением охранены быть и счислять бы вас с подданными российскими; 4) чтоб ясырей, взятых от вас башкирцами и протчими российскими подданными, вам возвратить, а вы обещаете взятых россиян отдать, и з башкирцами и с калмыки быть в миру, и мы, великая государыня, наше и-е в-во тебя, киргис касацкого Эбулхаир хана, старшину /л. 2/ и все киргиз-касацкое войско пожаловали. [190] повелели по прошению вашему принять вас в подданство на вышеизображенных требуемых вами пунктах, и потому надлежит вам хану и всему войску, касацкому содержать себя всегда в постоянной верности нашему и-му в-ву и к нашим наследником; и когда по указу н-го и-го в-ва будет вам наряд куда на службу нашу з другими подданными российскими, з башкирцы и с калмыки, тогда вам с ними вместе в определенные места ходить со всякою охотою; на башкирцов, и на яицких казаков, и на калмык, и на других русских подданных никаких нападений, набегов и обид весьма не чинить и жить с ними мирно и безсорно; такожде купцам российским подданным, ездячим: из Астрахани и из других мест с караваном и особь к вам и чрез ваши жилища и кочевья в другие места, никакова препятствия и обид не делать, но наипаче оных от всяких опасных в пути случаев охранять и в проездах их потребное вспоможение чинить.

Посланцы твои Эбулхаир хана допущены были пред нас, и в бытность их в Москве довольствованы кормом и на отпуске /л. 2 об./ пожалованы нашим жалованьем и отпущены к тебе, Эбулхаир хану, и подводами и в дорогу на корм такожде удовольствованы. В протчем на милость нашего им-го в-ва быть тебе, Эбулхаир хану, надежну (Конец грамоты отсутствует. В том же деле в пересказе этой грамоты читаем: «и что он Тефкелев имянем в по указу нашему будет говорить и предлагать, и в том ему тебе Эбулхаир хану и всему войску касацкому верить и по тому исполнять, и ево возвратно к нам отпустить с таким ответом, как мы о твоей Эбулхаир хана и всего войска касацкого к нам великой государыне к нашему к-му в-ву верности по справедливости уповать имеем. А во знак вящей нашей и-го в-ва милости посылается к тебе Эбулхаир хану с ним Тефкелевым нашего пм-го в-ва жалованья — кафтан, шапка, и сабля, и сукна, и протчее по приложенной при сем росписи. Дан в Москве лета 1731 февраля 19-го дня государствования нашего 2 год.»).

Инструкция посланному к киргиз-кайсакам М. Тевкелеву, февраль 1731 г.

(ГАФКЭ. МИД, «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1731 г., лл. 1-6)

Инструкция государственной колегии иностранных дел переводчику ориентальных языков Маметю Тефкелеву, данная в нынешнем 1731-м году февраля в... день, по которой ему чинить надлежит. 1. Ехать ему в киргис-касацкую орду, где обретатись будет главной их и первой хан Эбулхаир, того хана с посланцы Кутлумбеть Коштаевым да Сеиткул Куйдагуловым, присланными от него сюда и отпущенными с ним, Тефкелевым, вместе; 2) и приехав, ему Тефкелеву к тому Эбулхаир жару быть у него и говорить: понеже ко всепресветлейшей государыне: Анне Иоанновне императрице и самодержице всероссийской к ея и-му в-ву нашей всемилостивейшей государыне прислал ты Эбулхаир хан посланцов своих Котлумбетя Коштаева да Сеиткула Куйдагулова с листом своим и с словесным прошением о принятии тебя хана со всем твоим владением в подданства российсское, и быть бы вам с подданными российскими в миру, и ея и-е в-во всемилостивейшая государыня императрица вас киргис-касацкого хана Эбулхаира, /л. 3/ старшину и все киргис-касацкое войско пожаловали, повелели по прошению вашему в подданство российское принять, о чем к тебе Эбулхаир хану и ко всему войску касацкому ея им-го в-ва грамота с посланцы твоими прислана, и копия на татарском языке приложена, и в подтверждение того и в знак своей императорской милости ея им-е в-во всемилостивейше соизволила и меня с своею им-го в-ва грамотою к вам отправить и указала мне вас обнадежить, что ея в-во вас Эбулхаир хана и все киргис-касацкое войско в неотменной своей [191] милости содержать будет я надеется взаимно, что и вы хан и все войско к ея им-му в-ву всегда в такой непоколебимой верности содержать себя будете, как то по вашему обещанию и верным подданным надлежит. И во знак же ея им-ой милости прислана со мною особливо другая ея им-го в-ва грамота к тебе хану да жалованья — сабля, шуба соболья, да шапка с лисицею черною и сукна, и протчее. И тое грамоту ему хану подать ж жалованье объявить и отдать же. Также, ежели при том Эбулхаир хане будут /л. 3 об./ протчие ханы, и ему Тефкелеву тех ханов такожде обнадежить ея им-го в-ва милостию, и приличное жалованье дать, разведав о каждом из них, кто чего достоин; 3) посем ему Тефкелеву стараться, яко о найглавнейшем деле, дабы в верности к ея им-му в-ву юной Эбулхаир хан со всеми другими ханы и с старшиною и с протчими всеми киргис-касаки присягу по своей вере на алкаране учинили, и тое руками своими подписали и ему Тефкелеву отдали; 4) и когда они сие учинят, тогда ему Тефкелеву, будучи тамо между ими, усматривать и разведать, желательно ль они в то подданства вошли, и буде желательно все к тому приступили, тогда ему Тефкелеву чинить и следующее. Понеже в листу тот Эбулхаир хана написано только о сем, что он хан со всем своим владением желает быть у ея им-го в-ва в подданстве, а присланные ево словесно доносили, что хотят служить и ясак платить так, как служат и платят оной ясак башкирцы, когда же те посланцы спрашиваны, что для уверения о их верности дадут ли ханы из своих детей или из свойственников в оманаты, и они ответствовали, что надеются дать в оманаты из знатных людей на Уфу, ежели им определены будут /л. 4/ кормовые деньги. Сего ради ему Тефкелеву после подания грамоты Эбулхаир хану и обнадеживания ево милостию ея им-го в-ва, и по учинении присяги быть у него хана на иной день и говорить, что, понеже он Эбулхаир хан со всем войском касацким учинилися ныне в подданстве у ея им-го в-ва всероссийской, как и башкирцы, и во знак верности своей учинили присягу по закону своему на алкаране, то надлежит им и пункты, каковы в грамоте ея им-го в-ва, к нему присланной, описаны, руками своими подписать, как все подданные ея им-го в-ва то чинят, и как башкирцы, показуя свое верное подданство, платят ясак и аманатов дают на Уфу, так, бы и они, показуя верность свою, ясак платили и аманатов на Уфу дали. И к сему приводить ево Эбулхаир хана добрым способом, представляя им пристойные резоны; 5) а ежели по тому ево Тефкелева представлению и домогательству он Эбулхаир хан к платежу ясака и в даче на Уфу аманатов будет не склонен, и то опустить и усильно о том не домогатца, только старатися, чтоб он Эбулхаир /л. 4 об./ хан с протчими начальными пункты подписали и жили в верности; 6) и ежели он Эбулхаир хан взаимно будет у него Тефкелева требовать таких же пунктов за ево Тефкелевою рукою, и ему сказать, что хотя таких пунктов ему Тефкелеву давать было не для чего, ибо те все пункты описаны в грамоте ея им-го в-ва, к нему хану присланной, однако ж он Тефкелев по желанию ево хана учинит, и такие пункты ему Тефкелеву за своею рукою [готов] дать и теми с ними розменяться; 7) буде же он Эбулхаир хан по представлению и домогательству ево Тефкелева и пунктов дать не похочет, и ево к тому приводить и склонять, дабы он хан в ответной свой лист к ея им-му в-ву (которой ему хану с ним Тефкелевым прислать надлежит) те пункты внес и обещал бы оные содержать и подписал бы тот свой лист он хан и, ежели возможно, и другие начальные, а ежели и того он не похочет, то хотя б он так в листе своем написал, что все то, что в грамоте [192] им-о в-ва, к нему присланной, написано, содержит. Также предлагать /л. 5/ ему хану, чтоб он прислал в Москву посланцов своих и оным велел здесь жить для предложения о ево ханских и войсковых делех и обнадежить ево хана, что те посланцы ево здесь содержаны будут во всяком довольстве, й корм и квартиры будут им даваны; 8) ему ж Тефкелеву говорить ему Эбулхаир хану и домогатца освобождения российских пленных, сколько их тамо есть, дабы при бытности ево Тефкелева все были собраны и ему отданы, представляя ему хану, что чрез сие свобождение пленных покажется к ея им-му в-ву ево Эбулхаир хана истинная подданическая верность и служба, за что он наибольше от ея им-го в-ва имеет быть пожалован; 9) как туда едучи, так и назад возвращался, иметь ему Тефкелеву журнал или повседневную записку, а наипаче пути, которым он имеет ехать от Уфы и 1) описать о башкирцах, какие они имеют жилища или кочевья, городы, села или деревни, и какое их правление и состояние и промыслы и пожитки, 2) между теми (л. 5 об.) башкирцы далеко ль разстояние, какие где жилища есть и какие званием и великостью реки и иные воды, и чрез оные где и какие переплавы, леса и степи, и далеко ль одно от другова разстоянием, и не имеетца ль каких засек или перекопей или других каких ко обороне их крепостей, 3) о тех самых киргисцах усматривать и розведать, а особливо о начальном их киргис-касацком Эбулхаир хане какова состояния он есть, сколько владения ево городов и мест, дворов, кибиток или числом людей, и, кроме ево хана, кто имяны другие ханы, и имеют ли они особые свои городы или места или кочевья, и сколько которой имеет, и каким званием, и при городах и при жильях имеется ль пашня, сады и иные какие промыслы, и ханы и владетели кочевные к городовые послушны ль главному Эбулхаир хану, и наследные ль или обиранные, и ясак или иные какие зборы с подчиненных их они собирают ли, и посколько в год тех зборов главному Эбулхаир хану и протчим бывает, и все ль один магометанский закон держат или суть из них других каких законов люди, и посланцов сюды Эбулхаир хан с согласия ль других ханов и всего народа присылал, и народу приятно ль сие, (л. 6) что они приняты в подданство ея им-го в-ва, купечество они какое и с какими соседними народы имеют ли, и с того какие на хана доходы бывает ли, и ремесла какие, а особливо оружейные, и заводы селитренные и пороховые имеют ли, и умеют ли они сами пушки лить, и иное ружье делать, а буде они сами пушек и ружья и пороху не делают, то откуда получают и за деньги ль купят или на какие товары меняют, жилища и кочевья их касацкие с кем граничат и с кем они ныне в миру и с кем в войне, и кроме того пути, которым он будет ехать, другие от которых российских городов имеется ль дороги, и способны ль те дороги к проезду; 10) сие ж все ему Тефкелеву разсматривать и розведывать и записывать искусным способом, не для никому знать, что чинит по указу или по инструкции, но яко бы сам собою, хотя ведать для себя, дабы о сем, что бы делает по указу, не токмо тамошние народы, но и ис тех, кои с ним Тефкелевым посланы будут, не признали; 11) ежели аманатов Эбулхаир хан с ним Тефкелевым /л. 6 об./ отправит, тех оставить на Уфе и приказать их содержать, как в пунктах написано или чего еще сверх того будет хан требовать; освобожденных из плена такожде отдать на Уфе воеводе, а ему оных роспустить в домы их, где кто жил, а сюда привести им имянную роспись со обстоятельными ведомствами, а особливо о российских, кто какова чина и которого города, и давно ль, и кем взят был в полон; 12) учиня то все вышеписанное и возвратясь [193] в Москву, подать в колегии иностранных дел всему тому обстоятельную записку и о росходе посланной с ним казне ведомость за рукою своею. А грамоты отпустить без подписи, только за среднею печатью под кустодиею.

