№ 194

Письмо туркменского старшины Нурмухаммеда Махтум Бекдурды Ишанова коменданту Ново-Александровской крепости о желании туркмен Мангышлака укрепить дружественные отношения с Россией

[Не позднее 30 июня 1835 г.]

Да читаются слова сии в тайне, и да сокроются они от врагов наших!

Почтенному, знаменитому и высокоблагородному начальнику Ново-Александровской крепости посылаем в знак истинного дружества бесчисленные поклоны с сердечными желаниями здоровья и благополучия вашему всему народу. Мы здесь, слава богу, живы и здоровы, просим у всевышнего того только, чтобы он допустил нас сблизиться с вами. Мы, аксакалы родов: човдурского — Нурмухаммед-Махтум Бекдурды Ишанов, абдальского — Мукымгалий-бек Ширдагалийбеков, игдырского — Мухаммедкулы Мулла-хан Кулы, в 1810 г. по случаю бывших у нас с хивинским ханом ошибок и междоусобных нападений должны были оставить обыкновенное местожительство наше — Арал и перекочевать к Мангышлаку, в местечко Фишани. Тут по общему народному [279] согласию положили мы перейти в подданство России. Избрали четырех старшин: Ниязберды Удяниязова, Кульназара Бексафарова, Муллу-Бабу Таганова и Худайберды Авезбердиева, к коим приходится около двух тысяч човдурцев, отправил всех их к великому государю. Они по прибытии своём в Астрахань явились немедленно к тамошнему губернатору, который, споспешествуя нашему намерению, тогда же отправил прошение их к великому государю. Через несколько времени на означенное прошение последовала высочайшая воля, чтобы отправить к нашему народу чиновника, который мог бы лично удостовериться в единодушной преданности народа и потом привести с собой в Астрахань нескольких почтенных аксакалов. Чиновник этот с вооруженным конвоем на судах приезжал к нам в Фишани и объявил милость великого государя. Народ наш в числе 1800 кибиток из родов: игдырского, эрсары-дарбишского и човдурского в общем собрании, единодушно вступив в подданство России, избрали из среды себя восемь почтенных, аксакалов и отправили их в Астрахань с всенародным прошением. Но, к несчастью, до возврата упомянутых старшин кайсакцы усилились и весь мангышлакский народ пришел в расстройство. Часть его под предводительством Ильчкаралы-бека, (Личность Ильчкаралы-бека установить не удалось) удалилась к астраханскому краю, а другая, большая половина перешла к хивинскому владению; таким образом не могло совершиться великое намерение наше. Киргизцы впоследствии много и сильно грабили народ наш, многих перебили и привели нас в совершенную нищету, и тогда по необходимости човдурский род наш должен быть по близости места передаться Хиве, оставшись изменниками в данном слове перед великим государем. Род игдырский также последовал за нами. Арсарыйцы же передались тогда Лябабскому владению. Хивинский хан забирал тогда к себе даже и тех, которые оставались на Кара-Бугазе. После этого происшествия Мангышлаком овладели киргизы. В 1816 г. их, вышеупомянутых аксакалов, трое возвратились к нам через Персию, но мы не имели уже никакой возможности исполнить прежнее наше желание и не могли даже уведомить великого государя о злополучии своем, но при всем том мы не лишались все же надежды когда-нибудь соединиться с вашим народом. В нынешнем году по случаю возникших неприятностей с ямутцами (Йомуты) мы возвратились на прежнее наше жительство в Фишани на Кара-Бугазе. Я, Ишанов, с двадцатилетнего возраста узнал русского государя и предался ему душой и телом. Доказательством сему может служить то, что я в 1829 г. выкупил двоих русских подданных, из коих один, по пробытии у меня 10 дней, по недоверенности от меня сбежал, а другой и теперь находится у меня; я взял его к себе по 16-му году, а теперь он уже 21 год. По пословице: “Где есть девица, там есть дума”, я знаю, вам очень желательно получить поскорее его от меня. А я вам скажу, что если бы была возможность, то я, одного дня не держа его при себе, немедленно доставил бы его к вам. Потерпите до весны, я уведомлю вас тогда о средствах видеться со мной. Между киргизами много голодных людей, но ты не бойся, приезжай прямо ко мне, по начале я буду зажигать огонь по двум местам. Если же ты не захочешь приехать ко мне сам, то уведоми меня. Ты чиновник государев, а я его друг. Итак мы должны печисть (То есть беспокоиться) взаимно о сохранности друг друга. Прошлой весной услыхал я о прибытии к берегам нашим нескольких лодок для занятия по повелению государя караулов по берегам Карагана. Я немедленно поехал сам на свидание. Людьми этими из Фишань взяты были четыре лодки, но когда я изъявил им о себе, то они эти [280] лодки немедленно мне возвратили, объявя мне, что им надобен один хороший ковер, каковой я им и доставил ценой в 75 рублей. Потом я отправился в Фишани. Я хотел доставить им одного русского подданного, находившегося тогда в Синбре у начальника Дернича, но не успел. Да не останется вам тайной дело, что на Кара-Су захватывают много русских подданных и продают в Хиву. Неужели великому государю об этом не доносят. Я слышал, что в нынешнем году взято там 46 человек; я думаю, что если бы великий государь повелел выстроить на Барюкаге крепость и взяв людей из народа Аргалия Ильчева, присоединяя к оным несколько солдат на занятие караулов, то разбойники непременно должны будут укротиться. Я прошу вас, чтобы вы отправили это письмо мое к великому государю, а к нам пришлите грамоту на русском языке с татарским (туркменским) переводом. Если вы будете иметь к нам какую-либо нужду, то уведомляйте обо всем нас тайно и берегитесь, чтобы не осведомились обо всем, мной писанном, кайсаки. Если они узнают что-либо о наших сношениях, то тотчас же донесут об этом хивинскому хану, и тогда мы пропали, потому что игдыры и човдуры завися вполне от хивинского хана, не имеют к себе никакой воли. Если бы мы были самобытны, то, конечно, давно уже предались бы великому государю, но при всем том мы по прежнему данному слову пребываем в совершенной готовности при первой возможности вступить в подданство. Со времени заселения вашего на настоящем месте мы имели желание вступить с вами в сношение, но, опасаясь врагов своих, мы удерживались до удобного случая. И мы во всем полагаем надежду свою на великого государя. Вы обо всем узнаете достоверно, когда состоящий теперь при мне русский подданный явится к вам. По праву дружбы писано сие письмо в 1835 г. 14-го дня месяца рамазана. Я слышу, что на Карагане-Барюкаге два богача выставили по лодке в намерении, по вскрытии моря, на одной плавать в Карагане, а на другой в Кизыл-Узане. Если вы уничтожите их намерение, то весной на воде водворилось бы спокойствие, потому что, кроме сказанных, там нет ни одной лодки.

На подлиннике приложены три печати

ГАОО, ф. 6, оп. 10, 1838—1840 гг., д. 4778, лл. 13- 16.

Копия.

Еще больше интересных материалов на нашем телеграм-канале ⏳Вперед в прошлое | Документы и факты⏳

Главная страница  | Обратная связь COPYRIGHT © 2008-2024  All Rights Reserved.