Из записки командира брига “Аракс” капитан-лейтенанта В. И. Фофанова главному командиру Астраханского порта вице-адмиралу И. В. Соловьеву о взаимоотношениях туркмен с Ираном

Декабрь 1841 г.

Туркменцы иомутского, огурджалинского и других 10 племен, обитающие у юго-восточного берега Каспийского моря, суть жители Гасан-Кули, Серебряного бугра и устья реки Атрек, к коим временно присоединяется степное кочующее племя, называющееся чарва. Все эти племена вообще имеют главным и постоянным занятием торговлю нефтью и солью, добываемыми с острова Нефтяного и близ его лежащих соляных озер, рыбную ловлю в водах, прилежащих их жительству... (Опущены сведения, не имеющие прямого отношения к теме сборника). Мирные и преданные российскому правительству туркменцы наиболее находятся у Гасан-Кули, что, однако, нисколько не препятствует этому месту быть в то же время гнездом самых отчаянных разбойников. Грабежи эти всегда направляются ими на соседей своих, очень мирных и совсем не воинственных персиян. Торговля, рыбная ловля и разбои так тесно между собой связаны, что нет почти возможности прекратить последние, не нанеся в то же время чувствительного вреда двум первым. Рыбопромышленники наши или купцы, скупающие годовой залов рыбы у туркмен, приходят всегда в здешние воды с одним, двум или тремя шкоутами, на коих находится весьма ограниченное количество мазур, употребляемых только для укладки груза и надзора за самими судами. Занимаясь весьма мало, а иногда даже и вовсе не ловя рыбы, они только скупают ее по установленной цене у туркмен рыбаков и складывают в свои шкоуты. И потому чем более жители будут иметь средств к большему залову, как то: лодок, снастей и рыболовных припасов, тем успешнее будут купеческие суда нагружены. Доставить же эти средства туркменам неоткуда, как от русских судохозяев, приводящих в здешние воды свои суда каждое с семью или восемью лодками, а отходящими с двумя или тремя необходимыми собственно для судов их. Крейсерам нашим, здесь находящимся, нет никакой возможности прекратить продажу лодок туркменам нашими судохозяевами, ибо им подлинно неизвестно, с каким числом лодок прибыл каждый шкоут, да и находящегося теперь числа лодок и киржимов у туркмен очень достаточно... Скорее есть возможность в Астрахани, освидетельствуя число лодок, взятых купцом на своем судне при отправлении, требовать, чтобы при возврате в Астрахань то же число оных находилось налицо. Но и тут хозяин судна всегда может отговориться, что некоторое число лодок у него сгнило от ветхости, или оторвало и унесло в море, или разбило. Назначать на каждую занимающуюся ловом рыбы у туркмен лодку по одному русскому мазуру совершенно невозможно, ибо, не говоря уже о чрезвычайно далеком расстоянии от Гасан-Кули до Черной речки, на котором производится жителями лов рыбы, составляющем близ 50 итальянских миль, тогда как шкоуты должны находиться всегда по своим торговым сношениям на якоре противу Гасан-Кули; ловящих рыбу лодок туркменских более 100, а комплект шкоута иногда не более 15 человек. Из всего этого ясно видно, что, перестав [358] продавать и променивать на рыбу лодки туркменам, купец посягает тем на свой собственный интерес и рискует возвратиться в Астрахань с половинным грузом рыбы и даже вовсе без оного... (Далее приводятся примеры ограбления русских купеческих судов разбойничьими киржимами).

Стоит только взглянуть на огромное количество киржимов, состоящих при Гасан-Кули и устья Атрека, и освидетельствовать, из какого они построены лесу, чтобы убедиться, что весь входящий в состав их лес есть персидский, самими персиянами вырубленный и променянный ими на соль или нефть.

Правительство же само о жителях прибрежных и соседственных с туркменами, как кажется, вовсе не думает, а предоставило охранение собственной их безопасности им самим, ибо хотя изредка и посыланы были персидские регулярные войска для войны с туркменами, но они всегда довольствовались разграблением одного или двух аулов, отогнанием верблюдов, лошадей, рогатого скота и прочего, и сейчас, забрав добычу, возвращались назад. Робость и недоверчивость персиян сильными чертами везде проявляется, так что они и друзьям своим не доверяют, как врагам. По прибытии вверенного мне брига в залив простая складка печи подала им мысль о сооружении крепости на Ашире и даже после того, несмотря на посещение острова и личное обозрение его самими ханами, правители Астрабада и Мазандерана не посовестились разослать по всему берегу приказы, чтобы русским и туркменам ни за какую цену никто не смел продавать ни золотника муки, что, однако, вскоре, вследствие переписки моей о том с бароном Боде, было для нас отменено. Окончив описание местных отношений персиян с туркменами, обращусь к главнейшему, то есть [к] отношению русских с последними, причем невольно должен коснуться главного посредника в этих сношениях, описав его так, как он показывал себя по делам, а не по словам. Лицемерство Якши-Мамед-бека, показывающего наружно преданность российскому правительству, может быть боясь несколько старика, отца своего, Кият-бека, которого признательность к русским доказана уже во многих случаях, и потому, несомненно, не может скрыть от глаз крейсеров человека, жертвующего всем и даже очень нескупого на кровь русских из видов собственной корысти. (Опущены примеры, подчеркивающие отрицательные черты образа Якши Мухаммед бека)

Якши Мамед же при подозрительном своем поведении не имеет здесь даже никакой власти над жителями и даже не пользуется уважением их, как отец его, который, к сожалению, по преклонности и дряхлости лет своих ни во что не вмешивается, а живет на Нефтяном острове. Раздаваемые же в прежние времена старшинам от командиров военных судов, а ныне от судохозяев подарки и всегдашнее во время приезда их на суда угощения, на каковой предмет прежде отпускалась командирам судов особенная экстраординарная сумма, считают туркменцы ясным доказательством, что русские обязаны только этим подаркам спокойному пребыванию их здесь (Опущены сведения, не относящиеся к теме сборника)

Капитан-лейтенант Фофанов