Канцлер граф Головкин. Андрей Остерман.

Проезжая по городам, данная Тевкелеву из коллегии иностранных дел, 19 февраля 1731 г.

(ГАФКЭ, МИД, «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1731 г., лл. 30-31)

/л. 30/ По указу ея им-го в-ва самодержицы всероссийской и пр. и пр. и пр.

По ея им-го в-ва указу послан с ея им-го в-ва грамотою киргис-касацкой орды к Эбулхаир хану государственной колегии иностранных дел переводчик Маметь Тефкелев и с ним послано ея им-го в-ва жалованья ему Эбулхаир хану и другим ханам и старшинам, мяхкая рухлядь и товары в 3-х паках за колежскою печатью. И от Москвы по надлежащему тракту до Казани и до Уфы господам генералом-губернатором, губернатором, воеводам и протчим воинским и гражданским управителем и на заставах учрежденным того переводчика Тефкелева с людьми, посланными с ним, и киргиских посланцов, и башкирцов, и в конвое посланных, и при них обретающихся ундер-офицера, солдат и толмачей, /л. 30 об./ и пожалованье им посланцом и покупные здесь вещи, которые по приложенной при данной им особливой проезжей и росписи здесь ис камор-колегии осматриваны и запечатаны таможенною печатью, пропускать и подводы по поддорожным ямской канцелярии давать везде без задержания. И ежели в котором городе пожелают для чего остановитца, и им давать на время квартиру и в протчем чинить вспоможение, и наипаче, ежели где имеется в пути в проезде опасность, в таком случае давать им к определенному конвою в прибавок салдат или городовых служилых людей, сколько где потребно, с ружьем какие где есть. И прочитал сей указ и в городех списывая с него копии, отдавать переводчику Тефкелеву, а об отправлении ево Тефкелева с Уфы в киргис-касацкую орду брегадиру и воеводе господину Бутурлину учинить по особливо посланному к нему ея им-го в-ва указу.

Канцлер граф Головкин.
Секретарь Иван Аврамов.

Перевод с письма киргиз-касацкого Абулхаир хана, полученного в городе Уфе через посланца ево Абулхаир хана Сиюн-дюк багатура к переводчику Маметю Тефкелеву.

