Из записки о туркменах-йомутах восточного побережья Каспийского моря

23 мая—6 августа 1848 г. Ашур-Аде

...Туркмены поколения йомутов, занимая своим кочевьем восточный берег от Красноводского залива до Черной речки (Кара-Су), падающей [381] в Астрабадский залив, очень натурально считают Кара-Су своей границей с Персией. Но во мнении персиян эта граница должна быть по речке Гурген, падающей в море несколько севернее Черной, и туркмены, особенно туркмены племени ерали, занимающие пространство между Гургеном и Кара-Су, подданные их, чего, однако ж, туркмены вовсе не признают и своими набегами беспрерывно опустошают границы Персии. На границе Черной речки всегда стоит лагерь персидских войск, оберегающих спокойствие Персии, почему здесь наезды не всегда удаются. Самым удобным местом для набегов оставались деревни по берегам Астрабадского залива, никем не защищаемые. Туркмены часто посещали этот берег на своих киржимах (плоскодонные лодки) и на эмбетских лодках (большие и довольно острокильные) для меновой торговли и для грабежа, причем лучшую добычу составляли пленные, иногда довольно дорого выкупавшиеся. Вражда персиян и туркмен отразилась и на рыбопромышленниках, из которых одни ловили в водах, прилегающих к Персии, другие — у берегов туркмен. Так как на пространство между речками Кара-Су и Гурген претендуют и персияне, и туркмены, то и промышленники с той и другой стороны враждовали за этот участок. У персиян здешние воды откупает Мир-Багиров — персиянин, очень богатый, имеющий большие связи в Персии, впрочем, торгующий под русским флагом. В водах туркмен утверждались купцы братья Герасимовы, хорошо ознакомившиеся с туркменами и под видом откупа получившие здесь монополию лова. Собственно, враждовали между собой Мир-Багиров и Герасимовы, и последние, как менее богатые, терпели наиболее в этой вражде.

От эскадры, занимающей посты у берегов Закавказья, от времени до времени посылались суда для обозрения южного и восточного берегов Каспия с целью защищать коммерцию и рыбопромышленность от могущих быть притеснений персиян или туркмен, разбирать взаимные купцов жалобы и смотреть, не имеют ли персияне мореходных судов, которые по последнему трактату запрещены им.

В 1836 г. персияне снарядили две расшивы (двухмачтовое крюйсельное купеческое судно), нагрузили их ружьями, пищалями, пушками; посадили адмирала, как величал себя Мир-Садык, и пустились на них поражать туркмен. Мир-Садык сделал несколько выстрелов по пустому острову Огурчинскому, разорил колодцы на Нефтяном и [так] как берега — кочевья туркмен — отмелы, а о высадке персияне и думать не могли, то персидскому адмиралу оставалось одно занятие: крейсировать в ожидании выезда туркменских лодок. Но прежде, нежели ему удалось это, он был взят русским крейсером и его расшива отведена к нашей эскадре на остров Сару. Персияне, лишенные собственных средств обороны, просили защиты нашей, почему на следующий год были посланы два военных брига, которым предписано: стараться не допускать персиян и туркмен к раздорам.

Надо заметить, что туркмены здешних берегов вообще преданы русским и до последних годов русские от них никогда никаких обид не имели и всегда могли съезжать на берег безоружными, встречая там гостеприимство. Эта преданность особенно поддерживалась через семейство Кият-хана, имевшего очень большое влияние на всех туркмен и очень любившего русских. В последнюю персидскую войну он содействовал нам своими опустошительными на Персию набегами и хотя он был побуждаем к этому жаждой корысти и мщения, но, тем не менее, как союзник хан еще более прилепился к нам. Беспрерывные сношения с нашими рыбопромышленниками, которые покупают у туркмен ловимую ими рыбу, доставляя им лодки, сети и различные произведения русской промышленности, равно и совершенная зависимость как лова, [382] так и всей морской торговли от русских укрепляет привязанность туркмен к нам личными их интересами. Довольные расположением туркмен и будучи в мире с Персией, мы старались предупреждать их взаимные ссоры... (Опущены сведения, содержащиеся в предыдущих документах).

...Теперь собственно о туркменах. Кочующие здесь туркмены суть племени йомутов. Они не признают над собой никакой власти, хотя персияне и претендуют на их подданство. Соседние с ними племена более или менее зависят или от персидского шаха — племя конлэ, (По-видимому, гоклен) или от хивинского хана — теке, игдыры и проч. Собственно йомуты разделяются на два поколения — нурали и ярали. Первые, кочующие севернее речки Гурген, подразделяются на пять родов: 1) гасан-кули-кёр, 2) тура-ашли-кёр, 3) кельтэ, 4) кара-инджик, 5) кырык и кем. Последние два — одного рода. Ярали, которые кочуют между Гургеном и Кара-Су, имеют тоже пять родов: 1) тумачь, 2) овнук-тумачь, кызыл и арык, (Пункт 3-й отсутствует в тексте; видимо, это описка) 4) сакгаллы, 5) буркас и чуккан. Вместе с йомутами кочует особенное племя туркмен — огурджали, разделяющееся на два рода.

В путешествии Муравьева в Хиву вы найдете генеалогическое древо, в котором представлены все племена, поколения и роды туркмен. Йомуты там имеют совсем иное подразделение против того, какое я сделал; но почти все означенные выше роды можно найти и у Муравьева, (См. Н. Н. Муравьев. Путешествие Н. Н. Муравьева в Туркмению и Хиву. М., 1822) хотя в другом порядке. То разделение, которое я написал, составлено мной по словам второго сына Кият-хана — Кадыра, одного из умнейших старшин. Не буду спорить, если по непривычности слуха к туркменскому выговору некоторые имена мной написаны неправильно.

