Из отчёта о беседе хивинского посла Муллы-Хаджи Мухаммеда (В документе Мулла Аджи Магомед) Турсунова с астраханским губернатором В. И. Татищевым по поводу прошения туркмен Мангышлака с принятии их в подданство России

Май 1745 г.

1745 года, майа 4-го дня, у тайного советника и Астраханского губернатора Татищева явился прибывший в Астрахань хивинец Мулла Аджи Магомед и объявил о себе, что он послан от хивинского хана Абулгазья (Абу-л-Гази II — хан Хивы (1742—1744)) с листом ко двору ея императорского величества послом с поздравлением о возшествии ея императорского величества на всероссийский престол (Речь идет об императрице Елизавете Петровне), причем ему, тайному советнику, подал от хивинского хана Абулгазыя письмо...

...При том же тайной советник его, посла, спросил, имеюсчиеся при Мангышлаке трухменцы в каком состоянии живут.

Посол объявил, оные-де трухменцы при оном месте живут благополучно, и в приезде-де его к ним, трухменцам, собравшись, их знатные старшины от шести родов просили его, посла, чтобы он в бытность его при дворе ея императорского величества донес об них, что они все находясчияся при оном Мангышлаке трухменцы желают быть в подданстве у ея императорского величества, и ежели-де ея императорское величество соизволит повелеть на оном месте для охранения их, також и приезжаюсчих купцов для торгу построить город, то -де тамо к тому удобное место есть, о чем-де написав от себя к ея императорскому величеству прошение для подачи при дворе ея императорского величества, отдали ему, послу, токмо-де у оного печатей не приложено, которое письмо он, посол, имеет при себе.

Тайной советник говорил: весьма удивительно, что они, трухменцы, с тем прошением с ним же, послом, от себя из старшин никого не [67] отправили, к тому ж оное прошение послали, как он, посол, объявляет, без печатей своих, что есть не без сумнения, а ежели б они с тем своим прошением прислали старшин и прочих от их народа знатных людей, чтоб он, тайной советник, их с тем прошением принял честно и со всяким удовольствием отправил ко двору ея императорского величества.

Посол ответствовал, что он, тайной советник, говорить оное б им, как и он может разуметь, было полезно, однако ж -де они, как люди степные и российского обыкновения не знаюсчие, так учинили сие до знания своего, однако ж-де, ежели он, тайной советник, к ним о том будет писать, то уповает он, посол, что они то и учинят.

И быв оной посол возвратился в квартиру его, того же числа к нему, послу, послан переводчик Ибраим Бодиров, что он вышепоказанное данное ему от трухменских старшин прошение для объявления ему, тайному советнику, прислал, которое ему, послу, паки отдано будет.

Возвратясь, оной переводчик объявил, что он того письма у него, посла, требовал, токмо-де он, посол, на то ему, Бодирову, объявил, что-де оное письмо те трухменские старшины приказали ему, послу, подать ея императорскому величеству самой, и затем -де он его отдать ему, тайному советнику, не может, на что от него, переводчика, ему объявлено со уверением, чтоб он о том никакого сумнения не имел, ибо оное письмо паки ему будет отдано по-прежнему он, посол, то письмо и отдал.

Оное письмо явилось завернуто в простой бумаге и заклеено без подписки и печати, которой конверт снят, и со оного списана копия и учинен перевод, а подлинное письмо паки завернуто и заклеено в тое ж бумаге и отдано ему, послу, обратно, а что в оном письме написано, значит их же.