Рапорт Г. С. Карелина главнокомандующему на Кавказе о мерах по развитию торговли рыбными продуктами в Юго-Западной Туркмении

23 марта 1836 г.

Астраханский купец Александр Герасимов (Александр Герасимов лично отвез этот рапорт Г. В. Розену) по совету моему в исходе 1834 г. предпринял поездку в Туркмению к юго-восточным берегам Каспийского моря, где через посредство известного приверженностью к России старшины иомутского племени Кият-бека вступил в [294] самое дружественное и тесное сношение с туземцами, заключил с ними промышленный договор, по силе которого туркмены отдали ему воды, между Черной речкой и Белым бугром заключающиеся, с обязательством ловить для него рыбу и приготовлять клей и икру. Полезные начинания Герасимова увенчались совершенным успехом, но по приходе его в Астрахань вместо ожидаемого ободрения астраханское губернское правление предписало отобрать привезенную им рыбу и товар, а самого Герасимова ещё до прихода с моря без следствия и разбирательства отдать под суд. На эту меру решилось губернское правление, основываясь на прошении, поданном купцом из персиян Мир-Абуталиб Мир-Багировым, что будто бы воды, отданные туркменами Герасимову, суть достояние персидского правительства и от сего последнего даны ему, Мир-Багирову, на откуп. (По этому вопросу впоследствии шла переписка между министром финансов Е. Ф. Канкриным и вице-канцлером К. В. Нессельроде, в результате которой было решено лишить купца Мир-Багирова монопольных прав на перевозку челекенской нефти и соли, на ловлю рыбы у туркменских берегов (см. АВПР, ф. Гл. архив 1—9, 1836—1864 гг., д. 5, лл. 22—24, 27—28 об.).) Впоследствии, когда сам Мир-Багиров усмотрел неосновательность своего домогательства, чтобы подкрепить прежнее прошение свое, представил другие талаги, никем не засвидетельствованные и будто бы данные ему от иомутского отделения туркменов джафарбай, живущих на речке Гурген, подвластных Персии. (20 июля 1836 г. туркмены-иомуды дали купцу А. Герасимову письменное свидетельство о том, что они только с ним заключили контракт на ловлю рыбы, а контракт Мир-Багирова является поддельным (см. док. № 214)) Купец Герасимов, в твердой уверенности на правоту свою полагая, что несправедливый приговор губернского правления, вступившего в разбирательство не принадлежащего ему дела, есть только временное недоразумение или ошибка присутственного места, приготовил по уговору с туркменами шесть мореходных судов со всеми припасами, стоивших ему большой части капитала, но губернское правление, упорствуя в первом своем незаконном определении, приказало обязать его подпиской, что из вод, обозначенных в прошении Багирова, рыбы ни под каким предлогом не принимать и не покупать. Когда же Герасимов, лишась таким образом почти всего состояния, решался уже, известив лично вступивших с ним в связи туркмен о постигшем его несчастий, искать промыслов в других водах, губернское правление предписало, вызвав в Астрахань лоцманов его, стоявших за 100 верст во всей готовности на взморье, обязать подписками в такой же силе, как и самого хозяина их, купца Герасимова. Столь явная затяжка имела следствием то, что, пока лоцманы ездили в Астрахань, наступила зима и Герасимов увидел себя в печальной необходимости нарушить договор с туркменами, ожидавшими его, по условию, осенью, обратить труды их ни во что и лишиться, как он показывает, до полумиллиона рублей в разных по проискам Багирова убытках.

Опираясь на благодетельный и справедливый отзыв, данный вашим высокопревосходительством господину астраханскому военному губернатору, и на объяснение, полученное губернским правлением от астраханского порта, Герасимов льстил еще себя надеждой, что в деле спорном, в котором все оправдывало его, он, по крайней мере, до произведения формального следствия на месте или до получения решительного настояния вашего высокопревосходительства будет в законтрактованных водах пользоваться равными с Багировым правами, и во ожидании этого подал господину астраханскому военному губернатору прошение, в котором излагал все подробности, выказал неблагонамеренность и происки Мир-Багирова к устранению в богатых рыболовных водах всякого соперничества с коренными русскими и в [295] заключение просит, чтобы во уважение того, что он вместо чаемого ободрения на поприще отечественной промышленности лишается всего благосостояния, дозволено ему было с самим Багировым или его поверенным разобраться на месте при посредстве моем как чиновника, которому от правительства поручено завести с туркменами промышленные и торговые связи; вместе с тем обратился он и ко мне с просьбой: не отказаться от этого поручения как такого, которое может иметь последствием кратчайшее достижение предположенной мной цели. Я не счёл себя в праве отвергнуть желание Герасимова, во-первых, потому, что дело его тесно связано с видами правительства, изъясненными в высочайше утвержденной, данной мне от его сиятельства господина миниметра финансов инструкции, во-вторых, Герасимов начал сближение с туркменами по собственному моему совету для расширения отечественной промышленности и торговли, в-третьих, что ещё до приезда моего в Астрахань получил я секретно от господина астраханского военного губернатора бумагу, которою просил меня препятствовать Герасимову в водах, оспариваемых Багировым, таким образом видя, что астраханское местное начальство всеми мерами берет одну только сторону Багирова в конечный вред попыткам коренных русских; я отнесся частным письмом к губернскому прокурору господину надворному советнику Нефедьеву, прося его в случае надобности поддержать Герасимова в справедливом его домогательстве. А как на этот раз губернское правление осталось непреклонным, то господин прокурор нашелся вынужденным протестовать.