(Заголовок подлинника. ГАФКЭ, МИД, «Сношения РОССИИ с киргиз-кайсаками», 1731 г. л. 127. – Об этом письме см. ниже, стр. 16)

(л. 127) Высокостепеннейшую и славнейшую государыню возшествием на золотой престол поздравляю. Ежели ея в-во высокую десницу на нас, положит, а мы главы свои приклонять будем, и какую службу на нас положить соизволит, от всего нашего сердца и со всею душою служить будем. И с помощию божию махометанского закона знатной бухарской хан Аблфеиз хан отдался в мою волю, брат мой хивинской хан Албас хан отдался в мою ж волю, качюющие по реке Хадже Ченнет Дарьяс Ак батур бей в мою ж волю отдался, Барак хан, владение ево 4000, город Ташкент, Торкостан в наших руках (л. 127 об.) понеже несколько пленников имеетца в их руках, а несколько пленников имеетца в наших руках, и оным пленником так [194] трудитца ко имени нехорошо (Так в подлиннике) воля ее государыни, чтоб купцы в нам приезжали, а наши бы к ним ездили, а плачющих увеселять пристойно к славе ея государыни, а бухарцы в моей воле, а с Урганчем обсылатца в моей же воле. Тако сие письмо и написал, а в протчем словесно объявит вам Сиюн-дюк багатур.

Донесение М. Тевкелева в коллегию иностранных дел, 26 августа 1731 г.

(ГАФКЭ, МИД, «Сношения России с киргиз-кайсаками», 1731 г., лл. 116-119 об.)

/л. 116/ В нынешнем 1731 году апреля 30 числа из государственной коллегии иностранных дел отправлен я нижайший с ея им-го в-ва всемилостивейшей государыни императрицы грамотою в киргис-кайсацкую орду к Абулхаир хану. И прибыл я нижайший в город Уфу и при мне киргиз касацкия посланцы минувшего июля в 4 день благополучно. Того же числа ея им-го в-ва из государственной коллегии иностранных дел указ брегадиру и уфимскому воеводе господину Бутурлину об отправлении моем в киргиз-касацкую орду подал. И по оному указу господин брегадир Ботурлин из уфимской правинциальной канцелярии августа 14 числа прислал ко мне для караулу в киргиз касацкую орду салдат 10 человек, а для конвою 10 человек дворян, о человек казаков, 30 человек башкирцев да в подводы 1 о лошадей, 1 о верблюдов; а оные лошади и подводы взяты с мещереков, и з тептерей, и з бобылей, то есть мещереки татара сходцы из данных лет из верховых городов, податей в город Уфу никаких не платят, токмо де из давных лет по наряду служили службу, а тептери те ж татара сходцы же из Казанской, из Воронежской губерен, живут из найму на башкирцких землях, в город Уфу платят ясак по малому числу, бобыли — беглые татара, чуваша, черемиса — живут на башкирцких же землях из найму, податей никаких не платят, а некоторые де из них кунишной и медовой ясак пла[тя]т.

Июля в 7 день пришел ко мне нижайшему башкирец Алдар бай и при нем /л. 116 об./ киргиз-касацкого Абулхаир хана один знатной человек, а имя ему Махаметь Ходжа, у которого де в киргиз-касацкой орде дядя в духовенстве первой человек, которого все ханы и киргиз-касацкие старшина в великом почтении содержат. И оной ходжа объевил мне нижайшему, что киргиз-касацкой орды Абулхаир хан обретаетца при реке Торгай и при реке Иргизь, которые реки ростоянием от Уфы недель 5 или 6; и желает де Абулхаир хан со всею своею охотою быть в подданстве ея им-го в-ва. И другие де ханы кочюют при нем. Июля 8 был у меня он же башкирец Алдар байт, между протчих слов говорил я ему Алдару, не будет ли опасность в пути от набегов каргиз-касаков и протчих тамошных народов нам обиды, ежели не будет знать о призде моем Абулхаир хан. И оной башкирец Алдар бай сказал: конечно надобно послать наскора, ежели де в пути что зделаетца, чтоб он Абулхаир хан неведением не отговаривался. Того ради июля 9 числа отправил Алдар бай своего сына да одного из киргиз-касацких посланцов, называемого Росбая, а я нижайший от своей стороны отправил одного доброжелательного башкирца Кидиряса Моллакаева, которой был в Москве с киргиз-касацкими посланцы. И приказал я нижайший оному башкирцу Кидирясу доведоватца искусным образом о намерении Абулхаир хана и протчих ханов и киргиз-касацких старшин, суще ль они в том намерении содержатца, о чем послали своего посланца Кутлумбетя Коштаева, или иную какую намерению имеют, понеже оной [195] башкирец /л. 117/ Кидирясь Моллакаев зело к россиской стороне доброжелателен и человек неглупой. Июля в 14 день Абулхаира хана посланец Кутлумбеть Коштаев объевил мне нижайшему, что после ево отъезду из киргиз-касацкой орды в Москву многократно набегами ездили башкирцы в киргиз-касацкую орду, брали в плен людей и отгоняли лошедей и верблюдов немалое число, а от них де киргиз-кайсаков напротив того башкирцам такими же набегами никакого разорения не учинено, чтоб ему посланцу Коштаеву оных взятых башкирцами в плен ясырей, лошадей, верблюдов возвратно отдать ныне, на что я нижайший ему посланцу Коштаеву ответствовал следующее: что взятых башкирцами у киргиз-касаков ясырей, лошадей, верблюдов ныне ему посланцу Коштаеву отдать невозможно за многи притчинами, Первое, что ближе 3 или 4 месяцев ясырей, лошадей, верблюдов за дальности их четырех дорог от башкирцев, отобрать отнють невозможно, и за тем жить в городе Уфе ему Тефкелеву и посланцу Коштаеву будет немалое продолжение; второе, может быть, и киргиз-касаки у них башкирцев тажо ж де брали в плен ясырей и отгоняли лошадей, и оные от обеих сторон обиды розысковаяъ прежде времени невозможно. А как он Абулхаир хан и протчие ханы и киргиз-касацкие страшила ея им-ш в-ва в подданстве быть присягою своею /л. 117 об./ утвердятца и росиских пленников возвратят, и их взятью башкирами ясыри и лошади возвращены будут. А что ныне в киргиз-касацкую орду башкирцам войною и набегами не ходить и взятых ясырей на сторону не продавать, и им киргиз-касакам на окоп не отдавать до указу, ко всем башкирцам ея им-го в-ва всемилостивейшей государыни императорицы указ пошлетца. И оной посланец Коштаев тем учинился доволен.

