№ 303
Из рапорта командующего эскадрой в
Астрабадском заливе капитан-лейтенанта И. О.
Свинкина командующему Каспийской флотилией о
взаимоотношениях с туркменами и антирусских
происках каджарских властей
2 июня 1852 г.
Осмотрев в подробности дела отряда в
отношении туркменских дел, я считаю долгом о
положении их довести до сведения Вашего
превосходительства.
По принятии отряда я счел необходимым
видеть туркменских старшин для объяснения
разных дел и в какой степени старшины могут в
настоящих обстоятельствах исполнить данное
обещание относительно удовлетворения разных лиц
за понесенные убытки по происшествиям истекшего
года, но старшины долго не являлись к отряду,
боясь быть удержанными за пленных персиян,
которые находятся у некоторых племен, но
принятые мною меры, показывающие к ним
расположение, и обещание мое не задержать их ни в
каком случае убедило их исполнить мое желание и
они 28-го числа прибыли на отряд, в числе них
находился и Мулла-казы. (Таган-казы)
После многих совещаний со мной туркменские
старшины обещались мне стараться прекратить все
разбои и грабежи и общими силами действовать,
дабы выручить всех пленных, а [429]
также, по мере возможности, сбором пошлины с
каждой лодки, идущей с нефтью к берегам,
сопредельным с Астрабадским заливом, уплачивать
за разграбленный туркменами шкоут “Казань”,
принадлежащий астраханскому 3-й гильдии купцу
Артемию Мадатову, а чтобы предупредить, по
возможности, разбой, я предложил старшинам
выбрать из каждого племени по два надежных
человека; эти люди, быв на жалованье из пошлинных
денег, не должны допускать сбора на разбой и
отнимать силой пленных, которые будут привозимы
в аулы, на что старшины изъявили полное свое
согласие, но до какой степени справедливы
намерения и желания их, можно увидеть только
впоследствии... (Опущены сведения о
взаимоотношениях туркмен с Ираном).
До меня дошли верные сведения, что в
прошедшую зиму были вызваны в Тегеран старшины, в
числе коих находились и старшины прибрежных
аулов; многие из них уже возвратились с щедрыми
подарками от персидского правительства и это
обстоятельство много вредит расположению
туркмен к отряду, и вообще туркмены не имеют
должного доверия к отряду. Это видно из того, что
нужно было употребить месяц времени, чтобы
согласить их приехать к отряду. До получения от
полномочного министра других предписаний,
сообразных нынешним обстоятельствам, я буду
стараться предписанными мерами действовать на
туркмен и тем заставить их выполнять требования
отряда.
Все туркменские старшины просили меня
о возвращении на родину Черкес-хана и [об]
освобождении четырех туркмен, содержащихся при
отряде под арестом, о которых предместник мой
доносил Вашему превосходительству от 16 февраля
сего года за № 267, говоря, что после этого они
будут выполнять все требования. Я старшинам
объявил, что если туркмены будут выполнять в
точности все требования отряда и все захваченное
будет выдано, то я буду просить об этом у высшего
начальства, тем более, что предместник (Л. А. Вендрих) мой то же самое обещал.
Братья Черкес-хана через письма просили моего
содействия дать им возможность получить от
Черкес-хана известия, почему я имею честь
обратиться к Вашему превосходительству с
покорнейшей просьбой приказать снестись с
начальством местопребывания Черкес-хана, дабы
оно сделало свое распоряжение о высылке письма
от Черкес-хана к его братьям; это обстоятельство
до некоторой степени может водворить порядок,
ибо племя его это не перестает делать захваты и
грабежи из мести за увезенного брата. (Документ
без подписи)
ЦГАВМФ, ф. 410, д. 422, оп. 2, лл.
127—130 об.
Заверенная копия