Наконец, на днях получен отзыв нашего полномоченного министра в Персии генерал-майора графа Симонича в ответ на требование здешнего военного губернатора объяснение: имеют ли какое-либо право туркмены Гасан-Кулийского и Кюмиш-Тепинского обществ на распоряжение без соучастия персидского правительства водами, оспариваемыми у Багирова Герасимовым (то есть водами, заключающимися между Черной речкой и Белым бугром, лежащим восемнадцатью верстами севернее реки Атрек, вне Астрабадского залива). Отзыв этот написан вовсе неясно, а именно, что полномочный министр обращался к персидскому министру иностранных дел мирзе Масуду с вышеизложенным вопросом и получил в ответ (как и ожидать должно было), что все туркмены суть подданные Персии и не имеют права располагать водами без особенного на то разрешения от астрабадского правителя. Затем его сиятельство граф Симонич, оговорив, что хотя, в сущности, туркмены считают себя независимыми, но персидское правительство всегда старается доказывать права свои на покорность сих племен, заключает: “Вследствие такого объяснения я не затруднился приказать засвидетельствовать в нашей миссии акт, представленный Багировым на откуп астрабадских вод. Губернское правление, не имея ещё в виду подобного решения, всеми мерами поддерживавшее персиянина Мир-Багирова, получив этот отзыв, не только отказало Герасимову, но через полицию определило распубликовать по городу Астрахани, что: как все туркменские племена, по отзыву графа Симонича, подвластны Персии, то чтобы никто не осмеливался ходить в туркменские воды, не спрося предварительного дозволения от астрабадского правителя, причем возвратило Герасимову заключенные им с туркменами талаги с надписью, что они уничтожаются, не приняв в соображение, что подобные талаги то же, что и вексель, ибо по силе заключенного уже условия, нашим начальством засвидетельствованного, как Герасимов, так и туземцы сделали издержки и вошли во взаимные обязательства на большие суммы. Таким образом, определением здешнего губернского правления, неправильно растолковавшим отзыв полномоченного министра в Персии, приведены в недоразумение здешние капитальные [296] промышленники, взиравшие на дело Герасимова как на опыт, долженствовавший указать им новый путь и новые богатства к возвышению упований промышленности и торговли. Купец Герасимов, сделавший большие приготовления, совершенно пал духом и видел неизбежность конечного разорения, ибо распоряжением астраханского губернского правления предоставлен ему был единственный ход в незначительную часть Каспийского моря, эмбинскими водами именуемую, куда ни по роду судов его, ни по запасам итти было незачем. В этом критическом положении он вновь обратился ко мне, умоляя спасти его и предлагая, что примет все условия, лишь бы помочь отчаянному его положению, которое еще тем становилось ужаснее, что публикация по городу отняла у него кредит как у человека, которого дела и предприятия должно считать вовсе погибшими. Имея в виду, что начинания Герасимова в тесной связи с государственной пользой и давнишними ожиданиями правительства, я взял его сторону и заключил с ним контракт, по силе коего и на основании данной мне инструкции отдал он суда свои: бриг “Астрахань”, шкоут “Св. Андрей” и “Св. Николай” и разъездное судно “Василий” в распоряжение экспедиции с тем, чтобы за разъездное судно с комплектом служителей, долженствовавшее исключительно быть употребленным для береговых описаний, заплатить ему за все время плавания экспедиции 3 тыс. рублей ассигнациями; а остальными судами располагать по моему усмотрению для торговли и промышленности у туркменских берегов, при чем довольствоваться ему только тем, что доставят примерные опыты, предоставляя дальнейшее ободрение, по мере заслуг, благоизволению высшего правительства. Единственно этой мерой и после неприятной переписки с господином астраханским военным губернатором успел я ободрить купца Герасимова, которого, равно как и брата его Никиту Герасимова, принял я в состав экспедиции и отправляю ныне с почтительнейшим рапортом к вашему высокопревосходительству, осмеливаясь всепокорнейше просить: силой высочайше предоставленной вам власти разрешить Герасимову лов рыбы в туркменских водах, искони свободных, вразумить астраханское губернское правление в важности сделанной им к государственному вреду ошибки, могущей ещё быть исправленной, возобновить контракт, заключенный Герасимовым с Кият-беком и двумя туркменскими обществами иомутского племени, святость которого не дозволяют нарушать ни правота самого дела, ни политика, и что под названием астрабадских вод должен быть подразумеваем Астрабадский залив, омывающий берега двух провинций: Астрабадской и Мазендеранской. Если бы я внял публикации по городу Астрахани, что все кочевые племена Туркмении в подданстве Персии, то мне нечего бы было предпринимать высочайше поведенную мне экспедицию, ибо в инструкции воспрещено касаться персидских пределов. В Баку буду иметь честь ожидать повелений вашего высокопревосходительства.

Карелин