Сего августа в 22 день оной мой посланной в кизгиз-касацкую орду доброжелательной башкирец Кидирясь Моллакаев и с ним посланцы от Абулхаир хана и от Батур солтана 4 человека прибыли, а главному посланцу имя Сиюн-дюк. И оной Кидирясь мне словесно объевил, что он у Абулхаир хана был и о прибытие моем и посланцов ево в город Уфу объевил. И Абулхаир хан безмерно де радовался, и он Абулхаир хан ему Кидирясу сказал, что слышал де он, бутто ево посланцы были в России одержаны и ея им-е в-во всемилостивейшая государыня императрица ево Абулхаир хана в подданство принять не указала., к тому же де башкирцы /л. 118/ многократными набегами ясырей в плен брали, лошедей отгоняли, и он де Абулхаир хан думал тако, что башкирцы на них набегают, не собою знатно, по указу ея им-го в-ва, и были де в великом опасении, того ради откочевали было дале. И он башкирец Кидирясь ему Абулхаир хану объевил, что де сказывали, якобы ево посланцы в России одержаны и ея им-ое в-во в подданство всероссиское принять ево Абулхаир хана не указала, то де неправда, понеже он башкирец Кидиряс сам был с ево посланцами в Москве и посланцы его приняты в Москве милостию и жалованием ея им-го в-ва награждены довольно, и в росиских городех одержаны никогда не бывали, а что в Казани они жили, ожидали Тефкелева и тамо были во всяком довольстве, о чем он Абулхаир хан известен быть может чрез своего посланца Росбая, которой приехал к нему Абулхаир хану с ним башкирцом Кидирясом. /л. 118 об./ И как де уведомился он Абулхаир хан, что ея им-ое в-во всемилостивейшая государыня императрица милостиво соизволила указать ево Абулхаир хана в подданство всеросиское принять, и для того де отправлен к нему Абулхаир хану переводчик Тефкелев, и возвратился де он Абулхаир хан со всеми своими улусы паки назат к реке Иргизу, и наредил де сына своего Нурали салтана да зятя своего Батур салтана навстречю ко мне [196] нижайшему с тысечью человеки, и будут де сын ево и зять встречать на границе, тово ради, чтоб мне не было от киргиз-касаков или от других народов какия в пути нападения. И с оным посланцом Сиюн-дюком прислал Абулхаир хан ко мне письмо за ево печатью, которого письма с переводом, при сем посылаю. При том же оной посланец ево Абулхаир хана подал мне нижайшему неписаной лист за двума ево Абулхаир хана печатью и объявил словесно, присланой де оной неписаной лист в такой силе, якобы он Абулхаир хан, показуя свою верность, не токмо, что он желает быть в подданство всеросийском, но трудитца и других пародов привести в подданство ея им-го в-ва, чтоб я на том неписаном листе к ея им-му в-ву написал своею рукою именем ево Абулхаир хана, объявля верность ево, и что де он Тефкелев /л. 119/ напишет, Абулхаир хан спорить не будет. Такожде оной посланец Сиюн-дюк объевил мне нижайшему словесно же, что в Хиве ныне ханом брат двоюродной ево Абулхаир хана и желает де быть в подданстве ея им-го в-ва всемилостивейшей государыни императрицы всеросиской, такожде и другие владельцы, которые написаны в присланном письме ко мне нижайшему от него Абулхаир хана в подданстве быть всеросиском желают же де. Ежели ж письмо Абулхаир хана и словесной ево ко мне приказ будет правда и подлинно пожалают бухарской хан и хивинской хан и протчие владельцы ея им-го в-ва быть в подданстве, а сами к нему Абулхаир хану не будут и пришлют своих посланцов для договору и для присяги просить меня в Бухар и в Хиву, мне нижайшему туды ехать ли или требовать у них, чтоб они прислали своих полномочных посланцов за руками их и за печатьми грамоту, учинить с ними договор и присягою утвердить у Абулхаир хана. А по моему слабому мнению, пока я нижайший у Абулхаир хана буду и достоверно уведомлюсь, что бухарской хан и хивинской хан подлинно желают быть в подданстве ея им-го в-ва, или то неправда, до того времени бухарского посланника из Москвы отпустить не надлежит, а ежели ж хотя из Москвы он и отправлен, то можно ево и в Астрахани удержать, чтоб он, приехав туда, не учинил какое помешательство, а как я нижайши прибудут ко бухаир хану и уведав подлинно, в государственную коллегию иностранных дел с нарочным немедленно писать буду. Однако ж других владельцев усмотря ко интересу ея им-го в-ва всемилостивейшей государыни пользу в подданство принимать и присягою утверждать буду. Бухар и Хива от Абулхаир ха[на] ростоянием недели 2 или 3.

Того ради высокоучрежденную коллегию иностранных дел всепокорнейше прошу о вышепоказанных о немедленной резолюции, и для того оставил я нижайший у уфинского воеводы /л. 119 об./ полковника господина Кошелева 2-х доброжелательных башкирцов. Ежели соизволит государственная коллегия иностранных дел ко мне нижайшему повелительные указы отправить, и оные башкирцы до меня привезут в целости. А отправился я нижайший из Уфы в киргиз касацкую орду сего августа в 26 день.

Мамет Тефкелев.

Донесение М. Тефкелева в коллегию иностранных дел, 5 января 1732 г.

(ГАФКЭ, МИД, «Киргиз-касацкие дела», 1732 г., лл. 10-35)

/л. 10./ Минувшего октября 2 дня прошлого 1731 году от Абулхаир хана навстречю ко мне прислан был сын ево Нуралы салтан с знатными людьми к реке Иртынь и того ж октября 6 дня в урочище Манигубе я нижайший к Абулхаир хану по полудни во втором часу прибыл, а [197] встреча мне была от кибитки Абулхаир хана в 2 верстах. Того ж числа в полночь Абулхаир хан прислал ко мне тайно, чтобы я к ним шея или он ко мне тайно придет, а киргиз-казацкие старшина знатные приставили тайно караул, чтобы Абулхаир хан со мною не видался, как около ево, так и около моей кибиток везде люди караулили и меня не допускали к хану и хана ко мне, только между нами ходил тайно башкирец Кидирясь Моллакаев, которой пыле отправлен от меня на почте. Однако хан всеми мерами грудился, чтоб со мною до утра видеться, и хану никоим образом ко мне в кибитку притти было невозможно, и приказал /л. 11/ ко мне чрез оного ж башкирца Кидиряса, чтобы я надел платье самое худое, якобы простой человек и шол к нему, а ежели де он со мною ныне ночью не увидитца и в словах де с ним не согласимся, то де нам обеим с ним будет немалая трудность. И я, наделся на господа бога и счастие ея императорского величества, отважился к нему хану иттить; надел на себя киргис-касацкое худое платье, з башкирцом Кидирясом пришел в поле и говорил с ним доволно и между протчими разговоры объявил мне он Абулхаир хан, что он пожелал /л. 11 об./ быть в подданстве ея императорского величества всемилостивейшей государыни императрицы всероссийской один без согласия других ханов и салтанов и знатных старшин и напротиву ево Абулхаир хана слов я спросил, него ради он один без согласия других ханов и салтанов и знатных старшин то учинил, и ему то противно не будет ли и что тому притчина. На то он Абулхаир хан ответствовал тако: Объявляю де тебе яко богу сущую свою правду, чего ради один он без согласия других пожелал быть в подданстве всероссийском, /л. 12/ Первое притчина: из древних лет предки ево и он Абулхаир хан владели городами Ташкент, Туркустант, Сайрам принадлежащими деревнями и киргис-казаками; и учинилась у него Абулхаир хана война с хонтайшою многия годы и не мог с ним управиться, принужден был он, вышепоказанные городы оставя, выехать к качевным народам киргис-казакам и по том многия годы имели с ним хонтайшою войну и, недовольствуяся тем, стали воевать с Вольскими калмыками и Оральскими башкирцами и з бухарами и с Хивою и с четырех сторон стали ему Абулхаир хану все неприятели /л. 12 об./, того ради он и городов своих от хонтайши выручить не мог; однако де ныне з Бухариею помирились, а в Хиве учинился ханом брат его двоюродной Элбас хан; токмо остались неприятели ево Вольские калмыки и башкирцы, а с калмыками, как скоро мирятся, так скоро и война живет, мир их бывает несостоятелен, а башкирцы де без указу ея императорского величества с ними миритца не хотят, того ради он Абулхаир хан к ея императорскому величеству послал посланцов своих просить протекцию, чтоб ему с Вольскими калмыками и башкирцами быть в миру, а от хонтайши /л. 13/ отыскивать свою реванжу было ему свободно. Третие — можно де видеть, как Аюка хан, так и башкирцы, ежели не могут управитца с неприятелми, то охранены бывают протекциею ея императорского величества; тако ж де б и он Абулхаир хан был охранен протекциею ея императорского величества; ежели де калмыки и башкирцы будут в миру и в покое, то он надеется отыскать свою реванжу от хонтайши.