Границ кочевий йомутов точно определить нельзя, особенно с восточной стороны, где их кочевья примыкают к кочевьям других племен. По берегу моря йомуты занимают пространство от речки Кара-Су до Красноводского залива, обладая и прилегающими к берегу островами: Огурчинским и Нефтяным. Число народа, ни даже число кибиток, тоже неизвестны даже и приблизительно не только нам, но и самим туркменам. Ещё менее возможно определить числами богатство народное. Главнейшее богатство их состоит из лошадей и рогатого скота, которое по причине падежей, засух и особенно баранты (междоусобные грабежи) не могут значительно увеличиваться, уж не говорю — улучшаться. Впрочем, туркменские лошади весьма замечательны и лучших родов. Ценятся на месте по 100 и по 200 червонцев. Туркменские лошади не весьма красивы и особенно отличаются маленькой головой, короткой гривой и тонкими длинными ногами. Они не сильны, не способны для дальней езды, но переносливы и неутомимы в продолжительных скачках.

Степи, по большей части песчаные, бедны растительностью; лесу здесь нет, кроме негустых и малорослых рощ по берегам речек в южной части степной; хлеба и пшена (сорочинского) сеют очень мало. Из домашних изделий можно только заметить ковры, очень прочные и красивые.

Туркмены, кочующие по берегам моря, обладают большими, еще не вполне ими обрабатываемыми богатствами, которые суть: рыбная ловля у взморья, каменная соль на полуострове Дарджа, по берегам [383] Хивинского залива и на острове Челекен, также несколько озер самосадочной соли на острове Огурчинском; наконец, нефтяные колодцы на острове Челекен (Нефтяном).

Рыболовством туркмены сами занимаются довольно деятельно, покупая снасти и даже лодку у русских купцов и продавая им вылавливаемую рыбу по ценам, весьма низким (например, пуд клею 130, пуд икры 3, 10 осетров с икрой, вязигой и клеем 3 руб.; все это на ассигнации). Надобно ж, однако, заметить, что рыба здешнего улова по причине долгого перевоза, а клей — по худому туркменами приготовлению ценятся в Астрахани ниже рыбы и клея тамошнего улова. Русские промышленники и сами ловят здесь рыбу, никому не платя откупа. Здесь ловятся все рода рыбы Каспийского моря, но преимущественно осетры и белуга. Соль и нефть туркмены добывают сами и развозят её в Персию и нашим здешним рыбопромышленникам на лодках и киржимах; иногда за этими товарами заходят сюда идущие в Персию бакинки; обыкновенные цены на соль 3 реала (1 реал — 30 коп. серебром) за 28-пудов на месте, только с доставкой на судно: нефть — по 1 реалу 2 пуда (тулук). Бакинская нефть — 7 рублей серебром хальвар (20 пудов). Бакинская соль 50 коп. серебром за пуд.

Не думая ни шутить, ни хвастать, я не представляю никаких таблиц о добыче и отпуске рыбы, соли и нефти. Первая еще могла бы быть означена с некоторой вероятностью, потому что с привозимой отсюда рыбы в Астрахань оплачивается пошлина. Но последнего решительно нельзя, по крайней мере, тому, кто не жил здесь так долго, чтобы лично изведать дело, и жил не так мало, чтобы доверять словам туркмен. В статье (Об этом содержатся подробные данные в трудах Г. С. Карелина и И. Ф. Бларамберга) господина Фелькнера (Горн. журнал, 1837, № 1 и 2) можно найти приблизительные таблицы и числа нефтяных колодцев, их глубины, почвы, количество добываемой нефти, число приходящих в Персию лодок и киржимов, наконец, общей выручаемой суммы. Все это приблизительно. То же и о соли, хотя с меньшей подробностью. Замечу только, что вывоз в Персию отсюда соли и нефти весьма значителен; по крайней мере, вся Астрабадская и Мазандеранская провинции снабжаются этими минералами отсюда. Соль еще идет и на все здешние рыбные промыслы. Покамест добыча этих минералов ограничивается их сбытом: натуральная граница их богатства неизвестна нам. Торговля туркмен состоит в мене их произведений на пшено, табак и ткани Персии и на некоторые русские изделия. Торговля медленна и не оживленна.

Правления туркмены никакого не имеют. По обширности родства и друзей, по личной силе, богатству и талантам некоторые из них пользуются званием и правами старшин. Но эти права и отношения к другим туркменам вообще неопределенны, непостоянны и по большей части ничтожны; таких старшин много в каждом роде, даже во всяком ауле. Более замечательным по своему влиянию был известный Кият-ага или Кият-хан (его портрет приложен к путешествию Муравьева). В последних годах много был уважаем взятый ныне в плен Якши-Мамед, старший сын Кията. Йомуты — плохие воины и могут быть страшны только персиянам, которым действительно страшны. Огурджали вовсе не воины — полукупцы, полурабы и вообще презираемы; да племя огурджали и немногочисленно.

Я сказал, что здешние туркмены считают себя независимыми. Однако ж, обитая по берегам Каспийского моря своими богатейшими аулами, извлекая из моря и его островов важнейшую часть народного [384] продовольствия, имея морскую торговлю, — туркмены необходимо зависят от России как от полновластной владетельницы Каспия.

Но пора кончить это длинное послание. Я завтра снимусь с якоря и пойду в крейсерство вдоль восточного берега, имея, между прочим, назначение проводить до острова Огурчинского три купеческих судна, которые, кончив здесь свои дела, отправляются в Астрахань. На одном из них перешлю и письмо. Прощайте... (Опущены сведения о возможностях развития торговли России через Персию с восточными странами, о возвращении экспедиции в Астрахань и т. д., которые не имеют прямого отношения к теме сборника)