И говорил мне Абулхаир хан, чтобы я не вдруг их принуждал к присяге, сперва де надобно знатных старшин довольствовать подарками, чтоб они тем умягчились, /л. 13 об./, а ежели знатные старшина нашу партию будут держать, и киргис-касацкие народы от старшин отстать не могут. И многократно тем меня нижайшего утверждая, что [б] я ничего не жалел и их старшин дарил, понеже де киргис-касацкие народы — люди дикие, вдруг их в путь наставить не возможно, так надобно с ними поступать, как уменьем ловят диких зверей. [198]

И как я от него Абулхаир хана такие слова услышал, что он учинил сие один, кроме других, стал я ему Абулхаир хану говорить, чего ради посланцы его неправедно словесно предложили /л. 14/ в Москве: Абулхаир хан де желает быть в подданстве ея императорского величества всероссийского с согласия всех ханов и всего войска касацкого, а ныне стало то ложь, токмо один ты собою зделал. На то Абулхаир хан сказал посланцом своим словесно приказал объявить он, якобы, с согласия всех ханов и старшин войска касацкого для того, ежели б ево посланцы объявили в Москве токмо об одном Абулхаир хане, а о других бы не объявили, то б де, может быть, ея императорское величество тебя отправить не соизволила, а ныне слава богу, как ты приехал сюда, то /л. 14 об./ всеми мерами буду стараться ея императорскому величеству показать услугу и верность, чтоб привести их в подданство всероссийское, понеже он Абулхаир хан их обычей знает. И я нижайший у него хана спросил, ежели они на то склонны не будут и в подданстве всероссийском быть не похотят и привести их к тому будет невозможно, не будет ли от народов твоих мне какой опасности. И он хан мне на то сказал, ежели де знатных, старшин подарками удоволствуем, то де никакой опасности не будет и в подданство привести их будет /л. 15/ не трудно.

Потому я нижайший у него хана спросил, когда он у меня примет ея императорского величества всемилостивейшей государыни императрицы всероссийской грамоту, и он хан сказал, о том де пришлет известие, как он хан переговорит з знатными старшинами, и пошел я от него к себе в кибитку, а поутру хан прислал ко мне тайно собственного своего человека, чтоб я прислал к нему, как можно поскоряя, сукон, бобров, выдр и протчее, что есть у меня, для подарения старшинам. И я на то ему сказал: прежде присяги ему хану жалованья ея императорского величества /л. 15 об./ милостивые знаки отдать не могу, и вторично он хан ко мне прислал, чтоб я поскоряе прислал к нему товаров как ни есть уловить старшин, а ежели де не пришлешь то ему и мне будет немалая опасность; того ради принужден был я обещать ея императорского величества жалованья з грамотою к нему хану вместо принести, а знаки милости ея императорского величества всемилостивейшей государыни императрицы шубу, шапку и саблю не отдал, пока он хан к присяге не придет и пункты не подпишет, а как посланной ха иск ой от меня отошел, тотже час киргис-касацкие старшины ко мне прислали, чтобы я шал с ея императорского величества, грамотою и жалованьем. /л. 16/ Я к нему пришол, где были все знатные старшина и речь выговорил, и ея императорского величества грамоту хан, с места встав, принел, на голову поднея и подле себя положил и подарки: сукна, бобры, выдры, юфть, лисицы, чай принять приказал; и посадил меня хан подле себя по левую руку и потом спустя с четверть часа велели мне вытить ис ханской кибитки и, как я пошел в свою кибитку того же часу стали дуван дуванить ея императорского величества жалованье, что прислано было к Абулхаир хану, с великим криком и дракою и ис кибитку ханской все, что есть, вынесли на поле и стали делить с великою дракою, плетми и саблями между собою бились. А потом стали думать, чтоб меня убить, и услышел оное один башкирец, прибежал ко мне и указал, здумали де киргис /л. 16 об./-касацкая орда тебя убить и ограбить.

И я, как такое их злонамерение услышел, призвал к себе своих знатных башкирцов Алдар бая Исикеева, Таймана Шамова, Касямиша Батыря, Беку Качина, Образая Ободенова, Кидиряса Моллакаева и спросил их, таким образом их киргис-касацкое злое намерение отвратить; и оные башкирцы мне сказали, никакого способу к спасению не знают, кроме одного что имеетца. У них знатные старшины Букембат Батырь [199] да зять ево Эсет Батырь, да брат ево двоюродной Худай Назар Мурза, которые де изо всех их лутчие и сильные и умные люди и доброва состояния, надобно де их подарить довольным числом. Надеемся де от них нам польза /л. 17/ будет, а ежели де они к нам не склонятца, то де ни от кого нам надежды нет кроме бога, однако ж я послал объявить о том хану, что народ их имеет такое злое намерение меня убить, чтоб он хан мог меня от такого злого киргис-касацкого намерения освободить; он хан посланному от меня сказал, чтоб мог сыскать Букембат Батыря, кроме де ево спасения нет, понеже и он стал им подозрителен. Потом спросил я оных башкирцев, чтоб ево Букембат Батыря как можно искусным образом ко мне привести, и из башкирцов один тамо Шамов имел с ним издавна дружбу и поехал сыскал его з зятем и з братом на степи и, уговоря их, ко мне привел в вечеру. И стал им говорить Букембату Батырю с зятем /л. 17 об./ и з братом тако: уведомился я, что ваша киргис-касацкая орда имеет злое намерение меня убить, чего ради они так хотят зделать, понеже, я сюда прислан по указу ея императорского величества всемилосгивейшей государыни императрицы всеросийской по прошению Абулхаир хана, також де и вашей, а не так, чтоб я прислал неволею в подданство привесть, а ежели вы меня хотя и умертвите к тем российской империи нималого ущерба учинить не можете, токмо такова славного монарха приведете в злобу, не токмо с российскою империею иметь войну но не можете сыскать /л. 18/ места от онех от росийских подданных, от калмык и от башкирцев, а ежели же надо мною что учините, то всемилостивейшая государыня императрица всеросийская кровь мою вам так оставить не соизволит и тем можете вы за неповинную кровь мою со всею своею ордою разоритца. И ежели вы не хотите быть в подданстве ея императорского величества всемилостивейшей государыни императрицы, и вы меня отпустите добрым порятком паки назад в Росию. И он Букембат на то мне сказал: в Хиве Бековича убили, что де не могли реванжа отыскать, и так де пропало. И я ему оказал, правда хивинцы з Бековичем поступили по-варварски, ибо под солнцом нигде такова обычая нет, чтобы послов умерщвлять (Об убийстве в Хиве в 1717 г. кн. А. Бековича Черкесского см. С. Соловьев. История России, т. XVIII, стр. 11-15). А они /л. 18 об./ то учинили над Бековичем не человечески, но по скотцки, а что от хивинцов реванж неотыскан за многими притчинами, понеже когда Бековича убили, в то время продолжилася война многие годы в России со шведом, и многая иныя подобныя притчины я им предъявлял, а потом в 1726 году прислал хивинской хан посланца своего с повинною грамотою и оной посланец от нас с награждением паки возвращен в Хиву, а ежели вы Букембат Батырь трудами своими покажете к ея императорскому величеству всемилостивейшей государыне императрице верную услугу и своих киргис-касаков от злато намерения уговорите и их успокоите /л. 19/ и в подданство всероссийское приведете и ханскую партию держать будете, и за такую вашу верную услугу обещаю, что вы милостию ея имп. величества награждены будете довольно и причтены между добрых и верных слуг будете и впредь до смерти вашей оставлены не будете, понеже лутче жить в покое, нежели в разорении и лутче за доброе дело получить награждение, нежели по злодейству получить злое нападение.

И они Букембат Батырь з зятем и з братом к моим словам склонились и обещали их казаков привести в подданство всероссийское и ясак платить будут и аманатов дадут, и я им обещал дать на 500 руб. товаров, с тем от меня и поехали. Того же /л. 19 об./ октября 10 числа призван я был к ним в собрание, где был и Абылхаир хан, и спросила [200] меня киргис-касацкая старшина, зачем я к нему приехал. И я ему ответствовал: отправлен я по указу ея имп. величества в. государыни им. всероссийской с всемилостивейшею грамотою к Абулхаир хану и к вам киргис-касацким старшинам и ко всему войску киргис-касацкому против письменного прошения Абулхаир хана и во словесному предложению посланцов ваших, и можете известны быть во ответной грамоте, которая прислана чрез посланцов ваших Котлумбетя Коштаева да Сейт-кула Кайдагулова. И потом касацкая старшина стала /л. 20/ со мною говорить с великим сердцем: тако мы де Абулхаир хану просить подданства всероссийского грамот писать и посланцом словесно объявить, якобы ясак платить и аманатов дать, — того мы не велели, токмо мы киргис-касацкая старшина присоветовали послать посланцов, чтоб быть с Росиею в миру, а не в подданстве, а и ныне в подданстве быть не хотим, и надобно де тебя за то убить до смерти. И как я нижайший от киргис-касацкой старшины такие противные слова услышал, и стал им з серцем же говорить тако: понеже росийская империя в свете славное государство, и такому славному монарху с вами яко с темными зверьми быть в миру неприлично, ибо росийская империя от вас никакого опасения не имеет /л. 20 об./ и в вас нужды нималой нет, а вам от подданных российских великая опасность, первое от калмык, второе от башкирцов, третие от яицких казаков, четвертое от сибирских городов, и всегда вы от них побеждены и разорены бываете и, ежели вы не пожелаете быть в подданстве всероссийской империи, и я с вами мирнова договору чинить не буду и такова беславия росийской империи не принесу. Или вы гнушаетесь, чтоб быть вам в подданстве всеросийской империи, не токмо, вы яко степные звери, но многие самовластные цари и ханы в подданстве всеросийском имеютца: первое — царь грузинский, Аюка хан калмыцкой, Аликула хан Усми хан Кагацкой, — и многие к тому /л. 21/ приличныя я им слова говорил. И как они касацкая старшина от меня слова выслушали и, выступя из них Букембат Батырь стал говорить Абулхаир хану: по желанию твоему быть в подданстве всеросийском желаем и в том себя присягою утвердим. И Абулхаир хану и Букембат Батырь и протчие знатная старшина того числа учинили присягу, а большая часть не присягали, стали быть противны; потом меня отослали в свой обоз, и противные партии стали умножаться с того числа и объявляти мне на каждой день смерть, и Абулхаир хан чрез два или три дни и Букембат Батырь ко мне прихаживали и со мною советывались, как с киргис-касацкими /л. 21 об./ старшинами поступать и увещевали меня, чтоб я знатных старшин 30 человек подарками удовольствовал, которых я нижайший сукнами, бобрами и протчими товарами удовольствовал и оные 30 человек стали держать Абулхаир хана партию и Букембат Батыря.

Того ж октября 20 числа в полночь прислали ко мне Абулхаир хан, чтоб я прислал к нему сукна 60 аршин всякого цвету да карамазинного 50 аршин, 20 бобров, 40 выдр, 20 юфтей, красных кож 5, косяков камки 5, чернобурых лисиц 3, июня китайки для роздачи знатным киргис-касацким старшинам и приказал ко мне чрез своего человека, ежели я к нему вышепоказанных товаров не пришлю, то де заутра /л. 22/ нас с ним предадут смерти, и паки вторично прислал с тем, ежели к нему вышеобъявленного числа товаров не пришлю, то де он хан велит отнять насильно, за то де на него хана всемилостивейшая государыня и-ца гневатца не будет, понеже де он хан трудитца, яко диких людей привести в подданство всеросийское; и вышепоказанных товаров отослал я з башкирцем Тамосом Шамовым, и оные товары хан киргис-касацким старшинам роздал все без остатку, и оные старшина, которые от хана и от меня подарками довольствованы, те учинили [201] присягу, чтоб быть в подданстве всеросийском и, ежели хто на то будет противен /л. 22 об./, и прогаву тех, чтоб не жалеть своего живота. А после того явилася другая противная партия и два раза на меня и на хана приступали, чтоб меня убить до смерти. Однако с помощиею божиею в обозе ничего они мне учинить не могли, и напали на меня при море Аральском, когда стали кочевать, чтоб меня убить до смерти или поймать живьем да замучить, и при кочевье ничего учинить не могли, токмо, поймав, увезли от меня одного знатного башкирца Тамоса Шамова и мучили ево тиране к и. Потом послал Букембат Батырь брата своего Худа Назар Мурзу к тем противным: касаком, чтоб их от злаго намерения уговорить и башкирца Тамоса от них свободить. И он Худа Назар оных противных касаков от злаго намерения уговорил, и башкирца Тамоса от них свободил, и знатных старшин привел к хану, которых я подарками удовольствовал, и оные, старшина в подданстве всеросийском быть присягали и к пунктом свои знаки приложили. И как Абулхаир хан и Букембат Батырь. Малую орду успокоили, к отправили в Среднию орду Худа Назару Мурзу к Шемяхи хану с тем, что Малая Орда в подданстве всеросийском быть все присягали и ясак платить обещали, а имянно Абулхаир хан своего владения четыре тысячи лисиц, зять его Батырь Махометь салтан своего владения 1 000 лисиц, /л. 23/ да 1 000 корсаков, да сын Абулхаир хана Нурали салтан своего владения 1 000 лисиц, чтоб и он Шимяхи хан, уговоря своих старшин, принял подданство всеросийское, и он Шемяхи хан на разсуждение Худа Назара Мурзы склонился быть в подданстве всеросийском, в том и присегал и ясак платить с своего владения обещал, а именно 2 000 лисиц, да 1 000 корсаков, на что дал письменное обезательство, а других ханов, салтанов и старшин в Средней орде к тому склонять, чтоб привести в подданство он Шемахи хан обещал, понеже киргис-касацкая орда из древних лет разделена на три части, а имянно Болшая, Средняя и Малая Орда /л. 24/ Улуюз, Ортаюс, Кичеюз. Большая орда кочюют за бухарами в дальном разстоянии, и с Среднею, Малою ордою не съезжаютца, у них же хан особливой. Средняя орда кочюет около Тобольска, а ханами у них Шемяхи хан, да Кочек хан, двое салтанов Борак салтан, да Оболмаметь салтан, а в Малой орде один Абулхаир хан, да двое салтанов зять ево Батырь Махометь салтан, да сын ево Нурали салтан. Городов у них никаких нет и вся орда киргис-касацкая кочевная, а довольствуютца скотом, но и больше ловят лисиц и корсаков довольно, а хлеба не пашут. А в Среднюю орду за дальностию ныне зимою я не поехал, а поеду к нему весною и что другая ханы ясак платить обещать будут, в том у них возьму письменное /л. 24 об./ обязательство и буду ханов и салтанов и знатных старшин приводить к присяге.

Абулхаир хан между протчими ханами у них был в великом почтении, а ныне на него Абулхаир хана все злобятца за то, что он просил быть в подданстве всеросийском один, и подлинное намерение Абулхаир хана чрез многия разговоры узнал [и], и он мне объявил чего ради он один без согласия других просил быть в подданстве всеросийском. Первое, ханы у них несамовластные; второе, — не наследные, а он Абулхаир хан желает, чтоб протекциею ея императорского величества быть ему самовластным и дети б ево по нем были наследники так, как Аюка хан волен над своими /л. 25/ калмыками и ежели впредь неиспортитца Абулхаир хан ныне так верно поступает к стороне росийской как, надлежит доброму человеку и верному слуге, а как Букембат Батырь в бытность мою в киргис-касацкой орде стал верные услуги казать, понеже от Букембат — человек доброй совести и умной, и я нижайший от смерти избавился им, понеже с приезду моево в [202] киргис-касацкую орду декабря по 25 число 731 году всегда киргис-касаки имели намерение, чтоб меня и хана убить до смерти, токмо спаслись охранением Букембат Батыря, о чем пространно о верных службах Букембат Батыря и на меня о вседневных нападениях объявлено будет во вседневной моей записке. И взяли меня и хана /л. 25 об./ он Букембат з братом и зятем в свои улусы, чтоб киргис-касаки не учинили мне какой противности, и ныне живем у них, и киргис-касацкая орда склонилась в подданстве всеросийском быть чрез добродетельное старание ево Букембат Батыря, и объявил он мне Букембат Батырь свою тайность и просил меня, ежели де, паче чаяния, киргис-касацкая орда не состоит в слове и отстанут от подданства всеросийского, то он Букембат Батырь и зять ево Есеть Батырь и брат ево Худай Назар Мурза от них киргис-касаков отстанут и желают быть под рукою ея императорского величества всеросийского и кочевать бы им было вольно по реке Яику. И оное их /л. 26/ намерение ея и. в. угодно будет ли, и ежели же протчия киргис-касаки будут нападать на них, чтоб для споможения им Букембату Батырю указ на Уфу к башкирцам и яицким казакам пришлетца ль, то он Букембат Батырь з зятем обещают киргис-касацкую орду привести в подданство всеросийское, в два года саблею, а владения у них Букембая Батыря з братом и зятем ево будет 7 000 кибиток, а ежели де киргис-касацкая орда по присяге своей будет крепка стоять в подданстве всеросийском, то он Букембат Батырь з зятем ево будут с ними киргис-касаками жить мирно и постоянно, на что я их Букенбай Батыря з зятем обнадежил намерение /л. 26 об./ их ея и. в. милостивно за благо принять соизволит, и на Уфу башкирцам н яицким казакам, и где кому способно будет им споможение чинить, указы пришлютца. И по том Абулхаир хан и Букенбай Батырь и зять ево Есет Батырь и брат ево Худа Назар Мурза в том намерении себя крепко и верно утвердили и вторично присягали, а мое слабое мнение, чтоб Абулхаир хана и Букенбай Батыря з зятем и з братом ево всеконечно надобно со обнадеживанием от киргис-касаков оторвать, ибо я у них видел, буде Букенбай Батырь з зятем от них киргис-касаков отстанут, то киргис-касацкая надежда вся пропадет однако ныне /л. 27/ как можно видеть, что вся орда утишилася, только я еще с протчими в Средней орде ханами не видался, с салтанами и старшинами, а в майе месяце всегда у них живет собрание, где будут ханы, салтаны и знатная старшина, и я сего 732 году в майе месяце со всеми увижусь, а которые ханы и салтаны присягали и обязались письменно, чтоб быть в подданстве всеросийском и ясак платить каждой что из своего владения, и просили меня что с тем известием желают они отправить к ея и. в. посланцов своих: Абулхаир хана посланец — свойственник Букембат Батыря — Баке Батырь, с одним служителем, а от Шемяхи хана /л. 27 об./ двое посланцов: Кулбака Теленгут, а другой — Яи Лган и при них один служитель Амаллык; от зятя Абулхаир хана Батыря салтана посланец Махометь Ходжа с одним служителем, от сына Абулхаир хана Нурали салтана посланец Чека Теленгут, жены Абулхаир хана — посланец Машкар. И оных посланцов пожаловать, наградить, понеже то приятно будет другим ханом и салтанам подданство всероссийское принять; посланцу Абулхаир хана свойственнику Букембат Батыря Баке Батырю, да Шемяхи хана посланцу Кулбаке Теленгуту по 50 руб. по 5 аршин хорошего сукна, да по чернобурой лисице человеку /л. 28/. Шемяхи ж хана посланцу, другому и Батырь салтану посланцу по 40 руб. и по 4 аршина сукна и по одной лисице человеку, Нуралы салтана посланцу, и жены Абулхаир хана посланцу по 30 руб. по 4 аршина сукна и по одной лисице человеку, 3-м кощеем по 10 рублев человеку, [203] особливо Абулхаир хана Посланца Баке Батыря надобно пожаловать тайно, сверх той дачи, еще тритцать рублев, да сукно, чтоб Букенбаю была то приятно, а кормовых денег первым двум персонам по 15 коп., а протчим 4 человеком до 12 коп., а 3-м кощеем-по 7 коп. на день человеку, а на дрова и на свечи опрячь кормовых, а при отъезде /л. 28 об./ пожаловать им кормовых денег на два месяца; да с оными ж посланцами соблаговолят пожаловать прислать киргис-касацким владельцам за доброе их намерение, что они подданство всеросийское приняли, милость ея императорского величества несколька товаров, сукна, черныя лисицы, выдры, юфть, а именно Абулхаир хану на 100 руб., Шемяки хану на 100 руб., Батырю салтану на 70 руб., Нурали салтану на 50 руб. и оное им зло принято будет; на то смотря, другие ханы и салтаны будут в подданство всероссийское проситься и ясак платить с великою охотою и мне совершить свою комисию /л. 29/ будет очень легко. И государственная колегия иностранных дел соблаговолит, особливо пожаловать ко мне, прислать с башкирцем Кидирясом, да з дворянином Кирилов Барабанщиковым на 300 руб. товаров ис казамазинных сукон, Краснова 40, зеленова 20 аршин, ценою по 1 руб. по 50 коп., ис простых сукон, Краснова 20, да зеленого 20 аршин, пять лисиц черных по 10 руб. лисица, да 5 лисиц по 5 руб., выдр, лисиц 10, порешень 10, юфтей, красных кож на дачю в Средней орде ханам, салтанам и старшинам, понеже у меня не осталось ничего товаров в свои вещи и платья с плечь все роздал и тем их в подданство всероссийское привел, /л. 29 об./ и от злаго намерения утишил. Да на содержание мое пожаловать прислать червонных, понеже я у себя не имею, денег ни копейки, и пропитания имею в долг, чтоб мне, здесь живучи, не принять посрамления, а с приезду моего и поныне от страху, от голоду и холоду приемлем несносную трудность, того ради что в киргис-касацкой орде мне корм не дается, и я у них прошу, и тем их не озлобляю, понеже де они киргис-касаки преж сего такова обычая не имели и ныне едва приходят на истинной путь. А что Абулхаир хан писал ко мне в Уфу, якобы бухарской и хивинской ханы просили чрез него, Абулхаир хана, чтоб быть в подданстве всеросийском и то неправда /л. 30/. А от бухарского хана к нему Абулхаир хану прошения такого не было, токмо от хивинского хана к нему Абулхаир хану при мне прислан был посланец, и я с ним виделся, и о том разговоров никаких не было, а наивяще оной посланец возмущал киргис-касацкую орду, чтоб они подданства всеросийского не принимали, а меня бы убили; однако ж оной посланец мне учинить ничего не мог. Токмо де он Абулхаир хан в ту меру писал, что он желает Бухар и Хиву в подданство всеросийское привести не волею, а ныне он Абулхаир хан послал сына своего Нурали салтана к брату своему в Хиву с тем, чтоб он конечно принял подданство всеросийское, тако ж договоритца о комерции, что бухарские /л. 30 об./ и хивинские купцы в Росию ездили чрез киргис-касацкую орду. На то я ему Абулхаир хану в разсуждение предлагал, что [бы] на то ево склонить, понеже чрез киргис-касацкую орду комерции быть невозможно: киргис-касаки — люди дикия и непостоянный и страху от ханов не имеют, буде купцам какую пакость зделают, то будет вам ханам безславне, — разве учинить так, чуде бы Абулхаир хан просил у ея императорского величества, чтоб милостиво указать соизволила на устья реки Ор, где впала в реку Яик, зделать крепость, и в той крепости надлежит тебе хану зимовать и из киргис-касацких старшин изо всякого роду по одному человеку быть тут во оном же городе /л. 31/ у киргис-касацких дел судьями погодно; ежели кто из киргис-касаков провинитца, чтоб они судьи по указом ея в. учинили тем пристойное наказание, и потом можно надеяться, [204] киргис-касацкая орда будет жить спокоем и купцам обид чинить не будут, и тебе хану будет беспечально. На что он Абулхаир хан склонился и с радостию за благо принял, а по моему слабому мнению, на устья реки Ор всеконечно надобно зделась фортецию, для того первое, что киргиз-касаки аманатов давать на Уфу из детей старшин отказали, а как они .из самих старший из каждого роду по одному человеку учинят яко судьями у киргис-касацких дел в том городе жить, ясак збирать и в Москву отсылать погодно, то они будут вместо политичных аманатов, и киргис-касаком пакости делать росийским подданным будет невозможно, понеже оная крепость будет им касакам великой страх, а росийским /л. 31 об./ подданным превеликое охранение, и ежели оная крепость построена будет, то в Бухар, в Хиву, в Ташкент, и в Торкустан караванам ходить будет зело способно, ибо от Уфы Хива ближе, нежели от Астрахани, понеже устья реки Ор от города Уфы разстоянием 550 верст, а Хива от того ж устья 600 верст, а до Бухар от того устья 800 верст, и дорога зело способная, воды довольные, о чем впредь объявлено будет в ланткарте ясно, — а ныне ланткарты зделать было никак не возможно, — и опасности купцам не будет, понеже в конвое для провожания будут киргис-касаки сами.

Да прошедшего декабря 26 дня 731 году призван я был к Абулхаир хану где были и старшина касацкая, и объявили мне: в прошлом де 729 году от него Абулхаир хана отправлен был посланец Бексулат с товарыщи 4 человека в Табольск, которой и поныне держитца под караулом в Тобольску, и тем они меня многократно упрекали, на то я им сказал, оной посланец зачем от них послан был в Табольск и за какую притчину он одержан, о том я и известия не имею, знатно за ним посланцом ваши киргис-касаки учинили росийским подданным какую пакость, может быть, по вашему обычаю /л. 32/ и одержен был, понеже у вас то над послами делаетца. И при той конференции о полонениках с ними я имел разговор, чтоб росийских пленников они отдавали, а которыя есть от них в полону в Руси, и те им отданы будут без окупу, и к тому многия пристойным резоны им говорил, и на то ханы склоняются, токмо народ киргис-касацкий того не желают, а желают, чтоб как великоросийских, так и киргис-касацких пленников, положа цену, отдавать на выкуп, токмо я без позволения государственной коллегии иностранных дел о цене с ними договариваться не смею. Однако сколько возможно будет, /л. 32 об./ домогатца, представляя пристойные резоны, чтоб безденежно возвращали.

А как я нижайший до владения каракалпацкого доехал, тогда каракалпацкий хан прислал ко мне письмо и при том для договору прислал три человека из духовных да пять человек из знатных старшин просить, чтоб ему своею ордою всемилостивейшей государыни и всероссийской быть в подданстве и ясак платить не желают, токмо из них один знатной старшина, называемой Уразак Батырь, обещался /л. 33/ домогатца их каракалпак привести к тому, чтоб и они ясак платили. И имелися у них, каракалпак, завоеванные тому назад с 60 лет, наши башкиры двести кибиток, и они мне оных отдать обещали, а о росийских пленниках я им довольно говорил, чтоб они, показуя первую верность к ея и. в., росийских пленников отдавали, и то б было ея и. в. зело приятно, и еще на то не склоняются, ибо скоро их на истинной путь привести отнюдь не возможно, понеже оныя народы люди дикие. /л. 33 об./ И государственная коллегия иностранных дел ежели вышеобявленное Абулхаир хана и Букенбай Батыря намерение за благо принять соизволит, чтоб в запас на Уфу к башкирцам и яицким казаком и где, кому способно будет для споможения Букенбай Батырю и зятю ево Есет Батырю прислать ея и. в. указы, и о строении на устье [205] реки Ор города Абулхаир хана обнадежит ли, а о вышесказанном посланце Бек Булате с товарищи четыре человека в Тобольск соблаговолит послать ея и. в. указ, чтоб привесть /л. 34/ их в город Уфу неумедля, а меня нижайшаго уведомить, за что оной посланец одержан был в Тобольску, чтоб я в собрании в майе месяце киргис-касакам о том мог ясно предъявить, и оного посланца из Уфы им отдать ли, а ежели отдать, то им будет очень противно; и о пленниках, ежели не склонятся безденежно возвращать, денежною ценою договариватца ль, а посланцов Абулхаир хана и протчих соблаговолит возвратить к майю месяцу, а ежели оныя посланцы к майю месяцу не возвратятся, то в договорах учинится превеликая остановка, то дожидатца мне будет другова году; покорно /л. 34 об./ прошу государственной коллегии иностранных дел присланного от меня дворянина Кирилу Барабанщикова за многия ево верныя службы и всеусердныя труды пожаловать ево Барабанщикова в Уфимския дворянския роты вахмистром и о том в Уфу послать ея и. величества указ, понеже он Барабанщиков человек доброй не токмо что в ундер, но и в обор-офицеры достоин. А башкирцу Кидрясу Моллокаеву пожаловать пятьдесят рублев денег и на кафтан сукна, понеже он Кидряс во интересах ея императорского величества верной слуга /л. 35/ и многократно видел смерть и зело доброжелателен к росийской стороне, и ежели он будет награжден то и протчия башкирцы, которыя имеютца при мне, на то смотря, будут во интересе ея и. величества, не жалея живота своего, со усердием служить, а киргис-касацкая орда будет числом 40 000 кибиток, каракалпацкая орда числом 10 000 кибиток.

Из Аральского моря.

Переводчик Маметь Тефкелев.